Vzaimodeystvie_organov_gosudarstvennoy_vlasti_pri_rassledovanii_prestupleniy_korruptsionnoy_napravlennosti_Problemy_i_puti_ikh

СЕКЦИЯ Уголовно-процессуальное противодействие преступлениям

коррупционной направленности

А.А. Власов

Расследование преступлений коррупционной направленности как основа реализация принципа «объективной истины»

в уголовном судопроизводстве

Теория познания мира исходит из того, что установление истины в любой области человеческой деятельности представляет собой диалектический процесс перехода от живого созерцания к абстрактному мышлению, а от него – к практике. Древнегреческому философу Аристотелю (384-322 гг. до н.э.), ученику Платона, принадлежит наиболее известное и точное определение истины как знания, соответствующего действительности, соответствие утверждения – бытию, где ложь, напротив, его несоответствия. В философском понимании объективная истина представляет собой содержание человеческих знаний, которое не зависит от воли и желаний субъекта, а определяется содержанием отражаемого объекта, что и обусловливает ее объективность.

Само философское учение об объективной истине направлено против всевозможных ошибочных концепций истины субъективно-идеалистического толка, согласно которым истина якобы произвольно конструируется человеком, а также является результатом соглашений между людьми. Такое неправильное понимание истины явно антинаучно, ведет к субъективизации научного знания и тем самым к подрыву и дискредитации науки, поскольку позволяет рассматривать как истины всевозможные суеверия и т. п.

Вюриспруденции исторически отношение законодателя к установлению «объективной истины» в уголовном, а также в гражданском и арбитражном судопроизводстве, менялось в зависимости от политических и правовых обстоятельств, отношения государства к праву в целом.

Задачами уголовного судопроизводства по УПК РСФСР 1960 г. являлись, как известно, быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.

Вэтой связи на суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, с момента принятия УПК РСФСР возлагалась обязанность принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства, которая являлась основополагающим принципом всего уголовного судопроизводства. По сути, указанные субъекты обязаны были устанавливать «объективную истину» в уголовном судопроизводстве, в том числе по делам коррупционной направленности, хотели они того или нет.

211

При этом суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, не вправе были перелагать обязанность доказывания на обвиняемого.

Впоследствии при отмене прежнего УПК РСФСР и принятии нового УПК РФ 18.12.2001 слово «задачами» в ст. 6 было заменено словом «назначение» и оно стало звучать как: «Уголовное судопроизводство имеет своим назначением:

1)защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

2)защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод".

Слово «назначение» согласно Толковому словарю русского языка С.Н. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (М., Изд. «Азбуковник». 1998. С. 382) означает «цель, предназначение». Таким образом, законодатель предусмотрел в новом УПК РФ «цель», не предусмотрев при этом «задачи» уголовного судопроизводства и не сформулировав – каким образом должна быть достигнута эта в общем-то благородная патерналистская цель?

На наш взгляд, сделано это было сознательно с целью изъятия из УПК в угоду расширения принципа состязательности именно обязанности принимать судом, прокурором, следователем и лицом, производящее дознание, все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства.

Вместе с тем, цель и задачи несут разную смысловую нагрузку и имеют разные предназначения. Цель выражает стремление к конкретному конечному состоянию. результату, а задача – это конкретизация путей решения проблемной ситуации, которая всегда исходит из цели и является средством ее реализации.

Кглубокому сожалению, в УПК РФ понятие «задач» уголовного судопроизводства, в отличие от прежнего УПК РСФСР, не было сформулировано и отсутствует, хотя к ним относятся такие очевидные задачи, как: раскрытие преступления, обеспечение прав и законных интересов всех участников уголовного процесса (а не только потерпевшего), воспитательно-профилактический аспект.

Как правильно отмечает Б.Т. Безлепкин, «никакими свидетельствами того,

что эти формулировки чем-то опорочили себя за сорокалетний период применения УПК РСФСР, наука уголовного процесса не располагает»1.

Однако, как говорится, что случилось, то и случилось.

Так, по УПК РФ 2001 г. суд не ориентирован на поиск истины, которая, несомненно, должна являться одной из главных задач уголовного судопроизводства. Это изначально уже несет в себе негативные последствия, поскольку снимает ответственность за принимаемые решения, в том числе и органами следствия при расследовании дел коррупционной направленности.

