Древнегреческое λόγος: средоточие, согласие, симфония.
1. Форма слова и этимология.
Еще раз о принципах перевода: универсалистско-метафизическая позиция и феноменологическая позиция пере-вода. Схватываемость неких отдельных значений универсалистско-метафизической позицией (как мы далеем увидим), но невозможность, собственно, пере-вести в контекст, в область функционирования (фактически – эта позиция лишь «навешивает» на современное мышление, на современного человека = «универсального субъекта в пространстве и времени», группу смыслов, либо прячется под ничего не объясняющими концептами «архаического», «мифопоэтического», «иного» мышления; в каком-то смысле она антиисторична). Это наиболее ярко проявляется в случае перевода раннефилософских и поэтических текстов. Хайдеггеровская же модель (которая уже имплицитно присутствует в критике Хайдеггером «Психологии мировоззрений» Ясперса в начале 20х гг.) содержит в своей основе то, что Гадамер позже, несколько смягчив, назовет «действенно-исторической позицией», т.е. необходимостью не парить в небесах в отрыве от дискурса традиции и не мнить себя универсальным субъектом, но всегда в герменевтике исходить из собственной исторической обусловленности; в более радикальном, но аутентично-хайдеггеровском ключе, это можно было бы сформулировать следующим образом: возможность перевода как пере-вода в центр языкового – в способ бытия истинного – фундирована единством западной традиции, как историей «восходов» и «закатов» αλήθεια. «Если дометафизический Λόγος не представляет собой какую-то деятельность человеческого сказывания и высказывания, ту деятельность, которая позднее даст в логике пищу для построения «теорий» и «систем», едва ли волнующих человека; если Λόγος каким-то образом есть то же самое, что и само бытие, властно пронизывающее собою все сущее, если, наконец, то, что названом «Логосом», как вот это «то же самое» проглядывает через всякое историографическое прикровение истории, остается присутствующим и становится настоящим, тогда, наверное, и у нас есть вполне серьезная причина по крайней мере хоть раз спросить, что же такое Λόγος, помысленный до-метафизически. Ведь в этом «Логосе» в одно и то же время скрывается и показывается то, что в первую очередь должно быть помыслено всяким мышлением – при том, однако, условии, что нельзя помыслить ничего более высокого, ничего более исходного, ничего более настоящего, хотя и ничего более неприметно и неуничтожимого, чем само бытiе (Seyn)… Это [ответить на призыв дометафизического мышления] можно сделать лишь тогда, когда есть опыт, говорящий о том, что история – это не прошедшее, а также не то наследие, на равнине и кряжах которого там и сям высятся «величественные» вершины. История есть в себе самой самого себя предвосхищающий разговор сущностного (das Wesenhafte) с самим собой. Вопрос лишь в том, вступает ли в него человек и как он это делает» (Логика. Учение Гераклита о логосе, с.340-342).
Далее мы будем сочетать обе модели.
Первичный глагол: др.греч. λόγος является производным от глагола λέγω; данный глагол весьма специфичен (у Дворецкого и Лидделл-Скотта по 2 отдельных статьи) и его функционирование внутри греческого языка полностью прояснит ту полисемию, которую мы имеем в случае с др.греч. λόγος. Итак, традиционно выделяют следующие значения λέγω (см. Лидделл-Скотт, Дворецкий): 1) поднимать, брать, собирать, собираться, в медиальном залоге – разбираться, выбирать – напр., собирать кости, дрова, камни; собираться в группу, выбирать лучших мужей; 2) считать, причислять, относить – напр., считаться в числе кого-либо, относить к числу кого-либо, считать нечто выгодным, подсчитывать число чего-либо и т.д.; 3) рассказывать, пересказывать события; 4) говорить; 5) хотеть сказать, иметь в виду, придавать значение; 6) выступать с речью.
Иначе говоря, первична семантика соединения, сплочения и в то же время вы-бора; пользуясь платоновским языком, здесь можно было бы чисто формально подчеркнуть диалектику единого и частей, одного и многого (ср. Гераклит έν πάντα είναι, но не более чем филологическая формальность!), хотя этот принцип куда более архаичен – ср. мифы о расчленении первочеловека, проблема целостности и дискретности жертвы, ритуальные процедуры (притом, что обозначения ритуала уже имплицитно отсылают к этой проблематике) и т.д.
Общая тенденция распределения по текстам: 1) больше примеров со значением собирания, счета у Гомера, в послегомеровское время в этом значении чаще с приставками απο-, εκ-, κατα-, συν-, ср. καταλέγω у Геродота «избирать из среды граждан»; 2) более поздний супплетивизм с глаголами говорения – в презенсе с αγορεύω, в аористе с έπω, в футуруме и перфекте с είρω; 3) семантика говорения намечается уже у Гомера: ср. перечисление событий (Od. XIV.197); впервые отчетливо в этом значении, как считается, у Гесиода (Theog.27); и все чаще начиная с трагиков и Геродота (но некоторые места еще могут быть интерпретированы в ключе «перечисления», «отчета» ср. Aesch.Pers.343).
Этимология и дериваты: первичное значение λέγω реконструируется как «собирать, собираться» (Beekes, 841); глагольный корень восходит к и.е. *leg’- «собирать» наряду с лат. legō «собирать», алб. mb-ledh «собирать, жать»; синонимичный корень *les-, реконструируемый на основе верх.-нем. lesen «собирать», гот. lisan «собирать, жать», лит. lesti «собирать, есть собранное», хетт. lesszi / lisszi «собирать, жать»; отношения между *leg’- и *les- неясны, но их первичная идентичность очевидна – возможно, имеет место расширение корня. Независимые дериваты наряду с λογος: 1) в группе вместе с λόγος разного рода образования с приставками – διάλογος «бесед», επίλογος «послесловие», παράλογον «непредвиденное обстоятельство», αναλογία «пропорция, соответствие», а также λόγιον «изречение оракула», λογάς «избранный, отобранный», λογισμός «счет, подсчет» и др.; 2) группа λογή «рассуждение, способ»; 3) группа λέξις «основание, речь, стиль речи»; 4) группа λέγμα «беседа, разговор»; 5) διάλεκτος «речь, произношение». Многие из дериватов образовались уже после прорыва λέγω в семантику говорения.