10. Преобразования Александра II: великие свершения и неиспользованные возможности

Царствование Александра II (1855-1881) началось во вре­мя неудачной для России Крымской войны. Горечь пора­жения и неудовлетворенность ходом дел в государстве, свойственная мыслящим и образованным людям тогдашней России, в том числе, и многим представителям чиновни­чества, требовали от пешей власти решительных реформ. Россия ждала перемен, причем разные слои населения неоди­наково представляли себе их цели и смысл. Царю и его окруже­нию предстояло заменить обветшавшие устои социальной и по­литической организации империи более надежным основанием.

Александр II искал решение этой задачи, актуальность которой он понял или почувствовал в самые первые годы своего царствования. Было очевидно, что начинать нужно с самой бо­лезненной проблемы - проблемы крепостного права. Игнори­ровать неестественное правовое состояние 35% подданных империи было нельзя; невозможно было мириться и с хозяйст­венным неблагополучием большинства помещичьих имений, с обнищанием многих частновладельческих крестьян, ощутимо сказывавшимся на финансах государства.

К нравственным и экономическим причинам, побуждав­шим власти к освобождению крестьян, добавлялся и страх перед возможными социальными волнениями. В годы Крымской войны в нескольких губерниях крестьяне были взбудоражены слухами о якобы готовящемся освобождении тех, кто запи­шется в ополчение. Правительству Николая I приходилось да­же использовать воинские команды для пресечения волнений. В марте 1856 г. новый царь с горечью говорил о «враждеб­ном чувстве», вставшем «жду крестьянами и их помещиками».

В 1856 г. у Александра еще не было ни отчетливого плана реформы, ни ясных представлений о способах ее про­ведения. Император рассчитывал на то, что сами помещики активно поддержат его начинание, но эти расчеты оправдались лишь отчасти. Первоначально идея реформы встретила со­чувствие только у некоторых дворян литовских губерний¹⁰⁰, но царь всё же попытался вовлечь в дело преобразований помещиков всей России.

Созданный в январе 1857 г. Секретный комитет по крестьянским делам явно не мог стать действенным ору­дием реформы (при Николае I неоднократно составлялись подобные комитеты, но результаты их деятельности были не слишком значительны). Александр не верил в возможность чисто бюрократического решения проблемы и повелел создать в каждой губернии комитет, составленный из выборных и назначенных представителей поместного дворянства. В 1858-1859 гг. губернские комитеты составили проекты и направили их в Главный комитет (сформированный в 1859 г. на основе Секретного комитета).

Предложения губернского дворянства поступали в органи­зованные при Главном комитете редакционные комиссии. Первая из них, состоявшая в основном из чиновников, разрабатывала общие принципы реформы; вторая, в которой были представлены и помещики,- местные положения (т. е. способы и условия освобождения крепостных с учетом мест­ной специфики). Активными либеральными деятелями комис­сий были Николай Милютин, товарищ министра внутренних дел, и представители дворянства: Юрий Самарин, князь Чер­касский. При поддержке императора и великого князя Констан­тина Николаевича либералам удалось достаточно успешно про­тивостоять консервативно настроенным членам комиссий (гра­фам Шувалову и Бобринскому, князю Паскевичу, графу Панину, руководившему комиссиями с 1860 г.), а также не менее консервативному большинству приезжавших в Петер­бург губернских депутатов.

Некоторые проекты губернских комитетов (например, представленный московским дворянством) содержали лишь предложения об усовершенствовании крепостной системы. В иных речь шла об освобождении крестьян без земли. Такое решение, предлагавшееся, в частности, дворянами Петер­бургской губернии, было способно породить серьезные эконо­мические проблемы (многие крестьяне попросту были бы согна­ны с земли и лишены средств к существованию, а помещи­кам вряд ли удалось бы быстро перейти к использованию вольнонаемного труда), а также финансовые трудности (госу­дарство лишилось бы значительной части плательщиков, по­дати) и социальные волнения.

Более реалистичными были проекты, выдержанные в либе­ральном духе (наиболее яркий из них был представлен от имени тверского дворянства Н. М. Унковским). В таких проек­тах предлагалось Наделение крестьян землей за выкуп (иногда предусматривалась и плата за личное освобождение). Денеж­ные поступления должны были примирить помещиков с утра­той источника дармовой рабочей силы, а постепенно обре­таемое крестьянами право собственности на землю и государст­венный кредит могли смягчить трудности, сопряженные с вы­купными платежами.

