«Отцы и дети» как социально-философский роман

 

Роман «Отцы и дети», впервые опубликованный в феврале 1862 года в журнале «Русский вестник», вызвал огромный интерес со стороны литературной критики и читателей. Внимание тех и других в первую очередь привлекла фигура главного героя романа разночинца-демократа Базарова и основной конфликт романа – столкновение молодого «нигилиста» с «отцами», представителями либерального дворянства Кирсановыми.

Своим романом Тургенев откликнулся на одно из центральных явлений русской общественной жизни 1860-х годов – появление на исторической арене разночинцев-демократов и начавшееся в преддверии крестьянской реформы 1861 года (действие романа происходит в 1859 году) размежевание, а затем и борьбу между ними и дворянскими либералами. Вождями разночинцев-демократов выступали в эти годы Н.Г.Чернышевский, Н.А.Добролюбов и другие общественные и литературные деятели, группировавшиеся вокруг журнала «Современник».

Первые критические споры по поводу романа, в которых приняли участие представители всех направлений в русской критике 1860-х годов, были сосредоточены вокруг образа Базарова и вопроса о том, на чьей стороне осталась победа в конфликте «отцов» и «детей» и на чьей стороне находятся симпатии самого автора.

В двух самых известных выступлениях критиков-современников о романе - в статье Д.И.Писарева «Базаров» и в критическом памфлете М.А.Антоновича «Асмодий нашего времени» давались прямо противоположные оценки тургеневского героя и по-разному решался вопрос об исходе его столкновения с либеральными «отцами» и авторской позиции.

Разногласия между этими представителями одного и того же – демократического направления в критике 60-х годов в оценке Базарова и исхода его конфликта с представителями либерального дворянство свидетельствовали о сложности образа тургеневского героя, сложности самого конфликта и неоднозначности их изображения в романе.

Вместе с тем можно сказать, что и Писаревым и Антоновичем, и другими критиками 1860-х годов, а затем многочисленными исследователями творчества Тургенева Базаров рассматривался как общественный, социальный тип, а конфликт его с либералами Кирсановыми как социальный конфликт. В соответствии с этим жанровая специфика «Отцов и детей» усматривалась в том, что это социальный, социально-психологический и даже социально-политический роман. Под этим углом зрения роман анализировался в подавляющем большинстве исследований 1930-1960-х годов, начиная с очерка жизни и творчества Тургенева М.К.Клемана (1936) и кончая монографиями П.Г.Пустовойта  о романе «Отцы и дети».^[20] До своей крайности эта узко-социологическая трактовка романа была доведена в статье В.А.Архипова.^[21] В таком понимании жанровых особенностей романа было много верного, что подтверждается и суждениями автора и текстом романа.

«Главное лицо представляется выражением новейшей нашей современности», - писал Тургенев Ф.М.Достоевскому в ноябре 1861 года о герое своего нового произведения. «Он – в моих глазах – действительно герой нашего времени», -  заявлял Тургенев М.Н.Каткову, редактору «Русского вестника», за полгода до публикации романа. Причем героем времени делал в глазах писателя прежде всего демократизм Базарова – главная черта его личности и мировоззрения. «Он честен, правдив и демократ до конца ногтей», - замечал писатель в известном письме к К.К.Случевскому Это – с одной стороны. А с другой стороны, в том же письме автор подчеркивал: «Вся моя повесть направлена против дворянства, как передового класса». А в письме к А.И.Герцену автор романа замечал о своем герое и его поединке с Павлом Кирсановым: «Еще бы он не подавил собою «человека с душистыми усами» и других. Это – торжество демократизма над аристократией».^[22]

В самом романе (глава XXVI) автор устами Базарова так обозначил социальную суть того конфликта, который происходит между героем-демократом и дворянскими либералами:

«Ваш брат дворянин дальше благородного смирения или благородного кипения дойти не может, а это пустяки. Вы, например, не деретесь – и уж воображаете себя молодцами, - а мы драться хотим. Да что! Наша пыль тебе глаза выест, наша грязь тебя замарает…»^[23]

Социальную подоплеку имеют в романе и споры между Базаровым и Павлом Кирсановым, и проходящая через весь роман тема взаимоотношений Базарова с народом и т. п.

