Лекция 6. Человек как общий знаменатель культуры

1. Основные концепции антропогенеза и культурогенеза

2. Основы культурного единства

3. Культурные универсалии и универсальная модель культуры

Дарвиновская теория предполагает, что человек – биологический вид, однако, Дарвин считал, что одним естественным отбором происхождение человека от обезьяны нельзя объяснить. Дарвиновская теория объясняет многое, но не может объяснить, как формировалось сознание и разум человека, без которого человек разумный не является человеком. Это не может объяснить и теория мутаций. Поэтому нам предстоит рассмотреть ряд гипотез происхождения человека разумного. Исторически первой следует считать концепцию Ф. Энгельса и его работу «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». (1876). Энгельс разработал стадии антропогенеза, выделив его три основных этапа. Это – выработка способности к прямохождению, развитие руки и развитие мозга. При этом их развитие не было синхронным. Различные этапы развития характеризуются опережающим совершенствованием именно того из трех элементов, который открывал новую ступень взаимодействия становящегося человека с природой и новые горизонты социальности.

Решающий шаг в процессе перехода от обезьяны к человеку заключался вначале в выработке прямой походки, что повлекло за собой определенные изменения скелета, строения черепа, органов зрения, двигательных центров мозга. Но главным было то, что рука стала свободной. Что и стало толчком ко второму этапу антропогенеза. Развитие руки как естественного орудия труда, с помощью которого начинается создание искусственных орудий, привело к тому, что с этого времени человеческая жизнедеятельность из пассивно приспособляющейся к среде превращается в активную деятельность, направленную на изменение самой этой среды.

Это дало толчок третьему этапу антропогенеза, развитию мозга, формированию его верхних отделов и лобных долей, формированию языка как средства общения и аккумуляции опыта.

Таким образом, Энгельс утверждает, что силой направляющей процесс морфологических изменений предковых форм высших антропоидов, явился труд. Ведь именно труд составляет характерный признак человеческого общества, отличающий его от стада обезьян. Энгельс развивает мысль о том, что труд в своих генетических истоках основан на специфических формах биологического приспособления высших животных к окружающей среде. Суть этой адаптации состоит в том, что жизнедеятельность организма может быть обеспечена не только пассивным, рефлекторным приспособлением к среде, но и активными изменениями, преобразованиями этой среды.

Постоянное использование биологически бесполезных предметов природы в качестве средств обеспечения жизни постепенно приводило к выбору наиболее удобных и к исправлению найденных в природе «полуфабрикатов» и требовало ускоренного развитие мозга. Постепенные количественные изменения на этом пути привели к качественному скачку, суть которого – создание искусственных орудий труда, прежде всего каменных. С этого момента, считает Энгельс, начинается развитие новых форм социальности. Совершенствовалась идеальная сторона труда. Развитие мозга, подчиненных ему органов чувств и целенаправленности сознания оказывало обратное воздействие на труд и язык. В рамках второй сигнальной системы формируется качественно новый тип «орудий» труда – слово, знание и предвидение.

Оппонентами трудовой концепции происхождения человека выступает А. Ф. Поршнев и его последователи. Они указывают на явные противоречия в представлении о человеке как разумном существе. Ведь человек поставил свою планету на грань вымирания, это единственное существо, которое ведет крупномасштабную войну против себе подобных. За всю историю – 14,5 тыс. войн при 4 млдр. убитых. То есть человеку присуще абсурдное, нелогичное поведение. Это и пытается объяснить профессор Поршнев.

Трудовая теория связывает развитие человека с появлением орудий труда, но не объясняет, зачем ей нужен был этот подвиг.

Наука не отрицает, что высшие приматы питались падалью, трупами умерших животных. По теории Поршнева, сами они хищниками не были и очень дорожили своей биологической нишей, инстинкт запрещал им убивать кого бы то ни было. Предки человека если в первую очередь мозг как самую высоко калорийную пищу. Разбивали черепа с помощью камней, а затем научились и изготовлять рубила. Перелом наступил 20-40 тыс. лет назад, в эпоху верхнего палеолита, когда разразился очередной экологический кризис. Кризис привел к дефициту мясной пищи, и приматы встали пред дилеммой: либо вымирать, либо нарушить принцип: не убивать себе подобных. Появилась группа гоминид, которые стали поедать своих собратьев. Эта агрессивная группа стремилась держать в страхе всех остальных. И речь служит способом подавления и торможения первой сигнальной системы – инстинктов, рефлексов. То есть с помощью звуков одни приматы воздействовали на других, держали их по контролем. Речь – это приказ или запрет на какие- то действия, что наблюдается и в современном языке. Становление речи породило абсурдность нашего мышления. Но часть неагрессивных предков не желала быть съеденной, и они стали расселяться по земле, стремясь убежать от агрессии.

Страх перед себе подобными и привел человечество к эволюции. Становление рассудка происходило стремительно: кто не заботился о своей безопасности, тот выбывал из жизни. У человеческого мозга быстро развивались лобные доли, отвечающие за рассудок и речь.

Произошло расщепление самого биологического вида палеоантропов на хищных и нехищных.

Итак, по мнению последователей Поршнева именно каннибализм положил начало злу нашей цивилизации. Взаимопоедание переросло во взаимоистребление. И люди и в настоящее время делятся на четыре биологических вида. Из них два хищных: суперанималы (потомки первоубийц) и суггесторы ( подражатели – манипуляторы). И два нехищных: диффузный вид (основная масса, народ) и неоантропы (существа с повышенным уровнем нравственности). Хищники дерутся за власть и воюют друг с другом, используя при этом народ. А неоантропы двигают цивилизацию вперед, по пути духовного развития.

Следующая концепция культурно-семиотическая, предложенная В.М. Розиным. Согласно его концепции предки человека часто попадали в ситуации экстремальные, такие как: необходимость спуститься с деревьев, искать пищу на открытых пространствах, защищаться от хищных зверей). Естественно, что выживали лишь те сообщества, которые начали осуществлять «парадоксальное поведение». Скажем, сообщество гоминид оказалось между хищниками и пропастью. И вожак издает сигнал: «спокойно, не бежим и не двигаемся". В парадоксальном поведении в психике происходит сшибка двух событий: с одной стороны, они видят реальную опасность, с другой крик вожака, сообщающий, что опасности нет. В результате сигнал перестает рассматриваться как часть события, он соотносится теперь с новым поведением. Дистанция, напряженность между этими тремя элементами (сигналом, новой ситуацией и старыми ситуациями) в конце концов приводит к появлению знака.

