Левиафан выпуск 5

с небесными событиями. Человек на этом пути становится созерцателем и творцом теофании в форме, соответствующей его существу, как считает Сохраварди. Здесь уместен евразийский термин «максимальный гуманизм» как обозначение вскрытия в человеке светового измерения, его ангелической природы. В традиции значимым всегда становилось только существо, реализовавшее в себе свое видовое достоинство, образец. Этим понятиям в монотеистических религиях соответствовало понятие «Ангел».

Ангеломорфоз связан не с сущностями и субстанциями, но с процессом, дюнамисом, энергией. Процесс должен быть открытым, не застывать. Человек как вид, как ангел, есть открытое движение в пространстве духовных энергий, открытое метаморфозам.

Устремляясь к Ангелу, человек рискованно расширяет свою видовуюхарактеристику:Ангелимееткрылья,признакиживотного, он — дух ,и в то же время человек по телесному оформлению. Ангел тройственен — в нем человеческое, животное и дух соседствуют. Между первыми двумя натянута нить, развернуто напряженное противоборство-единение. Это парадоксальное натяжение и есть человек.

Фундаменталь-контргегемония

Почему в рамках выстраивания контргегемонии 4ПТ предлагается говорить не об индивидуальности, а о Дазайне, не о политике и социальности, а о теополитике и сакральных измерениях социума, не просто о множественности цивилизаций и культур, но о «ноотическом» обосновании этой множественности? Почему нас интересует Хайдеггер, Сохраварди, Платон, Прокл и т.д.? Почему мы осуществляем историко-философские инвазии в дискурс евразийской контргегемонии?

Эсхатологический градус современной мировой ситуации таков, что наша победа в интеллектуальной битве с полюсом гегемонии возможна только в случае предельно глубокой ориентации на Дух. Только горизонтальных, социальных

и политологических обоснований альтернативы единому мировому порядку заведомо недостаточно. Контргегемонии следует обращаться к сферам не просто культур, индивидуальностей, цивилизаций и их диалогов, но в глубину их оснований, бытийной оправданности и теологической обоснованности. Следует поставить вопрос о состоятельности, судьбах, онтологиях цивилизаций, об их связанности с духовными измерениями, со сферами бытийного и священного,

овозможности выстраивания в рамках 4ПТ полноценных онтологических, экзистенциальных, теологических, феноменологических проектов, пока игнорируемых современной политической теорией, но взывающих из своего небытия к судьбам человечества.

Евразийская контргегемония рассматривается как политическая теория, ставящая и решающая вопросы о бытии-Dasein,

оБытии-Sein, о статусе субъекта или субъектов, о возможном, разнообразии Dasein-ов, о том, кто носитель, благоприобретатель, охранитель этих Dasein-ов и т.д.

Фелькиш-дазайн и его изводы

У Хайдеггера есть несколько вариантов интригующих отве-

тов на эти вопросы; один из них — «Daseinexistiertfolkisch» — «Дазайн существует народно», через народ, то есть в народном бытовании, быте, языке, особых смыслах, тропах и тропинках народной жизни. Но идет ли речь о коллективном субъекте, увенчивающем множественность народного собрания, коллектива, вече, тинга? И кто или что опекает и несет ответственность за Dasein народов?

Кажется, что здесь Хайдеггер указывает на множественностьDasein-ов. Но может быть, речь идет об описании Dasein в неподлинном, несобственном модусе?

Если мы увидим, чтоDasein в собственном модусе множественен, то есть, что экзистенциалы Dasein-ов различны и что «Бытие к смерти» (как главный экзистенциал) по-разному организовано у различных народов и этносов, мы окажемся перед

головокружительными горизонтами. У Хайдеггера Dasein в своемэкзистенциэле,тоестьвсвоемнеподлинном,несобственном измерении, Dasein со своими окрестностями культурнообусловлен, то есть множественен. В своем же экзистенциале, то есть в подлинном модусе Selbst, он центрирован на Бытии к смерти, которая, с точки зрения Хайдеггера, едина для всех. Здесь Хайдеггер, казалось бы, однозначен.