В свое время А.И. Герцен писал, что «уважение к истине – начало премудрости»1, а М.Т. Цицерон еще до нашей эры отмечал, что «природа наделила чело-

1 Безлепкин Б.Т. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации.

М., 2005. С. 16.

212

века стремлением к обнаружению истины». Известное также еще с древних времен выражение «Amicus Plato, sed magis amica veritas» – «Платон мне друг,

но истина дороже» подтверждает это.

В судопроизводстве поиск истины предполагает активность, а не пассивность суда. В связи с этим возникает вопрос: можно ли достигнуть цели уголовного судопроизводства по защите нарушенных прав и законных интересов личности, не решив задачу по установлению истины по делу? На наш взгляд, оторвать одного от другого невозможно.

Многие еще помнят те громкие события июня 2003 г. в г. Москве – арест сотрудников в то время еще милиции – «оборотней в погонах», которые «пачками» фабриковали уголовные дела, подбрасывая гражданам наркотики и оружие, за что их впоследствии незаконно осуждали к различным срокам наказания.

Поэтому, какими бы плохими ни были на тот момент сотрудники правоохранительных органов, следователь или прокурор, «плохо надзиравший» за работниками МВД, вся ответственность в итоге лежала на суде, который выносил в то время обвинительные приговоры, по сути, невинным жертвам, в результате чего они необоснованно оказывались в местах лишения свободы. Поэтому, если бы суд в то время был обязан в соответствии с нормами уголовного процессуального законодательства устанавливать истину по делу, а не быть только пассивным «наблюдателем» в судебном процессе, то такого махрового беззакония могло бы тогда и не произойти.

Похожая история произошла и в гражданском и арбитражном судопроизводстве, когда законодатель опять же в угоду соблюдения принципа состязательности отказался при принятии в 2002 г. ГПК РФ и АПК РФ от сохранения принципа «объективной», иногда ее еще называют и «судебной», истины по делу, что в итоге ни к чему позитивному за прошедшие 12 лет не привело.

Вместе с тем, в правовом государстве не должно быть анемичных судей, прокуроров, следователей, как производного продукта анемичной государственной власти, не способных решать задачи по установлению истины в судопроизводстве, при которой пышным цветом может расцветать произвол сильного, но не торжество правового.

Поэтому своевременным является обсуждение разработанного проекта федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», поскольку принятие подобного закона, на наш взгляд, однозначно будет способствовать только усилению гарантий, обеспечивающих справедливость правосудия, осуществляемого в форме уголовного судопроизводства и подлинной, а не мнимой защите прав личности.

То есть, в данном случае идет речь о роли органов следствия, суда в судопроизводстве: либо им быть активными исследователями, либо пассивными наблюдателями в установлении истины по делу.

1 Мудрость тысячелетий. Энциклопедия / авт.-сост. В. Балязин. М., 2002. С. 564.

213

Реализация целей и задач уголовного судопроизводства невозможна без выяснения обстоятельств уголовного дела такими, какими они были в действительности, то есть установления по делу объективной истины. Напротив, принятие органами следствия или судом итогового решения на основании недостоверных данных может привести к неправильной уголовно-правовой оценке деяния, осуждению невиновного или оправданию виновного.

Похожая история произошла и в гражданском и арбитражном судопроизводстве, когда законодатель опять же в угоду соблюдения принципа состязательности отказался при принятии в 2002 г. ГПК РФ и АПК РФ от сохранения принципа «объективной», иногда ее еще называют и «судебной», истины по делу, что в итоге ни к чему хорошему не привело.

Таким образом, ориентированность процесса доказывания по уголовному делу на достижение объективной истины, должно являться необходимым условием правильного расследования и разрешения уголовного дела и осуществления качественного правосудия. Однако УПК РФ к глубокому сожалению не содержит требования о принятии всех возможных мер, направленных на ее отыскание. Также не способствует установлению истины, хотя и реализованная в законе, но не обеспеченная в полной мере, модель состязательности на всех стадиях уголовного судопроизводства.

