Гумилев л. Н. Древняя Русь и Великая степь.

Лев Николаевич Гумилев (1912-1992 гг.) - выдающийся этнолог, историк, создатель оригинальной концепции этногенеза. Его отличает неординарность мышления, логика и огромная эрудиция. Большой интерес представляет предлагаемый им этнологический подход в исследовании многих спорных проблем по отечественной и мировой истории. Ниже приводятся фрагменты из книги "Древняя Русь и Великая степь" (M. , 1989. C. 31, 162, 167, 175, 547--548, 550)

... Ныне в эволюции каждой отдельной группы живых организмов палеонтологии выделяют три стадии. На первой наблюдается мощный подъем жизнедеятельности. На второй они приспосабливаются к различным условиям и расширяют ареал. А на третьей происходит узкая внутренняя специализация, которая приводит либо к гибели, либо к застою. Изменение привычных условий существования делают вид, или в нашем случае этнос, особенно уязвимым, так как жизнеспособность системы падает. В палеонтологии это явление рассматривается как "прерывистое равновесие", в истории - как дискретность этнических процессов.

Киевская Русь - третья стадия славянского этногенеза. Она возникла тогда, когда славянство перестало существовать как целостность, сохранив как реминисценцию былого единства общепонятность речи или близость языков.

Сначала Руси относительно повезло. Три четверти IX в. , именно тогда, когда росла активность западноевропейского суперэтноса, болгары сдерживали греков, авары - немцев, бодричи - датчан. Норвежские викинги устремлялись на запад, ибо пути "из варяг в греки" и "из варяг в хазары" проходили через узкие реки Ловоть или Мологу и через водоразделы, где ладьи надо было перетаскивать вручную - "волоком", находясь при этом в полном отрыве от родины - Норвегии. Условия для войны с местным населением были предельно неблагоприятные.

Иудес-Хазария была в дружбе со всеми имперскими режимами: поздней Тан, Каролингами и их преемниками в Германии, - саксонскими Оттонами, Аббасидами - и во вражде со всеми средневековыми народностями: армянами, грузинами, шиитами халифата, поскольку они представляли интересы завоеванных племен, печенегами, турфанскими уйгурами и славянами, т. е. Киевским каганатом. И это не случайно. Здесь имеет место социальная близость деспотических режимов, противопоставленных ходом истории природным процессам образования этнического

многообразия. Борьба этих двух пинципов была ведущим антагонистическим противоречием эпохи YIII-X вв. И тут иудео-хазарам опять повезло.

В игру вступал новый партнер - варяги, навербованные из

скандинавских викингов. "<... > На самом деле варяжские конунги были недругами славяноруссов и сначала союзниками, а затем соперниками, а потом вассалами евреев-рахдонитов. Гордые своей воинственностью варяги постоянно терпели поражения, при которых гибли подчиненные им славяне,

мобилизуемые для походов на Каспий и Понг (Черное море). Варяжским командирам не было жалко славянских воинов.

Русская земля перенесла много страданий, вызываемых постоянными неудачами бездарных правителей.

И все-таки как дошли славяно-россы до такого унизительного положения ?<...>

Византия и Русь по возрасту ровесники. Надлом в Византии был в YIII в. , а инерционная фаза началась в середине IX в. На Руси надлом, видимо, наступил позже и затянулся до конца IX в. При надломе происходит раскол этнического поля. Вот поэтому-то варяги обрели себе сторонников - "гостомыслов" или первых "западников", которым 250 лет спустя сочувствовали и великий князь Святополк II и летописец Нестор.

