16 Поняти́йные катего́рии

в языкознании — смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемые в естественном языке разнообразными средствами. В отличие от скрытых категорий и грамматических категорий, П. к. рассматриваются безотносительно к тому или иному конкретному способу выражения (прямому или косвенному, явному или неявному, лексическому, морфологическому или синтаксическому).

В качестве средств выражения П. к. выступают граммемы грамматических категорий, словообразовательные и лексические подклассы знаменательных слов, служебные слова, синтаксические конструкции и супрасегментные средства (просодический контур и порядок слов). Обычно П. к. понимаются как универсальные, свойственные всем или большинству языков мира (см. Универсалии языковые); благодаря именно этому свойству они выступают как основа сводимости описаний разнообразных и разносистемных языков.

Большинство П. к. характеризуется «полевой» структурой, с «ядром» и «периферией» в составе соответствующего функционально-семантического поля. В качестве грамматикализованного ядра П. к. выступает соответствующая ей грамматическая категория. Так, аспектуальности и таксису соответствует вид, темпоральности — время, модальности — наклонение, диатезе — залог, полу — род, семантической роли — падеж, персональности — лицо, градуальности — степени сравнения, количеству — число и т. п. Вместе с тем П. к. различных сфер обнаруживают многообразные пересечения и взаимосвязи как в синтагматике, так и в парадигматике.

В разработке учения о П. к. в языкознании важную роль сыграли труды О. Есперсена, который ввёл термин «П. к.» (1924), а в СССР — И. И. Мещанинова, С. Д. Кацнельсона, В. Н. Ярцевой, М. М. Гухман и других. Иногда П. к. называются также философскими или логическими (в рациональных грамматиках 17—19 вв.), психологическими (в работах 19 — начала 20 вв., например у Г. Пауля), «онтологическими», «внеязыковыми», «когнитивными», «концептуальными», «семантическими», «мыслительными», «речемыслительными» (Кацнельсон).

В концепции А. В. Бондарко П. к. и охватывающие их понятийные поля относятся к уровню мыслительного содержания (подразделяемому на универсальный фундаментальный базис и систему П. к. конкретного языка), противопоставляясь языковым семантическим функциям и функционально-семантическим полям, относящимся к уровню языкового содержания (обусловленному системой конкретного языка). Функционально-семантическое поле понимается как двустороннее единство, формируемое грамматическими (морфологическими и синтаксическими) средствами данного языка вместе со взаимодействующими с ними лексическими, лексико-грамматическими и словообра­зовательными элементами, относящимися к той же семантической зоне.

Классификация П. к. проводится на разных основаниях; можно различать системный и структурный аспекты их изучения. При системном подходе П. к. рассматриваются в парадигматическом аспекте, то есть с точки зрения их роли в формировании определённых понятийных полей и семантических оппозиций. Так, например, можно подразделять П. к. на классифицирующие (играющие в составе оппозиции интегральную роль) и модифицирующие (играющие в составе оппозиции дифференциальную роль; см. Категория языковая). С другой стороны, системная классификация П. к. (и соответствующих понятийных полей) может вскрывать их соотношение с коррелятивными им грамматическими категориями и/или разрядами. Она параллельна классификации функционально-семантических полей в концепции А. В. Бондарко. Так, грамматическим категориям глагола соответствуют П. к. акциональности или предикативности; существительного — предметности; прилагательного — атрибутивности; разрядам наречий соответствуют П. к. обстоятельственного типа.

Акциональные П. к. подразделяются на аспектуально-темпоральные, модально-бытийные и акционально-актантные. Среди аспектуально-темпоральных П. к. выделяются аспектуальность (включающая фазы начала, продолжения и конца, способы действия, а также такие противопоставления, как вневременность — эпизодичность, статичность — динамичность, длительность — недлительность и т. п.; см. Аспектология), темпоральность (прошлое, настоящее и будущее), таксис (предшествование​/​одновременность​/​следование). Модально-бытийные П. к. включают объективную модальность (реальность — ирреальность, возможность — необходимость и т. п.), субъективную модальность (императивность, желательность и т. п.), повествование — вопрос, утверждение — отрицание, бытийность (экзистенциальность) и т. п. Акционально-актантные П. к. (образующие поле «залоговости») базируются на соотношении диатез (активность — стативность, переходность — непереходность, рефлексивность, взаимность и т. п.).

Предметные П. к. включают такие классифицирующие основания, как пол, семантическая одушевлённость​/​неодушевлённость, личность​/​неличность, а также ряд модифицирующих оснований. К их числу, например, относится тип референции, или денотативный статус (включающий противопоставления определённости — неопределённости, референтности — нереферентности, конкретности — неконкретности и т. п.), семантической роли (агенс, пациенс, субъект, объект, адресат, орудие, продукт и т. п.). П. к. «персональности» (соотнесение участников действия с участниками речевого акта) иногда относят одновременно к акциональным и предметным П. к.