Подобные проекты и легли в основу итоговых доку­ментов, разработанных редакционными комиссиями,- импе­раторского Манифеста и Положений о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости. В 1860 г. Александр, опасав­шийся губительной для дела волокиты, настоял на скорейшей подготовке Положений. Оба документа были опубликованы 19 февраля 1861 г., в шестую годовщину восшествия на престол царя-реформатора.

Положения предоставляли всем крепостным личную сво­боду (без какого-либо выкупа). Помещики были обязаны выде­лить крестьянам участки земли в бессрочное постоянное пользование. Размер наделов определялся добровольным согла­шением помещика с бывшими крепостными. Если такого соглашения достичь не удавалось, то мировые посредники (эта должность была введена специально для улаживания споров) определяли размеры наделов на основании норм, разра­ботанных для каждой местности с учетом плодородия поч­вы и плотности населения (устанавливались низшие и высшие размеры крестьянских участков, от 1 до 7 десятин; 1 казенная десятина равна 1,09 га).

Размежевание пахотных угодий было наиболее сложным и болезненным делом (его предписывалось завершить в тече­ние двух лет после публикации Манифеста). В большинстве оброчных, имений крестьяне получали те наделы, которые они обрабатывали и раньше, если только надел не превышал максимальной нормы, определенной для данной местности. Превысить эту норму можно было только с согласия помещика. Если он не желал уступить крестьянам всю обрабаты­вавшуюся ими раньше землю, производились отрезки, т. е. крестьянин отдавал помещику десятину-другую пашни.

Бывшие крепостные считались временнообязанными до тех пор, пока они не выкупят выделенные им в пользо­вание наделы, и должны были платить помещику оброк. Размеры оброка устанавливались государством и зависели от количества десятин, находившихся в пользовании крестьянина, и от географического положения имения¹⁰' . Оброк мог выплачи­ваться в денежной форме или отрабатываться на барской земле. Благодаря этому помещики получили возможность не торопясь подготовиться к переходу на вольный наем работников, а на­родное хозяйство страны было застраховано от резкого паде­ния сельского производства.

Чтобы выйти из временнообязанного состояния и сделать­ся владельцем обрабатываемого надела, крестьянин должен был выкупить его у помещика. Сумма выкупа примерно в 16 раз превышала сумму ежегодного оброка. Выкуп осущест­влялся по добровольному соглашению сторон и до 1881 г. был невозможен, если помещик отказывался подписать такое соглашение. (Вопреки воле помещика крестьянин мог выкупить только свою усадьбу, т. е. дом с хозяйственными построй­ками и огород, но не поле.) Поскольку у большинства крестьян не было необходимых для выкупа сумм, правительство оплачивало помещику 80 % стоимости земли, а крестьяне постепенно (в течение 49 лет) должны были погашать долг государству¹⁰².

Собственностью крестьян признавалось все их движимое имущество, а также «земли, дома и вообще недвижимое имущество», приобретённое при крепостном праве на имя поме­щиков. Так Положения 1861 г. уничтожали неопределенность имущественных прав крепостных, которые ранее не могли самостоятельно совершать некоторые сделки. Временнообязан­ные и выкупавшие землю крестьяне получили право («наравне с другими свободными сельскими обывателями») торговать, заводить фабрики, заниматься ремеслом, вступать в любые гражданские правоотношения, выдвигать иски, отвечать по обя­зательствам и т. п.

Крестьяне, освободившиеся от крепостной зависимости, составляли сельские общества (общины), собирались на сель­ские сходы, где решались различные хозяйственные вопросы и проблемы, возникавшие в ходе поземельного размежева­ния с помещиком, где выбирали старосту. Помещик подписывал уставную грамоту (документ, определявший размеры наде­лов и повинностей) именно с сельским обществом (миром), а не с каждым крестьянином в отдельности. При устрой­стве крестьянской общины были использованы принципы самоуправления, реализованные ранее в ходе киселевской реорга­низации государственной Деревни (см. главу 9), а также сохра­нившиеся и при крепостном праве давние традиции обще­жития землепашцев¹⁰³. Установившиеся в пореформенной России общинные порядки были формой прикрепления крестьян к земле и облегчали сбор выкупных платежей и налогов. Выход из общины, даже с выкупленной землей был очень затруднен, а право частной собственности на, эту землю ограничено общинными правами.