Имеется в виду расширение принципа состязательности на досудебной стадии уголовного судопроизводства, когда адвокат мог бы полномасштабно реализовывать свое право на адвокатский запрос по сбору доказательств при осуществлении своей профессиональной деятельности и, в случае чинения ему в этом препятствий, действовала бы закрепленная законодателем правовая норма о воспрепятствовании адвокатской деятельности. Но, поскольку отсутствует в ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» подобная норма, то не приходится говорить и о возможности реализации в полной мере ст. 48 Конституции РФ об обеспечении адвокатом квалифицированной юридической помощи. Все это, конечно, снижает в целом авторитет адвокатуры и негативно сказывается на реализации им своего профессиональных обязанностей.

Существующая в УПК, ГПК и АПК модель состязательности тяготеет к чуждой традиционному российскому уголовному, гражданскому и арбитражному процессам англо-американской доктрине так называемой «чистой» состязательности.

Однако необходимо иметь в виду, что состязательность отнюдь не гарантирует соблюдения требований всесторонности, полноты и объективности судебного разбирательства.

В ней суду отводится роль пассивного наблюдателя за процессуальным противоборством сторон, который не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств, так как это якобы может лишить его беспристрастности и нейтралитета в споре. Поэтому в таком процессе приоритетной является не объективная, а формально-юридическая истина, определяемая позицией стороны, победившей в споре, даже если она и не соответствует действительности.

Отсюда и такой низкий процент оправдательных приговоров (кроме суда присяжных) в уголовном судопроизводстве.

214

Вместе с тем, в отличие от этого романо-германская модель уголовно-- процессуального доказывания, к которой относится и российское уголовное судопроизводство, основывается на приоритете достоверного (объективно истинного) знания о событии преступления при принятии итогового процессуального решения по делу.

Требования принять все меры к отысканию истины традиционно содержались и в российском уголовно-процессуальном законодательстве, в частности, в Уставе уголовного судопроизводства Российской Империи 1864 г., УПК РСФСР 1922 г., а также УПК РСФСР 1960 г.

Подобные требования в качестве цели доказывания определены, в частности, в УПК Федеративной Республики Германия (абзац 2 § 244), а также в УПК Франции (ст. 310).

Международное законодательство и практика придерживается того же мнения. Согласно требованиям Совета Европы (ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4.11.1950) суд должен играть активную (а не пассивную) роль в обеспечении быстрого судебного разбирательства. В США, например, судья не ограничивается фактами и доказательствами, представленными сторонами, – он вправе вмешаться в любой момент в процесс доказывания во имя установления истины. По тому же пути идет современное законодательство европейских стран и практика Европейского суда по правам человека, утверждая активную роль суда в состязательном процессе, непременно связывая это с необходимостью установления истины по делу.

Такой подход в наибольшей степени обеспечивает конституционные права граждан и гарантирует справедливость правосудия.

Поэтому роль современного суда, на наш взгляд, не должна исчерпываться разъяснением лишь прав и обязанностей участникам уголовного процесса и оказывать им посильное содействие в их реализации.

В ст. 297 УПК РФ предусмотрена обязанность суда делать все от него зависящее для того, чтобы решение суда было законным, обоснованным и справедливым. Об этом же говорит и ст. 7 УПК, в которой предусмотрено, что «определение суда, постановления суда, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными». Несмотря на то, что суд не имеет материально-правовой заинтересованности в исходе дела, возложенная на него законодателем обязанность укреплять законность и правопорядок при рассмотрении и разрешении дел, свидетельствует о наличии в деятельности суда важной процессуальной функции, выражающейся в принятии законного и обоснованного судебного постановления.

Для континентальной судебной процедуры активность судей, как субъектов обязанности доказывания, должна признаваться естественной и не вызывать никаких сомнений. Порочность позиции, снимающей с судей ответственность за результаты доказывания, была еще отмечена А.Ф. Кони как «потакающая лености ума».

Несмотря на то, что после принятия в 2001 г. УПК РФ прошло уже 13 лет, объективная необходимость вынуждает еще раз обсудить вопрос о современной роли суда в доказывании в уголовном судопроизводстве. Судебное доказы-

215

вание, являясь «стержнем» уголовного судопроизводства, представляет собой деятельность дознавателя, следователя, прокурора и суда путем производства следственных и иных процессуальных действий по собиранию, проверке и оценке доказательств, направленную на установление с помощью судебных доказательств истинности фактов, от которых зависит дальнейшая судьба подсудимого.

