Krizis_multikulturalisma
.pdf120 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…
весь мир. И нынешние законы, а также нормы общественного поведения в каждой из стран должны учитывать эти перемены. Пределы свободы слова в государстве должны теперь, на мой взгляд, определяться не только в расчете на граждан этого государства. Нужно учитывать и наиболее важные ценности людей, живущих в других странах нашей ставшей уже очень тесной планеты.
Нельзя, думаю, считать нормальным явлением и оставлять безнаказанными действия европейцев или американцев, сознательно подвергающих осмеянию религиозные ценности миллионов людей, живущих как в Европе или США, так и за пределами этих стран. Вспомним еще раз ситуацию с нарисованными Куртом Вестергаардом карикатурами на пророка Магомета, что были опубликованы датской газетой Jylland-Posten. Саррацин и его сторонники нисколько не сомневаются в том, что Вестергаард имел полное право сделать то, что он сделал. Да, в соответствии с нынешним датским законодательством и нормами давно секуляризованной европейской жизни — имел. Но всем очевидно, что при современных возможностях СМИ подобного рода «шуточки», специально рассчитанные на скандал, обязательно станут известными в исламских странах, где религиозные чувства у людей развиты куда сильнее, чем у большинства европейцев. И эти их чувства, несомненно, будут оскорблены. Очень многие люди захотят отомстить за оскорбление своих святынь. И месть может быть непропорционально жестокой. Вспомним совсем недавнюю историю с созданным в США откровенно антиисламским фильмом «Невинность мусульман», оскорбляющим пророка. Фильм этот вызвал волну массовых беспорядков почти во всех мусульманских странах. Погибли десятки людей, в том числе американский посол в Ливии.
Безусловно, наибольшая доля вины за эти беспорядки ложится на радикальные исламистские организации, подстрекавшие людей к жестокому отмщению. Но никак нельзя снять ответственность с тех, кто создавал фильм, провоцирующий верующих людей, и с тех, кто поощрял к этому создателей фильма, утверждая безграничную свободу самовыражения. Любопытно, что в момент беспорядков из-за «Невинности мусульман», когда на улицах Каира, Бенгази и других мусульманских городов уже лилась кровь, французский журнал Charlie Hebdo опубликовал очередную карикатуру на Магомета. Позиция издателей журнала была предельно циничной: пока разгневанные толпы бунтуют, громят западные посольства и убивают людей, на скандальной теме можно неплохо заработать.
Заработать на свободе слова, конечно, можно, однако не забудем, что государственные границы проходимы сегодня не только
Владимир Малинкович 121
для современных средств массовой коммуникации, но и для религиозного фанатика, готового ради спасения чести пророка пожертвовать своей жизнью и лишить жизни других. И ради того, чтобы совершить акт отмщения, ему вовсе не обязательно добиваться статуса иммигранта — можно найти и другие возможности попасть в Европу. Так что европейским законодателям нужно подумать о том, как заставить безответственных людей уважать жизненно важные ценности не только своего, но и других народов. Добившись в этом деле успеха, они защитили бы не только чувства миллионов людей в разных странах, но и жизнь, и безопасность своих собственных граждан. И способствовали бы воспитанию взаимопонимания между народами. Надо заметить, что такого рода законодательные меры вполне отвечали бы принципам гуманизма, на которых держится западная демократия. Если, конечно, иметь в виду, что гуманизм основывается не только на уважении индивидуальных прав и свобод, но и на общечеловеческой солидарности. Увы, эта солидарность пока не созрела настолько, чтобы парламенты европейских стран были готовы обсуждать такие законопроекты.
