8. «Чистая теория права» г. Кельзена

Ведущей позитивистской доктриной в буржуазной юриспруденции XX в. является нормативизм, который, если отбросить некоторые его малосущественные разновидности, может быть идентифицирован с так называемой чистой теорией права.

Эта теория существует уже более полувека. Ее столь длительное существование, популярность, приспособляемость к различным конкретно-историческим условиям связаны не только с общими объективными причинами живучести позитивизма в праве, но и с непрекращающейся целеустремленной активностью ее основателя Ганса Кельзена - одной из наиболее значительных фигур в буржуазной науке права XX в.,— который всегда умел привлечь к своей теории самое пристальное внимание.

Кельзен создал систему, явно претендующую на то, чтобы считаться вершиной юридического мышления, еще накануне первой мировой войны. С тех пор он активно защищает ее. Кельзен прочно засел в сооруженной им крепости, из которой, кстати говоря, постепенно ушли почти все те, кто помогал ему возводить ее, - участники «венского кружка»: Фердросс, Меркль и др. Кельзен был нетерпим к попыткам своих же сторонников и последователей внести сколько-нибудь значительные изменения в систему. За это он безжалостно отлучал от школы. А между тем речь шла вовсе не о том, чтобы .приблизить систему к социальной действительности, а лишь о попытках обновить ее с помощью некоторых более модных, чем неокантианство, философских концепций, например феноменологии. Весьма похожие на его собственное учение концепции, лишь в отдельных моментах расходящиеся с ним, в частности «нормологическая теория» Г.Навиасского, также не встретили активной поддержки Кельзена.

Кельзен довел до крайности методологию позитивизма и дал наиболее формализированный и юридизированный вариант и без того формального юридического метода. Отсюда усиленная критика концепции Кельзена со стороны буржуазных антипозитивистских течений, особенно социологического плана, а также попытки более нейтральных учений смягчить риторизм кельзеновской «чистой теории»¹⁵. Поскольку в соответствии с методологическими установками «чистой теории» социологический, исторический и вообще метаюридический подход. к праву исключается, как носящий политический и идеологический привкус, несовместимый с «объективной наукой», то и критику своей теории с социологических, исторических и прочих метаюридических позиций Кельзен отбрасывает как «ненаучную» и «идеологическую». Отвечает же он только на «научную критику», которая уже не может быть ничем иным, как имманентной критикой системы. В результате этого возражения Кельзена сводятся к обвинениям, что те или иные его положения не так понятны и понимать их нужно так-то и так-то. Еще Е. Пашуканис отмечал, что Кельзену «нельзя возразить, что в действительности это не так, ибо с действительностью-то он как «чистый» юрист не желает иметь ничего общего»^.

Оборону своих позиций Кельзен сочетал с постоянными атаками на позиции двугих буржуазных школ: он активно боролся с естественно-правовой доктриной, социологией права, а в последние годы - с экзистенциалистской философией права. Вместе с тем Кельзен умел маневрировать и в необходимых случаях (например, после своего переезда в США накануне второй мировой войны) заигрывал с американской социологической школой, а еще раньше - с дюгизмом. Но в целом позиция Кельзена по отношению к другим буржуазным школам достаточно высокомерна: он не отрицает за ними права на существование, но оговаривает, что они не достигают такого уровня объективной науки, как его система, и все время обнаруживают тенденцию впасть в ложную идеологию, политическую пристрастность и т. п.

Наибольшим успехом «чистая теория права» пользовалась в период между двумя мировыми войнами. После второй мировой войны ее влияние в Европе падает, в чем существенную роль сыграла антипозитивистская тенденция, о которой уже говорилось выше. Несмотря на то что Кельзен долгое время преподавал в США, нормативизм не нашел здесь существенного отклика. Методология и стиль «чистой теории права» явно не отвечают особенностям американского образа мысли. Из-за своей сложности «чистая теория» не соответствует характерному для буржуазной послевоенной идеологии поиску таких идей и конструкций, которые могли бы легко переходить из сферы академической в пропагандистскую. Позиции «чистой теории права» были потеснены не только социологической юриспруденцией и политической наукой, но и философией права, в которой резко упали акции неокантианства, т. е. одной из опорных колонн системы Кельзена. Даже современный позитивизм предпочитает не обращаться к нормативистско-неокантианской схеме. Последователей Кельзена в Европе ныне единицы.