Сигнал теперь – не сигнал, а знак новой ситуации, обозначающей новое событие. Теперь члены сообщества следят, какой знак подаст вожак, а вожак обозначает знаком всякую новую парадоксальную ситуацию. В коммуникации действительность удваивается: один раз она сообщается вожаком, издающим сигнал - знак, другой раз реализуется в конкретном означенном поведении.

Интересно, что коллективные совместные действия с естественными орудиями также являются парадоксальным поведением.

Именно так и формируется коммуникация, знаки естественного языка – слова, воображенпие и память, помогающие создавать знаки и означать ими различные события. Чем чаще первобытные особи прибегали к парадоксальному поведению, тем больше сигналов превращалось в знаки и тем эффективнее становилось их поведение. В конце концов парадоксальное поведение становится основным, вытесняя старые формы сигнального поведения.

Что же происходит с обезьянами, вставшими на путь парадоксального поведения? Они вынуждены адаптироваться к новым условиям, меняться. Выживают лишь те, кто ориентируется не на сигнал и событие, а на знаки, кто способен на знаковое поведение, включает воображение и представление. Это влечет за собой изменение движений, приспособленных к коммуникации.

Формирование человека разумного это, прежде всего, семиотический процесс.

Исследуя различные концепции происхождения человека нельзя обойти вниманием и различные концепции креационизма, учения согласно которому возникновение человека может быть объяснено только божественным волеизъявлением. Интересную позицию высказывает по этому поводу известный религиозный мыслитель А. Тейяр де Шарден, который объединил в своем учении христианство и эволюционизм, написав книгу “Феномен человека”. В этой книге Тейяр изложил свои взгляды на значение человека в эволюции Вселенной с точки зрения. христианского пантеизма и панпсихизма.

Культурологическая концепция Тейяра основывается на сочетании Божественной и эволюционистских теорий происхождения и развития культуры. Вслед за Фомой Аквинским он утверждает, что между религией и наукой не может и не должно быть противоречий, ибо истина одна и природа ее Божественна. Более того, наука без религии не способна качественно изменить человеческое общество.

Исходный пункт его культурологической концепции — свобода воли, дарованная Богом всем своим творениям вообще и человеку в частности. На Земле создателем и носителем культуры стал человек. Он выиграл право и обязанность реализации Божественного замысла в ходе долгой эволюционной борьбы, которую вели его далекие предки с представителями других видов. Культура воспринимается Тейяром как процесс одушевления материи. Лишь благодаря культуре становится возможным усовершенствовать человеческую природу, возвысить тварный дух и “привести его в глубины Божественной среды”.

С точки зрения Тейяра де Шардена развитие культуры проходит ряд закономерных стадий и имеет вполне определенную цель: формирование существ, способных наиболее полно воплотить замысел Бога.

С появлением человека Земля “меняет кожу” и, более того, — обретает душу. Но на этом эволюция не заканчивается. Тейяр выделяет четыре ступени Божественного промысла: преджизнь, жизнь, мысль, сверхжизнь. В настоящее время человечество находится на третьей стадии развития и его задачей является поиск путей вхождения в четвертую, заключительную фазу, которая должна привести его к единению с Богом.

В исследованиях культуры основное внимание традиционно уделялось анализу сходств и различий. Существование культурных различий объяснялось следующим образом: а) культуры находятся на разных уровнях развития; б) живут в различных природных условиях; в) переживают постоянные социальные изменения; г) находятся в состоянии взаимодействия и т.д.

Наличие сходных черт учитывалось только тогда, когда их количество было ограничено и существовало лишь в некоторых культурах, то есть, если культурные различия принимались исследователями во внимание как закономерность, то культурное сходство рассматривалось как исключение из правила, случаи сходства объяснялись диффузией культурных элементов, действием одинаковых географических факторов и т.д., тогда как основы культурного единства могут быть найдены в особенностях биологической природы человека и условиях человеческого существования.

Большинство попыток объяснить общность человеческой культуры начинались с признания «психического единства» человека, с признания того, что все люди, независимо от географических и физических различий, одинаковы по своей психологической природе.

Первые описания сходства и различия культур основанные на психическом единстве человека строились на изучении реакций человеческого организма на разнообразные стимулы и условия жизни. В 20-х г.г. ХХ века импульсы, формирующие культурное поведение приравнивались к инстинктам, однако, после публикации книги Бернарда "Инстинкт", теория инстинктов потеряла значение единственного объяснения механизма формирования культурного поведения.

К 40-м годам в США складывается направление "психологической антропологии". Ядро новой школы составили: А.Кардинер, Р.Бенедикт, М.Мид, М.Оплер, Р.Линтон, К.Клакхон, К. Дюбуа, И.Халлоуэл и др.

Опираясь на идеи психоанализа Р.Бенедикт создала целый ряд концепций, формирующих психологический подход к типологии культуры, в том числе: конфигурации культуры, паттерны культуры, как универсальный элемент, присутствующий в любой культуре.

Р.Линтон, А.Кардинер и другие представители этой школы в основу изучения сходства и разнообразия культур положили концепцию базовой структуры личности.

Ральф Линтон полагал, что человек, в отличие от других биологических видов обладает жизненно важными психологическими потребностями, которые в условиях спокойной повседневной жизни могут выступать на первый план, по сравнению с физиологическими.

О природе психологических потребностей и даже о самом их наличии можно судить на основе человеческого поведения. Это поведение настолько разнообразно, что при желании его можно связать либо с незначительным числом общих, либо со значительным числом особенных мотиваций.

Разработать адекватную классификацию психологических потребностей сложно потому, что любая, психологическая или физиологическая человеческая потребность редко бывает четко и однозначно связана с любой моделью внешнего поведения. Действия людей, особенно те, которые соответствуют установленным культурным моделям, как правило направлены на удовлетворение нескольких различных потребностей. Когда мы одеваемся, мы делаем это, отчасти чтобы защитить тело, отчасти - потакая тщеславию, или по крайней мере, желая не вызывать осуждения окружающих.

Р.Линтон отмечает, что самая примечательная и постоянная психологическая потребность человека - это потребность в эмоциональном отклике других людей.