Среди ученых и практических работников нет единого мнения – должен ли суд принимать активное участие в доказывании и нести за это процессуальную ответственность или лишь на основании только представленных сторонами доказательств делать вывод о виновности либо невиновности подсудимого?

Для того, чтобы определить субъекта обязанности доказывания, любому объективному исследователю необходимо выявить определенные квалифицирующие признаки, на основании которых и решить вопрос: либо отнести участника судебного процесса к субъекту процессуального доказывания либо нет. В науке уголовного процессуального права в качестве элементов доказывания называют собирание, проверку и оценку доказательств (представляющую собой органическую часть доказывания). Если, например, суд участвует в реализации хотя бы одного из этих элементов, то он является субъектом обязанности доказывания. Это позиции придерживались И.Л. Петрухин1, А.А. Давлетов2 и др.

Следовательно, при таком подходе суд, как самый важный участник судебного процесса, который и исследует, и оценивает доказательства, безусловно, является субъектом обязанности доказывания, что накладывает на него и определенную ответственность за принимаемые им решения.

Являясь в определенном смысле итогом работы с доказательствами, их оценка позволяет суду выразить свое отношение к материалам уголовного дела и на этой основе принять определенное процессуальное решение. Это решение будет целиком и полностью зависеть от правильности принимаемого судом оценочного суждения. Внутреннее убеждение как результат оценки доказательств означает уверенность суда в достоверности доказательств и правильности выводов, к которым он пришел в процессе исследования доказательств. Однако без установления истины по делу, суд, на наш взгляд, не способен будет принять правильное решение.

Методологической основой для осуществления подобных выводов служат фундаментальные исследования в науке уголовного процессуального права, где наряду с перечисленными квалифицирующими признаками в судопроизводстве, отмечается также и такой важный для правосудия признак, как ответственность за доказывание3. На наш взгляд, не будучи ответственным за доказывание, ни органы следствия, ни суд не способны решить должным образом поставленные законодателем задачи, в том числе и расследовании уголовных дел коррупционной направленности.

1Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 494.

2Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск. 1991. С. 14.

3Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973.

216

Поэтому отказ от установления истины, как одной из задач судопроизводства, отказ от активной роли суда в обеспечении принципа объективности и всесторонности исследования обстоятельств дела, преувеличение роли состязательности, переложение ответственности за судьбу дела всецело на стороны – является по большому счету способом разрушения гарантий правосудия.

Обширная практика Европейского Суда по правам человека по рассмотрению уголовных дел подтверждает этот вывод.

Поэтому необходимо признать, что классического состязательного судебного процесса в России, как в уголовном, так и в гражданском и арбитражном судопроизводствах, за прошедшее время по изложенным причинам так и не получилось.

Закрепляя принцип состязательности, государство в первую очередь должно было вначале обеспечить всем участникам судебного процесса реальные, а не только декларируемые в законе равные права и возможности по их реализации (вне зависимости от их материального положения), а уже затем отдавать приоритет этому принципу.

После значительного спада, наблюдавшегося в 2002 г. и во многом связанного со вступлением в силу нового УПК РФ, в России возобновилось повышение уровня преступности. Только в 2006 г. (спустя всего 4 года после принятия УПК РФ!) было зарегистрировано наибольшее за время статистического наблюдения число преступлений – 3855 тыс. против 2526 тыс. в 2002 г. (за 4 года оно увеличилось в 1,5 раза, а по сравнению с 1990 г. – в 2,1 раза).

В силу ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод на государстве лежит обязанность по созданию и обеспечению функционирования институтов, необходимых для надлежащего отправления правосудия, а также по принятию законов, гарантирующих свободный доступ к правосудию, беспрепятственность и, что самое важное, справедливость самого судебного разбирательства. Проблема обеспечения судом принципа законности в совокупности с принципом «объективной истины» существует и ее необходимо срочно решать. Это будет только способствовать повышению авторитета российских органов следствия и правосудия среди населения.

Главная идея этого законопроекта состоит в том, чтобы заставить, наконец, суд, как основной гарант обеспечения законности, по настоящему «работать» в судопроизводстве и это можно только приветствовать. Это не в меньшей степени относится и к органам следствия, в том числе и при расследовании особо сложных уголовных дел коррупционной направленности.