Вместе с тем сказанное не следует понимать таким образом, будто эта теория - пройденный этап. Она прочно вошла в буржуазный научный оборот. Есть страны, в которых влияние Кельзена преобладает. Это страны Латинской Америки, и особенно Аргентина, где на юридических факультетах царит нечто вроде «культа Кельзена»¹⁶. Несомненно, что идеи и установки нормативизма в том виде, как они выражены «чистой теорией», существенно влияют на современную буржуазную правовую мысль, чему способствуют личный авторитет и активность Кельзена.

В период после второй мировой войны Кельзен предпринял ряд шагов, направленных на то, чтобы поддержать упавший престиж своей теории (и тем самым свой собственный) и показать, что она еще способна послужить общим целям идеологии империализма.

Один из этих шагов - перенесение «чистой теории» в сферу международного права. Кельзен понял, что именно здесь она может оказаться особенно полезной в плане отказа от принципа суверенитета и обоснования примата международного права над национальным. Оба эти вывода логически следовали из его так называемой «ступенчатой» структуры права. Эти экскурсы Кельзена в область международного права достаточно широко рассмотрены в советской доктрине международного права. Отметим лишь, что международноправовой аспект кельзенианства ныне весьма авторитетен в буржуазной науке международного права, в том числе в США.

Другой шаг, предпринятый Кельзеном для того, чтобы его теория не осталась за фарватером идеологии империализма, - это подчеркнутый, афишированный антикоммунизм. Его вкладом в холодную войну явилась уже упоминавшаяся выше книга «Коммунистическая теория права», целью которой было доказать тезис о том, что применение марксизма в области права якобы не привело к сколько-нибудь существенным результатам. Впрочем, это не первый антикоммунистический опыт Кельзена. Еще в 20-х годах, вскоре после победы пролетарской революции в нашей стране, когда вопрос о государстве приобрел особенно большое значение, Кельзен выпустил работу «Социализм и государство», направленную против марксистского учения о государстве.Поскольку в те времена он заигрывал с австромарксистами, то и свои критические изыскания проводил под демагогическим лозунгом: «За социализм, но против марксизма». «Социализм будет спасен, если из марксистского он станет лассальянским», - заявлял Кельзен, проповедуя идею о надклассовом характере буржуазного государства. Почти через 30 лет Кельзен издал в США книгу «Политическая теория большевизма». В ней нет уже псевдосоциалистической фразеологии. Она представляет собой открытый панегирик капиталистическому строю и дышит ненавистью к социалистическому государству, марксистско-ленинской политической и правовой идеологии. Автор прямо указывает, что цель этой работы - показать невозможность одновременного вхождения в состав Организации Объединенных Наций Советского Союза и капиталистических государств.

Все это «специализированное» антикоммунистическое творчество Кельзена не только отражает мировоззрение и политические взгляды автора, но и является чем-то вроде своеобразного оправдания. Дело в том, что с позиций «чистой теории» нельзя отрицать существование права при социализме. Кельзен даже завидует «возрожденной» естественноправовой доктрине, которая так просто «расправляется» с социалистическим правом, объявив его несоответствующим неким высшим «правовым принципам». «Мы можем испытывать к нему (социалистическому праву. - В. Т.) такое же отвращение, как к ядовитой змее. Однако мы не можем отрицать, что оно существует. Это значит, что оно действует», - пишет Кельзен. Проявляя особое рвение на антикоммунистическом поприще, он как бы восполняет этот «недостаток» своего учения.

После второй мировой войны Кельзен выпустил так-же ряд других работ и осуществил переиздание нескольких своих старых трудов. Некоторые западные авторы на основании этих переизданий считают даже, что «чистая теория права» 60-х годов не является полным воспроизведением «чистой теории» 30-х годов, а уже упоминавшийся Легац и Лакамбра даже упрекает Кельзена в том, что на американской почве он «перестал быть кельзенианцем». Однако подобные утверждения возможны только при сугубо имманентном подходе к системе. Дополнения и уточнения Кельзена всегда направлены именно на подкрепление старых, однажды выработанных исходных позиций и выводов.