Реформа 1861 г. была результатом компромисса, слож­ного согласования несовпадавших, а во многом даже противо­положных интересов государства, частных землевладельцев и крестьян. Правительству пришлось, сделать многочисленные уступки помещикам, без которых мирное освобождение кресть­ян было, по-видимому, вообще невозможно. Этим объясняются многие недостатки Положений 19 февраля и явная непоследо­вательность реформы. Крестьянское малоземелье, связанное с сохранением крупного помещичьего землевладения, обременен­ность многих хозяйств выкупными платежами, а также созда­ние общинного механизма подчинения собственника коллек­тиву неизбежно должны были породить новые противоре­чия как между бывшими крепостными и бывшими душевладельцами, так и внутри сельского мира.

Тем не менее, избранный реформаторами средний путь, путь уступок и постепенного преобразования крепостной де­ревни в вольную, был близок к оптимальному¹⁰⁴. Предла­гавшаяся радикальными силами (весьма немногочисленными, но заметными из-за бескомпромиссности позиций) программа безвозмездной передачи всей помещичьей земли крестьянам была неосуществима без разрушения государства. Лишить помещиков земли - это означало уничтожить основы сущест­вования социальной группы, представители которой - при свойственной многим из них сословной ограниченности - были все же лучше подготовлены к управлению государст­вом, чем выходцы из других слоев общества. Кроме того, откровенное попрание права частной собственности отбросило бы общество, и без того с трудом воспринимавшее правовые идеи, далеко назад. Понятно также, что даже несовершенная реформа была более приемлема для общества, чем крестьянский бунт, на который делали ставку радикалы вроде Н. Г, Чернышевского, П. Г, Заичневского, П. Э, Аргиропуло.

Реформа, вполне возможно, предотвратила если не новую пугачевщину, то массовые восстания. Однако избежать локаль­ных выступлений не удалось; более того, умеренность преоб­разований отчасти даже спровоцировала крестьянские волне­ния. Как справедливо заметили авторы полицейского отчета того времени, «ожидания крестьян были вообще и повсе­местно до крайности преувеличенные, и потому за общею ра­достью почти везде последовало общее разочарование ... Разочарование не замедлило выразиться в недоверии к пра­вительственным лицам ... Беспорядки в селениях и обществах освобожденных от крепостной зависимости крестьян начи­наются уже с апреля 1861 года, т. е. спустя месяц по обнародовании Манифеста»¹⁰⁵. Выступления крестьян были по­давлены, в ряде случаев с применением оружия.

В 1861 г. социальная реформа тесно соприкоснулась с со­циальным движением низов; несколько следующих десятилетий истории России прошли в опасном балансировании между реформой и революционным взрывом, предпосылки которого стали вызревать вскоре после преобразований Александра II.

♦

При всей непоследовательности правительственных ме­роприятий, направленных на освобождение крестьян, реформа 1861 г. стала величайшим политическим свершением XIX века. Россия после отмены крепостного права превратилась, в совсем иную страну; многие административные учреждения и правовые нормы устарели в один день. Возникла необхо­димость продолжить преобразования и привести в соответствие с новым социальным порядком государственное устройство.

Правительству Александра II удалось сделать еще несколько очень важных шагов по направлению к цивилизованному граж­данскому обществу, связанному взаимной ответственностью отдельных людей и социальных групп. Преобразования 1860-х гг. затронули самые разные сферы общественной жизни и на многие из них оказали благотворное воздейст­вие. Одной из наиболее продуманных, последовательных и удачных реформ (может быть, самой удачной) стала реформа судопроизводства.

Эта реформа была подготовлена долгими и не слишком успешными попытками создать стройную систему законов. Еще в 1700 г. Петр I распорядился приступить к кодификации отечественного законодательства, однако ни тогда, ни в течение еще полутора веков эта работа (в общем-то, не слишком нужная в условиях самодержавного правления, когда монаршая воля подменяла собой право) не была завершена.