Однако уже в откликах критиков-современников «Отцы и дети» часто рассматривались как роман философский – или по своей структуре (А.М.Скабичевский, М.А.Антонович) или по своей проблематике (Д.И.Писарев, Ап.А.Григорьев, Н.Н.Страхов, автор неподписанной статьи «Принципы и ощущения» в журнале «Отечественные записки»^[24]). К примеру, А.М.Скабичевский в статье «Русское недомыслие» (1868) именно по этому признаку отделял «Отцов и детей» от антинигилистических романов 1860-х годов. «Роман этот, - писал он, - отличается от других произведений того же рода тем, что он преимущественно философский. Он мало касается каких-либо общественных вопросов своего времени. Главная его цель – поставить рядом друг перед другом философию отцов и философию детей и показать, что философия детей противна человеческой природе и потому не может быть применена к жизни».^[25]

В работах таких исследователей, как Г.А.Бялый, Ю.В.Манн, В,М.Маркович, Ю.В.Лебедев пристальней, чем это было раньше, стал рассматриваться философский пласт тургеневского романа и тем самым была уточнена его жанровая специфика как романа не только социального, но и философского. Двуединство социального и философского аспектов в изучении романа позволяет полнее и глубже осветить его идейно-художественную структуру в целом и такие ее составляющие, как конфликт и сюжет, диалоги-споры и пейзаж.

Для такого понимания жанровой природы «Отцов и детей» текст романа дает все основания. Во-первых, философские вопросы занимают важное место в спорах и диалогах Базарова с Павлом Кирсановым, Анной Одинцовой и Аркадием. Во-вторых, героем своего времени Базарова делают не только его социальные взгляды и суждения, но и философские взгляды на природу, на искусство, на человека. В-третьих, сам роман «Отцы и дети» являются в своем содержании во многом художественным выражением тургеневской философии (природы, любви, «художества», человека).

С учетом жанровой сложности следует поэтому рассматривать такие элементы его поэтики, как конфликт и сюжет.

Вопрос об особенностях конфликта тургеневского романа с новой точки зрения наиболее четко и подробно освещен в статье Ю.В.Манна «Базаров и другие». Выступая против узко-социологического подхода к роману, Ю.В.Манн находит в нем по крайней мере три коллизии разного уровня, связанных между собою. «У больших произведений искусства есть интересная особенность: в коллизии, лежащей в их основе, всегда «запрятана» другая коллизия, в последней – еще одна и т.д. Время, углубляя произведение, открывает в нем внутри одной поэтической возможности – новую».^[26]

Применительно к роману Тургенева это означает, что внутри его за столкновением поколений, «отцов и детей», обнаруживается второй, социальный слой – конфликт плебея и аристократа, и, наконец, в самой глубине романа просматривается большая философская проблема, благодаря чему «конфликт Базарова с окружающими исполнен высшего значения».^[27]

Текст тургеневского романа подтверждает эти выводы ученого.

Хотя в основе романа лежит социальная коллизия, она далеко не исчерпывает конфликтные ситуации романа. Если ограничиться только ею, тогда вне поля зрения оказывается множество персонажей романа (всего их в романе, по подсчетам исследователей, около 30), и не только второстепенных и третьестепенных, но и таких, как Анна и Катя Одинцовы, отец и мать Базарова и т.д.

Но они получают свое место и значение в романе, если рассматривать их в контексте конфликта поколений и конфликта философского по содержанию.

«Отцы» и «дети» в романе – это не только Базаров и братья Кирсановы, это и Базаров и его родители, это и Одинцовы Анна и Катя, это - если бросить взгляд в прошлое – вечная проблема смены поколений, часто сопровождающаяся взаимным непониманием.

В общей форме эту мысль выражает в романе (глава Х) Николай Петрович в разговоре с братом. Дело происходит после ожесточенного спора между Базаровым и Павлом Петровичем.

«Вот, - начал, наконец, Павел Петрович, - вот вам нынешняя молодежь! Вот они – наши наследники!

- Наследники, - повторил с унылым вздохом Николай Петрович… Знаешь, что я вспомнил, брат? Однажды я с покойницей матушкой поссорился: она кричала, не хотела меня слушать… Я, наконец, сказал ей, что вы, мол, меня понять не можете; мы, мол, принадлежим к двум различным поколениям. Она ужасно обиделась, а я подумал: что делать? Пилюля горька, а проглотить ее нужно. Вот теперь настала наша очередь, и наши наследники могут сказать нам: вы, мол, не наше поколение, глотайте пилюлю».(с.219).