К атрибутивным П. к. относятся квалитативность (т. е. значение качества), квантитативность (значение количества), компаративность (или градуальность), посессивность (значение обладания). Внутри сферы качества иногда выделяют значение оценки (например, в составе таких П. к., как уменьшительность и увеличительность). П. к. количества пересекается не только со сферой атрибутивности, но и со сферой предметности (образуя такие П. к., как единичность​/​множественность, абстрактность​/​конкретность​/​собирательность и т. п.), а также со сферой предикативности (образуя П. к. кратности, или повторяемости).

При структурном подходе к классификации П. к. они рассматриваются в синтагматическом аспекте, то есть с точки зрения их роли в формировании семантической структуры высказывания и текста. Мыслительное содержание, охватываемое П. к., многослойно; оно включает как минимум 2 слоя информации — внешнеситуационный (называемый также «денотативным», «референтным», «когнитивным» и т. п.) и прагматический (называемый также «субъективным», «модальным», «иллокутивным», «коммуникативным» и т. п.). Внешнеситуационное содержание охватывает отражаемый факт (событие) с его предметными отношениями и устроено как пропозиция, имеющая предикатно-аргументную структуру. Прагматическое содержание отражает соотнесённость отражаемого факта с данным речевым актом и его компонентами — участниками коммуни­кации, временем и местом протекания речевого акта; оно включает в себя экспрессивный («эмоциональный», «аффективный»), апеллятивный («конативный»), социальный («стилистический»), дейктический («индексальный»), информативный («логический»), фактический, метаязыковой и эстетический («поэтический») слои информации (см. Функции языка).

18 Скры́тая катего́рия (криптоти́п) — семантические и синтаксические признаки слов или словосочетаний, не находящие явного морфологического выражения, но существенные для построения и понимания высказывания. Скрытые категории оказывают влияние на сочетаемость данного слова с другими словами в предложении.

История термина

Впервые в таком значении термины «криптотип» (в противоположность морфологически оформленному фенотипу) и «скрытая категория» употребил Бенджамин Уорф в работе «A Linguistic Consideration of Thinking in Primitive Communities», датируемой приблизительно 1936 годом[1]. Эта работа была посвящена наблюдениям над индейскими языками, резко отличными от европейских языковых систем. Этот термин получил распространение в ряде грамматических теорий, в первую очередь — в концепции «скрытой грамматики» С. Д. Кацнельсона.

Сущность скрытых категорий

О скрытых категориях говорят в тех случаях, когда некоторое грамматическое значение не выражается в языке специальными средствами, но в соответствующих контекстах может быть выделено. Так, в русском языке отсутствует противопоставление перфекта и аориста, но глагольная форма «уволили» в предложении «Его уволили, поэтому он не пойдет на собрание» имеет перфектную, а в предложении «В 2006 году его уволили из органов» — аористическую интерпретацию; в этом смысле можно (хотя обычно и не принято) выделять скрытые категории перфекта и аориста в русском языке. Для характеристики таких значений в современной лингвистике чаще применяются термины «универсальное грамматическое значение» (в отличие от «конкретно-языкового» значения, находящего формальное выражение в грамматической системе данного языка).

Кроме того, скрытыми категориями называют и такие значения, которые ни в каком языке не являются грамматическими. Например, деление существительных на исчисляемые и неисчисляемые в русском языке проявляется в том, что только первые сочетаются с количественными числительными и способны иметь форму множественного числа в обычном значении. Исчисляемость не является грамматической категорией, но это значение необходимо учитывать для правильного описания числового поведения (и других языковых свойств) русских существительных. Для характеристики подобных значений в современной лингвистике чаще применяются термины «семантический признак» или «синтаксический признак» (в зависимости от того, о явлениях какого уровня идет речь). Набор семантических и синтаксических признаков, используемый в современных грамматических описаниях, очень разнообразен.

Разновидности скрытых категорий

Скрытые категории делят на классифицирующие и модифицирующие. Скрытая категория считается классифицирующей, если ее значение является постоянным для данной единицы. Такое значение обычно является словарным признаком лексемы. Значение модифицирующих скрытых категорий является переменным для данной единицы. Модифицирующие скрытые категории характеризуют высказывание в целом и часто являются продуктом взаимодействия составляющих его единиц.

Скрытые категории русского языка

классифицирующий криптотип личности/неличности существительных (при исключении возможности персонификации) — неличные существительные не употребляются в дательном падеже в значении предназначенности и в оборотах типа «у X высокая температура»: нельзя сказать «выбрать шторы окнам» или «у стула высокая температура».