Одной из немногих несомненных заслуг Николая I стало организованное по его указанию упорядочение рос­сийских законов. Эту работу возглавил М. М. Сперанский (о его деятельности в царствование Александра I см. в главе 9). В 1826-1830 гг. были собраны и переизданы все правовые акты, принимавшиеся властями страны в течение двух веков. 45-том­ное «Полное собрание законов Российской империи» содер­жало, наряду с действовавшими нормами, и явно устарев­шие. После отбора норм, пригодных к практическому при­менению, и их распределения по отраслям права Сперанский издал «Свод законов Российской империи» в 15-ти томах (1833). Страна впервые получила кодекс - систематизирован­ное собрание законов, которыми можно было руководствовать­ся при решении конкретных дел¹⁰⁶.

Систематизация законодательства предполагала и серьёз­ную перестройку российского судопроизводства, сохранявшего в XIX в. много архаичных черт. В первые годы царство­вания Николая I комиссия, возглавлявшаяся сенатором Энгелем, разработала проект новой организации судов, основанный на либеральных принципах (несменяемость судей, отделение судебной власти от административной, гласность рассмотрения дел). Император одобрил предложения комиссии, но велел по­временить с их реализацией.

О необходимости и путях проведения судебной реформы размышляли многие государственные деятели николаевского времени, в их числе - граф Д. Н. Блудов (1785-1864), заменивший умершего в 1839 г. М. М. Сперанского на посту руководителя II отделения собственной Его Импера­торского Величества канцелярии (это отделение ведало вопро­сами законодательства). При Николае Блудову удалось реали­зовать лишь немногое из задуманного (в частности, соста­вить «Уложение о наказаниях»); идеи либерального госу­дарственного деятеля о новой судебной системе стали находить отклик в действиях высшей власти лишь в следующее царство­вание.

Сразу же после отмены крепостного права началась подго­товка судебной реформы. Как справедливо замечал один из участников этой работы С. И. Зарудный, «при крепостном пра­ве в сущности не было надобности в справедливом суде. Настоящими судьями (по делам крепостных.- А. Г.) были тогда только помещики ... Положения 19 февраля прекратили эти завзятые распорядки ... Наступило время, когда и для Рос­сии так же точно, как и для всякого порядочного государства, явилась безотлагательная надобность в суде скором и справед­ливом»¹⁰⁷.

Основные принципы судебной реформы, определенные с учетом опыта европейских стран, были одобрены Алек­сандром II в сентябре 1862 г. Была создана комиссия, разработавшая новые Судебные уставы. Министр юстиции Д. Н. Замятнин, либерально настроенные правоведы Н. И. Стояновский, К. П. Победоносцев, Д. А. Ровинский, упоминавшийся уже С. И. Зарудный и многие другие сумели создать стройный и продуманный правовой документ. После указа об обнародовании Судебных уставов (20 ноября 1864 г.) началось переустройство судов (в основном завершилось в 1866 г.).

Судебная власть была отделена от исполнительной и законо­дательной, несменяемые судьи обрели реальную независимость от правительственных чиновников. Были введены гласность и состязательность судебного процесса (государственный обви­нитель - прокурор - на равных противостоял независимому от властей адвокату ). Важные дела разбирались судом присяж­ных, выбиравшихся населением по трем спискам (в первый вно­сились дворяне, во второй - горожане, в третий - крестьяне). При сохранении сословных выборов присяжных суд становился всё же несословным: важнейшим принципом реформы было признание равенства всех подданных империи перед законом.

Присяжные определяли вину или невиновность подсуди­мых, а судьи только следили за законностью разбирательства и подыскивали соответствующее вине наказание. «Менее важ­ные» дела судьи разбирали самостоятельно, без присяжных; «маловажные» гражданские тяжбы и дела о незначительных правонарушениях рассматривали уездные мировые судьи (они выбирались только из числа землевладельцев, но в выборах участвовали все сословия).

Судебная реформа не только приближала российское правосудие к лучшим европейским образцам, но и создавала реальные условия для формирования правового сознания. Это имело принципиальное значение для страны, так как нераз­витость правосознания делала особенно пагубными и безответ­ственные решения власти, менее всего считавшейся с правами личности, и опрометчивые призывы радикалов, заботившихся об осуществлении своих грандиозных прожектов, но не о соблю­дении тех принципов права, которые в XIX в. постепенно входили в жизнь цивилизованных государств Запада.

