33. «Наполеоновский» миф в лирике а.С.Пушкина.

Ожесточённая борьба мнений, развернувшаяся в Европе по поводу политического и военного наследия Наполеона, не могла не отразиться в литературе первой половины XIX века. В основном, образ Наполеона в то время появлялся как герой романтических произведений. Именно романтизм сыграл главную роль в формировании, так называемой, "наполеоновской легенды". Романтизм пытается решить философскую проблему исторической ответственности "великих людей", проблему влияния личных свойств и качеств правителей на судьбы народов, проблему взаимоотношений героя и толпы. В это время имя Наполеона все реже произносится с ненавистью, его жизнь, деяния становятся объектом "чистого" изучения современниками. Его "героическая" эпоха противопоставляется удушливой атмосфере современности, его образ обрастает всевозможными мифами, чему немало способствует сам император, который в ссылке ведёт сражение за умы потомков, стремясь в "Мемориале" "затушевать антилиберального Цезаря, чтоб рельефнее выделить Наполеона-демократа, солдата Революции" .       Одним из центральных вопросов в искусстве романтизма является противостояние личности и общества, "толпы". Романтический герой бросает вызов всему обществу, он бунтарь-одиночка, он провозглашает себя, своё "я", выше всяческих ограничений, накладываемых на него обществом. Особенно ярко это выражено в творчестве Байрона. Наполеон часто является в его творчестве именно в образе бунтаря-одиночки (стихотворения "Ода к Наполеону Бонапарту", "На бегство Наполеона с острова Эльбы", "Ода с французского", "Звезда почётного легиона", "Прощание Наполеона" и другие). Да и сам Байрон являл собой образец такого героя. Именно эти два героя - Байрон и Наполеон являются у Пушкина образами, воплощающими в себе романтический дух бунтарства. Дважды в своём творчестве Пушкин сближает этих "властителей дум" эпохи. Первый раз - в стихотворении "К морю", написанном в 1824 году. Покидая Юг, поэт обращается к морю: "Прощай свободная стихия!". Оно для него своеобразный символ свободы.

      О чем жалеть, куда бы ныне       Я путь беспечный устремил?       Один предмет в твоей пустыне       Мою бы душу поразил.

      Одна скала, гробница славы…       Там погружались в хладный сон       Воспоминанья величавы:       Там угасал Наполеон.

      Там он почил среди мучений.       И вслед за ним, как бури шум,       Другой от нас умчался гений,       Другой властитель наших дум. (II;181).

      И далее идут слова, которые поясняют близость Наполеона и Байрона в глазах Пушкина:

      Твой образ был на нем означен,       Он духом создан был твоим:       Как ты, могущ, глубок и мрачен.       Как ты, ничем неукротим. (II;181).

      Последние слова - о Байроне, но они в равной мере могут быть отнесены и к Наполеону, так как после этого четверостишия следует: "Мир опустел…". Опустел со смертью этих двух героев Пушкинского времени. Поэт как бы принимает то наследство, которое оставили они ему, говоря, что

      В леса, в пустыни молчаливы       Перенесу, тобою полн,       Твои скалы, твои заливы,       И блеск, и тень, и говор волн. (II;181).

      Речь здесь идет не столько о красотах природы, но о том, мятежном духе моря, который был присущ Байрону и Наполеону.       Далеко не случайно, в свете вышесказанного, сравнение Ф.Булгарина, приводимое нами в начале статьи. Вообще, сравнение Наполеона с поэтом, с мятежным романтическим героем - явление достаточно распространенное в пушкинскую эпоху. Д.В.Давыдов сравнивает его военный талант с поэтическим даром, вдохновением, который "как электрическая искра, которая столь же необходима поэту, витию, как полководцу; - принадлежность Наполеона, принадлежность Суворова - поэтов и витий действия, как Пиндара, как Мирабо - полководцев слова". Декабрист Н.И.Лорер вкладывает в уста пленника Св. Елены такие слова:

      Я прав перед людьми, пред богом - виноват.       Я не постиг его предназначенья,       Но, ослеплен успехом чудных дел,       Хотел переступить в пылу самозабвенья       Божественным перстом начертанный предел…

      В этих строках проявляется и другая особенность романтической литературной традиции в изображении Наполеона. Он предстает здесь как главный "зиждитель истории" своего времени. Бонапарт как бы исключен из исторического контекста. Он не скован здесь никакими ограничениями современного общества. Предел его деятельности может начертить только Господь Бог или он сам. Эти же мысли выражал и А.С.Пушкин:

      Тильзит надменного героя       Последней славою венчал,       Но скучный мир, но хлад покоя       Счастливца душу волновал.

