1. Общая характеристика историко-культурного и литературного процесса 20-30-х гг.

Как делить литературу 20 века? Советские литературоведы считали, что с 1917 года начинается новая, «советская литература». Это не совсем верно. Во-первых, советская литература не могла возникнуть одномоментно, шел долгий процесс её становления. Во-вторых, шло долгое становление сов. лит-ры, она находилась на периферии, в то время как поэты серебряного века ещё находились на пике славы. У них как раз начинался третий период в творчестве. Крупнейшие поэты «серебряного века» (в их же ряду такой необыкновенный прозаик, как Андрей Белый, который умер в начале 1934 г.) и в советское время, при всей их эволюции и вынужденном долгом молчании, в главном сохраняли верность себе до конца: М. Волошин до 1932 г., М. Кузмин до 1936, О. Мандельштам до 1938, Б. Пастернак до 1960, А. Ахматова до 1966.

Из-за грандиозного политического катаклизма литература была разделена на три ветви: «советскую» (термин впервые употребил советский критик Воронский в 1922 г.), «задержанную» (внутри страны) и литературу русского зарубежья, кот. различаются по худ. принципам, темам, авторам, периодизации. Первая, «советская», началась с поэмы Блока «12» (что тоже спорно: он понял революцию по-своему - раз, и некоторые считают точкой отсчета «Несвоевременные мысли» Горького - два). Эмигрантская литература (Цветаева, Ходасевич, Иванов, Шмелев, Зайцев, Осоргин и др) сформировалась в 1922-1923 гг. «Задержанная» начинается романом «Мы» Замятина в 1920 году. Однако «задержанные» произведения были как бы хаотичны, и вписать их в общий литературный процесс, увидеть в них систему тяжеловато.

Хотя в 20-м веке не было Пушкина, который «наше всё», зато появился ряд других замечательных писателей (Пастернак, Булгаков, Набоков). Кроме того, появилась детская и научная литература. Но, что более характерно для 20-30 годов, появилась сатирическая литература (вспомнить Беспалову: Ильф и Петров, Зощенко, плюс Булгаков, Маяковский). А в 19 веке кроме Козьмы Пруткова и назвать некого.

Если говорить о художественном методе, то тут много всего намешано. Прежде всего можно рассказать о соцреализме, потом о кружках и течениях. Объединяло все эти разношерстные манеры письма такая вещь, как «изоморфизм». Это такое явление, когда сочетаются, казалось бы, несочетаемые вещи. Например, поэзия, марш и фольклорные жанры в поэме «12». Или женственность и мужественность в поэзии Ахматовой. Романное и эпопейное начало в «Тихом Доне». Сатира, фантастика и религия в «Мастере и Маргарите». И так далее.

Советская и эмигрантская ветви русской литературы сходны некоторыми чертами литературного процесса. Обе достигли вершин в 20-30-е годы. Потом советская литература склоняется к «массовым» произведениям (борьба с грамотностью = новые читатели = ориентация на их вкусы = ничего хорошего, как обычно). Эмигрантская литература же вплоть до конца ВОВ не имеет никакой подпитки и начинает затухать.

Ещё одна характерная черта - тяга к объединению писателей.

Русская литература XX века была представлена тремя основными литературными направлениями: реализмом, модернизмом, литературным авангардом.

Представители литературных направлений

Старшие символисты: В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Ф. К. Сологуб и др.

Мистики—богоискатели: Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Н. Минский.

Декаденты—индивидуалисты: В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, Ф. К. Сологуб.

Младшие символисты: А. А. Блок, Андрей Белый (Б. Н. Бугаев), В. И. Иванов

Акмеизм: Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова, С. М. Городецкий, О. Э. Мандельштам, М. А. Зенкевич, В. И. Нарбут.

Кубофутуристы (поэты "Гилеи"): Д. Д. Бурлюк, В. В. Хлебников, В. В. Каменский, В. В. Маяковский, А. Е. Крученых.

Эгофутуристы: И. Северянин, И. Игнатьев, К. Олимпов, В. Гнедов.

Группа "Мезонин поэзии": В. Шершеневич, Хрисанф, Р. Ивнев и др.

Объединение "Центрифуга": Б. Л. Пастернак, Н. Н. Асеев, С. П. Бобров и др.