Так, в современном городе, человек, взаимодействуя со многими людьми формальным, принятым в данной культуре способом и получая от них необходимые услуги, не находит у них никакого эмоционального отклика. В таких условиях его психологическая потребность остается неудовлетворенной, и он страдает от одиночества и изоляции, так, как будто вокруг него действительно никого нет. На самом деле подобные переживания ведут даже к большей фрустрации, чем настоящее одиночество. Всем нам хорошо известно, что значит быть одиноким в толпе. Именно потребность в реакции окружающих - главный для человека стимул общественно одобряемого поведения. Люди придерживаются норм своего общества не только из-за страха наказания, но и в поисках одобрения.

Потребность в эмоциональном отклике настолько сильна и универсальна, что многие исследователи считают ее инстинктивной, т.е. врожденной. Трудно судить, насколько они правы. Ребенок настолько зависит от взрослых, что не способен выжить без их эмоционального участия. Стало быть, мы вправе считать, что эта потребность служить удовлетворениию его насущных потребностей. С другой стороны, есть свидетельства, что даже маленькие дети нуждаются в эмоциональной реакции окружающих. Только ее отсутствием можно объяснить высокую детскую смертность в детских учреждений самого высокого класса, где санитарные условия гораздо лучше домашних. Как неоднократно утверждали в своих лекциях известные психоаналитики, «дети, которых не любят не живут».

Кора Дю Буа описывает культуру Алора, в которой ребенок подвергается влияниям уникального характера. Из-за необычного разделения функций мужчин и женщин основная экономическая нагрузка лежала на женщине. Она работала с утра до вечера на полях и практически не могла заниматься детьми. Отсутствие материнской заботы было нормой, поэтому влияние матери на формирование человеческого «Я» отсутствовало.

Чувство голода, необходимость поддержки, эмоционального отклика игнорировалось. Образ матери (отца), как постоянного помощника в беде у ребенка отсутствовал. В итоге, в обществе наблюдалось высокое напряжение, взаимное недоверие, эмоциональное развитие было нестабильным, как отмечают антропологи у этого народа отсутствовало понятие совести, что объяснялось недостатком родительской заботы.

Другой пример приводит А. Кардинер, используя тесты, проведенные Э.Фридл при изучении народа оджибуа. У оджибуа ребенок с детства приучался к дисциплине, которая жестко лимитировала потребности и запросы ребенка. Хотя о ребенке хорошо заботились, но с самого начала приучали ограничивать свои требования ( в том числе и эмоциональные) к родителям. Таким образом у оджибуа с одной стороны личность получала хорошую основу для развития, но с другой эмоциональное развитие ребенка ограничивалось очень странным образом. Эта традиция во взаимоотношениях родителей и детей нашла отражение в народной сказке о герое Веневоджо, согласно которой родителей нельзя беспокоить, ибо они обладают волшебной силой.

Универсальной является и психологическая потребность в стабильной безопасности. Благодаря способности человека воспринимать время как протяженность, охватывающий не только прошлое и настоящее, но и будущее, удовлетворение, полученное в настоящий момент неполно, если нет уверенности в будущем. Мы постоянно нуждаемся в успокоении, хотя чувство времени, благодаря которому нас могут напугать грядущие события, позволяет нам отсрочить удовлетворение сиюминутных потребностей и мириться с временными трудностями в ожидании будущего вознаграждения.

Р.Линтон приводит пример нестабильного положения личности в культуре команчей. Это было воинственное общество, где ведущее положение занимали молодые, здоровые мужчины. Соответственно у ребенка формировались характеристики, которым он должен был соответствовать во взрослом состоянии - мужество, сила, чувство собственного достоинства. В этом обществе отсутствовали традиционные ценности, которые позволяли бы увековечить свой статус - статус должен был подтверждаться постоянно, поэтому понятно, что чувство стабильности отсутствовало в этой динамичной культуре, и с возрастом мужчина-команч, теряя силы, ощущал нарастающее беспокойство.

В ходе адаптации к новым условиям существования, старая культура Плато, откуда вышли команчи, претерпела серьезные изменения. Некоторые институты, прежде необходимые для существования, исчезли. Так, охотничья магия, присутствовавшая в старой культуре, исчезла в новой. Причина была очевидна. В новых условиях не было тревоги, чувства нестабильности, поэтому необходимость в помощи сверхъестественных сил отпала. Изменились и формы эмоционального контроля за молодежью.

Потребность в безопасности и спокойствии отражена во многих формах культурно обусловленного поведения. Благодаря ей навыки первобытного охотника, садовода и т.д., иногда переплетались с магией, и люди на всех уровнях развития культуры воображали, что должное поведение в настоящем получит соответствующую награду на небесах.

В свете весьма ограниченного знания о психологических потребностях, сложно судить о происхождении этой потребности, достаточно признать ее значение для мотивации поведения, рассчитанного на будущее.

Третьей и последней мы должны упомянуть потребность в новом опыте. Р.Линтон полагает, что она не столь обязательна, как первые две, так как обычно возникает после удовлетворении большинства других. Она выражена в знакомом чувстве скуки и лежит в основе всех видов экспериментального поведения. Как и потребность в эмоциональном отклике, она, очевидно, зарождается в раннем детстве. В этот период человек постоянно приобретает новый опыт, а он часто бывает приятным, поэтому ощущение новизны, по всей вероятности оказывается изначально связанным с ощущением удовольствия. С другой стороны, корни этой потребности могут лежать значительно глубже.

Анализируя положения Уисслера и Мердока по проблеме культурных универсалий, К.Клакхон замечает, что все культуры содержат несколько отличающиеся ответы на одни и те же вопросы, поставленные биологией и общностью ситуации человеческого существования. Образцы жизни каждого общества должны включать в себя принятые и санкционированные способы обращения с такими универсалиями, как существование двух полов, беспомощность детей, необходимость удовлетворения таких элементарных биологических потребностей, как потребности в пище, тепле и сексе; наличие индивидов разного возраста и различных физических и других способностей.

Фундаментальные сходства в биологии человека во всем мире являются гораздо более существенными, нежели соответствующие вариации.

Точно таким же образом имеются определенные потребности в социальной жизни этого вида животных, невзирая на то, где и в какой культуре живет человек. Факты человеческой биологии и психологии создают следовательно, определенные варианты, однако, как указывал К. Уисслер, широкие очертания универсальной культурной модели, во всех культурах являются и должны быть одними и теми же, поскольку люди всегда и везде неизбежно оказываются перед лицом определенных проблем, которые возникают из «ситуаций» данных природой.