классифицирующий криптотип контролируемости/неконтролируемости предикатов — предикаты со значением контролируемости не могут употребляться в отрицательных конструкциях с императивом совершенного вида.

модифицирующий криптотип актуальности/узуальности сказуемого — предложение «Мой дед землю пахал» допускает как конкретную, так и общую временную отнесенность. Вместе с тем возможно и лексическое выражение актуальности/узуальности — невозможно сказать «Я люблю ее сегодняшнюю прическу».

ЛИЦО — грамматическая словоизменительная категория глагола (в нек-рых языках также имени в позиции сказуемого), представляет собой «открытую (явную) категорию» (по Б. Уорфу).

19 Синтаксически выявляемые (реляционные) категории – это категории рода, падежа в русском языке. Эти категории указывают на сочетаемость форм в составе сочетания или предложения. Так, род прилагательного и существительного проявляется в сочетаниях Красная площадь, красный флаг, красное пальто. В этих примерах обнаруживается способность прилагательного выступать в качестве согласованного определения, т.е. повторять грамматические формы существительного. Кроме этого, у существительных наблюдается способность иметь при себе прилагательное, согласованное в роде. Таким образом категория рода как существительного, так и прилагательного проявляется в сочетаниях.

Несинтаксически выявляемые (номинативные) категории – это категории, выражающие смысловые абстракции, отвлеченные от свойств, связей, отношений внеязыковой действительности. Такими смысловыми абстракциями являются значения времени, степени проявления признака, значение реальности / нереальности действия и пр. Эти значения присущи категории времени глагола, степени сравнения прилагательных и наречий, категории наклонения глагола.

20 Logical positivism asserts that structural semantics is the study of relationships between the meanings of terms within a sentence, and how meaning can be composed from smaller elements. However, some critical theorists suggest that meaning is only divided into smaller structural units via its regulation in concrete social interactions; outside of these interactions language may become meaningless.

Весьма распространенное и достаточно обоснованное убеждение в преимущественной трудности семантической реконструкции в этимологии по сравнению со структурной (формальной) реконструкцией, способствуя концентрации внимания на семантическом анализе и совершенствовании его методов, одновременно несколько вытесняет из поля зрения и разработки органическую связь семантической и структурной реконструкции. Эта связь определяется как изначальным структурно-семантическим единством лексемы, так и взаимообусловленностью её структурных и семантических изменений. Яркими проявлениями этой взаимообусловленности является деэтимологические и народно-этимологические преобразования слов: структурное преобразование, выражающее новые мотивационные отношения, базируется на обнаружении лексемы, которая и формально близка, и семантически сближаема с лексемой, утратившей этимологическую прозрачность. Например, русск. тенёта > диал. новосиб. тянóты 'сети для ловли мелкого зверя' - ср. тяга 'веревка, за которую вытягивают невод; палка у сети, за которую берутся, выбирая сеть'; баллон 'камера автомашины' > новосиб. болóнь то же - ср. болóнь 'слой древесины между корой и сердцевиной ствола' (Словарь русских говоров Новосибирской области. Под ред. А.И. Федорова. Новосибирск, 1979, с. 548, 54-35). В последнем случав формальное отождествление преобразованной лексемы баллон с болонь и включение значения 'камера автомашины' как переносного в семантику многозначного слова болонь свидетельствует о том, что произошли изменения не только в мотивации слова, но и его значении. Вероятно, этимологическая трудность многих древних лексем объясняется тем, что в их истории имели место подобные сближения и преобразования.

При всей вероятности разной степени изменения первичной формы и первичного значения слова или даже преимущественного изменения формы в одних случаях и значения в других, лишь параллелизм и взаимодействие структурного и семантического анализа позволяет уяснить степень изменения или подтвердить константность формы или значения и определить потребность в реконструкции того или иного плана. Так, для этимологизации русск. звезданýть сильно ударить, априори соотносимого со звезда, решающим представляется не доказательство возможности развития значения 'сильно ударить' на базе семантика 'звезда' через ступень 'ударить, чтобы искры из глаз посыпались' (Преображенский I, 24-5; Фасмер II, 86), а уяснение фонологической двусмысленности гласного /и/ во втором предударном слоге этого глагола в его устной форме в условиях иканья (возможны фонемы /и/ и /э/), так что написание глагола через е может быть следствием вторичного отождествления корня со звезда (тоже /и/ в безударном слоге!) при первичности формы *звиздануть и родстве со звукоподр. с.-хорв. звизнути 'свистнуть', звизнути 'хватить, ударить', др.-русск. звиздати 'свистеть'.

Важнейшая задача этимологии - совершенствование методов взаимодействия структурной и семантической реконструкции, извлечения семантической информации из структурных данных и информации о форме, структуре - из семантики лексемы.