      Надменный! кто тебя подвигнул?       Кто обуял твой дивный ум?       Как сердца русских не постигнул       Ты с высоты отважных дум? (II;58-59).

      Казалось бы, Пушкин целиком следует здесь романтической традиции: нет ни требований политической действительности, ни международной ситуации, ни завоеваний революции. "Великий человек" замкнут в пределы личных желаний и инстинктов. Казалось бы, здесь налицо решение литературной задачи в чисто байроническом духе:

      Был день, был час: вселенной целой       Владели галлы, ими - ты.       О, если б в это время смело       Ты сам сошел бы с высоты!

      В этом же ключе писал и знакомец Пушкина, будущий декабрист Ф.Н.Глинка:

      Он, дерзкий, - скиптрами играл;       Он, грозный, - троны расшибал:       Чего ж душа его алкала?

      Но, представляется, что Пушкин гораздо глубже проникал в суть происходящих в его время событий, не ограничиваясь рамками романтического восприятия. Романтизированные оценки Наполеона сочетаются у него с философскими размышлениями о природе его власти, о преемственности политических традиций революционной эпохи, о чём уже говорилось в первой главе.       Пушкина нельзя назвать романтическим поэтом. Уже в поэме "Руслан и Людмила" он заявил о себе как реалист, хотя сказка построена по образцу романтических поэм Жуковского. И в отношении к Наполеону уже в период южной ссылки он является реалистом, вдумчиво оценивающим этого наиболее масштабного деятеля, чей образ столь сильно притягивал воображение романтиков. Стихотворения поэта облечены в романтическую форму: великий муж, на далекой океанской скале вспоминающий о своих подвигах; обращения к провидению, к высшим силам. Но здесь же - указание на природу и происхождение власти этого "колосса".       Окончательно отказывается от романтического изображения в стихотворении "Герой" 1830 г. Само стихотворение является насмешкой гения-реалиста над всякого рода идеалами романтиков. Стихотворение построено в виде диалога поэта и его друга. Поэт, размышляя, когда ему всего ближе Наполеон (его имени в произведении прямо не упоминают) восклицает:

      Нет, не у счастия на лоне       Его я вижу не в бою,       Не зятем кесаря на троне       …       Одров я вижу длинный строй,       Лежит на каждом труп живой,       Клейменный мощною чумою,       Царицею болезней…он,       Не бранной смертью окружен,       Нахмурясь ходит меж одрами,       И хладно руку жмет чуме,       И в погибающем уме       Рождает бодрость…(III;188).

      Здесь имеется в виду легендарный эпизод Египетской кампании 1798-1799 гг., когда Бонапарт, как гласит легенда, пожимал руки смертельно больным солдатам в госпитале г. Яффы. На самом же деле Бонапарт быстро прошёл по палатам чумных, громко объявляя: "Через несколько часов придут сюда турки. Кто чувствует себя достаточно сильным, пусть встанет и следует за нами!", после чего дал совет главному врачу дать больным смертельную дозу опиума. Романтики сделали этот эпизод одним из излюбленных сюжетов "наполеоновской легенды". Однако друг Наполеона генерал Бурьен опубликовал мемуары, в которых говорил о реальных обстоятельствах этого случая. О чём и сказал поэту в упоминаемом стихотворении его собеседник. Поэт бурно протестует:

      Да будет проклят правды свет,       Когда посредственности хладной,       Завистливой, к соблазну жадной,       Он угождает праздно! - Нет!       Тьмы низких истин мне дороже       Нас возвышающий обман…       Оставь герою сердце…что же       Он будет без него? Тиран… (III;189).