Поскольку большинство стереотипов поведения во всех культурах кристаллизуются вокруг одного фокуса, - человека, он и является тем фактором, благодаря которому культура не будет полностью изолированной, самодостаточной, несоизмеримой, но напротив, соотносимой и сравнимой со всеми другими культурами.

Изучение культурного многообразия позволило исследователям выбрать элементы, общие для всех известных культур, такие как: возрастное деление, календарь, организация общества, системы родства, приготовление пищи, совместный труд и разделение труда, декоративное искусство, образование, этика, праздники, фольклор, табу, похоронные ритуалы, игры, подарки, гостеприимство, жилищное строительство, запрет инцеста, закон, наказания, имена, религиозные культы и т.д.

Количество, качественный состав и сочетания рубрик у каждого автора (К.Уисслер, Дж.Мердок, Б.Малиновский, Д.Аберле, М.Харрис и др.) было оригинальным, не совпадало с концепциями коллег, однако суть оставалась единой. При дальнейшем анализе каждой, отдельно взятой черты, эта общность усиливалась.

Мердок указывал, что каждая культура имеет язык и каждый язык состоит из одинаковых компонентов: фонем, слов, грамматики. Похоронные обряды во всех культурах, как правило, включают выражение скорби, способы обращения с телом, ритуалы, защищающие участников погребения от злых сил и т.д. Однако, при всем сходстве (наличие общих черт и их компонентов), их конкретное культурное содержание различно. Мердок пришел к выводу, что действительные всеобщие черты это не идентичность содержания, а сходство классификаций.

Самнер и Келлер предложили свой вариант классификации основных побуждений и стимулов: самосохранение, увековечивание себя, самоудовлетворение и религия. Эта классификация строилась на четырех чувствах: голоде, любви, тщеславии и страхе. Классификация Малиновского основывалась на удовлетворении человеческих потребностей и соответствовала трем аспектам культурного процесса.

Универсальная модель Уисслера включала девять компонентов: речь, материальные особенности, искусство, знание, религия, общество, собственность, правительство, война.

Не отрицая иных подходов к поиску общего знаменателя культур, Мердок остановился на "культурной привычке" и факторах, управляющих формированием привычки как структуре, определяющей универсальную модель. Первый фактор - это научение или воспитание, второй - стимул или сигнал. Любые известные стимулы могут быть соотнесены с культурными реакциями во множестве обществ. Такие постоянные стимулы как ночь и день, небесные светила, определенные виды животных и растений, религиозные культы и т.д., и устойчивые реакции на них, специфические для каждой, отдельно взятой культуры, создают основу для классификации всеобщих культурных черт. Третьим важным фактором является "базовая" культурная привычка (навык), которая несет особую нагрузку в структуре универсальной культурной модели Мердока, благодаря четвертому фактору психологического обобщения, под которым автор понимает свойство воспроизведения одинаковых реакций при одинаковых условиях и стимулах. Так, для общения со сверхъестественными силами им придаются человеческие формы что делает возможным обращение к ним как к людям: просьба - молитва; подарок - жертва; лесть - восхваление; самоуничижение - аскетизм; этикет - ритуал и т.д. Сходства культур, исходящие из такого рода обобщений - бесчисленны. Пятый фактор - это ограничение числа возможных реакций. В любой ситуации число возможных реакций органичено физиологическими и психологическими способностями человека и условиями его существования. Так, человеческая физиология и психология ограничивают способы лечения заболеваний и рождения ребенка и т.д.

Культурная привычка и традиция, взятые в определенном социальном контексте, создают условия взаимодействия, которые вносят в культуру принцип ограниченных возможностей, существенно важных для определения универсальной культурной модели. Этот принцип создает вариативность, свойственную конкретной культуре. Когда вариативность действий отсутствует и сводится к единственно возможной реакции, тогда культурные сходства наблюдаются не только в структуре модели, но и в ее содержании, а несоответствия будут минимальными. Так, все известные общества имеют основную семейную форму: отец, мать, дети. Эта форма может быть изолированной, может включать других родственников, но основа остается неизменной, другой формы, адекватной семье, человечество не выработало.

Модель культуры Мердока является своеобразным, построенном на огромном фактическом материале "универсальным"cпособом изучения сходства и различия культур, исходя из культурно-детерминированного поведения человека. Итоговая универсальная схема (1967) содержала 47 всеобщих культурных черт.

Проблема единства человеческой культуры побуждала исследователей продолжать поиски совершенной модели, не только объясняющей сходства или различия, но и дающей представление о взаимодействии и взаимовлиянии культурных элементов. Одной из разработок такого рода стала концепция универсальной социокультурной системы Д.Аберле, А.Коена, А.Дэвиса и др.

Эта схема включала девять позиций, каждая из которых была не просто отдельным культурным элементом, но вектором системы. В нее входили: адаптация общества к природе и воспроизводство населения; разделение социальных ролей и их распределение; коммуникация; общепринятые познавательные ориентации; общепринятый ряд целей; нормативное регулирование, регулирование эмоциональной сферы; социализация; контроль за девиантными формами поведения. Эти состовляющие рассматривались авторами концепции как фунциональные условия необходимые для выживания системы.

Универсальная структура социо-культурных систем (универсальная модель), сформулированная М.Харрисом в рамках исследовательской стратегии, названной им культурным материализмом, также базируются на биологической и психологической константах человеческой природы. Модель Харриса представляет собой сложносоставную, разветвленную, включающую в себя инфраструктуру, структуру, суперструктуру систему, в которой автор пытался охватить и сферу материального производства, и сферу воспроизвоства населения, взаимодействие с окружающей средой, поведенческие компоненты и т.д. Схема Харриса наиболее полно отражает культурное содержание современного сложного общества.

Таким образом, универсальная модель существует во всех культурах: простых и сложных, древних и современных и специфика ее обусловлена биологической и психологической природой самого человека, который выступает в качестве общего знаменателя разнообразных культур.

Несмотря на множество существующих культур можно выявить и культурные универсалии – это такие нормы, ценности, правила, традиции и свойства, которые присущи всем культурам независимо от их географического расположения, исторического времени и социального устройства общества. Было выделено 70 таких универсалий – общих для всех культурных элементов, например, у всех народов существуют обычаи, связанные с рождением и смертью, с разделением труда, танцы и т.п.

