Байтин М. Система права

Государство и право, 2003, №1

Байтин М.И., Петров Д.Е. Система права: к продолжению дискуссии. // Государство и право. - 2003.- №1.- C.25-34

Начало специального исследования проблемы системы права, признания ее первостепенного значения для формирования, развития и практического функционирования права приходится на конец 1930-х годов и непосредственно связано со сложившимся к этому времени в отечественной юриспруденции нормативным пониманием права (3).

С тех пор проблема системы права прочно заняла одно из ключевых мест в юридической науке и практике, неоднократно становилась предметом крупных дискуссий с участием ведущих ученых-правоведов того времени. Широта подхода, круг и острота поднимаемых вопросов позволяют сравнивать содержание, размах и накал этих дискуссий, пожалуй, только с обсуждением понятия права.

В связи с тем, что в современных условиях развития российского права с новой силой обнаружилась необходимость в дальнейшей разработке вопросов системы права, объединения в этих целях усилий представителей как общей теории права и государства, так и специально-отраслевых юридических наук, весьма важно со всей внимательностью проследить основные этапы обсуждения данной проблемы, учесть результаты ранее состоявшихся научных дискуссий.

I

Развернувшаяся в 1939-1940 гг. на страницах журнала "Советское государство и право" первая дискуссия о системе права в основном была направлена на выявление критериев деления права на отрасли и обоснование существования отдельных отраслей права. При этом неизбежно обсуждались и другие фундаментальные теоретические вопросы, относящиеся к системе права в целом.

Поскольку разнообразие юридических норм в значительной мере связывалось с многообразием, разносторонностью, дифференцированностью регулируемых ими фактических, жизненных общественных отношений в качестве не только основополагающего, но, по сути, и единого критерия группировки и разграничения норм права по отраслям, большинством участников дискуссии предлагался и обосновывался предмет правового регулирования (М.А. Аржанов, М.М. Агар-ков, Д.М. Генкин, М.С. Строгович, B.C. Тадевосян, Н.Н. Полянский, Е.А. Ровинский, С.С. Студеникин, и др.) (4).

Стремление установить один-единственный критерий дифференциации права на отрасли привело к проведению довольно резких граней между предметом и методом правового регулирования, сосредоточению внимания преимущественно на первом из них, и к известной недооценке, умалению значения второго. Сама постановка вопроса о роли методов, единства предмета и метода правового регулирования (С.Н. Братусь, С.Ф. Кечекьян, Я.Ф. Миколенко) (5) вызывала резкую критику и воспринималась как возврат к различению публичного и частного права. В этом смысле неприятие дифференциации права по методу регулирования знаменовало отказ от деления права на публичное и частное.

Оценивая результаты первой дискуссии, необходимо учитывать не только существовавший в тот период уровень развития советской правовой науки, но и то, что она проходила под определенным давлением навязанного господствующей идеологией лозунга борьбы с якобы имевшим место вредительством на правовом фронте и его рецидивами. Но, хотя данная дискуссия не могла дать ответы на многие поставленные в ходе нее вопросы и обнаружила необходимость предварительной глубокой разработки ряда еще не вполне ясных теоретических положений, в частности, о соотношении предмета и метода правового регулирования, она тем не менее заложила довольно прочный фундамент для последующей разработки проблемы системы права, который сохраняет известное значение и по сей день.

С изменением общественно-политической обстановки и в преддверии крупной кодификации законодательства с середины 50-х годов активизировалось исследование вопросов, связанных с системой права. В 1956-1958 гг. на страницах журнала "Советское государство и право" прошла вторая дискуссия по этой проблеме (6), в процессе которой проверялись на соответствие действительности выводы предыдущей дискуссии и ставилась задача более точно и полно определить критерии, лежащие в основе системы права включая и субъективный фактор, обсудить связанные с ней назревшие вопросы теории и практики правового регулирования.

