«Гамлет»

История принца датского, мстящего за злодейское убийство отца, инсценированная еще до Шекспира, была переработана им в таком духе, что кровавая драма мести превратилась в трагедию, содержащую высокое социально-философское обобщение противо­речий эпохи.

Герой трагедии Гамлет — гуманист; «он пылок, как все бла­городные души: все злое возбуждает**» нем энергическое негодо­вание, все доброе делает его счастливым» . В спокойное, гармо­ническое существование этого человека одно за другим врываются потрясшие его события —■ трагическая смерть отца и поспеш­ный вторичный брак его матери. Оглядываясь вокруг, он видит то, чего не замечал раньше, — что всюду зло, пороки, жестокость. Гамлет, по словам Белинского, увидел, «что мечты о жизни и самая жизнь совсем не одно и то же... Вера была жизнью Гам­лета, и эта вера убита, или, по крайней мере, сильно поколебле­на в нем — и от чего же? —от того, что он увидел мир и челове­ка не такими, какими он хотел их видеть, но увидел их такими, каковы они суть в самом деле» ². В этом отношении трагедия Гамлета была не только его личной трагедией, но трагедией целого поколения гуманистов, к которому принадлежал и сам Шекспир.

Перед Гамлетом встает вопрос о том, что же он должен делать со злом, окружающим его. Узнав причину гибели отца, Гамлет

¹ В. Г. Белинский, Собр. соч. в трех томах, т. I, стр. 302.

² Т а м же, стр. 303.

460

–сразу же делает обобщающий вывод: «Век расшатался...» Задача мести, возложенная на него призраком, воспринимается им как задача борьбы против зла вообще. А это-то его и смущает:

Век расшатался — и скверней всего, Что я рожден восстановить его.

Вместо того чтобы действовать, Гамлет начинает размыш­лять, и внешний конфликт героя с окружающей средой усу­губляется глубочайшим внутренним конфликтом, который Белин­ский разъясняет так: «Ужасное открытие тайны отцовской смер­ти, вместо того, чтобы исполнить Гамлета одним чувством, одним помышлением — чувством и мыслью мщения, каждую минуту готовыми осуществиться в действии,— это ужасное открытие заставило его не выйти из самого себя, а уйти в самого себя и сосредоточиться во внутренности своего духа, возбудило в нем вопросы жизни и смерти, времени и вечности, долга и слабо­сти воли, обратило его-внимание на свою собственную личность, ее ничтожность и позорное бессилие, родило в нем ненависть и презрение к самому себе. Ясно, что натура Гамлета чисто внут­ренняя, созерцательная, субъективная, рожденная для чувства и мысли; а ужасное событие требует от него не чувства и мыс­ли, но дела, из идеального мира вызывает его в мир практи­ческий, в чуждый его духовной настроенности мир действия. Естественно, что из этого положения возникает внутри Гамлета страшная борьба, которая и составляет сущность всей драмы» '.

Медлительность Гамлета нередко пытаются объяснить его слабостью. Но это противоречит всем поступкам героя в трагедии. Он сам ощущает в себе «силу льва немейского», и поэтому Бе­линский имел все основания считать, что «от природы Гамлет человек сильный» ². Гамлет медлит потому, что слишком сложна задача, стоящая перед ним, — уничтожить зло в мире. Для него не только Дания, а «весь мир — тюрьма». Разрешить стоящую перед ним задачу нельзя простым ударом кинжала. Отсюда про­истекают сомнения и колебания героя.

«Гамлет, — писал Белинский, — выражает собою слабость ду­ха— правда; но надо знать, что значит эта слабость. Она есть распадение, переход из младенческой бессознательной гармонии и самонаслаждения духа в дисгармонию и борьбу, которые суть необходимые условия для перехода в мужественную и сознателъ~ ную гармонию и самонаслаждение духа... Он велик и силен в своей слабости, потому что сильный духом человек и в самом падении выше слабого человека в самом его восстании» ³.