Культура выступает как сложное динамическое образование, имеющее социальную природу и выражающееся в социальных отношениях, направленных на создание, сохранение, распространение, усвоение идей, ценностных представлений, способов и предметов человеческой деятельности, обеспечивающих взаимопонимание людей в различных социальных ситуациях.

Основные элементы культуры как социальной системы:

Знаки, символы, язык, ценности, правила, социальные нормы, социальные санкции, представления о взаимосвязях, отношениях элементов реального мира и сферы сверхъестественного, внешние манеры поведения людей, этикет, обычаи, традиции, ритуалы.

Современная цивилизация кореннымобразом изменила динамику этнокультурных процессов, создав условия и механизмы распространения достижений профессиональной культуры во все слои общества и этнические группы.

В современном мире практически не осталось чистых этнических культур.

• Ценность – это общепризнанная норма, сформированная в определенной культуре, которая задает образцы и стандарты поведения и оказывает влияние на выбор между возможными поведенческими альтернативами.

• Норма – это устойчивое регулятивное образование, которое в этом качестве утверждено, признано и оправдано членами общества, а часто даже кодифицировано, то есть, облечено в устную или письменную формулу, составляющую часть морального кодекса.

Раветвленная система културных норм – необходимое условие выживания во время природных и социальных катастроф. По социальной функции – это средство защиты от страха: действие по шаблону защищает от аффекта.

Ценности придают обществу необходимую степень порядка и предсказуемости. Через систему ценностей, накопившихся в культуре, осуществляется регуляция человеческой деятельности. По мнению П. Сорокина, именно ценность служит фундаментом всякой культуры. В зависимости от того, какая ценность доминирует, он делит все культурные системы на три типа: идеациональный, чувственный и идеалистический.

Если преобладает идеациональная культура, то высшей ценностью в ней становится Бог и вера, а к чувственному миру, к его богатству и радостям формируется безразличное отношение. ( Средневековая культура, буддистская культура).

В чувственной культуре преобладают ценность чувств: смысл имеет только то, что мы видим, слышим, осязаем. Формирование ее начинается в 16 веке и достигает апогея в 20 веке. Ценности религии, морали и другие ценности идеациональной культуры сдвигаются на периферию общественного сознания.

Идеалистическая культура – промежуточная между идеациональной и чувственной. Ее ценности – это ценности разума, рационализирующего объективную реальность, которая отчасти сверхчуственна, а отчасти чувственна. (13-14 вв, греческая культура 5-4 вв до н.э.)

Многочисленны принципы классификации ценностей: по структуре, по содержанию. Ф. Клакхон классифицирует их в следующие группы: доминантные, которых придерживается большинство, если им следуют, то это одобряется. Вариантные, не очень одобряются, но воспринимаются терпимо. Девиантные ценности запрещаются и караются.

Лекция 8. Особенности культуры ХХ века

1. Основные тенденции развития культуры ХХ века

2. Постмодерн как мировоззрение ХХ века

3. Информационное общество как новая фаза культурного развития

4. Массовая и элитарная культура как два пласта культуры ХХ века

ХХ век позволяет говорить о возможности становления единой общечеловеческой культуры, которая складывается в единстве национальных культур. Культура ХХ века является итогом многовековой истории человечества, в результате которой многие ценности прошлых веков ушли в прошлое. Тем не менее, мы можем выстроить ту иерархию ценностей, которую воспринял ХХ век, проведя соответствующий отбор временем.

Так, гуманистический идеал, который в предшествующие эпохи носил элитарный характер, в ХХ веке обретает характер универсальной человеческой ценности. Гуманизм в ХХ веке – это признание абсолютной ценности человеческой жизни, права человека на свободу и благосостояние. Современное общество оценивает себя по единой шкале, в основе которой лежат гуманистические принципы. Право, экономика, искусство обретают в обществе ХХ века легитимность лишь в том случае, если они утверждают ценность человеческой жизни.

Изменения в культуре, которые характерны для ХХ века, тесно связаны с развитием науки. Наука и техника изменили облик планеты, вывели человека из производственной сферы, уничтожили различия между городом и деревней, навязав последней урбанистические ценности.

Мировая научная целостность, положила начало экономическому объединению мира, сформировав принципиально новую роль средств массовой информации и коммуникации.

Но в то же самое время развитие науки и промышленности поставило человека перед проблемой исчерпания природных ресурсов, ибо воздействие цивилизации на природу сопоставимо с самыми грозными природными катаклизмами. Все это не может не вызвать обратную реакцию на развитие научно-технического прогресса, порождая антисциентистские воззрения, суть которых состоит в том, что наука переоценила свои возможности, создав экологический, экономический, национальный кризис.

С другой стороны, успехи науки не могут не вызывать оптимистических настроений, которые выливаются в уникальное явление культуры ХХ века – космизм. Работы В. Вернадского, А. Чижевского, Т. де Шардена пронизаны верой в человека, в ответственность за космическую эволюцию. Человеческий разум и наука должны стать, по мнению космистов, мощнейшей геологической и космической силой. С этим процессом связан триумф жизни и прекрасное гармоническое будущее людей.

Несмотря на достижения разума, уже 19 век усомнился в его всесилии, 20 век критику развил, породив новый тип мировоззрения – постмодерн.

Постмодерн – это особый тип мировоззрения, ориентированный на формирование такого жизненного пространства, в котором главными ценностями становятся свобода во всем, спонтанность деятельности человека, игровое начало. Постмодернистское сознание направлено на отрицание всякого рода норм и традиций – этических, эстетических, методологических, на отказ от авторитетов любого ранга, начиная от государства, великой национальной идеи и кончая правилами поведения человека.

Мы уже говорили, что 19 век подверг сомнению всесилие разума, продолжая эту критику, постмодернистское сознание отказывает разуму в праве господствовать во всех сферах жизнедеятельности человека, что проявилось в технократическом господстве человека над природой и социально- политическом господстве людей над людьми. Оставить всякие притязания на любое всеведение – философское, религиозное, научное – такова одна из главных установок постмодернизма.

В центре критики постмодерна все истины, которые были открыты разумом. Постмодернистское сознание отказывается от категориального аппарата рационального знания, заменяя их такими понятиями, как игра, случай, анархия, ирония, деконструкция. Что позволяет интерпретировать различные явления совершенно произвольно, повышая интерес к иррациональному и субъективному. Постмодернизм отказывает любой картине мироздания на абсолютную истинность, признавая все возможные представления о мире одновременно.