Признанным достижением этой дискуссии оказавшим конструктивное влияние на все последующее обсуждение рассматриваемой проблемы как представляется, можно считать обоснование рядом ученых (Н.Г. Александров, О.С. Иоффе И.В. Павлов, М.Д. Шаргородский, Б.В. Шейндлмн и др.) вывода, согласно которому в процессе исследования системы права следует учитывать не только предмет, но и метод (форму, способ) правового регулирования в качестве, хотя и зависящего от предмета, но обладающего определенной самостоятельностью, необходимого критерия дифференциации права. Поскольку по предмету регулирования можно обосновать бесчисленное количество отраслей права (7), о наличии той или иной самостоятельной отрасли права свидетельствует только такая специфика предмета, которая обусловила применение адекватного метода правового воздействия.

При этом, кроме предмета и метода правового регулирования, обращалось внимание и на другие аспекты проблемы, в частности, на то, что отрасли права разграничиваются в силу объективных качеств, которые свойственны каждой из них, не дублируют, а взаимно исключают друг друга (М.Д. Шаргородский, О.С. Иоффе); содержание отраслевого правового регулирования не может быть охвачено общими положениями других отраслей права, а требует формулировки самостоятельных общих положений, направляющих применение данной совокупности юридических норм (H.Г. Александров).

Более тщательное рассмотрение специально-юридических особенностей конкретных отраслей права, отличающих их друг от друга, показывало, что эти признаки в каждом отдельном случае так или иначе отражают специфику метода (способа, формы, режима) правового регулирования.

Под воздействием существенных корректив внесенных второй дискуссией в решение вопросов системы права в 70-х-начале 80-х годов, отечественная юриспруденция стала неизмеримо больше уделять внимания анализу метода правового регулирования (8), что непосредственно связано с поиском путей и средств повышения эффективности права, совершенствования правового регулирования. В то же время для исследования правовых явлений на вооружение берется разработанная преимущественно философией теория систем. С этих позиций теоретические проблемы системы права составили предмет, получивший выражение в ряде работ в процессе проведения третьей дискуссии, кульминационным пунктом которой стали материалы "Круглого стола" журнала "Советское государство и право" (1982).

Обращает на себя внимание позиция ряда ученых, выступивших за пересмотр подхода к пониманию системы права по существу. При этом одни из них (В.Д. Сорокин, В.В. Лаптев, В.П Шахматов, В.К. Мамутов, В.А. Ржевский) предлагали отказаться от метода правового регулирования как основания деления права на отрасли (9). Другие (В.Г. Беляев, В.Н. Кудрявцев, Н.И. Коржанский, Т Е. Абова) полагали, что не следует искать в отраслях права ни специфический предмет, ни метод, а надлежит обратить внимание на иные признаки (10). Третьи (Ц.А. Ямпольская, И.А. Танчук, У.З. Лившиц) объединились вокруг точки зрения, согласно которой "отраслей как таковых в праве нет", вследствие чего от попыток разрешения проблем системы права и отрасли права следует отказаться в пользу рассмотрения вопросов системы законодательства и отрасли законодательства . Однако, несмотря на такой разброс мнении, большинство исследователей признавали правильность ранее сложившихся подходов к этой сложной проблеме и углубляли обоснование предмета и метода правового регулирования как основополагающих критериев деления права на отрасли и иные правовые образования (учреждения). В тесной связи с этим рассматривались и другие юридические особенности отраслей права: либо как дополнительные критерии дифференциации права (В.Б. Исаков, Ю.К. Толстой, Б.Л. Назаров и др.) (12), либо, наряду с методом правового регулирования, как элемент более широкой правовой категории - "юридический режим" (С.С. Алексеев, В.Ф. Яковлев, Н.В. Витрук, М.Ф. Орзих, В.Д. Перевалов, Н.А. Боброва и др.) (13)

В связи с этим хотелось бы заметить, что чрезмерное дробление критериев деления права на отрасли не совсем оправданно, и выставлять в один ряд с предметом и методом правового регулирования такие юридические особенности, как, например, отраслевые принципы и функции, едва ли целесообразно, хотя их специфика и значение в конкретных отраслях права не вызывают сомнений. Специально-юридические признаки отражают регулятивные особенности отрасли права и в этом качестве вся их совокупность составляет специфику отраслевого метода правового регулирования, поэтому к его характерным чертам, наряду с другими, относятся принципы и функции отрасли права.