♦

Правовое сознание всегда тесно связано с сознанием поли­тическим, а продвижение к правовому государству¹⁰⁸ требует серьезных политических преобразований. К этим преобразованиям были не вполне готовы реформаторы 1860-х гг.; сам царь был не склонен менять основы государственного строя России, надеялся обойтись лишь частичным улучше­нием традиционной системы органов власти.

Не отвергая бюрократического управления империей, Александр II, который хорошо понимал недостатки сложив­шейся в николаевские годы системы чиновничьего произ­вола, решил противопоставить бюрократии местное самоуправ­ление. Идея самоуправления была весьма популярна в тогдаш­нем русском обществе. Публицист, общественный деятель, редактор славянофильского журнала «Русская беседа» А. И. Кошелев так сформулировал весьма распространенные в либеральных кругах взгляды на политические преобра­зования: «Бюрократию и устройство, ею порожденное и покро­вительствуемое, изменить постепенно и по частям - невоз­можно. Надобно пресечь корень зла; а это может совершиться или. чрез кровавые революции, или посредством благовре­менного (т. е. своевременного. - А: Г.) искреннего и полного единения царя с народом»¹⁰⁹. Кошелев предлагал созвать в Москве Земскую думу, которая стала бы органом народного представительства.

Если бы мечты либералов осуществились, то Россия сде­лала бы важный шаг к ко конституционной монархии - форме правления, которая позволяет учитывать в практиче­ской политике настроения, господствующие в обществе, в от­дельных его слоях. Однако ни Александр, ни реформаторы из числа высших чиновников не были настроены столь реши­тельно, как либералы, не занятые государственной службой¹¹⁰. В итоге представительные учреждения были организованы толь­ко на местном уровне, что определило и их реальные полномочия.

С 1 января 1864 г. в России (за исключением губер­ний, где преобладало неправославное население) вводились земства - выборные органы местного самоуправления на уезд­ном и губернском уровнях. Выборы гласных (представи­телей, решавших на ежегодных собраниях вопросы, отнесен­ные к ведению земств) проводились по трем сословным куриям, которые составили землевладельцы, обладатели недви­жимости в Городах и представители сельских обществ (крестьяне). Земские собрания избирали на 3 года исполни­тельные органы - управы.

Будучи органами местного самоуправления, земства зани­мались вопросами народного образования, здравоохранения, благотворительности. Земские школы (начальные, в основном для крестьян), больницы, приюты и сиротские дома способст­вовали решению многих насущных вопросов общественной жизни. Составляя статистические отчеты, пропагандируя пере­довые методы хозяйствования, контролируя условия содер­жания заключенных в тюрьмах, организуя помощь населению в неурожайные годы и общественные работы, занимаясь дорож­ным строительством, земские деятели постепенно изменяли и условия жизни, и привычные взгляды, и нравы.

Политические права земств были не слишком велики. Земства могли обращаться к правительству с ходатайствами, но не обладали законодательной инициативой. Межгубернские объединения земств не разрешались. Губернатор мог отменить распоряжения земских собраний и управ.

В 1870 г. было реорганизовано и городское самоуправ­ление, мало изменившееся со времен Екатерины II. По но­вому Городовому положению выборы членов городской думы (гласных) стали бессословными; думы избирались на основе имущественного ценза на 4 года. Существовавшие прежде шестигласные думы были заменены новыми исполнительными органами - городскими управами, в которых председательст­вовал городской голова.

♦

Освобождение крестьян создало благоприятные условия для развития хозяйственной инициативы; для самостоятельной и ответственной деятельности в экономике. Развитие мест­ного самоуправления способствовало возникновению независи­мой от властей, не контролируемой ими общественной жизни. Этому содействовали и другие реформы 1860-х гг.: универси­тетская, предоставившая известную административную автоно­мию высшим учебным заведениям (1863), школьная (1864), цензурная, отменившая предварительный просмотр многих книг и литературных, научных журналов (1865; карательная цензура, т. е. применение штрафных санкций после публи­кации, при этом сохранялась, как и предварительное одоб­рение материалов провинциальных периодических изданий).