Одним из интереснейших явлений в искусстве первых десятилетий XX века было возрождение романтических форм, во многом забытых со времен начала прошлого столетия. Одну из таких форм предложил В. Г. Короленко, чье творчество продолжает развиваться в конце XIX и первые десятилетия нового века. Иным выражением романтического стало творчество А. Грина, произведения которого необычны своей экзотичностью, полетом фантазии, неискоренимой мечтательностью.

2. Политика партии в области литературы в 20 – начале 50-х гг.

Россия - литературоцентричная страна. Это значит, что л. заменяет и философию, и политэкономию, и историю. Литература для русского человека - как учебник жизни. Литература была больше, чем только и просто художественная словесность. Это отлично понимали и коммунисты, объявившие литературу «винтиком и колёсиком» общепролетарского дела. В. Брюсов в статье «Пролетарская поэзия» (1920) заявлял, что поэзия будущего, которую он лишь условно, приняв уже распространившийся термин, называет пролетарской, «будет столь же отличаться от поэзии прошлой, как «Песнь о Роланде» от «Энеиды», как Шекспир от Данте». А уж большевистские лидеры воображали новую культуру не только качественно отличной от старой, но и неизмеримо более высокой, чем она.

Однако политика партии (снова вспомнить Беспалову) была ударом по традиционной литературе. Закрылись журналы «Дом искусств», «Записки мечтателей», «Культура и жизнь», «Литературные записки», «Начала», «Перевал», «Утренники», «Анналы», альманах «Шиповник» (авторы Ахматова, Сологуб, Бердяев, Леонов, Никитин, Пастернак), «Литературная мысль», «Русский современник». Пострадали поэты и прозаики: Мандельштам, И. Катаев, Артем Веселый, Борис Пильняк, И. Бабель. Далее, крестьянские поэты Н. Клюев, С. Клычков, П. Васильев. Самое интересное, что советская власть дала пинка и некоторым пролетарским поэтам и литераторам, преданным революции. В то же время жизнь (но не свобода творчества) была сохранена А. Ахматовой, М. Булгакову, А. Платонову, М. Зощенко, Ю. Тынянову. Часто произведение вовсе не допускалось в печать либо подвергалось разгромной критике сразу или спустя некоторое время по выходе, после «его как бы исчезало, но автор оставался на свободе, периодически проклинаемый официозной критикой без опоры на текст или с передергиванием его смысла.

«Задержанные» произведения частично вернулись к советскому читателю в годы хрущевской критики культа личности», частично в середине 60-х-начале 70-х годов, как многие стихи Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама, «Мастер и Маргарита» и «Театральный роман» М. Булгакова, но полное «возвращение» состоялось лишь на рубеже 80-90-х годов.

Оставшихся в России писателей советская власть потихоньку «ломала»: Пастернак по заказу покровителя творческой интеллигенции Н. Бухарина написал и напечатал в «Известиях» в 1936 г. хвалебные стихи о Сталине: как попытка «вписаться» в общество, уже с 1934 г. восхвалявшее Сталина вовсю. (Хотя потом он коренным образом изменил свою позицию). Булгаков, презиравший правительственных прихвостней, во второй половине 30-х пишет пьесу «Батум» о молодом Сталине. Зощенко тоже писал рассказы о Ленине в духе обычной советской мифологии. Но это были «добровольцы». А вот Мандельштам под угрозой смерти вымучивал из себя «оду» Сталину и сопутствующий ей цикл стихов. А. Ахматова ради спасения сына напечатала в 1950 г. официозный цикл «Слава миру!»

Здесь ещё можно сказать об особом течение в литературе - соцреализме. (Для него характерна подача событий эпохи, «динамично изменяющихся в своём революционном развитии». Литература должна отвечать марксизму, быть народной, конкретной и идейной).

3 Лирика в 1920-е-1930-е гг.: историческое своеобразие и ведущие тенденции.

4. Лирика а. Ахматовой советской эпохи.

Поэтическое своеобразие: недоговоренность, «немота» поэта, как будто голос перехватывает; театральность, драматичность, ситуационность.