Но не одна только проблема свободного слова выявилась в ходе публичного обсуждения книги Саррацина и вопроса о его отставке. Эту отставку, по данным социологических опросов, осудило большинство рядовых немцев. А в демократическом государстве мнение большинства потенциальных избирателей, как уже было замечено, игнорировать нельзя. Мартин Вальзер, осуждая выступление Меркель по поводу книги Саррацина, которую она еще не успела прочитать, сказал: «Это большая удача… Политический класс непродуманно быстро осудил книгу Саррацина, но народ вышел на улицы, раскупил миллионы книг и тем самым поддержал Саррацина… Можно-таки на народ положиться!»1
Думаю, Вальзеру не стоило так уж восторгаться тем, что реакция масс заставила политических лидеров тут же изменить свою позицию. Политики в странах с представительной демократией не могут и не должны игнорировать общественное мнение. Но и в том, что они слишком часто идут у него на поводу, мало хорошего. Меркель, очевидно, поспешила со своими первыми заявлениями по поводу книги Саррацина. Была, видимо, уверена, что общество встретит книгу в штыки. А когда поняла, что ошиблась, в срочном порядке пошла на попятную. Всего лишь через месяц после того, как она раскритиковала книгу Саррацина и настояла на его отстав-
1 См.: интервью М. Вальзера газете «Бильд». 09.11.2010 // http:www.bild.de/ politik/2010/di-politik-hat-sarrazin-toericht-shnell-verurte:et-14582506.bild.html.
122 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…
ке, Меркель вдруг решила уступить общественному мнению. Не потому, думаю, что изменила свое отношение к книге, а потому что у Саррацина оказалось слишком уж много сторонников. О полном провале политики «мультикульти» Ангела Меркель заявила как раз в тот момент, когда немцы массово раскупали книгу Саррацина, во всех газетах и журналах активно обсуждали ее главные тезисы, а опросы общественного мнения показывали, что большинство граждан недовольно высказыванием канцлера и поддерживает автора книги. Любопытно, что, делая свое заявление о провале курса на формирование поликультурного общества, Меркель даже назвала этот курс так же, как и сторонники Саррацина. Не «политика мультикультурализма» (к которой она, судя по прежним высказываниям, была «привязана всем сердцем»), а пренебрежительное, издевательское «мультикульти» — словечко из лексикона острых на язык журналистов1. Очень скоро стало ясно: отказ канцлера развивать мультикультурализм будет иметь вполне конкретные последствия. Возглавляемый Меркель блок партий ХДС/ХСС потребовал изменить закон именно так, как того требовал в своей книге Саррацин. «Мы хотим, чтобы от супруга-иностранца, желающего приехать в нашу страну, уже перед въездом потребовали основательного знания немецкого языка», — заявил депутат бундестага от фракции этого блока Михаэль Фризер2. Такая вот политическая флуктуация.
Уже говорилось о том, что лево- и правоцентристские партии Скандинавии (за исключением, пожалуй, Норвежской партии труда) легко меняют, в угоду общественным настроениям, свои программные установки. То же происходит и в других европейских странах. А как же иначе? Не подыграешь большинству, не получишь власть. Держатся за свои принципы, как правило, лишь партии, у которых нет шансов прийти к власти. И еще те высшие чиновники, что не избираются всенародно. Так, бывший президент ФРГ Кристиан Вульф, вроде бы, проявил больше принципиальности, чем Меркель. С одной стороны, он, как мы знаем, не согласился с увольнением Саррацина, с другой — куда решительнее, чем фрау канцлер, поддержал немецких мусульман, заявив, что «ислам принадлежит Германии»3. Эти его слова вызвали недовольство многих немцев, но Вульф рискнул. Возможно, потому, что президента страны выбирает не народ непосред-
1 Незадолго до выступления Меркель, 13 сентября 2010 г. в популярном немецком журнале «Фокус» была опубликована статья О. Метцгера, которая называлась «Конец “мультикульти”».
2 www.CDU/CSU.de, 03.11.2011.
3 Focus. 03.10.2010.
Владимир Малинкович 123
ственно, а депутаты Федерального собрания, и его зависимость от общественного мнения все-таки меньше, чем у канцлера. Правительство формируется по результатам всенародных парламентских выборов, причем на довольно короткий срок, а потому оно должно думать не столько о завтрашнем дне страны, сколько о том, каким образом сохранить доверие избирателей до следующих выборов. Вот и занимаются политические лидеры популизмом. Очевидная издержка современной представительной формы государственного правления.