<... > В Восточной Европе пассионарный толчок поднял к исторической жизни два этноса: литовцев и великороссов. На старте они были в различных положениях. Древние балты находились в состоянии гомеостаза. Они, как североамериканские индейцы, мужественно защищались от колонизаторов, часто побеждали рыцарей, но победить организованную этносоциальную систему не могли. Их ждала участь пруссов и полабских славян, если бы в их среде не появились люди, способные на сверхнапряжение, подобные Гедимину, Кейстуту, Витовту, Ольгерду. <... > Россия начинала не с нуля, а с отрицательных величин выродившейся цивилизации. Поэтому она отстала от Литвы, правда, на одно поколение, но этого оказалось достаточно, чтобы Гедимин, Ольгерд и Витовт стали господами всей бывшей Киевской Руси, за исключениемь Галиции, которой овладели поляки. Если бы литовцы сумели слится с покоренным большинством культурного населения своего государства, то они стали бы великой державой. Но этому помешал сладкий соблазн - католическая Польша, уже вобравшая в себя изрядную долю европейской цивилизации.

<... > Литовские витязи не устояли против очарования развитой культуры, уже достигшей эпохи Возрождения - и половина Литвы втянулась в западно-европейский суперэтнос.

А Россия оказалась в изоляции. Культуру она унаследовала от Византии, но в единый суперэтнос не слилась. Европейские малые этносы были русским близки. Ландшафт, способы хозяйствования, демонология (ибо в тонкостях христианской догматики мало кто разбирался) роднили население единого лесостепного региона. Но победа соседнего мусульманского суперэтноса, овладевшего в 1312 г. Поволжьем и Причерноморьем, вызвала многовековую войну, которую многие историки пытались экстраполировать в прошлое.

Великороссия, чтобы не погибнуть, вынуждена была стать военным лагерем, причем былой симбиоз с татарами превратился в военный союз с Ордой. <... > В этот период великоросский этнос переживал инкубационную фазу. Он на время потерял даже общее наименование. Тогда и долго после говорили: "Московиты, тверичи, рязанцы, смоляне, новгородцы", и только в 1830 г. на Куликово поле пошли русские. И хотя Москва, присоединив к своим владениям Великое княжество Владимерское в 1362 г. , стала признанной столицей России, для того, чтобы население ощутило себя этносом, понадобился подвиг, ставший моментом рождения и государства и народности, и культуры, и воинского духа, позволившего потомкам витязей XIY в. жить и побеждать, ориентируясь на самих себя. Сил у русских людей хватало, потому что это были новые силы, новый запас энергии. <... >

Преодолеть инерцию древней, пусть ослабевшей системы всегда трудно. Поэтому новые этносы возникают на границах этнических ареалов, где исходные субстраты лабильны и неустойчивы. Значит, пассионариям надо было искать применения своим силам на границах родины. Одни из них отправлялись служить в полиэтническую Великороссию, сохранив веру и культуру, другие - в Польшу, потеряв религию, но оставив своим потомкам родную землю, третьи - на южную границу. <... > И там, перемешавшись с половцами, они создали новый этнос - малороссы (сохранившееся старое название), или казаки (тюркское наименование людей без начальства), или украинцы (так их звали поляки).

Этот этнос проявил невероятный героизм, ибо он вернул заброшенную землю - вывел ее из запустения, сохранил культурную доминанту и добыл политическую свободу. Даже включившись в состав государства Московского, украинцы обрели в нем экологическую пищу, заняв должности от чиновников и офицеров до канцлера (Безбородко) и мужа царицы (Разумовский), так как общность, унаследованная от Древней Руси, - книжная культура и византийское православие - не мешало северным и южным русским жить в симбиозе, а татарская примесь, равная у тех и других, только усложняла поведенческий стереотип новой России, что шло ей на пользу.

Итак, в смене суперэтносов наблюдается преемственность, а, говоря языком математики, "отношение". Русские как этнос относились к древним русичам, как французы к галлам или итальянцы эпохи Возрождения к римлянам времен Калигулы, а "запустение" и "иго" - это "водораздел" между двумя этногенезами. Сделаем вывод: русские относительно Западной Европы - не отсталый, а молодой этнос. <... >

Гумилев Л. Н. От Руси к России: очерки этнической истории. - M. : Экопрос, 1992. C. 212, 213-214, 286-287.

№ 10. «Русская Правда» Краткой редакции (по Академическому списку ХV в.)