В последовавшие затем так называемые перестроенный и постперестроечный периоды внимание к исследованию вопросов системы права, равно как и полемика по ним, заметно ослабли. Одновременно с тем дали о себе знать элементы растаскивания и обесценения накопленных десятилетиями идей и положений, составляющих основу теории системы права. Одним из наглядных проявлений этого стало отрицательное отношение ряда авторов (14) к категориям предмета и метода правового регулирования (одной из них, либо в совокупности) как основаниям деления права на отрасли. Другое негативное проявление такого рода состоит в том, что некоторые авторы, внесшие в свое время заметный вклад в разработку теоретических проблем системы права, ныне без достаточно убедительного обоснования коренным образом меняют по ним свою позицию. Подобное "сжигание мостов" характерно, в частности, для С.С. Алексеева, отказавшегося в последнее время от целого ряда ранее отстаиваемых им взглядов на систему права. Так, в недавно изданной книге С.С. Алексеев, вопреки тому позитивному, что он внес в свое время в разработку данной проблемы, перешел на позицию, согласно которой предмет регулирования не играет роли в обособлении и разграничении отраслей, "не представляет собой основы для юридической специфики отраслей права" (15).

Пытаясь обосновать мысль о том, что вся советская юридическая наука в отношении системы права, начиная с первой дискуссии, двигалась "не в том направлении", а весь подход, "сориентированный на предмет", является "примитивным", "ограниченным" и "ущербным", автор сравнивает его с методами Т.Д. Лысенко в биологии (16).

Однако подобные бездоказательные и, к сожалению, некорректные утверждения, исходящие от ученого, к мнению которого привыкли прислушиваться, как и некоторые его противоположные высказывания по одним и тем же вопросам на разных страницах упомянутой книги, не только не способствуют осмыслению и развитию рассматриваемой проблемы, но и могут дезориентировать читателя. К сожалению, такого рода взгляды до последнего времени не вызывали в литературе конструктивных возражений и соответствующей критической оценки.

Авторы же глав учебников, посвященных системе права, как правило, обходят полемические и новые моменты, относящиеся к этой теме, излагая ее по устоявшемуся шаблону и без должной аргументации, на что справедливо обращалось внимание в научной литературе (17).

О наметившемся отставании рассматриваемого направления не только в общей теории права, но и в специально-отраслевых юридических науках, говорилось на прошедшей в ноябре 2001 г. в Московской государственной юридической академии (МГЮА) конференции на тему "Система российского права". Ее позитивное значение, на наш взгляд, состоит в том, что и основной доклад, с которым выступил известный цивилист В.П. Мозолин, и состоявшийся затем обмен мнениями участников конференции адекватно отразили как неблагополучное состояние и наиболее уязвимые места нынешнего осмысления проблемы системы права, так и назревшую необходимость исправления сложившегося положения, актуальность дальнейшей разработки данной проблемы применительно к новым условиям и перспективам развития России, и соответственно, современному уровню требований юридической науки и практики.

Потребность в дальнейшей углубленной разработке системы права, которая сегодня, можно сказать, "витает в воздухе", напрямую связана с активизацией исследований современного право-понимания в связи с формированием юридической доктрины России нового столетия. Об этом, в частности, свидетельствует и факт защиты в последнее время кандидатских диссертаций по актуальным вопросам системы права (Е.А. Киримова, Д.Е. Петров).

Словом, пришло время для новой дискуссии о системе права.

Под этим углом зрения в данной статье рассматриваются некоторые важные, по нашему мнению, стороны обсуждаемой проблемы.

