- •Ранняя история восточных славян
- •2.Образование восточнославянского государства
- •Крещение Руси
- •4. Феодализм и феодальная раздробленность на Руси
- •5. Татаро-монгольское владычество и обособление юго-западных земель
- •6. Формирование централизованного государства и православная Церковь
- •7. Два кризиса русской государственности: опричнина и Смутное время
- •8. Реформы Петра I: истоки и последствия
- •9. Крепостное право и попытки социальной реформы в XVIII—XIX веках
- •10. Преобразования Александра II: великие свершения и неиспользованные возможности
- •11. Россия в начале XX века: революция или реформа?
- •12. Год 1917-й: через свободу к диктатуре
- •13. Становление коммунистического тоталитаризма
- •14. Преодоление тоталитаризма
- •Примечания и дополнения
- •Вопросы для повторения и проблемы для размышления
5. Татаро-монгольское владычество и обособление юго-западных земель
Ученые, склонные к негативной оценке феодального периода (периода государственной раздробленности), в числе губительных следствий политического разобщения Руси обычно упоминают монголо-татарское завоевание. Мнение, будто Русь смогла бы противостоять Батыю, если бы не раздоры князей, представляется не слишком убедительным. Как известно, завоевателям, двинувшимся в начале XIII в. из степей Монголии на запад, удалось покорить многие племена и государства, стоявшие на самых разных ступенях общественного развития. Объективное военное превосходство «кочевой империи» Чингисхана и орд его преемников над оседлыми земледельческими цивилизациями Китая, Средней Азии, Кавказа, Восточной Европы привело к временному (порой довольно длительному) подчинению обширных областей иноземным правителям.
Формы этого подчинения были различными и не оставались неизменными. После Батыева разорения в 1237—1242 гг. в течение нескольких десятилетий в русских городах распоряжались баскаки — ханские наместники, основными задачами которых были сбор дани и надзор над князьями. После образования в 1242 г. Золотой Орды — многоплеменного государства Батыя — завоеванные русские земли вошли в состав этого государства, однако Батый и его преемники частично сохранили систему управления, сложившуюся до нашествия.
Русские князья были вынуждены признать верховную ханскую власть. Особенно прочной была зависимость от Орды князей Северо-Восточной Руси. Претенденты на великое княжение Владимирское, обладание которым означало первенство среди всех князей Северо-Востока, должны были получить ханский ярлык (грамоту); торжественное возведение на престол (посажение) осуществляли представители хана. Правителя Золотой Орды на Руси часто именовали царем, как до этого византийских императоров.
С начала XIV в. ханские баскаки все реже появляются в русских землях. После подавления антиордынского восстания в Твери (1327) силами Ивана Калиты (1325—1340) и ханскими отрядами московские князья, потомки Калиты, стали рассматриваться в Орде как представители хана. (Поддержка Золотой Орды стала одной из причин успехов Москвы в многолетней борьбе за верховенство; хотя иногда тверским, рязанским или суздальским князьям удавалось добиться благосклонности ордынских правителей, права на великое княжение Владимирское постепенно закрепились за Москвой.)
Московские властители, правившие с санкции ханов, собирали дань (выход) с других русских князей и отвечали за своевременную доставку этой дани в Орду. Размеры платежей колебались; ханы неоднократно пользовались соперничеством русских князей из-за ярлыков как для увеличения суммы выхода, так и для получения богатых подношений от претендентов. Со времен Калиты зависимость русских земель от Орды свелась к посажению князей, регулярным платежам и исполнению некоторых повинностей. Так, существовала обязанность предоставлять подводы ордынским должностным лицам, передвигавшимся по Руси (ям). Кроме того, ханские послы, их приближенные и слуги кормились за счет местного населения.
После того как Батый, вернувшись из похода в Венгрию, Чехию и Польшу, вынудил практически всех русских князей признать свою зависимость от Орды (1242), монголо-татары получили возможность вмешиваться в удобные распри, поддерживая тех князей, кто по каким-либо причинам был более удобен ордынским ханам и вельможам. Русские князья нередко и сами обращались в Орду за помощью и даже не видели ничего зазорного в том, чтобы использовать монголо-татарские отряды в борьбе с конкурентами. Так, известный своими победами над шведами и Немецкими рыцарями Александр Ярославич Невский при поддержке ордынской конницы изгнал своёго брата Андрея из Владимиро-Суздальского княжества (1252). Через восемь лет Александр вновь воспользовался помощью татар, оказав им ответную услугу. Авторитетный князь способствовал проведению переписи в Новгороде (подобные переписи во всех ордынских владениях служили основанием для обложения податями); ордынцы же помогли Александру Невскому сделать сына (Дмитрия Александровича) новгородским князем.
