4. Экранизация романа Патрика Зюскинда «Парфюмер»

14 сентября 2006 года на мировые экраны вышла экранизация "Парфюмера" режиссера Тома Тыквера. Том Тыквер, безусловно, молодец. Прежде всего, потому, что не побоялся взяться за такой сложный проект. «Парфюмер» - выдающееся литературное произведение современности, но не в этом была главная сложность. «Парфюмер» в первую очередь уникален в роли своего рода почти визионерского путеводителя в мир, который нам почти неведом. В эфемерный, неощутимый мир запахов. Ведь если как пахнет роза мы все в общих чертах представляем, про оттенки ароматов вина можем спросить у мэтров-дегустаторов оного, то чем пахнет стекло и чем запах мокрой ржавчины отличается от запаха сухой - уже тут начинается неразрешимая загадка, неописуемая словами человеческих языков, ориентированных изначально на стилистику «что вижу, о том и пою». В «Парфюмере» же Патрик Зюскинд с успехом удаляется в область того, что не увидишь, не попробуешь, к чему не прикоснёшься и что не запечатлеешь на «запаховой фотографии», про что не снимешь «запаховое кино». Тыквер должен был в первую очередь суметь создать запах на экране, внушить его зрителю. Не будет этого - фильму уже ничего не поможет. Будет - значит, все споры про «точность экранизации», «авторское видение», «получился или не получился триллер» автоматически уходят на второй план. И, чётко это понимая, Тыквер начинает своё повествование с ударной порции… вони. В точности, как в романе. Самое вонючее время - восемнадцатый век. Самое вонючее место - Франция, Париж, рыбный рынок. Именно там родился мистически ужасный человек без собственного запаха, Жан-Батист Гренуй, гений с одинаково идеальным и бесчеловечным обонянием, человек, которого придумали, но он стоил того, чтобы существовать на самом деле. Суметь двумя минутами хронометража погрузить зрителя в тот мир, дать ему почувствовать тонкий аромат тухлых рыбьих потрохов, прелого навоза, гнилой воды и других, более непосредственных следов человеческой жизнедеятельности - это задача, с которой Тыквер справился легко и артистично, не пережимая, но и не отводя камеру. Больше он не будет настолько углубляться в насыщенное миазмами человеческое существование, но даже «с прикрученным вентилем» фильм будет преследовать зрителя сотней деталей в каждом кадре и сотней запахов этих деталей. Аромат девичьей кожи, лепестков апельсинового цвета и величайшие в мире тринадцатикомпонентные духи Гренуя тут будут соседствовать с запахом крови, скандалов, страха, смерти, дублёных кож и пота разгорячённой толпы. Пока они, согласно сюжету оригинала, не приведут действо обратно - туда, где всё и началось. Где человек без запаха должен исчезнуть, как и появился. Как будто и не появлялся.

Увы, одновременно с действом в запаховой вселенной, должно происходить какое-то действо в исконном, сценарном понимании этого слова. Если безумное «коллекционирование» запахов и ключевой момент сюжета «девушка сидела за столом и чистила мирабель» происходит в обоих мирах одновременно, то в остальном Тыкверу явно приходится разрываться между визуализацией запахов и продвижением сюжета. И тут он идёт на вынужденный шаг - возникший в самом начале «рассказчик» не оставляет нас до самого финала, исчезая только на время недлинных диалогов и нескольких монологов. Не обошлось и без вынужденных игр в постмодернизм. Если понятно, что Гренуя схватят и осудят, то триллер приходится искать в другом - в беготне по тёмным закоулкам и громогласной «анафеме на голову нечестивца». Всё это начинает водить действо из стороны в сторону и мешает восприятию основного - «истории одного убийцы», рассказывая которую Тыквер вынужденно начинает частить в середине, оставляя побольше времени на настоящий финал, уже очищенный от «измов» и выполненный во вполне конгениальной роману псевдонатуралистичной и псевдореалистической манере итальянского кино прошлого века. Но тут, в финале, на сцену невольно слишком крупным планом выходит тыкверовский Гренуй - Уишоу. До этого он замечательно вписывался в образ своего литературного прототипа (как и все остальные актёры, кастинг в фильме вообще поразительно точный), но тут словно даёт слабину - и сцена с Рикманом «мой сын, о, мой сын» с саблей и прочим, на фоне творящейся вокруг мистерии плоти нет-нет да и царапает, не верю, да. Можно ли было Тыкверу выдержать баланс до конца, избавиться от голоса за кадром, вернуть триллер на место, сделать до самого конца Гренуя серой тенью, лишь подсвеченной на просвет заёмным запахом его жертв? Об этом можно гадать. Но сумел ли Тыквер довольно близко подобраться к идеалу? Скорее да, чем нет. Ибо главное, повторюсь, было достигнуто в совершенстве - миром ароматов Гренуя по Зюскинду правила ужасающая вонь, между которой и самыми изысканными ароматами гениальный маньяк-парфюмер не делал никаких различий. Он искал не благоухания, а своей, только ему доступной, непостижимой мировой запаховой гармонии. Тыквер же предельно честно постарался по-своему разгадать эту загадку, и весьма на этом пути продвинулся.

Заключение.