К числу «отцов» в романе относятся не только братья Кирсановы, но и Василий Иванович Базаров: между ним и его сыном Евгением отчуждение и непонимание не меньшее, чем, скажем, между Базаровым и Николаем Петровичем. Базаров имеет в виду и своего отца, когда говорит в разговоре с Аркадием: «Да, странное существо человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет, тоска одолеет» (с.292).

«Детьми» в возрастном, поколенческом смысле являются в романе Арскадий Кирсанов и Катя Одинцова. Именно так и называет их Анна Сергеевна Одинцова, старшая сестра Кати:

«Дети! – промолвила она громко, - что, любовь чувство напускное?» (с.350).

В социальном конфликте Базаров силою ума и характера, своим демократизмом возвышается над своими противниками и в целом выходит из схваток с Павлом Петровичем победителем. Но он оказывается побежденным в конфликте со стихийными силами жизни и природы, о которых он не подозревал и которыми пренебрегал.

Важнейший этот конфликт – философский по содержанию и смыслу имеет прямое отношение к идейно-художественной композиции произведения, к его сюжету, хотя долгое время недооценивался в своем значении.

В литературе о тургеневском романе давно уже было обращено внимание на двуплановость «Отцов и детей» и на две основные части их сюжета.

«Сюжет романа четко делится на две основные части. Первая – приезд Базарова в имение Кирсановых, его столкновение с Павлом Петровичем, его отношения с Николаем Петровичем и т.д. Здесь Базаров высказывается, показывает читателю, кто он такой и каковы его убеждения. Вторая часть начинается с поездки в город и знакомства с Одинцовой. Здесь Базаров не столько раскрывает перед нами новые стороны своего мировоззрения, сколько показывает их на деле. Тургенев демонстрирует как бы проверку того, что говорил Базаров в спорах с Павлом Петровичем… Он стремится показать, как взгляды Базарова рушатся под напором жизни, как эволюционируют его взгляды, как изменяются его убеждения».^[28] В таком повороте сюжета исследователи долго усматривали тенденциозное стремление Тургенева-либерала развенчать своего героя-демократа. Наиболее отчетливо и обстоятельно эта точка зрения развивается в работах П.Г.Пустовойта, в частности – в разделе «Сюжетная динамика романа» его последней по времени выхода книги об «Отцах и детях».^[29]

«В «Отцах и детях» с их двумя планами развития имеются целых две завязки, общественно-политическая и любовная».^[30]Двум завязкам соответствуют и две кульминации в развитии действия (дуэль Базарова с Павлом Петровичем и разрыва между Базаровым и Одинцовой). В первом случае кульминация совпадает с развязкой этой линии сюжета, во втором – предопределяет развязку – смерть Базарова. Разрыв с Одинцовой производит на Базарова громадное действие, этот человек – по замыслу Тургенева – побежден стихийной силой того «романизма», который им прежде отрицался. И когда эта романтика уничтожает в Базарове черты его прежнего «нигилизма», начинается его быстрый уход из жизни. Начало заболевания и обострение болезни, просьба послать за Одинцовой, разговор с отцом, приезд доктора …, последнее свидание с Одинцовой, смерть и внезапное исступление отца – все эти события уплотнены в одну XXVII главу «Отцов и детей». Это самая значительная в социальном отношении развязка тургеневских романов».^[31]

В этих замечаниях А.Г.Цейтлина о сюжете романа много истинного, хотя трактовка второй сюжетной линии как конфликта «любовного», а не философского, не вполне соответствует глубине и значительности идейно-художественной мысли тургеневского романа, согласно которой любовь – одна из главных стихий жизни, одна из тех сил природы, над которыми не властен человек как существо природное, а, наоборот, сам подпадает под их власть (не случайно в романе проводится отчетливая параллель между трагической любовью Базарова к Одинцовой и не менее трагической любовью Павла Петровича к княжне Р.). Это – один из постоянных мотивов тургеневских романов, выражающих его концепцию природы и любви или одного из ее грозных проявлений.^[32]