Как правильно отметил при обсуждении в Госдуме РФ данного законопроекта президент Гильдии российских адвокатов Г.Б. Мирзоев «возвращение «объективной истины» в лоно российского правосудия необходимо не отдельно взятым следователям или адвокатам, это нужно российскому правосудию, простым людям, которые нуждаются в справедливом правосудии».

Поэтому, учитывая изложенное, в целях усиления гарантий, обеспечивающих справедливость правосудия, отправляемого в форме уголовного судопроизводства, устранения вредных для граждан РФ процессуальных перекосов, повышения их правовой защищенности, необходимо законодательно закрепить в уго-

217

ловном судопроизводстве принцип «объективной истины», а не бездумно копировать «лучшие» образцы западной модели, не всегда подходящие для российской правовой действительности.

А.И. Глушков Н.В. Головко

Проблемы доказывания должностных преступлений по делам о незаконном усыновлении (удочерении)

Многолетняя отечественная и зарубежная практика показала, что усыновление (удочерение) является наиболее предпочтительной формой устройства ребенка, оставшегося без родителей. При этом во всех процедурах передачи детей на воспитание или их усыновления (удочерения) международное право исходит из признания первостепенного значения максимального обеспечения интересов ребёнка. Мировое сообщество однозначно осуждает все преступления, совершённые с целью осуществления усыновления (удочерения), а также коммерческие тенденции и методы, включая использование психического или финансового давления на уязвимые семьи, зачатие детей с целью их дальнейшей передачи на усыновление (удочерение), фальсификацию документов об отцовстве и усыновление (удочерение) через Интернет.

Тем не менее, необходимо признать, что современное состояние международного усыновления (удочерения) характеризуется опасными тенденциями криминализации и коммерциализации данного процесса, трансформации его в подобие регулируемого капиталистическими законами спроса и предложения рынка, характерной чертой которого является однонаправленный отток детей из бедных и развивающихся государств в развитые страны. С начала 90-х гг. прошлого века Россия и ряд других государств – членов СНГ превратились в страны, передающие (экспортирующие) своих несовершеннолетних граждан в зарубежные государства для усыновления (удочерения) иностранцами.

Процедура межгосударственного усыновления детей-граждан России нередко приобретает преступно-корыстные и коррупционные формы, сопровождается служебными злоупотреблениями со стороны должностных лиц органов опеки и попечительства, других государственных органов и учреждений, обязанных осуществлять защиту законных прав и интересов несовершеннолетних, и, по сути, превращается в криминальный бизнес, основанный на торговле детьми. При этом правоприменительная практика реализации института усыновления (удочерения) сталкивается с множеством проблем, обусловленных недостаточной и несколько поверхностной регламентацией механизма его исполнения, вследствие чего образовались благоприятные условия для незаконного оформления фактов усыновления(удочерения).

Изложенные обстоятельства обусловливают необходимость комплексных научных исследований проблем незаконного усыновления (удочерения), а также обеспечения на должном уровне организации и осуществления доказывания по уголовным делам о преступлениях указанной категории. В этой связи необ-

218

ходимо отметить, что одним из неоднозначно рассматриваемых в юридической литературе вопросов является характеристика признаков субъекта преступления, предусмотренного ст. 154 УК РФ.

По мнению ряда авторов, субъект данного общественно опасного деяния – специальный, т.е. физическое вменяемое лицо, на которого в силу его должностного положения возложены функциональные обязанности по оформлению усыновления и передачи детей под опеку (попечительство), на воспитание в семьи граждан1. Однако, по нашему мнению, более обоснованной представляется точка зрения, согласно которой субъектом незаконного усыновления (удочерения) может быть любое совершеннолетнее физическое лицо, как подпадающее под определение специального субъекта, так и не являющееся специальным субъектом, а именно: лицо, которое незаконно приобрело право усыновления, опеки и попечительства2.