Либеральные преобразования затронули и армию, тради­ционно игравшую большую роль в российской общественной жизни. Занимавший в 1861-1881 гг. должность военного министра Дмитрий Милютин (1816-1912) он был родным бра­том Н. А. Милютина, активно способствовавшего освобож­дению крепостных) уже в 1862 г. представил царю доклад, в котором содержались предложения провести серьезные преобразования в армии. Многие из идей Д. А. Милютина, были осуществлены. При этом военный министр не только ду­мал о повышении боеспособности армии, об улучшении управ­ления войсками, но и учитывал социальное, общеграждан­ское значение реформ.

При Милютине была создана система центрального воен­ного управления, организованы территориальные военные окру­га, улучшился быт солдат, перестало употребляться варвар­ское наказание провинившихся шпицрутенами. Гуманизация армии сопровождалась просветительской деятельностью и вовлечением образованных офицеров (и даже солдат) в обсуж­дение проблем общества (в течение пяти лет официальная газета военного министерства «Русский инвалид» печатала ма­териалы, затрагивавшие актуальные социально-политические вопросы).

Наиболее важным элементом военной реформы стал опубли­кованный 1 января 1874 г. Устав о воинской повинности. Старая сословная армия заменялась новой, созданной на основе всеобщей воинской повинности и бессословного призыва. Срок, обязательной солдатской службы сокращался до 6 лет (на флоте до 7 лет). Система призыва отличалась гиб­костью, предусматривала льготы и отсрочку призыва (а также освобождение от службы) для различных социальных и про­фессиональных категорий (например, для единственных сыно­вей). Умевший видеть армейские проблемы на фоне общеграж­данских нужд, военный министр настоял на сокращении срока службы для получивших образование призывников¹¹¹.

Военная реформа, вполне либеральная по своему замыслу и содержанию, проводилась в 70-е гг. Это время некоторые историки считают периодом отхода от либерализма. Иногда высказываются и суждения, в соответствии с которыми преобразовательный потенциал политики Александра II был ис­черпан уже к середине 60-х гг., а после покушения на царя, совершенного в 1866 г. Д. Каракозовым, в деятельности правительства нарастали охранительные, консервативные тен­денции.

Деление царствования царя-освободителя на «прогрессив­ную» и «консервативную» половины представляется, однако, излишне схематичным. Видимо, правильнее говорить о сосуществовании двух разных тенденций в политике Александра II. Эти тенденции иногда приводили к компромиссным, половинчатым решениям, иногда побеждала одна из них. Сложное взаимодействие либеральной бюрократии с либеральной оппо­зицией, противодействие обеих этих сил радикалам-револю­ционерам и охранителям, сочетание умеренного реформизма с разумным консерватизмом во взглядах многих общественных деятелей - все это определило характер преобразований.

♦

В самом конце царствования Александра II, завершив­шегося трагической гибелью императора от рук террористов - народовольцев 1 марта 1881 г., наметился новый этап преобра­зований, который мог привести к серьезным переменам в го­сударственном строе. Либеральная оппозиция, состоявшая в ос­новном из земских деятелей, отличалась двойственным отно­шением и к правительству, и к непримиримым радикалам. Сочувствуя некоторым идеям революционеров, либералы порицали развязанный ими кровавый террор и бессмысленную «охоту» на царя.

Настроения либеральной общественности в конце 70-х гг. хорошо характеризует ее реакция на события 1878 г., когда революционерка Вера Засулич совершила покушение на жизнь петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова¹¹². Суд присяж­ных оправдал террористку, несмотря на ее очевидную винов­ность. Многие столичные либералы горячо приветствовали это решение, которое откровенно ставило политические симпа­тии присяжных выше закона и гражданского долга. (Сход­ные устремления консерваторов, желавших видеть в праве инструмент государственной власти, а не систему общеобяза­тельных для всех членов общества норм, в либеральных кругах обычно порицались.)

Некоторые сторонники конституционных реформ пытались даже договориться с революционерами об общей тактике действий, предлагая им отказаться от террора (хотя бы на время) и совместными усилиями вырвать уступки у прави­тельства¹¹³. Радикалы и умеренные не смогли тогда наладить эффективного сотрудничества. В конце 70-х гг., когда явственно ощущался кризис в социальных и политических отношениях, революционеры предпочли тактику «прямого действия», на­деясь террором или организацией крестьянских бунтов добить­ся коренных перемен в обществе¹¹⁴ .