II

Правильно отмечая ключевое значение понимания самого права в подходе к рассмотрению его системы и утверждая затем, что исходит из нормативной концепции (хотя "не в ее чистом классическом варианте"), В.П. Мозолин полагает, что определение права могло бы быть сформулировано в следующем виде. "Право - это система принимаемых или санкционируемых государством и органами местного самоуправления законов и других нормативных актов, основанных на принципах справедливости, удовлетворения интересов народа, проживающего в Российской Федерации или на его отдельных территориях, обеспечения жизнедеятельности демократического общества и безопасности государства, исполнение которых осуществляется добровольно, а при отсутствии добровольности - принудительно через суды и иные правоохранительные органы государства" (18).

Данное определение вызывает существенные возражения.

Во-первых, - это система не законов и других нормативных актов, представляющих собой форму его выражения, а система юридических норм, образующих содержание действующего в данном государстве (позитивного) права. (Не говоря о том, что законы принимаются (а не санкционируются) только государством, и не санкционируются, и не принимаются органами местного самоуправления). Следует заметить, что такого рода неточные формулировки используются противниками нормативного правопонимания для критики его сторонников за якобы свойственное им отождествление права и закона.

Во-вторых, едва ли есть необходимость перечислять в дефиниции права принципы, на которых оно основано. Исходя из конституционного закрепления единства естественного и позитивного права, общепризнанными принципами последнего прежде всего являются естественные законы как неотчуждаемые права и свободы человека и гражданина, которые и составляют духовную основу позитивного (юридического) права. Но об этом следует сказать, раскрывая и более подробно характеризуя понятие права, а не в его, по возможности, краткой дефиниции.

В-третьих, представляется неточным содержащееся в определении положение о том, что право осуществляется добровольно. Конечно же, необходимо стремиться к добровольной реализации всех без исключения социальных норм, в том числе и правовых. Однако, в отличие от обычаев, нравственных, корпоративных, религиозных и иных социальных норм, охраняемых от нарушений исключительно мерами общественного воздействия, специфическая особенность права состоит в том, что за ним, как еще задолго до В.И. Ленина, заметил Р. Иеринг, стоит аппарат государства, способный принуждать к соблюдению норм права.

В определении права должно содержаться указание не на то, что является общим для всех социальных норм, включая и правовые, а на присущий только ему специфический признак, заключающийся в возможности применения в целях охраны права, когда другие средства недостаточны, принудительной силы государства.

В этой связи нуждается в уточнении и утверждение будто при отсутствии добровольности право осуществляется "принудительно через суды и иные правоохранительные органы государства". Разумеется, указанной части государственного механизма принадлежит первостепенная роль в охране права от нарушений, в борьбе с преступностью и иными правонарушениями. Однако это не дает оснований для вывода о том, что право поддерживается в своей реализации только органами юрисдикции. На самом деле задача охраны права от нарушений с возможностью применения государственного принуждения распространяется на весь государственный аппарат, все его органы.

В-четвертых, в рассматриваемой дефиниции опущен особый по своему значению признак права, отличающий его от всех остальных социальных норм, без указания на который, на наш взгляд, не может быть признано общим ни одно из возможных определений права. Этот специфический признак права заключается в том, что оно не просто социальный, а официально-властный, государственный регулятор общественных отношений, вследствие чего является единственным определителем (критерием) правомерного и неправомерного поведения людей.

Критический анализ рассматриваемого определения показывает, что, опираясь на него, трудно предложить конструктивное решение вопросов системы права. Как справедливо отмечалось в литературе, "понятие системы права и самого права внутренне связаны до такой степени, что порок в понятии права сразу же дает себя знать при анализе понятия системы" (19).

Более правильным представляется подойти к решению узловых вопросов системы права с позиций современного нормативного правопонимания, согласно одному из работающих определений которого право - это система общеобязательных, формально-определенных норм, выражающих государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер; они издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью государственного принуждения, являются властно-официальным регулятором общественных отношений.

