Бессинтезный путь генезиса феодализма

Еще один тип процесса феодализации, проходивший при полном отсутствии греко-римского и варварского синтеза или с очень слабыми его элементами, был характерен для регионов, не знавших римского господства, или там, где оно было недолгим и не оставило заметных следов, например в Англии и Южной Шотландии. Помимо этих стран, такой путь имел место в большей части Центрально-Европейского региона, в Скандинавских странах, Германии, между Рейном и Эльбой, в Древней Руси, в Литве, у народов Восточной Прибалтики. Феодальный строй вырастал здесь непосредственно из варварских обществ, на ранних его этапах при почти полном отсутствии городов и торговли. В начале процесса не было и христианской церкви (исключение составляла Ирландия, куда христианство проникло еще в IV в., — см. ч.III, гл.5), большинство населения в этих областях до VII в., а иногда даже до IX—Х вв. было языческим. Довольно многочисленные в этих регионах рабы патриархального типа не были основными производителями этих обществ. Ими являлись свободные общинники, одновременно крестьяне и воины ("керлы" — в Англии, "бонды" — в Скандинавских странах, "кметы" — в Польше, "люди" — на Руси и др.). На первом этапе генезиса феодализма именно они составляли в этих регионах основную массу населения. В то время они подвергались преимущественно государственной эксплуатации. Лишь на втором этапе этого процесса начиная с IX, а то и в Х в., они стали сокращаться в числе, теряя землю и втягиваясь в зависимость от крупных землевладельцев, должностных лиц короля, но в первую очередь самого короля или князя. Большую роль, чем в других областях Западной Европы, играла в этих регионах община (типа марки), а на ранних этапах даже еще большая семья. Сила и сплоченность общины замедляла процесс возникновения здесь аллодиальной собственности. В Англии и Скандинавских странах, например, даже полностью свободные крестьяне долгое время не могли распоряжаться по своему усмотрению их наследственными наделами (фолкленд — в Англии, одаль — в Норвегии). Процесс феодализации замедляло упорное сопротивление свободных крестьянских общин втягиванию в зависимость и христианизации.

Формирование класса феодалов проходило здесь в условиях длительного сохранения родо-племепной знати и дружинных отношений. Поэтому выделение служилого слоя (вне рамок дружины), создание вассально-ленной системы и феодальной иерархии тоже было замедленным. В более или менее законченном виде они сложились в X—XI вв. только в Германии, в XII в. в Англии, тогда как в других странах, развивавшихся по такому же типу феодализации, к этому времени оформилось лишь общее деление на крупных и мелких феодалов.

Большим своеобразием отличалось в этих регионах и развитие государства. Складывавшиеся в областях, почти не знавших римского права и римской государственности, варварские, а затем и раннефеодальные государства долго сохраняли элементы военной демократии: племенные королевства, герцогства, земли, старогерманские территориальные деления и органы управления. В частности, сохранялись народные собрания до округам ("тинги" в Скандинавских странах, "фольксмоты" в Англии). Пешее ополчение свободных обхцпнников повсеместно составляло главную военную силу. Эти архаические учреждения на раннем этапе генезиса феодализма при наличии масс свободного крестьянства отчасти опирались па него и противостояли политическим притязаниям растущего класса феодалов, что продлевало существование здесь внешне централизованных, но примитивных государственных форм империй: Франкской (IX в.), в Германии X—XI вв., временного объединения племенных королевств в Англии IX—XI вв., позднее (начало XI в.) — "империи" датского короля Кнута (Англия и Скандинавские страны), Великоморавской державы (в IX — начале Х в.), объединения восточнославянских народов в сильное Древнерусское государство (X — начало XII в.). Государства этого типа выступали уже как раннефеодальные политические образования, активно действовавшие в интересах складывавшегося класса феодалов. Они играла более активную роль в процессе феодализации, чем в других регионах, дольше сохраняли свою роль в эксплуатации крестьянства.

Самой ранней ступенью феодализационного процесса при этом типе развития было установление верховной собственности князей и королей на весь фонд общинной (ранее племенной) земли, например "окняжение" на Руси (см. ч.I, гл.8), подчинение королю и князю как собственнику земли ранее свободных общин в Центральной Европе (см. ч.I, гл.5). Следствием этого было появление первых государственных форм феодальной собственности и эксплуатации в виде дани-налога на содержание дружины и формирующегося господствующего класса, трудовых повинностей (починка дорог, мостов, строительство укреплений), военной службы. Эти государственные формы феодальной эксплуатации при бессинтезном типе развития сохранялись частично и после завершения процесса феодализации [7].