Конечно, хорошо, что мнение народа в странах западной демократии оказывает существенное влияние на политический процесс. Безусловно, политики должны с этим мнением считаться. Но так ли уж обязательно всегда и во всем уступать массам? Общественное мнение, в общем-то, верно отражает текущую ситуацию, но вряд ли массы хорошо представляют, в каком направлении должна развиваться страна с учетом даже ближайшей перспективы. Идти у них на поводу — загубить перспективу.
К сожалению, уровень воздействия масс на характер принимаемых политиками решений зависит, прежде всего, от количества сторонников тех или иных взглядов, а вовсе не от их качества. Утверждение, что народ всегда прав и на него можно положиться, не является абсолютной истиной. Часто народ поддерживал опасные для себя самого решения. В нацистской Германии немцы на референдумах почти стопроцентным большинством поддерживали Гитлера, который бросил их в кровавую мировую бойню. А в сталинском СССР народные массы приветствовали репрессии против ни в чем не повинных людей, хотя сами же от этих репрессий страдали. Очевидно, что в тоталитарных странах власть формировала нужную ей позицию большинства при помощи обмана, насилия и создания атмосферы страха. Демократия этого в больших масштабах не допускает, но и в демократических странах большинство далеко не всегда защищает истину. Отнюдь не редко оно готово поддержать наиболее простые, но далеко не самые разумные решения. И не только потому, что у государственной бюрократии и капитала, ответственных за принятие важнейших решений в западных странах, есть средства для массовой «промывки мозгов».
Общество на Западе социально дифференцировано, атомизировано и разобщено. Эпоха, когда, к примеру, интересы трудящегося большинства противопоставлялись меньшинству так называемых «эксплуататоров», уже в прошлом. Интересы тех, кто работает сегодня, во многом противоречат интересам вчерашних работников — нынешних пенсионеров. Временно работающие контрактники, которых становится все больше, недолюбливают тех, у кого есть
124 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…
постоянное место работы. Одна отрасль экономики противостоит другой, малый бизнес — среднему, оба они — крупному капиталу, промышленный капитал — финансовому и так до бесконечности. В этих условиях найти нечто такое, что могло бы объединить
вустойчивое большинство различные социальные слои и страты, очень сложно. Сложно, но возможно. Так происходит, когда значительная часть общества ощущает угрозу (истинную или мнимую), исходящую извне. Многие жители западных стран именно в мигрантах видят носителей такой угрозы, проникающей вместе с приезжающими из-за границы в их повседневную жизнь. Страх перед мигрантами порождает в массах потребность в этнонациональной солидарности. Что на руку убежденным националистам.
Национализм и демократия. Еще одна тема, ставшая исключительно актуальной в связи с проблемами миграции. Как мы уже говорили, у немцев десятилетиями сохранялся комплекс национальной неполноценности, обусловленный преступлениями Третьего рейха. Очень долго они пытались сдержать трудно скрываемое раздражение по поводу того, что их Германия, играя решающую роль во всех европейских делах, не может быть названа «великой страной». События последних лет, по оценке бывшего депутата бундестага Освальда Метцгера, «положили конец терпению»1. Особенно возмутил значительную часть граждан Германии «паразитизм» мигрантов, который весьма убедительно, как им показалось, продемонстрировал
всвоей книге Саррацин. Мне, правда, думается, что дело вовсе не
вубедительности приведенных Саррацином доказательств и даже не в обиде немцев за то, что их «объедают». Многие из доводов Саррацина весьма сомнительны и довольно легко опровергаются. Просто немцы поверили Саррацину потому, что очень хотели поверить. Ведь он открыто сказал то, что они давно уже желали бы высказать да боялись. А тут появился повод и их прорвало.