Понятие постмодерн близко понятию демократия. Демократизация общества есть его постмодернизация: разрушается единый стиль культуры, возникает культурный плюрализм, стирающий грани между сакральным и профанным, дозволенным и недозволенным, нарастают процессы усреднения людей и возвышения массовой культуры. В культуре постмодерна нет грани между гениями и толпой, для нее нет авторитетов, традиций, она иронично воспринимает историю и авторитеты.

Постмодерн отверг претензии ученых Нового времени просвещать и обучать всех остальных, не имеющих навыков рационального теоретического познания. Разум им представляется агрессивным, навязывающим людям всеобщие понятия и законы, объявляемые разумом истинными.

Постмодерн призывает восстановить в правах обыденное мышление, оперирующее фактами повседневного опыта. Тема повседневности становится центральной в феноменологической социологии.

Критикуя культурно - рационалистический проект Возрождения и Просвещения, постмодернисткая мысль ищет пути и способы возврата к магически – мистериальным истокам, против которых боролась культура законодательного разума. Какова же роль разума в культуре? Его главная функция интерпретировать, толковать мир, как толкуют любой текст.

Эти разнообразные толкования по поводу мира и человека мирно сосуществуют, и ни одно толкование не может претендовать на истинность и императивность.

Разорвав связь времен своим иронично-негативным отношением к прошлому, постмодернистская мысль объявила новизну главной ценностью культуры. Новизна – это способ жить в забвении традиций и получая наслаждение от этого забвения. Только освобождение от власти, норм, правил традиционной культуры дает возможность достигнуть новизны. Метафизика новизны постмодернистского толка не совместима с такими основополагающими для человеческого бытия понятиями, как Бог, совесть, душа.

Поколебав доверие к законодательному разуму, постмодерн убрал все преграды для проникновения в интеллектуальную сферу мистики, иррационализма. Это позволило расцвести интеллектуальному плюрализму, когда все дозволено и оправдано.

Постмодернистские веяния проникли и в науку. Она расширила арсенал средств понимания мира, признала силу и мудрость за архаическими представлениями о природе.

Мы может констатировать, что в конце 20 века общественное сознание характеризуется сложностью и много плановостью. В нем на равных уживается наука, мифология, воззрения Востока. Этот интеллектуальный плюрализм влечет несколько тенденций развития культуры. С одной стороны, эта ситуация активизирует свободу индивидуального начала в человеке, расширяет горизонт его творческих поисков. С другой стороны, это многообразие интерпретаций мира может привести ко всеобщему непониманию, что вовлечет культуру в хаос и разрушит ее или осуществится синтез, того, что предшествующим эпохам казалось несовместимым, и этот синтез будет означать смену культурной парадигмы.

Со второй половины 20 века человечество вступает в новую фазу своего развития, ознаменованную широким внедрением в производство и повседневную жизнь людей компьютерной техники и систем телекоммуникации. В теории постиндустриализма (Д.Белл, Р.Дарендорф и др.) была предпринята первая попытка осмыслить революционный характер происходящих перемен. Немного позднее, в 80-е годы, появляются концепции, в которых постиндустриальное общество характеризуется как информационное (Э.Тоффлер, И.Масуда, Дж.Нэсбитт и др.). Тем самым подчеркивается основополагающее значение производства и распространения информации в современном мире. То есть можно говорить о некоей сложившейся парадигме, в рамках которой возможно анализировать происходящие изменения.

Концепция информационного общества основана на учении о трех периодах мировой истории: аграрном, индустриальном и постиндустриальном. В аграрном обществе земля и сельскохозяйственное производство являются основой экономики, политики, семейной организации и всего жизненного уклада. Традиция выступает важнейшим элементом системы регуляции социальных отношений.

Переход от аграрного к индустриальному типу общественного устройства происходит в результате промышленной революции 17 – нач. 19 вв. Сущность изменений заключается в приоритете крупного машинного производства в сфере экономики. Его характер обусловливает, в целом, специфику общественных отношений. Индустриальное общество характеризуется исследователями как техническое, научное, бюрократически рационализированное, как общество, ориентированное на экономический рост и функциональную эффективность.

Переход от индустриальной фазы развития к информационной связан со значительными переменами во всех сферах человеческого существования: материальном производстве, духовной жизни, социальных и межличностных отношениях. Не оставляет никакого сомнения мысль о том, что новые информационные технологии (компьютерные, глобальные информационные базы данных, системы спутниковой связи) оказывают серьезное влияние на мировоззрение людей, характер человеческого общения.

Не выходя за пределы дома, человек может охватить весь объем материалов, относящихся к его виду деятельности. Это снимает проблему доступа к информации, что позволяет соединять национальные культуры, делать достижения одной культуры всемирными ценностями. Но обладание информацией отлично от обладания материальной собственностью: землей, капиталом, средствами производства. Получив информацию, человек полностью обладает ею, не отчуждая ее от другого носителя. И здесь возникает новая проблема: не все способны овладевать знаниями, которое предлагает им информационное общество, что приводит к формированию нового «класса – интеллектуалов», чья роль в постиндустриальном обществе неизменно повышается.

Используя новые технологии, человек в состоянии просчитать последствия своей деятельности, уменьшая риски социального экспериментирования и делая более предсказуемым научно-технический прогресс. Не оставляет никакого сомнения, что развитие информационного общества меняет социокод культуры ХХ века, переводя нас из письменной культуры в культуру экранную.

Особенностью культуры 20 века является то, что она породила новые типы художественного и философского самовыражения: технические виды искусств (кино), фундаментальные научные теории, преображающие философские методы и художественное мышление, также культуру в целом. Культура начинает существовать как бы в двух измерениях, распадаясь на две составляющие: элитарную и массовую культуру, причем во второй половине 20 века господствующей становится массовая культура. Элитарная культура – это субкультура привилегированных групп общества, характеризующаяся принципиальной закрытостью, духовным аристократизмом и ценностно-смысловой самодостаточностью.

Основными чертами элитарной культуры являются:

принадлежность к привилегированным слоям общества; локальность; тяготение к эксперименту, интерес новым формам; содержательная и смысловая сложность, требующая специальной подготовки; формирование ее в сословиях, классах, имеющих благоприятные условия для духовного производства; новаторство, нестандартность, стремление к самовыражению; элитарная культура имеет очень узкий круг потребителей, представляющих духовную элиту общества.