Утвердив свое господство над крестьянами как поземельно зависимыми людьми, короли и князья стали щедро наделять своих должностных лиц, дружинников, церковные учреждения доходами с определенных земель (бокленд — в Англии, вейцла — в Норвегии, власть наместников "градов" — в Центральной Европе) и судебными иммунитетами на них (например, "сока" в Англии, оттоновские привилегии церковных феодалов в Германии и др.), Овладев политической властью в отданных в их управление областях, королевские слуги очень быстро захватывали на утих территориях земли, превращали живших там крестьян сначала в судебно-, а затем и поземельно-, реже — лично зависимых, а сами становились уже феодальными землевладельцами. Так, на втором этапе генезиса феодализма и в регионах бессинтезного развития появилось частное феодальное землевладение, противостоящие друг другу классы феодалов и зависимого в той или иной мере крестьянства. Одновременно все большее значение приобретали также спонтанные формы разложения общины — постепенная феодализация верхушки крестьянства и втягивание его обедневшей части в зависимость. Важным стимулятором феодализационного процесса в его бессинтезной форме или со слабыми элементами синтеза наряду с политикой государства была христианизация. С ее помощью в этих регионах быстро росло крупное феодальное церковное землевладение за счет пожалований короля и отдельных феодалов в пользу церкви (см. ч.III, гл.5). На втором этапе генезиса феодализма и в регионах бессинтезного развития зарождаются предгородские поселения — рыночные местечки, "порты", ярмарки — первоначально центры дальней торговли.

Были и иные — промежуточные типы генезиса феодализма. К ним можно отнести своеобразный ход феодализации в так называемой "контактной зоне", лежавшей на стыке Юго-Восточной, Центральной и Восточной Европы. В нее входили отдельные, в основном расположенные к северу от Дуная области Сербии, Хорватии, Словении, а также частично Албания и Карпато-Дунайские и Карпато-Днестровские земли, территории будущих Молдавии и Валахии. Особенностью генезиса феодализма в "контактной зоне" было, с одной стороны, наличие во всех этих областях довольно многочисленного восточнороманского населения — потомков иллирийцев в Албании и влахов, или волохов, в Нижнем Подунавье; с другой стороны, в соседстве с ними, а иногда на тех же территориях жили массы нероманизированного славянского населения, которое, ассимилируясь с восточными романцами, в социальном отношении способствовало некоторой варваризации и нарушению в их среде прямого романского континуитета. В частности, среди восточнороманского населения возникли тенденции к более примитивному пастушескому хозяйству, особенно в горных районах. Эти тенденции еще более усиливались волнами вторжений гуннов, аваров, протоболгар, венгров, нарушавших нормальную хозяйственную деятельность оседлых земледельцев — восточных романцев и славян. Поэтому византийско-славянский и восточнороманско-славянский синтез в период генезиса феодализма имел здесь ограниченные масштабы и опосредованный характер. Он был более ощутим в Албании, временами входившей в состав Византии в числе самых окраинных и дальних ее владений, по почти незаметен в Подунавье. В целом же в этих областях преобладал бессинтезный и очень замедленный путь феодализации, которая затянулась на западе "контактной зоны" до конца XII в. и на востоке — в Нижнем Подунавье — до XIV в. включительно.

Свои особенности имел процесс складывания раннесредневековых обществ у тех кочевых народов, которые на последней стадии кочевания начинали переходить к оседлости (см. ч.I, гл.9) и, как правило, не испытали никакого воздействия греко-римского мира.

Неодинаковое сочетание протофеодальных элементов позднеримского и родо-племепного строя варваров в разных регионах придавало заметное своеобразие процессу феодализации в каждом из них; это, в сущности, делает бессмысленными дальнейшие споры о приоритете античных или варварских общественных структур, синтезных или бессинтезных путей развития в генезисе феодализма.

Сложнее обстоит дело с проблемой континуитета и дисконтинуитета в генезисе феодализма, тем более что она проявляется ныне в различных формах. В XIX— начале XX в. ее решение касалось в основном Западной Европы и связывалось только с германскими вторжениями, полностью разрушившими, как считали германисты, Западную Римскую империю и все ее институты, ее общественный строй, систему ценностей. Это рассматривалось противниками континуитета как скачок, "цезура", даже своего рода революция. Сторонники континуитета подчеркивали, напротив неразрывную связь средневекового мира с античным, отрицали какой либо разрыв между ними.

И наши дни, во-первых, стало очевидным, что варварские вторжения затрагивали не только Западную, но и Восточную Римскую империю, во-вторых, что они были не столь разрушительными, как считалось раньше. Не менее очевидно, что континуитет мог быть не только греко-римским, но и варварским, особенно в областях, не знавших романизации. Поэтому, хотя особенно остро этот вопрос стоит в отношении стран синтезного развития, он в известной мере касается и других регионов.