Система права есть внутреннее строение действующего в государстве права, отражающее единство составляющих его норм и их разграничение на отрасли, институты и подотрасли права.

Первичным элементом системы права служит юридическая норма - начальная частица права, представляющая собой исходящее от государства и им охраняемое общеобязательное, формально-определенное предписание, являющееся государственным регулятором общественных отношений.

Любая единичная правовая норма приобретает качество, свойственное праву в целом, лишь будучи включенной в его общую систему.

По функциональному назначению нормы права следует разделять на две разновидности общеобязательных правовых предписаний: а) правила поведения и б) отправные нормы.

Правила поведения - это непосредственно регулятивные нормы, нормы непосредственного правового регулирования. Они отличаются предоставительно-обязывающим характером, т.е. при наличии соответствующих условий устанавливают вид и меру охраняемых и гарантируемых государством возможного и должного поведения участников общественных отношений, их взаимные субъективные права и юридические обязанности. Данные правила поведения, представляющие собой необходимую юридическую предпосылку правоотношений, составляют преобладающую часть правовых норм.

Отправные (исходные, учредительные) нормы - это нормы-дефиниции и т.д. Хотя они и не являются непосредственно регулятивными, поскольку сами не закрепляют прав и обязанностей субъектов, не характеризуются трехэлементной структурой и не представляют собой абстрактно-типической модели соответствующего правоотношения, тем не менее также носят общеобязательный правовой характер. Ибо они устанавливают (учреждают) общие начала, исходные положения и направления правового регулирования; участвуют в нем опосредованно, действуя в системной связи и единстве с нормами - правилами поведения, детализируются и реализуются через них.

Другим важнейшим по значению и наиболее крупным по объему элементом системы права является отрасль права.

Именно выяснение понятия отрасли права, ее особенностей, предмета и метода правового регулирования как оснований деления права на отрасли всегда занимало центральное место в исследовании системы права.

Отрасль права представляет собой связанную едиными принципами и функциями подсистему правовых норм, которые с использованием свойственных им специфических юридических способов и средств регулируют определенную широкую сферу (область) однородных общественных отношений (22). Таковы конституционное (государственное) право, административное, гражданское, уголовное и другие отрасли права.

Думается, можно выделить три блока признаков, раскрывающих наиболее существенные черты или признаки отрасли права.

1. Общие системные признаки - функциональность и субстанциональность в их сочетании - характеризуют отрасль права как самостоятельный элемент системы.

Эти признаки свойственны не только отрасли права, но и всякому элементу системы, каждый из которых представляет собой подсистему нижестоящего уровня (порядка). Применительно к отрасли права функциональными качествами (присущими ей как элементу именно системы права) следует считать государственно-волевой характер, нормативность и свойство официально-властного регулятора общественных отношений; общеправовые принципы и функции. Эти качества она приобретает, будучи взаимосвязана с другими однопорядковыми элементами (отраслями) системы права. В то же время, являясь самостоятельными элементами, отрасли права обладают рядом субстанциональных свойств, присущих им независимо от взаимных связей, в которых они находятся.

Правовые нормы и институты, образующие отрасль права, также функционально связаны и обладают общими свойствами элементов данной отрасли. Эти общие свойства (качества) являются для них специфическими по отношению к элементам другой отрасли права. Аналогично общие черты всех отраслей права (всей системы права) составляют специфические особенности, признаки, отличающие право от других элементов правовой системы (23) и иных социальных явлений. Общие специфические свойства норм и институтов отрасли права, выражая ее субстанциональность как самостоятельного элемента системы, неразрывно связаны с функциональными качествами, присущими ей вследствие взаимной связи с другими отраслями права.

