Критическая часть.

Прежде всего надлежит, следовательно, привести ар­гументы против абсолютной автономии гносеологии и ее пре­восходства над специальными науками.

Гносеология и специальные науки. Взаимоотноше­ния между гносеологией и специальными науками носят двой­ственный характер. По своей конструктивной направленности гносеология является фундаментальной наукой по отношению ко всем специальным наукам, ибо в ней содержится фунда­ментальное обоснование всех типов знания, формирующихся в процессе конкретного исследования, и представления об истинности и правильности, которыми эти науки руководству­ются в своих выводах. Это, однако, не исключает того легко

[240]

обнаруживаемого факта, что субстратом каждой конкретной теории познания является определенная историческая форма знания, что применительно к ней теория познания моделирует свои представления о знании и познании и таким образом в свою очередь основывается на существующем знании.

В принципе, по своей теоретической направлен­ности она имеет, правда, фундаментальную значи­мость, фактически же она сама основана на состоянии знания в каждый данный период. Эту ситуацию еще более затрудняет то обстоятельство, что принципиальные моменты, извлекаемые гносеологией из того субстрата, в котором ей предстает знание как таковое, обусловлены особенностью и частичностью самого этого исторически и социально предоп­ределенного субстрата; поэтому принципиальные соображе­ния, связанные с познанием и обосновывающие его, могут быть применены лишь к такому мыслительному акту и такой парадигме знания, которые предпосланы фактической исто­рией человеческих коллективов и содержащихся в них в каж­дый данный период типов познания.

Как только эти взаимосвязи будут отчетливо поняты, представление, согласно которому теория познания и ноология (вследствие их принципиальной, обосновывающей значимос­ти) могут развиваться автономно, независимо от развития специальных наук, окажется несостоятельным; напротив, все большую силу будет обретать уверенность в том, что плодо­творное развитие теории познания и ноологии возможно лишь в том случае, если представить себе их соотношение со спе­циальными науками следующим образом:

Новые типы знаний возникают в конечном итоге из со­вокупности коллективных связей, а отнюдь не вследствие того, что какая-либо теоретическая наука обосновала возможность их появления, т.е. не после того, как их право на существование узаконено теорией познания. Мы наблюдаем обратное: развитие теоретических наук непосредственно зависит от развития наук эмпирических, и совершающиеся в них преобразования связаны с преобразованиями в рамках конкретного, эмпирического познания. Следовательно, переворот в теоретических пла­стах сознания всегда наступает позже, чем переворот в пластах непосредственного эмпирического познания, и лишь посредством постоянного обращения теории позна­ния к эмпирическим наукам ее теоретическая основа может обрести ту необходимую гибкость и широту, которые позволят ей санкционировать не только старые формы знания (для чего она первоначально возникла), но служить опорой и его новым фор­мам. В этом своеобразном положении находятся все основопо­лагающие теоретические и философские дисциплины. Это наиболее отчетливо обнаруживается в философии права, в

[241]

науке, которая всегда претендует на то, чтобы выносить свое суждение о позитивном праве, критиковать его, фактически же большей частью выступает как его обоснование и оправдание.

Подобная точка зрения ни в коей мере не умаляет значе­ния теории познания и философии. Без их основополагающих соображений обойтись невозможно: ведь любое выступление против положений гносеологии и философии может носить толь­ко теоретический характер, а теоретическая дискуссия, которая ставит фундаментальные проблемы, ео ipso^cxciv имеет философс­кую значимость. Каждой форме фактического знания необходимы обосновывающие ее теоретические пласты, которые могут по своему характеру служить ей фундаментом; однако этой осново­полагающей позицией, которую надлежит понимать в структур­ном смысле, не следует злоупотреблять, исходя из якобы прису­щего ей априорного права на утверждение незыблемости какого-либо смыслового содержания, превращая тем самым ее в тормоз научного прогресса и противопоставляя эту априорную достовер­ность выводам эмпирического исследования. Все ошибочное и частичное в фундаментальных основах знания может и долж­но быть пересмотрено в свете тех преобразований, которые происходят в непосредственном процессе познания. Свет, кото­рый проливают новые фактические данные на теоретическую основу, не должен встречать преграды со стороны мышления. К этим существенным возможностям расширения нашего горизон­та, возникающим в результате того, что новые эмпирические дан­ные постоянно бросают новый свет на теоретические основы, принадлежит и то открытие социологии знания, которое с помо­щью понятия партикуляризации показывает, что старая гносеоло­гия является просто коррелятом определенного частичного зна­ния; тем самым это открытие имплицитно призывает нас искать основу, соответствующую знаниям другого типа, более того, пытаться найти такую основу, которая по возможности охва­тывала бы все известные нам исторические типы знания.

Таким образом перед нами открывается возможность показать, в какой степени гносеология и ноология носили до сих пор лишь частичный характер, были основой лишь опре­деленного типа знания.