В этом смысле неточным будет говорить, что во второй сюжетной линии «изменяются» убеждения Базарова, что «романтика уничтожает в Базарове следы его прежнего «нигилизм» и т.п. – напротив, можно даже говорить об углублении и обогащении философских взглядов Базарова, в которых он поднимается до постановки проблем «человек и природа», «человек и мир» (а не только «человек и общество»). Можно сказать, что только во второй части романа масштаб философских идей начинает соответствовать масштабу его личности, ума и характера. Трагический урок жизни не пропал даром для его мысли, он углубил и укрупнил ее. Не случайно во взглядах Базарова после любовной катастрофы так много от тургеневской философии жизни, природы и любви.^[33]

Во второй половине романа конфликт из социального становится философским, из внешнего – внутренним, мировоззренческим (столкновение свободной личности с силами стихийно-природной жизни), трагическим по своему содержанию, а сам Базаров именно здесь проходит свое главное испытание – испытание жизнью и приобретает масштаб и статус подлинно трагического героя.

Два основных аспекта и уровня романа – социальный и философский отчетливо просматриваются в таких элементах его идейной и художественной структуры, как диалог и пейзаж.

Диалоги-споры занимают в общей композиции романа большое место и играют важную роль в развитии конфликта и сюжета, в раскрытии взглядов, убеждений и характеров действующих лиц.

Они разнообразны по содержанию и тональности. Это и ожесточенные диалоги – поединки, своеобразные словесные дуэли мировоззрений, умов и характеров (таковы диалоги между Базаровым и Павлом Петровичем в VI и особенно в Х главах). Это и более содержанные споры между Базаровым и Одинцовой, проникнутые уважением оппонентов друг к другу (гл.XVI). Это и запальчивый обмен репликами между Базаровым и Аркадием (гл.XXI).

В диалогах-спорах выявляется также и авторская точка зрения на предмет спора и на самых спорящих, авторская оценка ситуации и оппонентов.

С точки зрения проблемного содержания диалоги-споры вращаются в романе в основном вокруг вопросов социального и философского характера. Первый круг вопросов служит предметом ожесточенных перепалок между демократом Базаровым и аристократом Павлом Кирсановым, второй затрагивается в диалогах Базарова с Одинцовой и Аркадием Кирсановым. В сюжетном плане споры Базарова с Павлом Петровичем, все более ужесточающиеся от главе к главе, ускоряют отъезд Базарова из Марьино в губернский город, а в перспективе завершаются уже не словесным, а самым настоящим поединком.

В диалогах-спорах двух главных социальных антагонистов выявляются их диаметрально противоположные позиции и взгляды по самому широкому кругу вопросов социальным, философским, эстетическим и другим. Предваряет главные споры глава V, в которой в разговоре Аркадия с Павлом Петровичем затрагивается проблема «нигилизма» – одного из исходных принципов базаровского мировоззрения (хотя сам герой и отрицал «принципы» в духе либерально-дворянской системы воззрений). Следуют два определения нигилиста: Аркадия («нигилист – это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру…») и Павла Петровича («скажи: который ничего не уважает», 186).

В VI главе в форме спора о немцах выявляется разница философских позиций Павла Петровича (поклонника «гегелистов», Шиллера и Гете) и Базарова, который учится у немцев – «химиков да материалистов» (190-191). Следствием разной философской ориентации является и различный подход к искусству, к которому Базаров относится подчеркнуто пренебрежительно («порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», 190). В этом же диалоге выявляются и черты личности противников – аристократическое высокомерие одного («Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова», 189) и спокойная самоуверенность другого.

 Диалог-спор в Х главе носит многофункциональный характер. Он самый социально-острый, в нем в центре полемики – общественные проблемы: об аристократии и демократии, об отношении к народу и общественным учреждениям и устоям (община, семья и т.д.). Здесь в полной мере выразилась и политическая программа Павла Петровича (аристократия как гарант прав и свобод, личное достоинство и т.п.) и вся мощь и весь масштаб базаровского отрицания:

-         «Мы действуем в силу того, что признаем полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем.

-         Все?

-         Все.

-         Как? Не только искусство, историю, но и … страшно вымолвить…

-         Все, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров.» (213)

Однако характерный штрих – в этом решающем поединке невозмутимость и презрительное спокойствие покидают героя, и после реплики Павла Петровича о несостоятельности материализма выдержка изменяет Базарову: «Он начинал злиться, и лицо его приняло какой-то медный и грубый цвет» (215).

