Д.В. Григоровичу
<
1 февраля (н. ст.) 1883 г.
>
<...> Вашего «Гуттаперчевого мальчика»
я давно прочел — и все собирался Вам
послать подробный отчет о моем впечатлении,
да не до писания было! Скажу Вам вкратце,
что это вещь очень интересная: все
характеры поставлены верно; но в
исполнении я нашел какую-то излишнюю
обстоятельность и старательность,
которые придают медлительность рассказу.
Я бы, например, вовсе выкинул такие
фразы, как на 1-й же странице со слова:
«Масленица» до слов «перемена погоды»
.
Вообще в первой части особенно Вы как
бы излишне хлопочете. Попадаются также
некоторые тяжелые обороты (стр. 8):
«употреблял все силы, чтобы тот ничего
не заметил»
,
(стр. 9): «Колебания... твердую почву»
.
Но я это приписываю именно излишнему
старанию, отчего Вы впали в кропотливость.
Пишите — как следует авторитету —
уверенно, бойко, быстро. И со всем
«Г<уттаперчевый> м<альчик>« очень
хорошая вещь. <…>
Печатается по изданию: Тургенев И.С. Собр. соч. В 12 т. — Т. 12. — М., 1958. — С. 579.
Из писем м.Е. Салтыкова-Щедрина н.А. Некрасову
<
Начало июня 1876 г.
>
Я конец Боборыкинской статьи
(собственно критическую часть) значительно
сократил. По-моему это пустословие,
сочлененное с сквернословием. А, впрочем,
посмотрите (всего четыре гранки); может
быть Вы найдете, что для удовлетворения
Бобор<ыкина> нужно и восстановить
кое-что.
М. Салтыков.
Печатается по изданию; Щедрин Н. (Салтыков М.Е.). Полн. собр. соч. — Т. 19. — М., 1939. — С. 65.
Н.К. Михайловскому
<
10 декабря 1878 г.
>
Многоуважаемый Николай Константинович.
Посылаю Вам обе вещи. Рассказ Ахшарумова
до того глуп, что печатать его совсем
нельзя. Попросите Забеллу возвратить
его, сказав, что так как это отрывок из
большой вещи, то мы печатать его не
решаемся. Да и денег, дескать, у нас
больших нет. Что касается до романа
Смирновой
,
то читая его я чувствовал себя в обществе
шутников доброго старого времени, все
остроумие которых заключалось в том,
чтобы нарисовать сонному усы или засунуть
ему в нос бумажку с табаком. Но так как
и прежние ее вещи были в том же вкусе,
то печатать все-таки можно, если она
согласится выпустить три гнусные главы,
по ходу даже совсем ненужные (вычеркнуть
— никто и не заметит). Прочитайте эти
главы (2 и 3-я тетради — они мною загнуты)
и увидите, что это совсем мерзко. Надо
бы ее убедить, чтоб она их выкинула. Без
этого — положительно нельзя, подло. И
в «Слове» не напечатают — верно. А лучше
всего пусть предоставит выкинуть мне.
Пожалуйста, примите на себя труд
убеждения.
Ваш М. Салтыков.
Печатается по изданию: Щедрин Н. (Салтыков М.Е.). Полн. собр. соч. — Т. 19. — М., 1939. — С. 117-118.
И.А. Салову
<
25 марта 1879 г.
>
<…> Повесть
Вашу я прочитал и нахожу в ней (особенно
в начале) чрезвычайно много <длиннот?>,
которые положительно ей вредят и придают
искусственность. Точно так же искусственною
мне кажется любовная сцена в конце, на
берегу оврага, и если <бы> ее сократить
то она вышла бы много лучше, Поэтому я
обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой
разрешить некоторые сокращения, которые
постараюсь сделать весьма умеренно.
Прошу Вас думать, что я не в ущерб Вам
прошу это разрешение, ибо с моей стороны
было бы просто бессмысленно ставить
<препятствия?> сотрудникам журнала,
который я обязан выдать в определенном
количестве книжек и для которого,
следовательно, мне необходимо иметь
<материал?>.
Я уверен, что если бы Вы жили в Петербурге, то по личном объяснении дело уладилось бы Вашим полным согласием. Во всяком случае, прошу Вас по возможности скорее известить меня.<...>
Печатается по изданию: Щедрин Н. (Салтыков М.Е.). Полн. собр. соч. — Т. 19. — М., 1939. — С. 123-124.