      В предисловии к поэме "Домик в Коломне" 1830г.Пушкин упоминает имя Наполеона уже совершенно без романтического оттенка, даже в шутливом тоне:       Как весело стихи свои вести       Под цифрами, в порядке, строй за строем,       Не позволять им в сторону брести,       Как войску в пух рассыпанному боем!       Тут каждый слог замечен и в чести,       Тут каждый стих глядит героем.       А стихотворец…с кем же равен он?       Он Тамерлан иль сам Наполеон.(IV;235).

      Хотелось бы остановиться ещё на одной особенности отображения Пушкиным образа Наполеона. Своеобразие характера Наполеона как человека, личности обсуждались современниками не только с литературной или политической точек зрения. Наполеон был для поколения, воспитанного в период его правления, своеобразным символом эпохи, о которой нельзя было говорить равнодушно. Образы этой эпохи зачастую становились образцами для поведения в обыденной жизни. Павел Вяземский, сын друга поэта, писал: "Пушкин и его друзья, воспитанные во время Наполеоновских войн, под влиянием героического разгула представителей этой эпохи, щеголяли воинским удальством и каким-то презрением к требованиям гражданского строя, Пушкин как будто дорожил последними отголосками беззаветного удальства, видя в них последние проявления заживо сохраняемой самобытной жизни" . При этом нельзя сказать, что Пушкин был из числа тех, о ком сам писал:

      Мы почитаем всех нулями,       А единицами - себя.       Мы все глядим в Наполеоны,       Двуногих тварей миллионы       Для нас орудие одно". (V; 36).

      Последний отрывок из второй главы "Евгения Онегина" звучит осуждением философии честолюбцев. Наполеон становится нарицательным именем, что подтверждается его употребление во множественном числе. Точно также не случайно Пушкин сделал героя "Пиковой дамы" Германна похожим на Наполеона (VI;228). Внешнее сходство здесь служит как средство осуждения "болезни века" - погони за несбыточной мечтой. Для Наполеона такой мечтой была абсолютная власть, для Германна - выигрыш в карты.

      К сожалению, Пушкин в последние годы жизни, когда он всё более становится историком, не оставил законченного произведения, посвящённого наполеоновской тематике. Хотя в его бумагах был найден набросок "О французской революции". Можно предположить, что в замыслы поэта входило и отобразить и её наполеоновский период. Но, тем не менее, Наполеон, пожалуй, центральная историческая фигура первой половины XIX-го века, имел большое значение для развития философской и политической мысли Пушкина, а тем самым и для его художественного творчества. В отношении к Наполеону отчётливо проявлялось отношение Пушкина к проблемам добра и зла, революции, тирании, закономерностей и случайностей исторического развития, роли личности в истории и самоценности личности в обществе. Патриотизм Пушкина также проявился в его отношении к Наполеону. Это был не оголтелый, бездумный патриотизм, но осознанный, признающий ценность достижений зарубежных культур для развития родины. Патриотизм не мешает поэту видеть в своем враге великого человека и воздавать ему хвалу.       Значение личности Наполеона для становлении Пушкина-историка огромно. Примеры наполеоновской эпохи заставляли поэта глубоко задумываться над событиями прошлого. В исторических произведениях Пушкина развиваются те идеи, которые были им впервые высказаны в стихотворениях, посвященных наполеоновской теме. В стихотворении "Зачем ты послан был…":

      Явился муж судеб, рабы затихли вновь,       Мечи да цепи зазвучали (II;165).

      И в "Борисе Годунове":

      Народ безмолвствует (V;280).

      Образ Петра в "Арапе Петра Великого", в "Полтаве", в "Медном всаднике" во многом схож у Пушкина с образом Наполеона. А в наброске "О дворянстве", написанном в 30-е годы он пишет: "Pierre I est tout a la fois Robespierre et Napoleon (La Revolution incarnee.) (VIII;104).       Всё вышесказанное даёт основание сделать вывод: Пушкин не только гениально зафиксировал для потомков влияние Наполеона на умы современников в различных областях - в политике, литературе, обыденной жизни, - но и одним из первых высказал мысли, получившие затем развитие в философии и историографии XIX века и которые и по сей день не утрачивают актуальности.