Как-то сразу забыли мюнхенцы, берлинцы, жители Франкфурта, Кёльна, Гамбурга или Штутгарта, что фрукты и овощи они часто покупают в турецких или арабских магазинчиках, а обедают и ужинают в итальянских, греческих, индийских, вьетнамских, таиландских, китайских и японских кафе и ресторанах. Забыли и о том, что турецкие мигранты, по словам того же Саррацина, не очень-то конкурентоспособны на рынке труда и выполняют чаще всего наиболее физически тяжелую или наименее оплачиваемую работу, которую большинство тех самых немцев, что сегодня демонстрируют мигрантофобию, выполнять не хотят. Не хотят помнить они, что мигранты
1 Focus. 13.09.2010.
Владимир Малинкович 125
не только «нагружают» госбюджет, но и внесли в 60–70-е годы колоссальный вклад в строительство самой мощной сегодня экономики Европы. И сейчас вносят. Стоит, к примеру, мюнхенцу перед началом рабочего дня пройтись у проходных автомобильного концерна БМВ, и он сразу услышит, что турецкий, польский, сербохорватский, румынский языки в толпе идущих на завод рабочих звучат чаще, чем немецкий. А автомобилестроение, замечу, — основа основ немецкой экономики. В одном из лучших в мире мюнхенском кардиологическом центре меня оперировали немка и араб, палатным врачом была русская еврейка, завотделением — индус, сестры — гречанка и чешка. Сплошным интернационалом, оказывается, создавался и поддерживается сегодня известный всему миру бренд высокого немецкого качества. Кстати, приехав в Мюнхен спустя почти двадцать лет1, я заметил, что город стал живее, ярче, веселее, улыбчивее — не в последнюю очередь благодаря иммигрантам, число которых за прошедшее время увеличилось здесь в два-три раза и сейчас составляет более 20%. И незаметно, кстати, что за эти годы сильно вырос в городе уровень преступности. Не знаю, как берлинский Нойкёльн, но мюнхенский Ной-Перлах, где живет много иммигрантов, на нью-йоркский Гарлем совсем не похож. Так что все не так уж плохо. Правда, значительная часть немцев положительного воздействия иммиграции на жизнь Германии замечать, увы, не желает. И не столько потому, мне кажется, что их очень уж волнует материальный аспект проблемы. Суть дела, по-моему, в том, что многие немцы хотят, отталкиваясь от «чужих», самоутвердиться как нация. И через 65 лет после окончания войны, через 20 лет после воссоединения двух Германий избавиться, наконец, от комплекса национальной неполноценности.
Думаю, можно согласиться с Ральфом Джордано в том, что «книга Саррацина катапультировала национальное сознание на новый уровень»2. Это было бы совсем неплохо, если бы столь стремительный подъем самосознания немцев не сопровождался отталкиванием от «чужого», если бы в основе его не лежало чувство, называемое Ausl nderhass (ненависть к иностранцам). Сегодня наиболее «чужими» и «чуждыми» в Германии кажутся мусульмане. Но было время, когда ими считались евреи. Еврей Ральф Джордано то время, конечно же, никогда не забудет: в течение нескольких лет находился он на волосок от смерти и спасся лишь потому, что долгие
1 Автор статьи эмигрировал в Германию еще в советские годы, затем вернулся на Украину, два десятилетия прожил в Киеве, но недавно вернулся в Мюнхен. — Примеч. ред.
2 См.: Giordano R.Wider die Kreidefresser // Die Welt. 04.09.2010.
126 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…
месяцы прятался с родителями и братьями в тесном погребе. И тем не менее, Джордано поддерживает тезисы Саррацина и выступает против строительства мечетей на немецкой земле, полагая, что ислам не совместим с демократией. Видимо, забыл он, что на заре демократии, в годы Французской революции, сторонники республики видели как раз в иудеях главных противников формирования гражданской нации. Потому что те не хотели растворяться во французской культуре.
Не раз в истории (до и после Французской революции) процесс национального самоутверждения начинался, увы, с еврейских погромов и поджогов синагог. Сегодня, слава богу, случаи мусульманских погромов и поджогов мечетей в Германии крайне редки (хотя, к сожалению, все же имеют место). Президент Центрального совета евреев Германии Дитер Грауман, по-видимому, почувствовал наличие обозначенных здесь параллелей и упрекнул Саррацина
втом, что тот «перешел красную черту» и бросил искру, способную поджечь мир в стране. Он, кстати, был одним из немногих, кто поддержал позицию президента ФРГ Вульфа, заявив, что «ислам, безусловно, является частью Германии»1.