Но евразийская мысль пытается идти дальше, и вслед за Жильбером Дюраном, французским социологом и теоретиком воображения, утверждает, что Смерть есть экзистенциал, ос- мысляемыйпо-разномувразныхкультурах:кто-то(европейцы) смотрит ей в лицо, сражаясь с ней в диурническом противостоянии, кто-то из народов мистически впускает ее в себя, ставит ее за своей спиной( архаические народы). Если базовое переживание смерти в пространстве воображения (имажинэра) является подлинным экзистенциалом, но вновь брезжит возможность говорить о множестве Daseinов или способов человеческого присутствия в мире. И тогда возникают миры плюральной фун- даменталь-антропологии, «человек плюральный», и множественные культуры и цивилизации как глубочайшее основание контргегемонической теории многополярного мира.

Социальные антропологи зафиксировали, что в архаических обществах индивида не существовало, член племени становился ценным, обретал значение, если приобщался к человеческому архетипу, к тотему. В Традиции человеческая индивидуальность также была ценностью сама по себе, значение имел всеобщий человек, всечеловек, человек как вид, как воплощение человеческого принципа, как такового, в его целостности, эйдетическом, световом измерении, в изводе совершенного человека(в традиции шиитского ислама).

4ПТ атакует индивидуального субъекта модерна со стороны Духа, традиции, инициатических доктрин. Если в модерне видовое отличие приписывается индивиду как его собственность, как его имя, то в традиции и 4ПТ все наоборот. В ее рамках

следует уничтожить индивидуума вместе с его ограниченной «свободой от» и частной собственностью, заставить его двигаться не по земным траекториям, но по линиям духовных восхождений, быть чем угодно, только не малым существом земного ландшафта.

Квадриполяризм и Ангелы больших пространств

Сегодня в евразийстве принято говорить о многополярности с числом полюсов не менее четырех, то есть о квадриполяризме

. В действительности полюсов в многополярном мире должно быть столько же, сколько полноценных цивилизаций. Квадриполяризмом евразийство вынуждено ситуационно отвечать на вызов оппонентов-глобалистов, которые, вынужденно отказываясь от однополярного мира, стараются проигнорировать, не заметить евразийский полюс в глобальной политике.

4ПТ всегда интересовали силовые линии, образующие ткань различных цивилизаций и те духовные скрепы и нити, которыми сшиты большие пространства. Тема духовной природы или сакральности больших пространств интересна в связи с обоснованием ( в рамках 4ПТ) принципов выделения различных цивилизационных полюсов и, в первую очередь, евразийского полюса многополярного мира.

Практика теологического подхода к Политическому, экзальтация сакральных его измерений предполагает поиск духовного единства Евразийской цивилизации, ее светового измерения. Евразийская контргегемонияв этом случае апеллируем не к географии, и даже не к культуре или истории, а к геософии, к поиску Евразии во внутреннем измерении пространства души, точнее, к поиску внутреннего духовного континента Евразия, связанного с познанием Земли и ее площадок как Ангелов места.

В конституировании многополярного мира — нескольких полноценных духовных цивилизаций — евразийцы солидаризуются с учением Сохраварди об особом попечительстве над духовными территориями известных небесных сущностей —

Ангелов сакральных полюсов Земли или Ангелов духовных ориентаций пространства. Известно, что на Руси Богородица издревле рассматривается как хранительница земли русской и попечительница ее державной власти. Сохраварди говорит об Ангеле Евразии: Земля освященная воспринимается через Ангела и его Лик.

Таким образом, контргегемонический дискурс 4ПТ мыслится через ангелологию, геософию и сопровождается поиском духовных оснований евразийской ойкумены. Известно, что в маздеистской традиции Ангел Евразии — женского рода. Женский символизм характерен и для России-Евразии. Дева Мария, покровительница России, одновременно является предводительницей ангелов, принадлежащей к духовной промежуточной ангельской реальности.

Экзальтация сакральных измерений, а также теологических подходовкполитическойтеориипредполагаетпоискдуховного единства Евразийской цивилизации. Мы апеллируем не к географии и даже не к культуре или истории, а к геософии, к поиску Евразии во внутреннем измерении пространства души, к поиску внутреннего духовного континента Евразия, связанного с имажинальным познанием Земли как Ангела, а многих земель как собора Ангелов.