Когда в 1270 г. новгородцы изгнали одного брата Александра Невского (Ярослава) и пригласили на престол другого (Василия), то оба конкурента апеллировали к золотоордынскому хану, убеждая его в своей лояльности и призывая восстановить справедливость Вооруженным путем. Сотрудничество с монголо-татарами казалось князьям Северо-Восточной Руси столь же естественным средством достижения или упрочения власти, как союзные отношения с половцами — южнорусским князьям XII в.
В XIV—XV вв. золотоордынскиё ханы продолжали регулярно вмешиваться во внутриполитическую борьбу на Руси; однако возможности непосредственного воздействия монголо-татар на жизнь покоренных территорий значительно уменьшились. Время от времени московские и иные русские князья отказывались от уплаты выхода; обычной реакцией ордынских правителей были разорительные набеги, опустошавшие села и города Северо-Восточной Руси. (За первые полтораста лет ордынского владычества таких набегов было более двадцати; иногда набеги совершали не подчинявшиеся хану Золотой Орды отряды — так усобицы, частые в монголо-татарском государстве, сказывались на «русском улусе».)
♦
Менее прочным и менее продолжительным было монголо-татарское господство в юго-западных русских областях. Галицкое и Волынское княжества были объединены Даниилом Романовичем в 1238 г., незадолго до появления Батыевой орды в Прикарпатье. Даниил (1201—1264, князь волынский с 1221 г., галицкий — с 1238 г.) в течение нескольких лет после разорения своих владений монголо-татарами сохранял независимость от Золотой Орды. 1240-е гг. были, однако, весьма неспокойным временем для Галицко-Волынского княжества. Соперничество Даниила с черниговским князем Ростиславом, притязания которого на господство в южнорусских областях периодически поддерживали Венгрия и Польша, завершилось в 1249 г. победой галицко-волынского войска под водительством самого Даниила и его брата Василька. На следующий год посланники Орды потребовали от Романовичей уступить хану город Галич. Даниил отправился к Батыю с изъявлениями покорности; признание зависимости от Орды позволило князю сохранить все свои прежние владения.
Могущественному правителю, пользовавшемуся заслуженной славой в Восточной и Центральной Европе, зависимость от Орды казалась особенно унизительной, и Даниил Романович стал искать союзников для противостояния монголо-татарам. Обратившись к римскому папе Иннокентию IV, Даниил сумел заручиться его поддержкой. Глава католической Церкви, рассчитывавший и на распространение римского влияния в юго-западных русских землях, и на предотвращение нового монгольского нашествия, призвал христиан Богемии, Моравии, Сербии и Померании (1253), а потом и католиков Прибалтики к крестовому походу против Золотой Орды; в 1254 г. Даниил был коронован папскими посланниками и получил титул короля. Сношения с Римом способствовали упрочению давно уже завязавшихся связей юго-западных русских земель с католической Европой, однако объявленный папой крестовый поход не состоялся.
Даниил решил действовать самостоятельно и в 1257— 1259 гг. одержал ряд побед над ханским баскаком Куремсой, управлявшим Приднепровьем. Правда, в 1260 г. некоторые галицкие и волынские города были разорены другим, более сильным татарским войском, но все же король Даниил сумел сохранить большую самостоятельность, чем его современники и сородичи в Северо-Восточной Руси. Тем не менее во второй половине XIII в. и юго-западные русские князья были вынуждены платить дань Орде и даже участвовать — в качестве подневольных союзников — в военных экспедициях монголо-татар (например, в венгерском походе 1282 г. или польском 1287 г.).
В XIV в. южные и западные земли, некогда входившие в состав Киевской Руси, постепенно освободились от ордынского владычества. Это произошло благодаря объединению этих земель под властью литовского князя Гедимина (1315— 1339). Это объединение происходило в основном мирным путем (правда, различные источники неодинаково описывают события 1320—1321 гг., в результате которых Гедимину удалось установить свою власть на Волыни и в Киеве)34.
Еще в XIII в. литовские князья подчинили себе Полоцкое княжество; затем в состав Великого княжества Литовского вошли Смоленская, Волынская, Киевская, Северская земли (Галич и округа в 1340 г. попали под власть Польши). Во многих из этих земель продолжали править потомки Ярослава Мудрого, в иных престол перешел к литовским князьям; и те и другие были подвластны великому князю, зависели от него и не пользовались столь широкой автономией, как удельные правители Северо-Восточной Руси.
Литовские князья — потомки Гедимина — стали государями державы, населенной по преимуществу восточными славянами. Жители говорили на наречиях, которые дали начало украинскому и белорусскому языкам. В официальных документах использовался несколько изменившийся с киевских времен древнерусский язык, ставший, следовательно, государственным. Наряду с литовскими обычаями и законами и некоторыми заимствованными с Запада установлениями сохранились и правовые традиции Древней Руси.