Желание многих немцев поддержать национальное возрождение можно объяснить необходимостью преодолеть комплекс национальной неполноценности, избавиться, наконец, от «груза Освенцима». Но массовая миграция чужестранцев стимулировала подъем национальных чувств не только в Германии, но и в большинстве других европейских стран. Очевидно, что эти чувства активно эксплуатируются национал-экстремистами, но возникают-то они не столько под влиянием националистической пропаганды, сколько
всилу объективных причин. Изменившиеся из-за массового притока иммигрантов условия жизни граждан западноевропейских стран убедили многих из них в том, что принципы демократии приносят позитивные шаги лишь тогда, когда эта демократия надежно защищена государственными границами. Процессы глобализации размывают эти границы. И жители демократических стран, испытывая дискомфорт из-за появления в их среде чужих людей, часто не подготовленных к жизни в рамках современной правовой системы и порой агрессивно настроенных, начинают особенно ценить свое национальное государство — как единственного гаранта их безопасности и благополучия. Национализм в этом случае выступает
вкачестве одной из форм сопротивления глобализации. Надо признать, что там, где национальное государство наиболее жестко пере-
1 Der Tagesspiegel. 14.03.2011.
Владимир Малинкович 127
крывает мигрантам путь на свою территорию, пусть и нарушая при этом общедемократические принципы, значительно больше порядка. Граждане в таких странах живут в обстановке большей свободы и безопасности (в качестве примера возьмем Швейцарию). Все это так, но брать эти страны за образец решения проблем иммиграции нельзя никак. И дело не только в том, что их «суверенная» демократия, мягко говоря, не совсем справедлива. Не менее важно и то, что наглухо закрывшуюся от мировых проблем «демократию в отдельно взятой стране» просто нельзя сохранить в условиях тотальной глобализации.
Это одна сторона дела. Есть и другая. Попытки консолидировать нацию путем растворения в Leitkultur всех пришельцев не только обречены на провал фактически. Они могут подорвать основы существования современного демократического общества. Формирование национального самосознания за счет маргинализации тех, кто придерживается иных культурных традиций, обязательно натолкнется (и уже наталкивается) на их сопротивление. Чтобы с этим сопротивлением справиться, необходимо будет создать в стране атмосферу страха и выстроить соответствующий образ врага. Поскольку самые неподатливые сегодня — мусульмане, с них и будут лепить такой образ. Это уже и делается, в том числе и с помощью книги Саррацина. Правые радикалы будут раздувать образ врага до невероятных размеров. Люди начнут испытывать страх. А для испытывающего такой страх человека, пишет журналист Кай Соколовский, неважно, соответствуют ли его представления реальному положению вещей или нет. Из всей получаемой им информации он отбирает лишь то, что его пугает и соответствует страшному образу, уже выстроенному в его сознании. Этот образ до примитивности прост: мусульмане глупы, не умеют читать и писать; мусульмане ленивы и не хотят работать; мусульмане вороваты и склонны к насилию; мусульмане ненавидят страну, в которой живут, и не желают быть ее гражданами; мусульмане размножаются, как крысы, и скоро заполонят собою всю страну; мусульмане заставляют женщин носить головной платок и избивают их; мусульмане не хотят никого знать, кроме мусульман, и т.д., — конца этому перечню нет. В подтверждение своей правоты, человек, испытывающий страх перед мусульманами и их ненавидящий, продемонстрирует (и cаррацины ему в этом помогут) специально отобранные, причем недобросовестно, выдержки из статистических материалов. А все, что не совпадает с его образом врага, напуганный человек проигнорирует1.
1 Sokolowsky K. Feindbild Moslem. Berlin: Rotbuch Verlag, 2009. S. 181.
128 Часть I. Кризис мультикультурализма в Германии…
Вспоминая историю, нельзя не обратить внимание на то, что подобным же образом накануне прихода к власти нацистов формировался образ врага из евреев. Чем все это закончилось, хорошо известно. Сейчас тех, кто уже слепил из мусульманина образ врага, слава богу, относительно немного. Но массовая поддержка немцами «тезисов Саррацина» настораживает и вызывает обеспокоенность за судьбу демократии в Германии. «Без уважительного отношения к меньшинствам демократическое общество невозможно» — пишет в своей книге Кай Соколовский1. И он абсолютно прав.