Прямое отношение к выявлению указанных свойств имеет деление правовых норм (опять-таки по функциональному признаку) на общие и специальные. Такое разграничение отражает тот факт, что и те, и другие, будучи предписаниями общего характера, различаются между собой по степени общности и объему действия. Причем в данном случае особенно привлекают к себе внимание общие нормы, присущие общей части той или иной отрасли права, которые, в отличие от специальных, распространяются на все институты соответствующей отрасли или большую их часть и через них опосредованно участвуют в правовом регулировании.

2. Материальные признаки характеризуют предмет регулирования отрасли права, который связан с предметами регулирования различных отраслей, но не совпадает с ними. Это следствие общих системных свойств отрасли права.

Предмет регулирования присущ и праву в целом, и отрасли права, и правовому институту, и отдельной юридической норме, что иногда вызывает противоречия в позициях различных авторов. Однако, на наш взгляд, известную определенность в решение данного вопроса вносит подход, при котором указанные предметы правового регулирования должны рассматриваться в их соотношении, соответственно как общий, родовой, видовой и непосредственный (конкретно-единичный) (24).

Каждая отрасль права имеет свой объект и предмет регулирования, которые тесно соотносятся, но полностью не совпадают. Понятие объекта шире, им охватываются все общественные отношения, которые регулируются правом и вследствие этого становятся правовыми отношениями. Все отрасли права направлены на регулирование общего объекта - взаимосвязанной совокупности общественных отношений, образующих единое поле правового регулирования. Поэтому использование только категории объекта недостаточно для характеристики понятия и материальных признаков отрасли права, разграничения отраслей.

Предмет регулирования отрасли права - это определенная сторона, часть, широкая однородная сфера (область) единого общего поля правового регулирования, круг общественных отношений, регулируемых данным нормативным образованием.

Предмет правового регулирования отвечает на вопросы: что, какие именно отношения между людьми регулируются отраслью права?

Сообразно этому предмет правового регулирования одной отрасли права не может совпадать с предметом другой. Каждая отрасль права имеет свойственный только ей одной предмет, которым и определяется ее самостоятельность, и от которого зависят своеобразие и особенности правового регулирования ею общественных отношений. Практически самостоятельность и обособленность отрасли права выражается в "неприменимости" к предмету ее регулирования норм других отраслей права (25).

3. Юридические признаки раскрывают специфику, принципы и функции нормативно-регулятивного воздействия отрасли права на ее предмет, характеризуя тем самым метод правового регулирования. Последний дает ответы на вопросы -как, каким образом, посредством каких приемов, способов, средств та или иная отрасль права воздействует на определенный круг отношений между людьми, составляющий предмет ее регулирования. В силу этого "метод - наиболее емкая категория, выражающая в обобщенном виде специфику регламентации отношений данной отраслью права" (26). Сказанное здесь ни в коей мере не противоречит тому факту, что в конечном счете специфика и метода правового регулирования, и соответствующей отрасли права берет начало в объективных различиях самих общественных отношений. Как правильно отметил С.Н. Братусь, "методы (способы) регулирования сами по себе, взятые абстрактно, независимо от объекта, с которым связана их направленность, не могут служить основанием для разделения права на отрасли" (27). Столь же справедливо замечание по данному вопросу, сформулированное В.Ф. Яковлевым: "...только выявив отношения, однородные с точки зрения права, мы определим юридические особенности той или иной отрасли права, обусловливающие единство метода регулирования ею этих отношений" (28). Вместе с тем и данное положение не следует абсолютизировать, поскольку характер и содержание метода зависят также от внешних и внутренних условий (29).

В процессе исследования системы права представляется желательным, во избежание противоречий и односторонности, учитывать все три рассмотренные выше группы признаков отрасли права. При этом в особом внимании нуждается дальнейшая разработка вопроса о методе правового регулирования, что непосредственно связано с повышением эффективности правового регулирования и, соответственно, с возрастанием роли права в осуществлении политики, задач и функций государства. Это тем более важно, что вопрос о методе правового регулирования, несмотря на то, что написано о нем немало, остается недостаточно разработанным, содержит в себе большой резерв для научного поиска.