Элитарная культура расцветает особенно продуктивно на сломе культурных эпох, при смене культурных парадигм, своеобразно выражая кризисные состояния культуры.

Элитарные тенденции в идеологии и культуре облекается в це­лостные социологические и эстетические теории, суть которых - раз­деление людей на толпу и элиту. Теоретиками элитизма выступают Ф.Ницше, О.Шпенглер, Ортега-и-Гассет, Адорно.

Массовая культура возникает в конце XIX– нач. ХХ вв. Ее возникновение обусловлено возникновением массового производства, которое втянуло человека в свой оборот и массового человека, во второй половине 20 века произошло омассовление производства и общественной жизни: массовые продукты питания, массовая литература, массовые политические партии, массовая индустрия досуга. В этой ситуации человек утрачивает свое неповторимое «я». В условиях постмодерна, отказавшегося от Бога, души, совести, разума, массовое общество превращает искусст­во, науку, религию, политику в предмет потребления, подчиненный экономическим соображениям, а не внутренней логике содержания.

Массовая культура не является культурой отдельно­го класса или социальной группы, она не носит национального характера. Массовая культура тиражируется с помощью средств массовой информации: радио, прессы, кинематографа, телевидения; массовая культура сориентирована на массового потребителя, потребителя с унифицированными вкусами и пристрастиями. Аудитория, которая вос­принимает эту культуру - это массовая аудитория, аудитория больших залов, стадионов, кинотеатров, телевидения. Но при всем этом, мас­совая культура не определяется размером аудитории, хотя она и, несомненно, больше, чем в предшествующие исторические эпохи. Основными чертами массовой культуры является: распространенность и общедоступность ее духовных ценностей; легкость их усвоения, не требующих особых знаний, развитого вкуса; стереотип как форма эстетического выражения; серийность.

Массовая культура ориентируется на искусственно создаваемые стереотипы и имиджи, в ней главное не реальность, а формула, стереотип. Особенно ярко это прослеживается в массовой художественной культуре, где используются такие жанры, как мелодрама, триллер, детектив, вестерн, они создают упрощенные версии жизни, доступные и понятные массовому потребителю. Тем не менее, массовая культура обладает четкую мировоззренческую программу, пропагандируя ценности утилитаризма и прагматизма.

Современная эпоха постмодерна изменяет содержание культуры, способствует уничтожению культурной иерархии, придает «высокой культуре» субкультурный статус, а дешевой массовой культуре, не присущую ей ранее функцию генерирования и распространения жизненных стилей, благодаря возрастанию влияния индустрии развлечений и масс-медиа. Парадоксальность такой ситуации состоит в том, что массовая культура не может существовать вне зрелой культур­ной традиции, чьи открытия и достижения она использует в своих целях. Она "пьет кровь из сосудов культурной сокровищницы, чер­пая оттуда и приемы, и трюки, и уловки, и тени, выстраивая их в нужную ей систему и безжалостно отбрасывая все то, что кажется ей лишним. По прошествии какого-то времени все новое в искус­стве подвергается разграблению, разбавляется водичкой, искажает­ся и становится массовой культурой" (К.Кринберг)

Лекция 9. Россия и ее роль в мировой культуре

1. Мыслители 19—20 вв о месте России в мировом культурном процессе

2. Особенности российской ментальности и национального характера

Полемика о поиске путей превращения русского народа в русскую нацию получила свое начало в «Философских письмах» П.Я. Чаадаева, создавшего первую философию истории России. Мыслитель отмечает, что Россия не относится ни к Востоку, ни к Западу, у нее нет традиций ни того, ни другого. Эта исключительность России объясняется Чаадаевым тем, что русский народ принадлежит к числу наций, которые существуют лишь для того, чтобы дать миру какой – нибудь важный урок. В известной степени Россия исключительна, одинока, она не способна усваивать чужое и не вписывается в законы мирового развития.

Дискуссия о месте России в мировом культурном процессе была продолжена в споре западников и славянофилов. Начало полемики между западниками и славянофилами положили статьи А.С. Хомякова «О старом и новом» и Киреевского И.В. «В ответ А.С. Хомякову», напечатанные в 1939 году. Кто мы такие? Европейцы и наш путь – это повторение пути Западной Европы или новая, молодая цивилизация, идущая своей дорогой и способная показать миру образцы нравственности. Основателями западнического направления можно считать как революционно – демократически настроенных А.И. Герцена и В.Г. Белинского, так и мыслителей либерального толка Д.Л. Крюкова, Т.Н. Грановского, И.С. Тургенева, К.Д. Кавелина, Б.И. Чичерина, которые считали, что русский народ – народ европейский и его путь связан с развитием свободы человеческой личности, также как и путь Западной Европы. Им представлялось, что Россия – отсталая страна, она нуждается в просвещении, и именно в этом ее своеобразие. По мнению Н. Бердяева, западники очень мало представляли особенности реальной жизни современной Европы и ориентировались на утопический идеал европейской жизни.

Славянофилы связывали надежды на особые пути развития России с тем, что российская культура формируется на уникальной духовной почве – православии. Православие обеспечивает русской культуре целостность, тогда как раздвоенность европейской культуры покоится на католицизме. Католицизм и католическая схоластика, приведшие Европу к религиозному расколу, лишают европейскую культуру целостности, необходимой для существования цивилизации. Европа с её рациональностью, механизированностью, насильственной государственностью глубоко враж­дебна русской культуре. Поэтому, оценивая петровские реформы, славянофилы видят в них деяния, несущие опасность органичнос­ти и целостности русской жизни. Допетровская Русь обладала этими качествами с точки зрения славянофилов, а постпетровская Россия их лишена.

Будущность России славянофилы связывали только с простым народом, так как образованная часть общества заражена западным рационализмом и государственным абсолютизмом. Источниками здоровья русского народа славянофилы объявили три принципа: православие, народность, самодержавие. Неискаженная православная вера и подлинная народность сохранились только в крестьянстве. Будучи антигосударственниками, славянофилы отстаивали монархию, так как власть представлялась им абсолютным грехом, злом, а потому, чем меньше людей будет замарано властью, тем больше осно­ваний не беспокоиться о нравственном здоровье народа. Демократи­ческое же правление вовлекает во зло народ, поэтому оно менее предпочтительно, чем самодержавие, где один человек берет на се­бя грех политической власти. У русского народа нет стремления к образованию государственности, у него иное призвание - рели­гиозное, духовное. Славянофилы считали, что греха собственничества нет у русского крестьянина, в отличие от европейца. Это связано с особым укладом русский жизни - с общиной.

