3.3. Сколько цветонаименований знают все?

Как вы помните, в описанных выше экспериментах и. мог вернуть карточку с ИЦ, если он не знал, на какой именно цвет указывает данное слово, или же считал, что оно вообще не является цветообозначением.

Среди ИЦ, которые возвращались чаще других, можно выделить четыре группы слов, о которых, как можно судить по нашим наблюдениям, можно с уверенностью сказать, почему ии. возвращали их Э. Ниже я перечислю эти группы.

1) "Экзотические" цветонаименования. В нашем наборе было 9 слов, которые вернули 75% участников, причем некоторые слова, а именно маджента, шамуа и сольфериновый, вернули 100–102 ии. из 110, т. е. почти все участники эксперимента. Подавляющее большинство ии. не знали смысла этих слов. Например, слово нанковый ассоциировалось с какой–то тканью, но не связывалось с каким–либо цветом или оттенком.

2) Вторая группа — это "малознакомые" цветообозначения — маренго, индиговый, карминный, терракотовый. Ии. были уверены, что эти слова указывают на какой–то цвет, но не знали точно, на какой именно. Перечисленные четыре ИЦ были неизвестны примерно половине участников эксперимента.

3) Третья группа — это тоже "малознакомые" цветообозначения, например: фисташковый, сапфировый, палевый, опаловый, электрик, рдяный. Но все же это слова, относительно которых носителям языка примерно ясно, о каком цвете идет речь. Например, и. считает, что электрик принадлежит к "синим", однако ничего более определенного сказать не может. В эту группу я включила слова, которые были возвращены не менее чем 25% ии.

4) Четвертая группа включает слова, которые были возвращены менее чем 25% ии. Это преимущественно полисемичные слова типа оливковый, сливочный, грифельный, смысл которых ии. знают, но при этом полагают, что эти слова не указывают на цвет.

Действительно, если сливочный интерпретируется только как "содержащий сливки" или "состоящий из сливок", то в ряде случаев и. мог отказаться рассматривать это слово наряду с желтым или белым и т. п. — оно для него из другого ряда.

Если теперь мы рассмотрим слова, которые были оставлены для классификации всеми без исключения ии., то мы можем оценивать их как некоторый "базовый" для носителей русского языка набор слов–цветообозначений. Базовый — поскольку смысл этих слов всем ии. известен, и все они, по мнению наших ии., указывают на цвет. Вот эти слова: алый, вишневый, бордовый, малиновый, морковный, апельсиновый, медный, песочный, ржавый, шоколадный, цвета слоновой кости, янтарный, соломенный, золотистый, лимонный, телесный, болотный, небесный, сиреневый, мышиный, молочный, красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий, голубой, фиолетовый, коричневый, белый, серый, черный.

3.4. Стратегии участников эксперимента по категоризации слов–цветообозначений

О чем думает информант, выполняющий задание по категоризации слов–ИЦ? Из каких соображений он исходит? Почему у одних ии. классов в три раза больше, чем у других? Ответ на эти вопросы мы можем получить лишь косвенным путем: мы ведь не задавали нашим ии. специальных вопросов и не просили их объяснять нам, почему они действуют именно так, а не иначе.

В настоящем разделе эти темы обсуждаются на основе анализа текущих самоотчетов ии. и наблюдений Э. за их работой. Еще раз подчеркнем, что все умозаключения о стратегиях ии. носят характер правдоподобных гипотез. Я исхожу из следующих зарегистрированных данных:

• 1) как сам и. интерпретирует свои усилия по решению задачи классификации;

• 2) как Э. интерпретирует свободные "размышления вслух", которые он зафиксировал по ходу эксперимента;

• 3) что реально делает и. — колеблется, перекладывает карточки, работает долго и тщательно или, наоборот, "навскидку".

Замечу, что полученные в наших экспериментах результаты во многих случаях допускают весьма разное истолкование причин того, почему получились именно такие классы, а не иные. Например, пытаясь объяснить причину образования некоторыми ии. многочисленных "единичных" классов, я отмечаю, что одни ии. образуют — и притом регулярно — единичные классы потому, что они усматривают очень тонкие различия в оттенках цвета, который обозначен тем или иным словом–ИЦ. В силу этого укрупнение классов видится им как насилие над материалом: разве золотой — это желтый?

Но нередко и. образует много единичных классов прежде всего потому, что, не будучи уверенным в смысле многих слов, он не желает обнаружить ограниченность своих знаний. Он мог бы в соответствии с инструкцией вернуть карточку со словом маренго, но предпочитает просто положить ее отдельно от всех прочих. Почему? Потому что такое решение его не "компрометирует" как невежду, тем более что, согласно условиям эксперимента, объяснять мотивы своей деятельности и. не должен.

Встречаются и ситуации, когда не ясны не только мотивы размещения нескольких слов, но и весь процесс работы и. Тем не менее такие ситуации являются исключением. Как правило, на основании того, что и. говорит в процессе раскладывания карточек, как после эксперимента он объясняет свои решения, какие задает вопросы и какие выражает недоумения (разумеется, в совокупности с анализом окончательных результатов), можно сделать достаточно достоверные заключения.

Первое впечатление, складывающееся из наблюдений, — это различия между ии. по всем вообразимым характеристикам. Ии. различаются между собой не только по интерпретации смыслов слов–ИЦ, но и по интерпретации того, что такое сходство, что такое классификация, что такое класс. Большую роль играют отношение и. к участию в эксперименте и оценка его значимости. Одни ии. относятся к своей задаче с большой серьезностью, поскольку считают, что Э. решает важную научную проблему и следует ему в этом содействовать (установка на кооперацию с Э.). Другие ии. считают предложенную им задачу вненаучной. Например, потому, что, с их точки зрения, подлинный эксперимент предполагает наличие каких–то сложных приборов.

Некоторые ии. колеблются потому, что оценивают себя как неподходящих экспертов: "я не специалист в этом" (так называемая "некооперативная" установка).

Далее, часть ии. уверены в том, что предложенное им задание является психологическим тестом, раскрывающим их способности или личностные качества. Заверения Э. в том, что эксперимент эти цели не преследует, как правило, не достигают желаемого эффекта. Таких ии. мы называем ии. с сильно выраженной рефлексией в противоположность тем из них, которые не озабочены тем, что Э. может подумать об их интеллекте (их мы называем ии. с умеренной рефлексией; подробно о рефлексии см. в главе "Немного гносеологии").

Попытки учесть все эти переменные при анализе стратегий сделали бы задачу необозримой. Поэтому я ограничиваюсь описанием лишь некоторых аспектов тех наблюдений, которые наиболее существенны для понимания категоризации слов как особого процесса.