Во время гражданской войны Ахматова почти перестала писать: в 1918, 1919 и 1920 годах выходит 4, 5 и 1 стихотворение после 32-х в 1917-м. В 1921-1922 годах «вдохновение ее снова забило мощной струёй», но тут совесткая власть стала строить препоны творчеству поэта. Ее стихи, как считала Ахматова, были запрещены «главным образом за религию». После революции Ахматова издала сборник «Подорожник» (1921), «Anno Domini MCMXXI» (1921). В отличие от многих своих друзей и знакомых она не эмигрировала. Читай «Мне голос был. Он звал утешно...» (1917), «Не с теми я, кто бросил землю...» (1922). Часть эмиграции отнеслась к этим стихам с большим раздражением. Стали говорить об упадке ее таланта, о литературном конце поэта. Но и в своей стране А. после революции не находила должного понимания — в глазах многих она оставалась поэтом старой России, «обломком империи».

1930-е были в жизни Ахматовой временем тяжелейших испытаний. Приближалась мировая война. Предвоенные стихи (1924-40), собранные в «Тростнике» и «Седьмой книге» (сб. подготавливались поэтессой, но отдельно изданы не были), свидетельствуют о расширении диапазона лирики А. Трагедийность вбирает в себя беды и страдания миллионов людей, ставших жертвами террора и насилия в ее собственной стране. Репрессии коснулись и ее семьи — был арестован и сослан сын. «Муж в могиле,— сын в тюрьме / Помолитесь обо мне...» («Реквием»). Народная трагедия, ставшая и ее личной бедой, давала новые силы ахматовской Музе.

В годы Великой Отечественной войны, эвакуировавшись из осажденного Ленинграда в начале блокады, Ахматова интенсивно работала. Широко известными стали ее патриотические стихи «Клятва» (1941), «Мужество» (1942).

В 1946 постановление «О журналах "Звезда" и "Ленинград"» вновь лишило Ахматову возможности печататься, но поэтическая работа, по ее словам, все же никогда не прерывалась. Постепенно происходило, хотя и медленно, возвращение на печатные страницы, и ее стихи вновь вызывали восхищение своей художественной силой и неувядающей свежестью слова.

В 1964 ей была вручена в Италии премия «Этна Таормина», а в 1965 присуждена в Оксфорде почетная докторская степень. Последней книгой Ахматовой оказался большой сборник «Бег времени» (1965), ставший главным поэтическим событием того года и открывший многим читателям весь огромный творческий путь поэта — от «Вечера» до «Комаровских набросков» (1961).

Про лирику Ахматовой нужно говорить что-то вроде «Традиционность, внешне преобладающая «классичность» стиха Ахматовой «чисто внешняя, она смела и нова и, сохраняя обличье классического стиха, внутри него совершает землетрясения и перевороты». Исповедальность, театральность, автобиографичность… Об этом уже писали и говорили тысячу раз и затёрли Ахматову до дыр(((.

Созданное в 1917-1922 годах принадлежит еще к первому из двух основных этапов ахматовского творчества. В первых пяти книгах безусловно преобладает любовная тема. Но уже с 1914 г., с начала мировой войны, нарастает ощущение близящейся глобальной катастрофы, и в начале «Белой стаи» (сентябрь 1917 г.) оказывается стихотворение 1915 г., насчет которого после революции Маяковский острил, «что вот, мол, пришлось юбку на базаре продать и уже пишет, что стал каждый день поминальным днем». Но речь в нем шла не о нищете и богатстве в материальном смысле.

Думали: нищие мы, нету у нас ничего,

А как стали одно за другим терять,

Так что сделался каждый день

Поминальным днем, -

Начали песни слагать

О великой щедрости Божьей

Да о нашем бывшем богатстве.

Эту близкую по форме к свободному стиху, «нищенскую» по использованным художественным средствам миниатюру, набросок Ахматова рассматривала как лучшее из своих ранних стихотворений». И в конце 1917 г., предчувствуя наступающую «немоту», она написала: «Теперь никто не станет слушать песен. / Предсказанные наступили дни» - и олице-творенно представила свою последнюю песню «нищенкой голодной», которой не достучаться «у чужих ворот».