В XIV—XV вв. Литовская Русь поддерживала достаточно тесные связи с Русью Московской (Владимирской) и Новгородской. Южнорусская культура, испытавшая сильные западные влияния еще до образования Великого княжества Литовского, приобрела немало своеобразных черт, не утратив при этом общности с культурой Москвы и Новгорода. Подчинение Литве не было сопряжено с национальными или религиозными притеснениями. Некоторые литовские правители принимали крещение еще в XIII в. и числились католиками; причины обращения могли быть по преимуществу политическими, а не духовными, определялись сложными взаимоотношениями с Польшей и обосновавшимся на землях пруссов (родственная литовцам народность) Тевтонским орденом. Князья XIV в.— Гедимин, Ольгерд (1341—1377), их ближайшие родственники — были православными, но g не порывали, по свидетельствам современников, с древней языческой верой балтийских племен. Массовая христианизация Литвы началась в XIV в., хотя и до этого среди знатных литовцев было немало христиан.
В 1386 г. литовский князь Ягайло (1377—1392) женился на наследнице польского престола Ядвиге и под именем Владислава II стал править Польшей (до 1434 г.). Это был первый шаг к государственному объединению польских и литовских земель, имевший серьезные последствия для восточных славян, обитавших на территории будущих Украины и Белоруссии. По условиям брака Ягайло, воспитанный в православии, должен был стать католиком; католичество становилось государственной религией в Великом княжестве Литовском, сохранявшем, впрочем, свои законы и властные структуры (войско, суд, княжескую администрацию). Правивший в Литве двоюродный брат Ягайло-Владислава, князь Витовт (1392—1430), был вполне самостоятельным государем.
Ни Ягайло, ни Витовт не стремились обратить своих православных подданных в католичество, однако крещение сохранявшихся еще в Литве языческих племен осуществлялось только по латинскому обряду. С 1413 г. на высшие государственные должности в Литве стали назначать только католиков; тогда же было, запрещено строительство новых православных храмов (это распоряжение, впрочем, было, вскоре предано забвению, однако впоследствии время от времени запрет на строительство возобновлялся — правда, только в монарших; владениях и на землях, принадлежавших католикам). В целом же в XIV—XV вв. сохранялась традиционная для Литовско-Русского государства религиозная и национальная терпимость. Даже в княжеской столице, Вильнюсе, в конце XV в. православные составляли примерно половину населения36.
В 1438—1439 гг. на проходившем в итальянских городах Ферраре и Флоренции Вселенском церковном соборе греческие иерархи подписали акт о воссоединении христианской Церкви Запада и Востока. Римский папа признавался главой единой Церкви; православные приняли практически все условия, выдвинутые Римом. Это событие оказало серьезное воздействие на судьбы Московской и Литовской Руси.
Еще раньше, в XIV в., неоднократно предпринимались попытки создать на юго-западных землях независимую от Москвы митрополию (со времен Ивана Калиты митрополиты, по традиции именуемые Киевскими и всея Руси, сделали Москву своей постоянной резиденцией). Борьба между литовскими и московскими правителями (и те и другие хотели иметь «своих» митрополитов, а при удобном случае подчинить им единоверных подданных соседнего государства) — борьба эта была почти исключительно политической. Флорентийская уния (провозглашенное в 1439 г. объединение Церквей) придала соперничеству великих князей религиозный и культурный оттенок.
Московский митрополит Исидор, грек по национальности, широко образованный человек, не чуждый идеям и настроениям западного гуманизма (т. е. умеренного свободомыслия, исходившего из признания самостоятельной ценности человеческой личности, понимаемой порой в античном духе),— этот недюжинный иерарх был горячим сторонником унии. Московский князь Василий II, духовенство и боярство Северо-Восточной Руси не приняли уступок «латинству» (католичеству) и низложили Исидора. В Литве же идея сближения с Римом нашла более благодатную почву для распространения. Фактический разрыв Москвы с Константинополем, согласившимся на подчинение Римскому престолу, давал удобный повод для окончательного обособления митрополии Киевской (Киев находился в литовских владениях).
Флорентийская уния не привела к реальному объединению разделившихся еще в 1054 г. западной и восточной ветвей христианства. Византия пошла на унию, чтобы заручиться поддержкой Рима в противостоянии превосходящим силам турок; однако католическая Европа и не могла, и не слишком стремилась спасать обреченную империю. В 1453 г. Константинополь пал и, переименованный в Стамбул, был превращен в столицу турецкого султана. Уния утратила свое политическое значение, и греческие иерархи возвратились к традиционному православию (турецкие завоеватели на первых порах вполне терпимо относились к христианской Церкви).