Как было показано выше, элементы романского континуитета в континентальной Западной Европе, особенно в Византии и на Балканах, несомненно, имели место во всех сферах эволюции общества. Вместе с тем сохранялись заметные черты общественного строя варваров даже в областях с сильной греко-римской традицией. Это дает основание большинству современных западных историков рассматривать процесс перехода от рабовладельческого строя к феодальному как чисто эволюционный. Однако уже в силу качественно нового характера сложившегося на континенте феодального общества по сравнению не только с поздпеантичным, по и с поздневарварским, в этом процессе нельзя видеть прямой континуитет того и другого. Между этими древними обществами и сложимшимся феодальным строем пролегает период глубоких социальных изменений и острых классовых конфликтов, придавших новое качество даже тем "протофеодальным" элементам, которые присутствовали в обеих старых системах, из взаимодействия которых родилась совсем новая — феодальная. Варварские вторжения и передвижения V—VII вв. положили начало той глубокой социальной революции, в которой рождался новый строй. Аграрный переворот на втором этапе процесса феодализации, приведший повсюду в Европе к разорению и втягиванию в феодальную зависимость массы мелких свободных крестьян, к их слиянию с бывшими рабами и колонами в единый класс зависимого крестьянства, завершил ее.

Революционный характер генезиса феодализма в Европе подчеркнул Ф.Энгельс, когда писал, применительно в основном к западным ее областям: "Общественные классы IX в. сформировались не в обстановке разложения гибнущей цивилизации, а при родовых муках новой цивилизации", и "те отношения между могущественными земельными магнатами и зависимыми от них крестьянами, которые для римлян являлись формой, выражавшей безысходную гибель античного мира, были теперь для нового поколения исходным моментом нового развития" [8]. Хотя и в меньшей степени, это относится к Византии, где, несмотря на большую плавность процесса рождения феодального общества, оно тоже не обошлось без острых конфликтов и революционных потрясений. Даже в регионах бессинтезного развития переход от первобытнообщинного строя к классовому, феодальному не был свободен от глубоких социальных переворотов, сопровождался ожесточенной борьбой свободных крестьян-общинников против их закрепощения и феодальной эксплуатации со стороны новых феодальных господ или государства.

В современной немарксистской историографии (особенно французской) в последние годы возникла, правда, применительно лишь к Западной Европе, новая теория "феодальной революции", которая пытается совместить концепцию полного романского континуитета в V—IX вв. с так называемой "феодальной революцией" X—XI вв., резко оборвавшей якобы непрерывное развитие рабовладельческого строя и в течение одного столетия установившей феодальный строй. Сторонники этой теории связывают "феодальную революцию" не с варварскими вторжениями или аграрным переворотом, но с раздроблением государственной власти между феодалами, которое нашло свое наиболее яркое внешнее выражение в массовом росте замков как центров политической власти и классового господства феодалов во всех странах Западной Европы. Эта теория крайне упрощает сущность революционного перехода от рабовладельческого строя к феодальному, так как вообще снимает проблему генезиса феодализма, возникновение которого трактуется как кратковременное событие, совершившееся за 3—4 десятилетия.

Отмеченные выше типологические особенности процесса генезиса феодализма характеризуют не столько его общую для всех регионов сущность, сколько его темпы и формы. Медленнее всего и в наиболее стертых формах он протекал там, где синтез в процессе генезиса феодализма проходил не просто с преобладанием позднеримского исходного материала, но и при длительном сохранении греко-римской государственности (Византия). Столь же медленно происходил он и там, где позднеантичный субстрат, а следовательно и синтез почти или совсем отсутствовали. Быстрее феодализм сложился в тех регионах, где синтез даже с преобладанием позднеримских общественных отношений играл более существенную роль. Очевидно, что там, где имел место активный синтез, он ускорял процесс феодализации, заметно нарушал континуитет, быстрее создавал качественно новое общество.

1. Поскольку изучение генезиса феодализма ранее всего (еще в XVIII в.) началось на материале Франкского государства, споры об основных путях этого процесса долгое время сводились к так называемой германо-романской проблеме. Первую из названных точек зрения отстаивали "романисты", вторую - "германисты", третью - сторонники германо-романского синтеза. В настоящее время, однако, аналогичные вопросы вызывают споры и применительно ко всем тем регионам, где вторгавшиеся в границы Западной и Восточной империи варвары расселялись среди местного населения.

2. Маркс К. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.21. С.149.

3. См. там же. Т.21. С.147; Т.19. С.310-311; Т.22. С.482.

4. См.: Поршнев Б.Ф. Проблемы феодального синтеза//Феодализм и народные массы. М., 1964; Сюзюмов М.Я. Дофеодальный период//Античная древность и средние века. Свррдловск, 1972. Сб.8; Он же. Закономерный переход к феодализму и синтез // Античная древность... Свердловск, 1975. Сб.12.

5. Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М., 1984. С.208.

6. Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.21. С.154.

7. По вопросу о характере государственной собственности и эксплуатации крестьянства на раннем этапе процесса феодализации существуют и иные точки зрения, отрицающие их феодальную природу, в частности, на Руси.

8. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.21. С.154.