Включающий эти стихи сборничек «Подорожник», вышедший в апреле 1921 г., на две трети состоит из дореволюционных произведений и тематически связан с «Белой стаей», прежде всего с циклом, адресованным художнику-мозаичисту и офицеру Б.В. Анрепу. Еще в начале февральской революции он эмигрировал в Англию. Мотив дороги в «Подорожнике» очень важен. Первое же стихотворение, «Сразу стало тихо в доме...» (июль 1917 г.), содержит вопрос «Где ты, ласковый жених?», констатацию «Не нашелся тайный перстень» (Ахматова подарила Анрепу фамильное черное кольцо) и заключение «Нежной пленницею песня / Умерла в груди моей», а второе, одновременное стихотворение начинается словами «Ты - отступник: за остров зеленый / Отдал, отдал родную страну, / Наши песни, и наши иконы...» В художественном воплощении желаемое выдается за действительное, герой воображен стонущим «под высоким окошком моим» (сказочный мотив недоступности невесты). Прототип был атеистом, героя же, который «сам потерял благодать» (благодать - значение древнееврейского имени Анна), глубоко верущая Ахматова упрекает в неверности не только родине, но и религии: «Так теперь и кощунствуй, и чванься, / Православную душу губи...» По мысли поэта, он и сам боялся этого: «Оттого-то во время молитвы / Попросил ты тебя поминать». В «Белой стае» о том же было стихотворение «Высокомерьем дух твой помрачен...» (1 января 1917 г.).

Тем не менее летом 1917 г. наряду со стихотворением «И целый день, своих пугаясь стонов...», где передаются тяжелые предчувствия периода между двумя революциями («Зловещие смеются черепа», «Смерть выслала дозорных по домам»), были написаны стихотворения «Просыпаться на рассвете...» и «Это просто, это ясно...», из которых следует, что до большевистского переворота какое-то недолгое время Ахматова, по крайней мере на бумаге, не исключала для себя возможности эмиграции или заграничной поездки. В первом описывается радостное морское путешествие в предчувствии свиданья «с тем, кто стал Моей звездою»; второе, стоящее рядом, хоть и начинается с горестного вывода «Ты меня совсем не любишь, / Не полюбишь никогда» и содержит воображаемую картину скитаний героини, бросившей «друга / И кудрявого ребенка», - скитаний «по столице иноземной», вместе с тем завершается радостно: «О, как весело мне думать, / Что тебя увижу я!»

В 1918 г. Анна Андреевна развелась с Гумилевым и вышла замуж за востоковеда В.К. Шилейко, человека чрезвычайно одаренного в своей области, но в житейском плане еще менее приспособленного, чем известная своей непрактичностью Ахматова. Очевидно, она предалась идее жертвенного служения человеку, которого считала гениальным. Но в стихах конца 1917-1922 годов, связанных с этим периодом жизни (,Ты всегда таинственный и новый...», «Проплывают льдины, звеня.,.», От любви твоей загадочной...», «Путник милый, ты далече...», «Тебе покорной? Ты сошел с ума!...», «Третий Зачатьевский»), хотя и встречается мотив благодарности «за то, что в дом свой странницу пустил», господствует протест женщины, оказавшейся в угнетенном положении, даже «в пещере у дракона», где «висит на стенке плеть, / Чтобы песен мне не петь».

Сборник «Anno Domini» первоначально (ноябрь 1921 г., на обложке - 1922) состоял в основном из стихов 1921 г., потом пополнился написанным в следующем году, но включал и несколько более ранних стихотворений.

У Ахматовой много стихотворений «поминального характера»: «Заплаканная осень, как вдова...», «Я гибель накликала милым...», миницикл «Царскосельские строки» («Каждая клумба в парке / Кажется свежей могилой», «Все души милых на высоких звездах»).

В «Anno Domini» появляется ряд стихов о чувственной любви и ревности, есть в них и угроза разрыва с неверным любимым. Связаны они были с именами возлюбленных Ахматовой Шилейко и Лурье. Правда, лирическая героиня в стихах вовсе не похожа на Ахматову. Любовные истории поэтессы и её лир. героини порой диаметрально противоположны.

1940-й - самый плодотворный ахматовский год, ведь тогда, кроме лирических стихотворений, создается поэма «Путем всея земли» и первый вариант ни на что прежнее не похожей «Поэмы без героя», работа над которой будет продолжаться четверть века. И в том же году завершен «Реквием, только прозаическое «Вместо предисловия» написано в 1957 г. и эпиграф подобран из стихотворения 1961 г.