В. Гносеологические выводы социологии знания

В начале данного раздела мы утверждали, что социо­логию знания можно рассматривать и как эмпирическое уче­ние об экзистенциальной обусловленности знания, свободное от всякой гносеологической проблематики. Исходя из этого, мы до сих пор исключали или оттесняли на второй план все гносеологические проблемы. Подобная презумпция возможна, подобная искусственная изоляция четко выделенной пробле­матики даже желательна до тех пор, пока речь идет только о конкретном, свободном от принципиальных установок иссле­довании определенных фактических связей. Однако после того как установлены фундаментальные связи между опреде­ленными явлениями и получены доступные такого рода ана­лизу выводы, на первый план вновь выступает необходимость вникнуть в исконную взаимосвязь проблем, в их внутреннюю динамику. Каждый, кто склонен интересоваться этой взаимо­связью, с необходимостью вытекающей из эмпирических дан­ных, кто, несмотря на многочисленные промежуточные ста­дии, неизбежные на современном уровне мышления, не теря­ет из виду основного смысла проблемы, тот, вероятно, уже заме­тил, что предложенные нами в разделе «Партикуляризация» дан­ные по самой своей природе едва ли соответствуют чисто эмпи­рическому пониманию, что они выходят за рамки простого изучения фактов и требуют их гносеологического осмысления. С одной стороны, правда, то обстоятельство, что обусловлен­ность явлений, вскрываемая социологией знания, по самой своей направленности неизбежно включает в себя партикуляри-

[238]

зацию, все еще не более чем простая констатация факта (это можно было бы принять к сведению как доступную феноменоло­гическому анализу данность, не вступая в дискуссию по пово­ду возможной, содержащейся в ней значимости). С другой стороны, однако, тот факт, что позиция наблюдателя de facto влияет на результаты его мышления, а также тот (намеренно внимательно нами рассмотренный) факт, что частичный ха­рактер значимости каждого аспекта может быть определен с достаточной методической точностью, должны рано или поздно привести к тому, что мы будем вынуждены принять к сведению эту интерпретацию эмпирических данных под углом зрения их смысловой и значимой релевантности и поднять ее до уровня гносеологической проблемы.

Речь идет, таким образом, совсем не о том, что про­блематика социологии знания может сама по себе заменить гносеологическую и ноологическую проблематику или сделать ее излишней, а о том, что в ходе социологического анализа сделаны такие открытия, которые выходят за рамки чисто фактических данных и своеобразие которых нельзя должным образом оценить, не подвергнув пересмотру определенные представления и предрассудки господствующей в наши дни гносеологии. В феномене партикуляризации находит свое выражение то новое, которое вынуждает нас пересмотреть основные посылки этой господствующей гносеологии; речь идет о том (назовем сначала самое важное), что простая кон­статация факта (факта частичности видения, обнаруживаемо­го в высказываниях людей,) может обладать смысловой зна­чимостью, что генезис высказывания может быть гене­зисом его смыслового содержания, а это создает серьез­ные препятствия для конструкции сферы значимости, игнори­рующей фактор генезиса.

При существующих в современной гносеологии пред­посылках невозможно оценить это новое понимание во всем его теоретико-познавательном значении уже по одному тому, что современная теория познания исходит из положения, со­гласно которому фактические данные в принципе не могут иметь значения для гносеологического исследования. Это принятое в качестве непреложной истины положение позво­ляет обрушиваться с обвинением в «социологизме» на любое, основанное на дополнительных эмпирических данных, обогаще­ние нашего знания, с помощью которого (пользуясь расширив­шимся кругозором и следуя внутренней динамике вещей) де­лается попытка прийти к каким-либо выводам принципиаль­ного характера. Эта априорная уверенность в том, что из мира эмпирических фактов не может возникнуть что-либо, реле­вантное по своей значимости, закрывает путь к пониманию того, что сама эта априорная уверенность возникла некогда

[239]

как преждевременное гипостазирование фактической вза­имосвязи, выведенной из высказываний одного определен­ного типа и феноменологически обоснованной только по отно­шению к ним, а затем без достаточных оснований возведенной в ноологическую и гносеологическую аксиому. С помощью воз­веденного до априорной предпосылки самоутверждения, со­гласно которому гносеология должна быть независима от «специальных дисциплин», раз и навсегда отвергаются те выводы широкого эмпирического исследования, которые мог­ли бы привести к плодотворным результатам. Вместе с тем сторонники этой точки зрения не замечают, что упомянутое учение об автономии гносеологии, этот жест самоутверждения и заявления об иррелевантности эмпирических данных, в ко­нечном итоге de facto ведут лишь к защите академической теории познания определенного типа от потрясений, наноси­мых ей развивающимися эмпирическими науками. Они не за­мечают что, препятствуя пересмотру основных положений гносе­ологии на основе новых эмпирических данных, они увековечива­ют не теорию познания как таковую, а лишь определенную ее разновидность, характерной чертой которой является то, что не­когда она была вынуждена изолироваться от эмпирического исследования на ранней стадии его развития; именно тогда, ос­новываясь на одном особом сегменте действительности и его познаваемости, она стабилизировала свою концепцию познания и отношения между генезисом и значимостью.

Для того чтобы определить границы выводов, полученных социологией знания, необходимо прежде всего пересмотреть декларированное с априорной уверенностью положение о прима­те гносеологии над специальными науками. Лишь после такого критического рассмотрения проблемы может быть сделана по­пытка наметить позитивную формулировку гносеологической проблематики, в которой уже содержится проблематика социо­логии знания.