Тема 11. Модернистсике концепции этнополитической дезинтеграции и конфликтологии

1. Сущность этнополитической дезинтеграции

2. Причины этнополитических конфликтов на территории бывшего СССР

1. Сущность этнополитической дезинтеграции. Этнополитические конфликты как основная форма дезинтеграции

При всей важности решения теоретических вопросов о сущности и природе этничности и нации, об общих механизмах этнополитической интеграции не они сегодня лидируют по числу публикаций и остроте и интереса различных направлений этнической политологии (равно, как и этнологии, и этносоциологии). Бессменным лидером во всей этнополитической тематике является проблем этнополитических конфликтов. И это вполне объяснимо.

Минувший век, особенно его вторая половина, был удивительно противоречивым с точки зрения, как развития этнополитических процессов, так и их осмысления учеными и политиками. С одной стороны, это был век дальнейшего развития либеральных и гуманистических ценностей, демонтажа почти всех колониальных образований, признания мировым сообществом проблемы меньшинств, как одной из важнейших в мировой политике, проведения конституционных реформ с учетом этнокультурного фактора во многих государствах (Бельгия, Канада, Индия и др.). С другой стороны, это был век неслыханной жестокости в отношении этнических общностей. Речь идет не только об ужасах Второй мировой войны, но и о кровавых этнополитических конфликтах конца столетия. По подсчетам директора Института Мира в Осло Дена Смита две трети войн только за вторую половину 1990-х гг. связаны с этническими конфликтами, три четверти их жертв — мирное население.

Мы уже отмечали, что в конце 1970-х гг. на развалинах мировых империй проявились не столько консолидационные, сколько дивергентные процессы в этнополитической сфере. В условиях все новых этнополитических вызовов ученые выдвигают разнообразные концепции природы и динамики этнополитической дезинтеграции. До сих пор не утратила своей эвристической ценности классификация этнической дезинтеграции, предложенная еще Ю. В. Бромлеем, который предлагал выделять разделительные (дивергентные) процессы, в свою очередь, также подразделяемые. В них различают два основных подвида: во-первых этническая парциация, при которой единый прежде этнос делится на несколько более или менее равных частей, причем ни один из новых этносов не отождествляет себя полностью со старым этносом; во-вторых этническая сепарация, подразумевающая случаи, когда от какого-то народа отделяется его часть.

На этнополитическом, национальном уровне также проявляется такой вид дивергенции, как сепарация (сепаратизм), выражающийся в форми­ровании национально-политических движений, выступающих за отделе­ние некой этнополитической территории из состава полиэтнического го­сударства. В крайне редких случаях эта сепарация протекает мирно, как это было при распаде СССР, в 1991 г. Значительно чаще сепаратизм по­рождает ожесточенные конфликты с участием крупных вооруженных сил. Именно этот тип конфликтов привлекает к себе наибольшее внима­ние исследователей, и на его основе в основном сформировался концепту­альный аппарат этнополитическои конфликтологии3. Эти концепции не менее противоречивы, чем рассматриваемые ранее концепции этничности и наций, поскольку в них отражаются те же дискуссии, о которых уже шла речь в предыдущих разделах. Вместе с тем существуют и специфиче­ские концептуальные проблемы этнополитической конфликтологии.

Уже вопрос о специфике этой области знания сам по себе является предметом дискуссий, поскольку одни авторы полагают, что ничего спе­цифического в этнической конфликтологии нет, тогда как другие, на­против, считают этнические конфликты настолько специфичными, что отрицают даже саму возможность рассмотрения их в рамках единых конфликтологических теорий.

Сторонники универсальности конфликтологической теории аргу­ментируют свой подход тем, что по предмету спора все конфликты полифункциональны и в них переплетаются различные факторы (эконо­мические, политические, этнические и др.), поэтому известнейший аме­риканский конфликтолог Д. Хоровиц полагает, что об этнических кон­фликтах в полном смысле этого слова можно говорить лишь примени­тельно к традиционным обществам Азии, Африки и Латинской Амери­ки4. Примерно такой же точки зрения придерживается и известный американский политолог М. Маршалл, который говорит о том, что «тер­мин этнический конфликт стал эвфемизмом для внутригосударствен­ных конфликтов, которые мы не можем объяснить и понять»5. С такими взглядами трудно не согласиться, вместе с тем переплетенность функ­ций не означает, что одна из них, этническая, полностью лишена смыс­ла. Так, Дж. Ротман отметил такую особенность этнических и религиоз­ных конфликтов, как высокую субъективность и «неуловимость»

Действительно, такие конфликты глубоко субъективизированы, ониопираются на аргументы истории, мифологии, которые воспринимаются сторонами конфликта по-разному. Подобные конфликты «идеалистичны», обращены к сакральному началу, поэтому стороны конфликта зачастую воспринимают, скажем, этническую территорию как явление священное, а их представители иногда отказываются даже обсуждать вопрос о территориальных уступках как форме достижения компромисса на переговорах, рассматривая такую постановку вопроса как «святотатство».

Сторонники выделения этнических конфликтов как особой отрасли этноконфликтологии полагают, что для нетрадиционных обществ, где этничность и политика переплетены, не следует использовать понятие «этнические конфликты», здесь более адекватным сложившимся реальностям является понятие «этнополитические конфликты». Однако и это определение порождает новый виток дискуссий.

Чаще всего этнополитические конфликты определяют по сторонам-участникам. Так, исходя из широко известного определения В. Тишкова, этническим (или этнополитическим) можно считать такой конфликт, в котором, по крайней мере, одна из сторон сформирована по этническому принципу. При кажущейся убедительности такого определения оно имеет свои недостатки, особенно заметные при сопоставлении дефиниции с реальной действительностью.

Во-первых, даже одну из сторон конфликта, как правило, трудно оп­ределить в качестве гомогенной этнической общности. Например, в приднестровском конфликте не только на стороне жителей Приднестровской Народной Республики, но и в рядах молдавской армии сража­лись представители разных национальностей (хотя бы потому, что не могли уклониться от призыва в армию, являющегося на территории Молдовы обязательным). Также многоэтническим был состав участни­ков грузино-абхазского конфликта. На стороне абхазов выступали ар­мяне, русские, представители народов Северного Кавказа, но и на сто­роне грузинских сил воевали представители разных народов, например отряды украинских националистов из группировки УНА УНСО.

Во-вторых, ни в одном из известных этнополитических конфликтов ни одна из сторон не представляла интересов всей этнической общнос­ти. Практически всегда были люди, которые отказывались от поддерж­ки конфликтных действий «своих» соплеменников, а некоторые даже могли поддерживать противоположную сторону конфликта и, уж во всяком случае, могли принципиально осуждать насилие как способ раз­решения межэтнических или политических противоречий. Таким образом ни одна из сторон конфликта не формируется по этническому признаку, если под ним понимать всеобщую этническую мобилизацию. В вязи с этим ближе к истине те исследователи конфликтов, которые определяют «этнополитические конфликты» не по составу их участников, а по целям конфликтных действий. Поэтому правомерно следующее определение: этнополитическими можно считать такие конфликты, ко­торые ведутся от имени этнических общностей, вне зависимости от то­го насколько участники конфликта полномочны представлять интере­сы всей общности или этнической группы и мотивируются целями «борьбы за интересы народа (нации, этнической общности), хотя в ре­альности могут стимулироваться иными целями, прежде всего борьбой за распределение или монопольное владение ресурсами и властью на некоторой территории.