Более подготовленная почва для осуществления унии была, как казалось, в Литве. Промежуточное положение на стыке католического и православного мира, политическое подчинение православных подданных католическим государям, разноречивые стремления к отмежеванию от московских князей и (одновременно) к сохранению русского культурного единства—все эти обстоятельства могли привести к торжеству сформулированной во Флоренции идеи37. Однако в XV в. не произошло решающего сближения литовских православных с Римом. Дело ограничилось образованием самостоятельной Киевской (Литовской, Юго-Западной) митрополии. Ее первый предстоятель Григорий Болгарин, ученик Исидора и сторонник унии, скоро вернулся к православию, следуя примеру иерархов константинопольской Церквей.
Реальное подчинение православных приходов Украины и Белоруссии папе римскому состоялось намного позже, в 1596 г.; оно осуществлялось на основе предписаний государственной власти — королей Речи Посполитой (политического объединения польских и литовских земель, созданного в 1569 г.).
♦
События XIII—XV вв. очень сильно изменили общественный строй русских княжеств, придали немало своеобразных черт политическому и культурному развитию тех земель, которые некогда составляли Киевскую Русь. Монголо-татарское завоевание привело к длительному упадку в культурной и хозяйственной жизни русских областей. Политическая зависимость Северо-Восточной Руси (и в меньшей степени Новгорода) от Золотой Орды искусственно изолировала эти земли от западного мира и Византии. Византия была завоевана крестоносцами-католиками в 1204 г. и восстановлена династией Палеологов в 1261 г.; но и после этого она, теснимая турками, не сумела достичь прежнего могущества. Возможности культурного влияния греческой православной цивилизации на Русь резко уменьшились, однако воспринятые ранее традиции уже укоренились в восточнославянском церковном быту и могли полноценно развиваться на новой почве. Сохранившаяся в долгие десятилетия и века ордынского владычества Церковь, несмотря на организационное обособление юго-западных епархий, оставалась важнейшей культурной и политической силой, причем силой общерусской.
Ограничение связей с Западом и насильственное, неорганичное включение русских княжеств в мир политических отношений, сложившихся в кочевой империи монголов, повлияли на внутреннее развитие русских земель. Это влияние, однако, не было определяющим. Протекавшие в XIII в. процессы дробления княжеств на большие и малые уделы продолжились и под властью ордынских ханов. Ханы порой поощряли усобицы, реже пресекали их, но вражда феодальных правителей возникла еще до монголов.
Из внутренних причин политического, культурного, экономического характера произрастали и объединительные тенденции, становившиеся все более заметными в XIV— XV вв. Подчинение чужеземной власти порождало дополнительные мотивы для этого объединения; особенности ордынского управления «русским улусом» (использование местных властных структур) создавали дополнительные возможности объединения, способствуя сосредоточению власти в руках одной княжеской семьи. Стремление московских князей опереться на чужеземную военную силу при решении естественно вызревших внутренних задач придавало объединительному процессу (вполне закономерному преодолению раздробленности, превращавшейся в анахронизм) грубую форму насильственного подчинения слабейших.
Владычество ордынцев на Руси часто называют игом; этот термин, подчеркивающий тяготы зависимого существования, не совсем точен. Утрата политической самостоятельности той или иной территории довольно редко влечет за собой необратимые процессы разрушения или замирание всей общественной жизни. Власть Орды создавала серьезные проблемы для русского общества и уродливо деформировала многие государственные установления, структуры. Однако последствия даже враждебного контакта разных культур, разных цивилизаций всегда многозначны; взаимоотношения же Руси и Орды не были только враждебными, не сводились к военному противоборству или господству-подчинению. Поэтому негативное в целом воздействие «ига» на социальное развитие Северо-Восточной Руси не должно заслонять частных обретений, дорогой ценой купленных в годы чужеземного владычества (усиление самобытности русской культуры было, например, позитивным побочным результатом столь негативного явления, как изоляция от христианского Запада; опыт сосуществования, пускай вынужденного, с иноверцами и иноплеменниками также нельзя назвать бесполезным)38.
Юго-западные русские земли, разделив в середине XIII в. горькую участь северных княжеств, постепенно смогли — благодаря объединению под властью литовских князей — преодолеть распад и изоляцию первых десятилетий после Батыева разорения. Литовско-Русское государство было довольно редкой формой политического сотрудничества нескольких формирующихся народностей. Литва помогла русским землям избавиться от навязывавшейся им ордынцами изоляции; литовские племена получили помощь в борьбе с немецкими рыцарями. Взаимодействие разных этносов и политических традиций привело к их оригинальному соединению в довольно устойчивом государственном образовании39.
Политическое (и отчасти культурное) обособление двух частей некогда единой государственной и этнической общности создало предпосылки для развития нескольких родственных народностей. Предки великороссов, украинцев (малороссов, как их называли греки) и белорусов реализовали эти предпосылки в разных вариантах становления восточнославянской православной культуры, восходящей к общим древнерусским и византийским истокам.