В этой сцене важно и реакция тех, кто присутствует при споре: «молодого ученика» Базарова  (т.е. Аркадия), который не всегда уместно выступает со своими репликами в защиту учителя, в которой тот не нуждается, Николая Петровича, который кивком головы выражает согласие с братом; и, наконец, простодушной Фенечки, которая позже (в главе XXIII) так передает Базарову свое впечатление от спора: «Я и не знаю, о чем у вас спор идет, а вижу, что вы его и так вертите и так» (314). Авторская оценка итогов спора, конечно гораздо сложнее. Базаров подавляет своего противника силой характера, самоуверенностью и безаппеляционностью суждений, но мало убеждает его в своей правоте. Дело, конечно, и в силе социального антагонизма противников, которая не позволяет им вслушаться и вдуматься в аргументацию оппонента, но и  в том, что сам Тургенев раскрывает ущербность позиций обеих сторон – архаичность кирсановского культа «английской аристократии» и односторонность базаровского «нигилизма», отрицания без положительной программы деятельности.

В итоге Базаров, не убеждая своих противников как «нигилист», отрицатель и разрушитель, оказывается прав как демократ. Именно в этом смысл раздумий Николая Петровича: «Мы с тобой гораздо правее этих господчиков» (с.219). – «Брат говорит, что мы правы, думал он, - и, отложив всякое самолюбие в сторону, мне самому кажется, что они дальше от истины, нежели мы, а в то же время я чувствую, что в них есть что-то, чего мы не имеем, какое-то преимущество над нами…. молодость? Нет, не одна только молодость. Не в том ли состоит это преимущество, что в них меньше следов барства, чем в нас?» (с.220). В конце концов эту правду Базарова-демократа признает и Павел Петрович: «Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме» (с.331.).

Точная характеристика полемики между Базаровым и Павлом Петровичем содержится в одной из последних по времени работ о тургеневском романе: «Принято считать, что в словесной схватке двух антагонистов бесспорная и полная победа остается за Базаровым. А между тем на долю победителя выпадает только относительное торжество. Оно заключается не столько в позитивном содержании высказанных Базаровым взглядов, сколько в силе его отрицания и в социальном преимуществе демократа над отживающей свой век аристократией. Нельзя не заметить, что определенная правда есть и в позиции «отцов», отстаивающих свои взгляды в спорах с молодежью… В поединках Базарова с Павлом Петровичем истина не рождается: участниками спора движет не стремление к ней, а взаимная социальная нетерпимость».^[34]

Причем большую нетерпимость проявляет Базаров, который, в отличие от своего оппонента, не признает в его позиции ничего истинного.

Однако в другом важном споре – Базарова с Одинцовой нетерпимость «нигилиста» заметно смягчается, он оказывается способен признать за своим оппонентом долю истины.

Спор между ними идет о значении «художества», искусства. Базаров негативно относится к искусству и «художеству» по двум причинам: во-первых, ввиду его малой полезности или бесполезности и, во-вторых, ввиду отсутствия в нем самом развитого эстетического чувства: «Вы не предполагаете во мне художественного смысла, да, во мне его действительно нет» (247). В диалоге-споре Базарова с Одинцовой по поводу «художества» выясняется, что нигилистическое отрицание искусства ведет к упрощенному взгляду на человека и является серьезным изъяном базаровского мировоззрения в целом.

«- Как же вы без него обходитесь?» – спрашивает героиня Базарова о художественном смысле.

-         Да на что он нужен, позвольте спросить?

-         Да хоть на то, чтоб уметь узнавать и изучать людей.

Базаров усмехнулся… Изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой… Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу: ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березою» (247).

Дальнейший ход романа подтверждает правоту Одинцовой, а не Базарова, который в конце концов признает эту возможность:

«- Я вижу, вы меня знаете мало, хотя вы уверяете, что все люди друг на друга похожи и что их изучать не стоит…

- Я вас знаю мало, - повторил Базаров. – Может быть, вы правы; может быть точно, всякий человек – загадка» (261).

В романе неоднократно подчеркнута эта сложность жизни и человека – и тем самым опровергаются упрощенные взгляды Базарова – и не только касающиеся «художества», но и общефилософские.

Продолжая спор о человеке, Одинцова задает Базарову вопрос: «Деревья в лесу. Стало быть, по-вашему, нет разницы между глупым и умным человеком, между добрым и злым?», ответ на который звучит далеко не бесспорно, хотя и представляет собой своего рода аксиому и исходный пункт философии материализма: «… нравственные болезни происходят от дурного воспитания…, от безобразного состояния общества… Исправьте общество, и болезней не будет» (с.248).

