А.Н. Островский как основоположник русского национального театра

1850-1860-е годы - эпоха становления и развития самобытной национальной драматургии. К 1850 г. относится дебют драматурга А.Н. Островского (1823 - 1886); его комедия «Свои люди - сочтемся» стала прологом к созданию русского национального театра. В 60-е годы русский реалистический театр, созданный усилиями Островского, А.Ф. Писемского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.В. Сухово-Кобылина, А.А. Потехина, Н.С. Лескова, А.К. Толстого переживает свой подлинный расцвет. Островский оказался в центре драматического искусства 1860-х годов, задавая тон, намечая основные пути, по которым пошло развитие драмы. Русская драматургия была обязана Островскому своим неповторимым национальным обликом. Как и во всей литературе 60-х годов, в ней существенную роль играют начала эпические: драматическим испытаниям подвергается мечта о братстве людей, обличается все личное, эгоистически отторгшееся от общечеловеческого.

Русская драма этого периода, в отличие от драмы западноевропейской, не нуждается в сценической условности, уходит от хитросплетенной интриги, в ней сильнее развито повествовательное начало. Русский драматург питает доверие к повседневному ходу жизни, изображение которого смягчает острые драматические конфликты: в драме возникает эпическое ощущение продолжающейся жизни, противоречия которой не разрешаются полностью в пределах одной пьесы. Именно на такой почве впоследствии могла возникнуть реформа драмы как жанра, которую провел А.П. Чехов в конце XIX - начале XX вв.

Русские драматурги и критики 60-х годов глубоко верили в действенную силу театра, способного преобразовывать, перевоспитывать общественные нравы. Именно такими побуждениями и руководствовался Островский, создавая русский репертуар для национального театра и выступая одновременно реформатором собственно театрального искусства России. Печатаясь в органах революционной демократии «Современник» и «Отечественные записки», не разделяя взглядов их вождей на революционное преобразование общества, он выступал убежденным просветителем, возлагая, в частности, на театр все свои надежды - надежды на духовное, нравственное преображение самых широких слоев публики.

В историю русской драматургии Островский вошел как сложившийся, яркий, самобытный мастер. Первая же его комедия «Свои люди - сочтемся!» имела ошеломляющий успех и у демократов, и у сторонников «чистого искусства. Характерен отзыв В.Ф. Одоевского: «Я считаю на Руси три трагедии: «Недоросль», «Горе от ума», «Ревизор». На «Банкроте» я ставлю номер четвертый». «Банкрот» - первоначальное название пьесы Островского, драматург заметил его впоследствии народной пословицей - и новое название бросило иронический отсвет на изображенный в пьесе мир замоскворецкого купечества: комедия опровергала смысл пословицы. В первых трех действиях герои пьесы, так называемые «типичные представители темного мира купечества» твердо чтут патриархальные устои, держатся круговой поруки. Перед нами обличительная сатира на купечество в защиту обманутых покупателей и заимодавцев. Однако в четвертом действии новый сюжетный ход меняет все развитие пьесы и освещает все проблемы по-новому. В первых трех действиях господствует построенная на купеческой махинации интрига: Самсон Силыч Большое, не желая платить долги, объявляет себя банкротом и переводит свое состояние на имя приказчика Подхалюзина, своего будущего зятя. Он рассчитывает, что тот заплатит заимодавцам за тестя (из его же, Большова, денег), и состояние будет спасено. Подхалюзин, мечтая жениться на Липочке, клятвенно обещает своему хозяину и благодетелю все оплатить, не допустить его до долговой ямы. Но в четвертом действии ни он, ни Липочка не желают платить за Большова ни копейки. Оставаясь столь же смешной, картина оказывается еще и бесконечно страшной. Комедия Островского обнаруживает четкую параллель с «Королем Лира» Шекспира, она обретает общечеловеческое звучание. Обнаруживается страшное моральное уродство Липочки, полная нравственная деградация Подхалюзина. Островский трезво смотрит на своих героев: он показывает, что Липочка и Подхалюзин в полной мере воспользовались «уроками» самого Самсона Силыча. Однако потрясенный, униженный, растоптанный старик Большое, обезумевшая от горя его жена Аграфена Кондратьевна вызывают уже не насмешку и неприязнь, а глубокое сострадание. Уже в этой пьесе в полной мере проявляется одна из важнейших особенностей драматургии Островского: принципиальный отход автора от однозначных оценок и выводов, от прямых прославлений и бичеваний.

Истинный художник, Островский не спешит выносить приговоров своей эпохе, он стремится ее познать и понять, воссоздать объемную картину. Не случайно, что его пьесам современная критика часто давала самое противоположное истолкование, но самое интересное заключалось в том, что материал пьес драматурга давал возможность для полярных интерпретаций. Сам же Островский прислушивался к мнению и Н.А. Добролюбова с Н.Г. Чернышевским, и к мнению А.П. Григорьева. «Каждый критик, - писал об этом в 1911 г. Г.В. Плеханов, - признавал в нем замечательный талант. Но, признавая, каждый критик, хотел видеть в нем поборника той системы взглядов, которой он сам придерживался. Славянофилы считали его своим, западники причисляли его к своему лагерю. Так как он на самом деле не был ни славянофилом, ни западником, по крайней мере, в своих произведениях, то им не могли быть довольны ни в том, ни в другом лагере».

Так случилось с Островским в 1852-1855 годах, когда он сблизился с журналом славянофильской ориентации «Москвитянин». К этому времени относятся такие пьесы Островского, как «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок» и народная драма (жанровое определение автора) «Не так живи, как хочется». Революционные демократы считали, что Островский попал под тлетворное влияние славянофилов, идеализирующих допетровские формы русского быта, сохранившиеся в среде крестьянства и патриархального купечества; славянофилы с восторгом увидели в новых пьесах Островского художественное воплощение своих идей. Но переход к этим драмам объясняется естественной эволюцией драматурга. Сам он так писал к М.П. Погодину, издателю журнала: «...взгляд на жизнь в первой моей комедии кажется мне молодым и слишком жестким... пусть лучше русский человек радуется, видя себя на сцене, чем тоскует. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, не обижая его, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее; этим-то я теперь и занимаюсь, соединяя высокое с комическим».

Островский любил благополучные развязки своих комедий и драм. Писатель редко бывает беспощаден к своим героям, обычно он не отнимает надежды на возможность их нравственного прозрения или хотя бы просто доброго движения души. Пьесам Островского присуще сочетание широкой объективности с неизменной ясностью авторской оценки человеческих поступков. В его мире дурное всегда дурно, и никакими обстоятельствами он дурного не оправдывает. «Знай край, да не падай! На то человеку разум дан» - эти слова из пьесы «Пучина» выражают очень глубокую нравственную истину, утверждаемую всем творчеством драматурга.