Когда П. Зюскинд в «Истории господина Зоммера» даёт право голоса главному герою, произносящему знаменитое «Да оставьте же вы меня, наконец, в покое!», становится ясно, что это говорится настолько же искренне и самим автором. Зюскинд охарактеризовал однажды своё писательство как отказ от «беспощадного принуждения к глубине», которое требует литературная критика. Так же Зюскинд продемонстрировал своё отношение к своему самому успешному роману «Парфюмер». Его скромность и скрытность принципиальны. Они отражают глубокое недоверие к причислению художника к лику святых. Впервые роман «Парфюмер. История одного убийцы» был напечатан в Швейцарии в 1985 году. На сегодняшний день он признан самым знаменитым романом, написанным на немецком языке со времен Ремарка, и выдержал множество изданий общим тиражом более 12 миллионов экземпляров. Впервые на русском языке роман был опубликован в восьмом номере журнала «Иностранная литература» в 1991 году, в переводе Э.В. Венгеровой. История одного убийцы ― вторая часть названия книги, которое обязывает нас от самой первой и до последней страницы следить за таинственным действием, которое разворачивается в Эпоху Просвещения. В невероятных условиях рождается Жан-Батист Гренуй, тот самый ребенок, который в течение своей жизни впервые откроет, возможно, один из самых интересных миров и будет самым опасным преступником для всего человечества. Да, при чтении многие действительно ограничиваются только таким восприятием. Написанное в эстетике постмодернизма, это произведение очевидно имитирует различные литературные жанры, так что допускает прочтение романа как криминального, исторического или романа о художнике. Исследователи анализируют многочисленные политические, библейские и философские реминисценции в «Парфюмере», а его интертекстуальные связи простираются от мифа о Прометее и волшебных сказок до «Доктора Фауста» Т. Манна, «Жестяного барабана» Г. Грасса и «Имени розы» У. Эко. В идее уникального парфюма, собранного из множества привлекательных ароматов и способного очаровать массу и каждого отдельно взятого человека, П. Зюскинд дал метафору произведения искусства, созданного в постмодернистской эстетике, рассчитанного на массового реципиента (это ирония и по поводу самого романа «Парфюмер») и удовлетворяющего любому вкусу, при этом вторичного и не обладающего своей неповторимой стилистикой и потому не выражающего уникальный творческий принцип своего создателя.

Список литературы

1. Бредбери М. Профессор криминале. Смыслостановление романа П. Зюскинда «Парфюмер» //Иностранная литература, 1995, № 1.

2. Затонский Д. Посмодернизм: гипотезы возникновения // Иностранная литература, 1996, № 2.

3. Зверев А. Преступление страсти: вариант Зюскинда. // Иностранная литература, 2001, № 7.

4. Зюскинд П. Контрабас // Статья. Патрик Зюскинд о себе: пьеса. Перевод с немецкого Литвинец Н.С. СПб, 2000г.

5. Зюскинд П. Парфюмер: История одного убийцы: Роман/ Пер. с нем. Э.В. Венгеровой - СПб, 2006г.

6. Ильин И.П., Постмодернизм. Западное литературоведение XX век//Энциклопедия, М. 2004г.

7. КрасавинА., Тайна Парфюмера, 2007 (http://www.proza.ru/texts/2007/01/04-145.html)

8. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, ил Новые сведения о реализме// Новый мир, 1993, № 7.

9. Ханс Д. Риндистахер От запаха к слову: Моделирование значений в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер»// Иностранная литература, 2001, № 7.

10. Никитина М.В. Гренуй: эстетический опыт и становление творческой личности (на материале романа П. Зюскинда "Парфюмер. История одного убийцы") / М.В. Никитина // XV Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: сб. ст. и материалов. - М.: МПГУ, 2003. - С.180-181.

11. Никитина М.В. Проблема любви в романе П. Зюскинда "Парфюмер. История одного убийцы" / М.В. Никитина // Литературоведение. Лингвистика. Лингводидактика: сб. научных трудов, посвященный 85-летию профессора Л.С. Кауфман. - Тамбов: Изд-во ТГУ им Г.Р. Державина, 2003. - С. 412-413.

12. Никитина М.В. Гренуй - больной гений постмодернизма / М.В. Никитина // Вопросы филологии: сб. ст. - СПб.: СПб. гос. политехи, ун-т, 2003. -Вып. 9.-С. 116-121.

13. Никитина М.В. Гренуй — убийца. Криминальный роман? / М.В. Никитина // IX Державинские чтения: материалы науч. конф. преподавателей и аспирантов. Февр. 2004 г. - Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. - С. 62-63.

14. Никитина М.В. Концепт "запах" в романе П. Зюскинда "Парфюмер. История одного убийцы" / М.В. Никитина // XVI Пуришевские чтения: Всемирная литература в контексте культуры: сб. ст. и материалов. - М.: МПГУ, 2004. - С. 132-133.

15. Никитина М.В. Автобиографическое начало и проблема человека в творчестве П. Зюскинда ("Голубка", "Контрабас", "Повесть о господине Зоммере") / М.В. Никитина // Функциональные аспекты изучения языковых явлений: межвузовский сб. науч. тр., посвященный юбилею И,-Э.С. Рахманкуловой. — Москва-Мичуринск: Изд-во Мичуринского гос. аграрного ун-та, 2005. - С. 192-199