Изобилие

ТРАТА. Фигура, посредством которой влюбленный субъект одновременно стремится и колеблется включить любовь в экономику чистой траты, потери «задаром».

1. Альберт, персонаж заурядный, нравственный, конформист, провозглашает (вслед за многими другими), что самоубийство есть малодушие. Для Вертера, напротив, самоубийство не слабость, поскольку оно происходит из напряжения: «О мой дорогой, если напрягать все свое существо значит проявлять силу, почему же тогда слишком большое напряжение будет слабостью?». Любовь-страсть есть, стало быть, сила («Эта необузданность, эта упорная, неукротимая страсть»), что-то, что может напомнить старое понятие Ισχυς (энергия, напряжение, сила характера) и, ближе к нам, понятие Траты.

Вертер, Греческий язык ²⁰⁹

(Это нужно помнить, чтобы разглядеть трансгрессивную силу любви-страсти — приятие сентиментальности как чуждой силы.)

2. В некоторый момент в «Вертере» противопоставляются две экономики. С одной стороны, имеется юный влюбленный, который расточает без счета свое время, способности, состояние; с другой, имеется филистер (чиновник), который дает ему наставления: «Планируйте свое время… Хорошенько рассчитывайте свое достояние и т. д.». С одной стороны, влюбленный Вертер, который каждый день растрачивает свою любовь, не заботясь о запасе и возмещении, и, с другой, Альберт — муж, который бережет свое добро, свое счастье. С одной стороны, буржуазная экономика тучности, с другой, перверсивная экономика расточения, мотовства, исступления (furor wertherinus).

Вертер

(Один лорд, а потом один английский епископ упрекали Гете в вызванной «Вертером» эпидемии самоубийств. На что Гете отвечал в терминах чисто экономических. «Ваша торговая система породила тысячи жертв, почему же не простить „Вертеру“ нескольких?»)

Вертер

3. Любовный дискурс не лишен расчета: я рассуждаю, подчас высчитываю, либо для того, чтобы получить некое удовлетворение, либо чтобы избежать некоей обиды, либо для того, чтобы в душе ворчливо указывать другому на сокровища изобретательности, которые я задаром расточаю ради него (уступить, скрыть, не обидеть, развлечь, убедить и т. д.). Но во всех этих расчетах скрывается нетерпение: никаких мыслей о конечном выигрыше; Трата отверзта — до бесконечности, сила дрейфует по течению, без цели (любимый объект не есть цель: это объект-вещь, а не объект-предел).

4. Когда любовная Трата утверждается постоянно, без удержу и без поправок, то проявляется блистательная, редкостная вещь, называемая изобилием, которая равна Красоте: «Изобилие есть Красота. Водоем содержит, источник бьет ключом». Любовное изобилие — это изобилие ребенка, нарциссическое саморазвертывание и множественные утехи которого ничто (еще) не начало сдерживать. Это изобилие может прерываться приступами грусти, уныния, тяги к самоубийству, ибо любовная речь не есть среднее арифметическое разных состояний; но такая неуравновешенность составляет часть той теневой экономики, которая метит меня своей искаженностью и, так сказать, своим нестерпимым избытком.

Блейк ²¹⁰

Agony

ТРЕВОГА. Влюбленный субъект в силу тех или иных случайностей чувствует, как его одолевает страх перед опасностью, раной, покинутостью, каким-то крутым поворотом, — чувство, которое он выражает под именем тревоги.

1. В этот вечер я вернулся в отель в одиночку; другой решил возвратиться позже ночью. Тревоги тут как тут, словно заготовленный яд (ревность, покинутость, беспокойство); они благопристойно выжидают, чтобы прошло чуть-чуть времени, и тогда они о себе заявят. Я беру книгу и принимаю снотворное — «спокойно». В просторном отеле стоит звучная, равнодушная, тупая тишина (вдалеке — урчание опорожняемых ванн); глупейшая мебель, лампы; ничего дружелюбного, на чем отогреться («Мне холодно, вернемся в Париж!»). Тревога нарастает; я наблюдаю ее развитие; так Сократ, рассуждая (а-ля читая), чувствовал, как подымается холод цикуты; я слушаю, как она себя называет, поднимается какой-то неумолимой фигурой на фоне присутствующих вещей.

(А если мне дать зарок, чтобы что-нибудь произошло?)

2. Психотик живет в боязни крушения (разнообразные психозы служат лишь средствами защиты от него). Но «клиническая боязнь крушения есть боязнь некоего уже испытанного крушения (primitive agony) […] и в некоторые моменты пациент нуждается, чтобы ему сказали, что крушение, которое подтачивает его жизнь, уже произошло». Это же, по-видимому, относится и к любовной тревоге: она — боязнь скорбей, которые уже имели место — с самого истока любви, с момента, когда я был восхищен. Надо, чтобы кто-то мог мне сказать: «Более не тревожьтесь, вы его/ее уже потеряли».

Уинникот ²¹¹

Тучи

ТУЧИ. Значение и функция омраченного настроения, охватывающего влюбленного субъекта по прихоти разнообразных обстоятельств.

1. Вертер любезен с Фредерикой, дочкой пастора из ***, которого навещают они с Шарлоттой. Лицо г-на Шмидта, помолвленного с Фредерикой, тут же темнеет; он избегает принимать участие в разговоре. Вертер порицает тогда дурное расположение духа; оно проистекает из нашей зависти (ревности), из нашего тщеславия, это наше собственное недовольство, тяжесть которого мы перекладываем на других, и т. д. «И назовите мне, — говорит Вертер, — человека дурно настроенного, но достаточно мужественного, чтобы скрывать свое настроение, одному страдать от него, не омрачая жизни окружающим!» Такого человека, очевидно, не найти, ибо дурное расположение духа — не что иное как некое послание. По различным причинам не имея возможности открыто ревновать, в частности — дабы не казаться смешным, я подвергаю свою ревность смещению, оставляя на виду только ее побочный, смягченный и как бы незавершенный эффект, истинный мотив которого в открытую не высказывается; неспособный скрыть уязвленность и не осмеливаясь объявить о ее причине, я иду на сделку; я не даю развиться содержанию, не отказываясь от формы; результатом этих торгов оказывается ворчливость, каковая прочитывается как индекс некоего знака: здесь вы должны прочесть (что что-то не так); свой пафос я просто выкладываю на стол, оставляя за собой возможность распаковать его по обстоятельствам — либо раскроюсь (во время какого-нибудь «объяснения»), либо стану и дальше рисоваться. (Ворчливость — короткое замыкание между состоянием и знаком.)

Вертер, Ж.-Л. Б. ²¹²

(Недооценка: Вертер осуждает ворчливость, когда она тяготит других вокруг вас; однако позже он сам кончает самоубийством, что куда более тяжко. Не является ли любовное самоубийство лишь далеко зашедшим дурным настроением?)

2. Таково дурное настроение: топорный знак, стыдливый шантаж. Имеются, однако, и более эфемерные тучки; все неуловимые тени мимолетных, смутных причин, которые проходят по взаимоотношениям, изменяя освещение, рельеф; внезапно это уже другой пейзаж, легкое мрачное опьянение. Тогда туча означает просто то, что мне чего-то не хватает. Я бегло просматриваю виды нехватки, которыми Дзэн сумел закодировать человеческую чувствительность (фурью): одиночество (саби), печаль, которая накатывает на меня из-за «невероятной естественности» вещей (ваби), ностальгия (аваре), чувство странности (юген). «Я счастлива, но мне грустно»: такова «тучка» Мелисанды.