¹ В. Г. Белинский, Собр. соч. в трех томах, т. I, стр. 303.

² Т ам же, стр. 335.

³ Там же.

461

–Убийство отца — одно из проявлений того насилия, которое ненавистно Гамлету, ибо насилие — одна из форм царящего в ми­ре зла. А Гамлет для совершения своей задачи также должен применить насилие, на что он сразу решиться не может. Он дол­го колеблется, но эти колебания вовсе не означают отказа от борьбы. Как правильно писал Гегель, «Гамлет нерешителен в себе; он, однако, сомневается не в том, что ему нужно делать, а в том, как это ему выполнить» '. Долг мести за отца, возло­женный на Гамлета призраком, перерастает в задачу возмездия за попранную справедливость. Гамлет — борец против зла, ца­рящего в мире. Зло, которое он видел перед собой, было по­рождением той переходной эпохи, когда трудно было отделить, какие пороки принадлежат отживающему феодальному миру и какие — нарождающемуся буржуазному строю.

Гамлет борется в^ одиночку. Это следует со всей силой под­черкнуть, ибо в этом отношении он не столько антипод Дон Кихота, как полагал Тургенев ², сколько скорее его единомыш­ленник. Оба они посредством личного подвига хотят избавить мир от зла, однако от Дон Кихота Гамлета отличает то, что он обладает пониманием действительности и представляет себе труд­ности борьбы против нее. Об этом свидетельствуют его постоян­ные колебания, его знаменитое «быть или не быть», выражающие главную трудность, перед которой стоит Гамлет, знающий, что ему надо сделать, и не знающий, как осуществить свой замысел наиболее справедливым и действенным образом. Поэтому и раз­решение задачи происходит случайно, тогда как гибель самого Гамлета оказывается закономерной. Он гибнет в силу своего оди­ночества, из-за своей нерешительности, гибнет потому, что, буду­чи человеком духовно сильным, готовым к борьбе, вместе с тем не умеет бороться, да не очень и уверен в том, сумеет ли он, осуществив частную задачу мести, выполнить и ту большую об­щую задачу, которую он себе поставил,— вправить вывихнутые суставы времени, уничтожить зло.

Следует указать, что попытки некоторых критиков и режис­серов превратить Гамлета в человека, не знающего сомнений, в человека, уже разрешившего все терзающие его мучительные сомнения, противоречат самому существу этого образа. Подоб­ная трактовка напоминает, говоря словами Маркса, «ту обработку шекспировского Гамлета, в которой не хватало не только мелан­холии датского принца, но и самого принца» ³. И такой же край-

¹ Гегель, Соч., т. XII, стр. 248.

² См. «Гамлет и Дон Кихот», И. С. Тургенев, Собр. соч., т. XI, М., 1949.

³К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. X, стр. 461.

462

–ностью было бы возведение слабости героя в абсолют, ибо она есть не свойство Гамлета, а его состояние, и все развитие харак­тера Гамлета состоит в стремлении героя преодолеть мучитель­ный для него внутренний разлад. Отсюда и глубокая человеч­ность этого образа и то чувство симпатии, которое он вызывает у публики.

Борьба между Гамлетом и Клавдием не есть борьба между людьми двух разных эпох и укладов. Они оба — люди эпохи Воз­рождения. Гамлет — воплощение того расцвета личности, интел­лектуальной культуры, новой гуманистической морали, которым ознаменовалось Возрождение; Клавдий — носитель эгоизма, свое­корыстия, жестокого властолюбия, морального нигилизма — всех тех пороков, которые были и в средние века, но особенно пышно распустились в эпоху Возрождения на почве буржуазного инди­видуализма.

Трагедия Шекспира пронизана боевым духом, страстным не­годованием против зла и насилия, утверждением высоких гумани­стических идеалов и горестным сознанием того, что время для их победы еще не наступило. Умирая, Гамлет просит своего друга Горацио поведать миру обо всем, что произошло, и это яв­ляется как бы завещанием героя — продолжать начатую им борьбу.