Под сенью Ангелов, возможно, быстрее явится вдохновение для евразийских конструкторов новых пространств, для выстраивания серии фундаментальных проектов контргегемонии: фундаменталь-онтологии, фундаменталь-антропологии, фунда- менталь-культурологии и т. д.

Левый сектор контргегемонии и постмодерн

А.Грамширазделялнормальныеикризисныепериодывразвитии общества и в стратегиях контргегемонии. В нормальные периоды предпочтительны мягкие стратегии молекулярных массированных воздействий: через конституирование медиасреды, воздействие на обыденное сознание с помощью книг, брошюр, разговоров, передач, через повторение одного и того

любой консенсус — это гегемоническая артикуляция, поэтому демократия должна быть построена на принципах антагонизма, в котором гарантированы соперничающие дискурсы и особую роль играют страсти и аффекты. По сути дела, речь идет о концепции плюрализации способов ведения демократических игр, представляющих собой чистые артикуляционные практики.

Постмодерн и евразийская контргегемония

Как евразийская контргегемония оценивает постмодернистские стратегии? Ей созвучен принцип антиэссенциализма, выражающийся в подчеркивании экзистенциального аспекта события, рождения его из конструктивного, проектируемого, процессивного субъект-объектного процесса смыслопорождения. Это важнейший элемент нового концептуального пространства, с которым контргегемония 4ПТ может работать.

Но в отличие от горизонтальных левых стратегий, евразийскаяконтргегемония,переходяотонтологиисущностейконтологии процесса, экзистенции, дюнамиса, метаморфозы, открытой трансформации в духе платонической и хайдеггерианской топик, настаивает на доминировании вертикального измерения любого политического проекта, на непрестанном соотнесении феноменального с идеальным (софиократии), на священнодействии в политике, на слиянии человеческих и эйдетических, божественных, умных энергий в осуществлении исторического процесса. Речь идет о привнесении сакрального измерения и духовных пропорций открытости в политическое и историческое творчество — о строительстве больших пространств, новых полюсов многополярного мира, прочерчивании силовых линий, образующих ткань духовных концептов этих пространств и, в первую очередь, пространства Евразии, как служении Небу и сверхнебесным богам. Евразийская контргегемония ставит вопрос о новом открытом духовном имперостроительстве, созвучном, как писал А. Корбен, алхимическому процессу, и о созидании интеллектуального,сакрального,одухотворенного,теоморфногополитическогоионтологическогопространствановогономосаЗемли.

Здесь возможны и экзальтация бытия, и теургия оживление мертвых земель и концептов — и все это в рамках заново осмысленной и реконструированной Традиции с проектами в стиле Платонополиса и Нового Средневековья.

«Нет картин мира и соответствующих им вещей в себе. Есть только творчество, свободное проектирование, совместное проживание события». Так говорит постмодерн, но это нам на руку — нам легче будет сдвинуть с пьедестала и свалить наземь идол либерализма.

Мы знаем, что постмодерн не случаен. Иначе зачем Господь ввергнул нас в эту мерзость запустения? Здесь есть тайная вещь. Это точка экзальтации человеческой свободы и обнаружения последних богов, точнее, Последнего Бога, как предвидел Хайдеггер.

Инициатический опыт контргегемонии

В дискурсе евразийства присутствует тема эсхатологического гнозиса, фиксирующего онтологическое оскудение современного мира и особую диспозицию радикального субъекта в последние времена, предполагающую оперативные стратегии в сфере пред- и сверх-онтологических реальностей, в сфере Ничтосверхуиснизу.Вманифестеевразийскоготрадиционализма 1998 г. это называлось «битвой ангелов последнего эона».

Эта битва особая: в ней дело, слово, процесс и результат неразделимы и сливаются в единое теургическое действо. Помимо того, что в этом пространстве совершается финальный эсхатологический выбор, который делают ангелы,в нем созидается поток духовных смыслов, выстраиваются новые траекторииипути,созидаютсяновыеименаиновыесакральные пропорции. Это время битвы Ангелов в пространстве Бытия и Небытия, Бытия и Ничто, Единого и многого, Единого и Сверхъединого — битва, в которой процесс совпадает с результатом, в которой творение текста и экзистирование в потоке небесных энергий и смыслов и есть одновременно