Всвете рассматриваемых проблем заслуживает внимания утверждение С.С. Козлова о том, что субъектами преступления указанной категории являются лица, на которых возложены обязанности по оформлению официальных документов на усыновление (удочерение). Это могут быть работники детских домов

иинтернатов, медицинских учреждений, органов образования, работники муниципальных органов образования, аппарата администрации региона, которые готовят необходимые официальные документы для усыновления, судьи и т.д. Субъектами данного преступления могут быть признаны также усыновители

(удочерители), которые, например, предоставили заведомо подложные документы, необходимые для прохождения процедуры усыновления3. Причём, должностное лицо, действовавшее из корыстных побуждений, в указанных ситуациях подлежит уголовной ответственности за злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ) или за получение взятки (ст. 290 УК РФ).

Всилу бланкетности диспозиции ст. 154 УК РФ при уголовно-правовой квалификации действий виновного по данной статье закона должны быть точно указаны пункт и (или) статья нарушенных им нормативных правовых документов, регламентирующих порядок усыновления (удочерения). Кроме того, совершённые виновным деяния однозначно должны повлечь за собой последствия в виде причинения вреда интересам ребенка. К числу подобных последствий, по-нашему мнению, необходимо отнести следующие обстоятельства: психические, душевные страдания и переживания ребенка; лишение его гражданства РФ; нарушение права ребенка на свободу мнений и суждений, на сохранение семейных связей; пребывание ребенка в социально-неблагополучной среде; применение к нему после усыновления (удочерения) каких-либо форм

1Игнатов А.Н., Красиков Ю.А. Уголовное право России: учебник для вузов. Т. 2. Особенная часть. М., 2008. С. 423-424.

2Абрамова С.Р. Методика расследования торговли несовершеннолетними, подмены ребенка и незаконного усыновления: автореф. дис. …канд. юрид. наук. Саратов, 2009. С. 18.

3Козлов С.С. Научно-практический комментарий к Федеральному закону от 24.06.1999 № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». М., 2007. С. 61-62.

219

эксплуатации, а также любое другое игнорирование прав ребёнка и отсутствие заботы о нём.

Субъективная сторона преступления рассматриваемого вида представляет собой внутреннее психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию. Вина субъекта незаконного усыновления (удочерения) выражается в форме прямого умысла при наличии корыстных побуждений (это является обязательным признаком), образующих мотив данного преступления. Иначе говоря, виновный осознаёт, что нарушает установленный порядок усыновления (удочерения), и желает этого. Причём за своё участие в незаконном усыновлении (удочерении) виновное лицо намеревается получить вознаграждение или иные материальные выгоды, например, ценности, имущество, деньги и т.д.

В то же время при осуществлении процессуального доказывания необходимо учесть, что в случае установления фактов неоднократного совершения незаконных действий по усыновлению (удочерению) мотивы поведения виновного уже никакого правового значения иметь не будут; в данном случае они могут носить не только корыстный характер1.

Субъектов преступления, предусмотренного ст. 154 УК РФ, можно подразделить на две группы. Первую группу составят физические лица, которые по роду своих профессиональных или служебных обязанностей могут и должны участвовать в официальной процедуре усыновления (удочерения), а именно: руководители воспитательных, лечебных учреждений, организаций социальной защиты населения и других аналогичных учреждений, в которых находятся дети, оставшиеся без попечения родителей; должностные лица органов опеки и попечительства; должностные лица органов исполнительной власти и субъектов РФ; должностные лица органов министерства образования и науки РФ; судьи, вынесшие решение об усыновлении (удочерении); государственные служащие, осуществляющие регистрацию усыновления (удочерения); иные физические лица (например, осуществляющие действия по усыновлению (удочерению) по поддельным документам).

Во вторую группу субъектов войдут физические лица, которые незаконно приобрели право усыновления (удочерения): лица, которые по закону не имеют права выступать в качестве усыновителя (признанные судом недееспособными, не имеющие постоянного места жительства, не имеющие дохода, обеспечивающего ребенку прожиточный минимум, и др.); лица, которые по закону могут быть усыновителями, но право усыновления приобретают в своих корыстных целях. Чаще всего в таких случаях усыновителями являются родственники ребенка, соседи или знакомые его родителей, которые сами заявляют о желании усыновить конкретного ребенка, стремясь воспользоваться жилой площадью или имуществом усыновляемого.2

1Уголовное право России. Особенная часть: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева, А.В.

Наумова. М., 2000. С. 116.

2Абрамова С.Р. Указ. соч. С. 14-15.

220