В таких сложных условиях правительство сумело найти решение, содействовавшее политической стабилизации. В фев­рале 1880 г. был создан чрезвычайный орган управления - Верховная распорядительная комиссия по охранению госу­дарственного порядка и общественного спокойствия. Возгла­вил комиссию известный административными талантами и умеренным либерализмом граф М. Т. Лорис-Меликов (1825-1888). Комиссия существовала несколько месяцев, но и после того как Лорис-Меликов утратил чрезвычайные полномочия, он, оставаясь министром внутренних дел, оказывал опреде­ляющее влияние на политику правительства.

Лорис-Меликов сумел достаточно гибко сочетать репрессив­ные меры против террористов и подготовку широкой реформой. Смысл этой политики заключался в том, чтобы провести нуж­ные стране политические преобразования и одновременно вы­бить козыри из рук непримиримой оппозиции, а заодно предотвратить возможный союз либералов с революционерами. Введение конституционных порядков, по мысли Лорис-Меликова, позволило бы полнее использовать интеллектуальный по­тенциал и опыт земских общественных деятелей либеральной ориентации. Оформление легальной оппозиции, открыто выдви­гающей политические требования, конечно, ослабило бы оп­позицию подпольную, сузив ее базу в среде интеллигенции (именно из этой среды выходило большинство деятелей и либе­рального, и радикального лагеря).

Лорис-Меликов, верный принципу постепенности преобразо­ваний, предлагал поставить рядом с монархом не полноправ­ный парламент, обсуждающий и принимающий правовые акты, а совещательный представительный орган. Министру, пользовавшемуся доверием и уважением императора, удалось убедить Александра II и в неотложности этой меры, и в ее благотворности. Царь, два десятилетия противившийся любым проектам создания представительного органа на общеимпер­ском уровне, согласился с доводами Лорис-Меликова и одобрил его план привлечь представителей земств к обсуждению прави­тельственных мероприятий. Однако этот замысел не был осу­ществлен.

1 марта 1881 г. Александр II был убит. На престол вступил его сын, не любивший нововведений и предпочитавший ре­формам полицейские методы умиротворения страны. Тем не менее, Александр III (1881-1894) был вынужден считаться с новыми веяниями и проводить социальные мероприятия, хотя по своему масштабу эти уступки духу времени были несоизме­римы с задачами, Стоявшими перед обществом¹¹⁸.

Эпоха великих реформ заметно продвинула Россию по пути к сбалансированному и стабильному социально-политическому устройству, однако до истинной стабилизации было еще далеко. Преобразования создали благоприятные условия для формировать независимого общественного мнения, не предо­ставив, однако, обществу возможности влиять на государствен­ную политику. Передовая судебная система и эффективное местное самоуправление плохо сочетались с не ограниченной законом самодержавной властью и неподконтрольными об­ществу бюрократическими структурами. Общество не могло удовлетвориться тем стилем взаимоотношений с государством, который настойчиво предлагало это государство. Возникло - в качестве ответной реакции - стремление части общества (ра­дикально настроенных интеллигентов) навязать властям совсем иные правила игры.

В первые пореформенные десятилетия еще не сложились духовные и социальные предпосылки, облегчавшие реализацию подобных революционных стремлений. Но достигнутое в царст­вование Александра II относительное общественное согла­сие не было прочным. Незавершенность политического пере­устройства страны дополнялась нестабильностью пореформен­ной деревни. Временный компромисс с крепостниками был неизбежен в 1861 г., но не мог стать основой длительного сбалансированного развития. Бурный промышленный рост по­рождал новые социальные проблемы, которые наслаивались на нерешенные старые.

Александр II и его сотрудники многого не успели, не смогли или не захотели доделать. Но их усилиями страна все же была выведена из крайне опасного положения, грозившего социальным взрывом. Реформы были необходимостью, что хо­рошо понимали люди, планировавшие и осуществлявшие их. Однако не все реформаторы сумели вполне оценить Новые возможности, открывавшиеся благодаря преобразованиям. Эти оставшиеся неиспользованными возможности предстояло осо­знать государственным и общественным деятелям следующих поколений, которыё могли или продолжить начатое в эпоху Александра II строительство, или ограничиться текущим ремонтом, латанием наиболее зияющих прорех. Иными словами, реформы поставили страну перед выбором: завершить посте­пенный переход от архаичных социальных и политических структур к гражданскому обществу и правовому государству или попытаться сохранить эти структуры в несколько под­новленном виде.