В третьем диалоге-споре, который происходит между Базаровым и Аркадием, открывается новый аспект в мировоззрении тургеневского героя. Базаров утверждает, что «принципов вообще нет…, а есть ощущения. Все от них зависит». (с.294). «Все» – это и отрицательное направление, и любовь к занятиям химией и яблокам, и честность и – в конечном счете – добро и зло.

Современная Тургеневу критика справедливо увидела здесь узел нравственной философии Базарова, основу его индивидуализма, однако оценила ее по-разному. С одобрением отнесся к ней молодой Писарев, который изложил позицию героя таким образом: «Базаров везде и во всем поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодным и удобным. Им управляет только личная прихоть и личные расчеты. Ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя он не признает никакого регулятора никакого нравственного закона, никакого принципа».^[35] Другие критики – и автор статьи «Принципы и ощущения» в либеральных «Отечественных записках», и критик-демократ Н.В.Шелгунов в статье «Люди сороковых и шестидесятых годов» (1869) осудили концепцию «ощущений» именно за ее сугубо субъективный и индивидуалистический характер. Проведение человека, его «качество», писал Шелгунов, зависит не от ощущений. «И самодур и гуманный человек действуют по ощущениям, однако между самодуром и каким-нибудь Оуэном – великая разница… Тип человека принципа выше типа человека ощущений»^[36]. Критик «Отечественных записок» нашел в романе опровержение «теории ощущений», с которой он отчасти связал и трагическую участь Базарова: «что-нибудь одно: или признай какие-нибудь принципы для жизни и живи с людьми или живи своими одинокими ощущениями, и когда они опротивят – умри».^[37]

В романе теорию Базарова опровергает не только жизнь, но и его ученик Аркадий. Когда Базаров упрекает Аркадия за то, что он выступает в защиту своего дяди («Ага! Родственное чувство заговорило»), тот обращает против учителя его же тезис об «ощущениях». «Во мне простое чувство справедливости заговорило, а вовсе не родственное… Но так как ты этого чувства не понимаешь, у тебя нет этого ощущения, то ты и не можешь судить о нем» (с.295-296).

К числу важнейших элементов идейно –художественной структуры «Отцов и детей» относится пейзаж и шире – мотив природы как независимого от человека бытия.

В литературе о романе место и роль пейзажа часто недооценивались. «По сравнению с другими романами Тургенева «Отцы и дети» бедны пейзажами, - читаем в работе П.Г.Пустовойта. Тонкий художник, обладающий даром необыкновенной наблюдательности… почти не применяет свое филигранное искусство в «Отцах и детях». Исключение составляют вечерний пейзаж в XI главе, функция которого явно полемическая, и картина заброшенного сельского кладбища в эпилоге романа… Такая незначительная роль пейзажа была обусловлена самим жанром социально-психологического романа».^[38]

Это не совсем так, и недооценка эта следует из узкого понимания романа как социально-психологического, из игнорирования его философской составляющей.

Пейзажей в романе не два, а гораздо больше. Это и социально окрашенный пейзаж русской деревни, который созерцает Николай Петрович, Базаров и Аркадий по дороге в Марьино в самом начале романа (гл.III). Это и поэтически прекрасная картина вечернего пейзажа в главе XI, данная через восприятие Николая Петровича. Это и усадебный пейзаж в описании Марьина и Никольского (гл.V и XVI). Это и выдержанные в поэтическом ключе описания ночи во время объяснения Базарова и Одинцовой (гл.XVII), ясного дня при объяснении Аркадия и Кати Одинцовой (гл.XXV) и утра в день дуэли между Базаровым и Павлом Петровичем (гл.XXIV). Наконец, это два пейзажа в последней XXVIII главе  - описание зимы в ее начале и сельского кладбища – в конце.

Если к этому добавить, что все главные персонажи романа (и Базаров, и все Кирсановы, и Анна и Катя Одинцовы) характеризуются через отношение к природе, что мотив природы как мировоздания, в котором человек занимает весьма скромное место, входит важнейшей частью и в мироощущение Базарова и в общую философию тургеневского романа, то можно сделать вывод, что пейзаж и природа в целом занимают в «Отцах и детях» не меньшее место, чем в других романах писателя.