Лагерь славянофилов составили такие мыслители, как А.С.Хо­мяков, И.В.Киреевский, Б.И.Керимов. Их взгляды не были едины, они различно относились к характеру русской культуры и её месту в истории, но объединяло славянофилов критическое отношение к западноев­ропейской цивилизации, убеждение в принципиальном своеобразии русской истории и культуры, общая православно-христианская культурологическая ориентация. Русские западники, как и славянофилы, были идеалистами: одни идеализировали Запад, другие – Древнюю Русь.

Размышления о месте России в мировом культурном процессе только начинаются в полемике западников и славянофилов. Вторая половина ХIХ века знаменуется бурным развитием культурологичес­кой мысли, где проблема развития России исследуется такими мыслителями, как Б.С.Соловьев, Б. И. Чичерин, С.М.Соловьев, Н.Я.Данилевский.

Многие философы и историки связывают с Россией особые надежды развития мирового процесса, так, для Н.Я.Данилевского именно славянский культурно-исторический тип может свя­зать воедино четыре сферы социокультурной жизни (религиозную, собственно культурную, политическую, экономическую), что не удавалось еще ни одному народу в обозримом историчес­ком процессе. С.М. Соловьёв видит в России "образец христианс­кого государства", центр мирового развития, В. С. Соловьев в триаде ''Восток - Запад-Россия" считает, что особенности нацио­нального характера русского народа могут превратить русскую цивилизацию из национальной в общечеловеческую.

Духовная атмосфера страны ХIХ -ХХ века проникнута верой в особое предназначение России, верой в особый путь русского на­рода, чья духовность и нравственный облик должны показать пример созидания нового общества, лишенного недостатков обществ Запада и Востока.

На фоне этих исканий Н.Бердяев большое внимание уделил особенностям русского национального характера. Его работа «Русская идея» стала во многом программной для исследователей русской духовности.

Попытамся ответить на вопрос об особенностях русской ментальности. Ментальность часто понимают как синоним сознания, ассоциирующийся с такими понятиями, как национальное сознание, национальный характер (по терминологии З. В. Сикевича), народный дух (по терминологии В. фон Гумбольдта) или (согласно ей же) "внутренняя форма", которая является отражением народного духа, "социальный архетип" (по терминологии К. А. Касьяновой ) и др.

Ментальность понимается как "социальный архетип", в основе которого лежит некоторый набор "предметов", качеств, идей и т. д. Русская ментальность - универсальное культурно-психологическое явление. Основные, глубинные черты и особенности русского народа живут по своей собственной логике, по законам социально-психологической наследственности и трансформации. Эти традиционные особенности влияют на экономические механизмы и структуры, нетипичные для российской культуры (например, ставка на индивидуализм в противопоставлении коллективизму, разграничение деловых и личных взаимоотношений, самостоятельность, быстрый рост доходов, решительность, деловитость, замкнутость и закрытость, агрессивность, предприимчивость и др.). Национальный характер может спровоцировать отторжение экономических преобразований и рыночных изменений на уровне архетипов не только сознания, но и поведения, поскольку истинная причина неприятия той или иной экономической или политической модели не будет осознаваться. Менталитет может быть описан через ряд черт, наиболее характерных для целого народа. К таким чертам следует отнести обостреное чувство справедливости ("аттрактивность", по Л. Гумилеву), оборотной стороной которой выступает уравнительная (эгалитаризм) и коллективистская (антииндивидуализм) психология. Но при этом "уравниловка", другой гранью которой является зависть, за советский период превратилась в устойчивую черту русских людей, трудно поддающуюся изменению и вызывающую, быть может, самое сильное недовольство в условиях резкой поляризации общества в ходе экономических реформ.

Русские привыкли принимать слова на веру и оказывать им безграничный кредит, произносить слова и слушать слова, не отдавая себе отчета в их реальном содержании и их реальном весе. Решение любой проблемы для русских людей опосредуется обычно каким-то значимым или сверхзначимым словом.

У русских людей более отчетливо проявляются такие черты, как открытость, свободолюбие, душевность, радушие, веселость, оптимизм, некоторая беззаботность и беспечность в сочетании с недальновидностью. Конечно, эти черты в той или иной мере присущи любому народу, но у русских людей они выражены ярче, выпуклее, сильнее. Сравнение средних показателей на разных национальных выборках показало, что у русских более низкая доминантность по сравнению с другими выборками: британской, норвежской, финской, немецкой и американской. Но в экстремальных ситуациях и условиях поведение русских противоположно тому, как себя ведут в подобных ситуациях представители других национальностей: у всех в ситуации давления доминантность падает, а у русских она возрастает. Неожиданным был результат по шкале "эмоциональная невоспитанность", подчинение своим эмоциям. По этой шкале среднее значение показателей выше среднего значения показателей по американской выборке более чем на 20%. Иными словами, придя в состояние гнева или веселости, русские люди становятся "неудержимыми". Это может быть объяснено следующим образом. Русские люди мягки и терпеливы по культуре, а не по своей природе. Эта культура ведет их путем воздержания и самоограничения вплоть до самопожертвования. Природа же русского человека склонна к бурным, неконтролируемым эмоциональным взрывам.

Русским людям свойственно бегство от личного выбора в критических ситуациях и полагание на "ведущего"; ориентация на этатическую (державную) идентичность, повышенная зависимость от лидеров, потребность в опоре на власть и руководство (этатизм и патернализм), потребность быть ведомыми (авторитарная, популистская, харизматическая психология). "Русский народ, с присущей русской душе страстностью, - отмечал Н. Бердяев, всегда ожидал и ожидает "властелина" Русские издавна привыкли возлагать на лидера заботы и ответственность за происходящее, полагаться на "мудрого рулевого", с ним связывать надежды и усилия по преодолению трудностей, что в условиях существующего психологического и идейного стресса особенно повышает "спрос" на такого лидера, способного своим авторитетом и доверием побуждать людей к действию.

Конечно, выделив некоторые черты русского национального характера нельзя описать все свойства народа, но интерес к данной проблеме и ее дальнейшее исследование позволят понять многие черты национальной культуры.