На опасность того, что атмосфера ксенофобии может стать серьезным препятствием на пути развития демократии в ФРГ, обратил внимание и Юрген Хабермас. Он не считает, будто нынешние ксенофобские настроения возрождают атмосферу, что была в Германии накануне 1933 г. Но и той тенденции, что просматривается сегодня, по его мнению, достаточно, чтобы обратить самое серьезное внимание на необходимость утверждения в общественном сознании либерального понимания конституционализма2. Проталкиваемая сейчас Саррацином и его сторонниками концепция Leitkultur идет вразрез с таким пониманием. Ведь она требует, чтобы иммигранты не только выучили немецкий язык и соблюдали законы ФРГ, но полностью ассимилировались, т.е. восприняли как свои ценности немецкого общества и отказались ради них от собственных культурных традиций. Или же убирались восвояси. С гуманизмом
идемократией эта концепция не имеет ничего общего. Вероятно, стопроцентного возрождения настроений 1933 г. не будет, но идеология «Подчиняйся нашим правилам или убирайся вон!», продолжай она овладевать массами, обязательно породит новые формы экстремизма. Средневековому сознанию мусульманских радикалов будет противопоставлен европейский крайний радикализм, тоже средневекового образца. Уже появилось достаточно много групп
иорганизаций, проповедующих идеологию нового крестового похода против мусульман. Есть уже у новых крестоносцев и свой герой — «тамплиер»-убийца Андерс Брейвик. После его кровавого преступления, ужаснувшего весь мир, в праворадикальные организации скандинавских стран, Англии, Голландии и Германии вступили десятки тысяч (!) новых членов.
ВЕвропе, к счастью, есть еще немало людей, готовых противостоять нарастающей волне ксенофобии. Как мы знаем, далеко не все представители интеллектуальной, культурной и политической
1 Ibid. S. 184.
2 См.: Habermas J. Leaderschip and Leitkultur // New York Times. 28.10.2010.
Владимир Малинкович 129
элиты Германии выступили в поддержку Саррацина. Многие из них посчитали его взгляды антигуманными и направленными против основ демократии. Но правительство страны отреагировало не на их голоса, а на настроения так называемых «широких масс». И отступилось от политики мультикультурализма. Почему? Хабермас полагает, что причина в том, что на политической сцене Германии появляется все больше неполитических фигур, которые следуют отнюдь не лучшим образцам немецкой политической культуры, отказываясь от проведения нацеленной на перспективу партийной политики. По мнению Хабермаса, Европе необходимо возродить политический класс, который был бы готов отказаться от проведения курса, колеблющегося в зависимости от сиюминутных обстоятельств, и решительно добиваться реализации стратегических целей1. Боюсь, что в данном вопросе Хабермас излишне оптимистичен и несколько упрощает ситуацию. Политики, стремящиеся к достижению долгосрочных целей, при нынешней системе представительной демократии, к власти, скорее всего, не придут, а если и придут, то не надолго. Потому что избираются они атомизированным сегодня обществом, консолидировать которое можно только радикальными стимуляторами, способными воздействовать на эмоции толпы, подобно яду, источаемому книгой и высказываниями Саррацина. В очередной раз выявились внутренние противоречия современной западной либеральной модели. Очевидно, что эта модель — лучшая из существующих, но далека от идеала (и, как мы знаем, не очень прочна). Пришло, видимо, время многое в ней менять. Никто, правда, толком не знает как.
Зачем он нужен, этот мультикультурализм?
Объектом атак со стороны тех сил, что хотели бы свести к минимуму влияние иммигрантов на жизнь страны, в которой они живут, является мультикультурализм. При этом само это слово может и не произноситься. Хотя тезисы Саррацина и развернувшаяся вокруг них полемика дали правительству ФРГ повод признать политику «мультикульти» абсолютно провальной, прямо тема мультикультурализма в книге «Германия: самоликвидация» не поднималась. Тем не менее очевидно, что нападает Саррацин на политику, допускающую возможность культурной автономии различных этнических и религиозных групп мигрантов, т.е. именно на мультикультурализм. В своей
1 Ibid.