Многообразию пейзажных зарисовок в романе соответствует разнообразие их функций, так или иначе соотносимых с жанровой спецификой произведения.

С темой социального кризиса русского общества в канун реформы, вокруг которой идут споры главных социальных антагонистов – Базарова и Павла Кирсанова, созвучны две пейзажные зарисовки в начале романа, одна из которых представляет картину разорения крестьянства, а вторая – оскудения дворянства. Первая из них, начинающаяся словами: «Места, по которым они проезжали, не могли казаться живописными», выдержана в некрасовском духе и стиле и завершается замечанием о реакции созерцающего ее молодого Кирсанова: «Сердце Аркадия понемногу сжималось» (гл.III, с.176). По контрасту с картиной народной бедноты и нищеты и по логике некрасовской мысли о том, что «нет безобразия в природе», тут же рисуется ландшафт прекрасной русской природы: «Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось, под тихим дыханием теплого ветерка, все деревья, кусты и травы» и т.д. (с.176-177).

Социальную окраску имеет и описание усадьбы Николая Кирсанова, данное в восприятии Базарова: «Эге!… местечко то неказисто» (гл.V, с.182). «Дворянское оскудение находит свое отражение даже в деталях усадебного пейзажа: бедное растительностью место усадьбы Кирсановых, вид голых полей вместо традиционного сада-парка с его липовыми аллеями и поэтическими местами».^[39]

Другая, полемическая функция пейзажа, отчетливо видна в картине вечера в деревенском саду, куда Николай Петрович приходит после спора между Базаровым и его братом. Признавая отчасти правоту Базарова и его преимущество как демократа, «романтик»Николай Петрович никак не может согласиться с базаровским «нигилизмом» в отношении природы, с его чисто утилитарным подходом к ней («природа не храм, а мастерская и человек в ней работник»).

«Но отвергать поэзию?… не сочувствовать художеству, природе?…. И он посмотрел кругом, как бы желая понять, как можно не сочувствовать природе» – и дальше идет тургеневское изумительное по красоте и выразительности описание вечера, заканчивающееся восклицанием Николая Петровича: «Как хорошо, боже мой!», которое не кажется преувеличением (гл.XI, с.220-221).

О полемическом подтексте этого и других тургеневских пейзажей в романе хорошо сказал в свое время Н.Н.Страхов: «Базаров отворачивается от природы; не корит его за это Тургенев, а только рисует природу во всей красоте»^[40] - тем самым раскрывает односторонность, ущербность базаровского «нигилизма» и утилитаризма.

Два описания природы – в сцене объяснения Базарова с Одинцовой и в эпилоге заключают важное философское содержание.

В изображении любви Базарова к Одинцовой Тургенев прибегает к поэтическим краскам, чтобы показать глубину и серьезность чувства героя и вместе с тем охарактеризовать это чувство как проявление таинственных стихий жизни и природы. В главе XVII изображение любовного чувства героя сопровождается особым пейзажным сопровождением: «Базаров встал и толкнул окно. Оно разом со стуком распахнулось… Темная, мягкая ночь глянула в комнату своим почти черным небом, слабо шумевшими деревьями и свежим запахом вольного, чистого воздуха… сквозь изредка колыхавшуюся штору вливалась раздражительная свежесть ночи, слышалось ее таинственное шептание. Одинцова не шевелилась ни одним членом, но тайное волнение охватывало ее понемногу… Оно сообщалось Базарову. Он вдруг почувствовал себя наедине с молодою прекрасною женщиной»… (с.260-261).

«Любовь Базарова, таким образом, оказывается растворенной в атмосфере таинственных и вечных процессов стихийной природной жизни».^[41]

Печальная картина сельского кладбища в эпилоге романа, кладбища, на котором похоронен Базаров и которое посещают его уже совсем состарившиеся родители, завершается размышлениями автора, созвучными общему философскому строю романа: «Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет, какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной»…(с.370).

Здесь тургеневская философия природы и человека, живущего под знаком ее «равнодушия» и бесконечности, сложным образом соотносится с размышлениями героя на эту тему (в гл.XIX и XXI), в которых он раскрывается по характеристике Достоевского – как «беспокойный и тоскующий Базаров (признак великого сердца)»^[42]

Два аспекта – социальный и философский имеют первостепенное значение и при рассмотрении романа под углом зрения выражения в нем социальных симпатий и антипатий и философских воззрений Тургенева.