3. В защиту естественного права. То определение права, которое было

принято в СССР на 1 Всесоюзном съезде юристов в 1938 г. и остается в

силе до настоящего времени, сводит все понимание права к закону,

указу, приказу. Социалистическое право, так же как и государство,

было связано с насилием, запретом, подавлением. Естественное же

право основывается на нравственности, духовности и находится в

тесной связи с общим порядком мироздания. И. Кант в свое время

говорил о том, что его в этом мире поражают две вещи—звездное небо

над головой и нравственный закон внутри нас, имея в виду единство

нашей духовности с общим мирозданием, космосом, природой, Богом,

если хотите... Под духовностью следует понимать не только

нравственное поведение человека, но и осознание им своей

принадлежности и причастности ко всему Храму мироздания. Вот почему

познание естественных прав человека невозможно без признания его

естественных обязанностей, изложенных в известных заповедях Христа.

Думается, что наше представление о соотношении таких понятий, как

«материальное» и «идеальное», «знание» и «вера», «наука» и

«религия», мягко говоря, искажено. Дух и материя, знание и вера

сосуществуют, как сосуществуют уже многие века материалистические и

идеалистические традиции и школы, причем возникшие еще задолго до

Древней Эллады. В поисках истины исследователи впадали то в одну, то

в другую крайность, считая, что идеальное и материальное

взаимоисключают друг друга. На практике это сводилось либо к

сожжению на кострах, либо к расстрелам тех, кто не был согласен с

той или другой догмой. Между тем остается фактом, что глубокое

преобразование в материальной жизни может свершиться лишь на почве

духовной эволюции. Поэтому вера есть познание души, а знание есть

вера в мудрость мироздания. Известный афоризм И. Канта: «Я ограничил

науку, чтобы дать место религии», свидетельствует о необходимости

сближения двух основных полюсов человеческой активности — знания и

веры.

Естественное право отождествляется со справедливостью. Любопытно,

что у древних египтян ее олицетворением была богиня Маат (не отсюда

ли происходит слово «мать»?). Однако понимание справедливости

неоднозначно. Аристотелевская трактовка справедливости, как

известно, находилась в противоречии с заповедью Христа о

необходимости прощения.

Если исходить из того, что подлинный творец естественного права—

сама природа в лице Творца, то справедливым необходимо рассматривать

воздаяние за добро и зло только добром. Такая справедливость

рассматривается как идеал; к нему должно стремиться человеческое

общество. Непротивление злу насилием, как бы ни воспринимал наш

прагматический ум эту истину, является наиболее эффективным

нравственным средством для противодействия злу. Ничему со времен

Каина не удавалось с помощью жестокости и насилия исправить

преступника и устранить преступления. Нельзя не заметить, что вся

пенитенциарная система современных развитых государств, практика

применения наказания основаны прежде всего на уважительном отношении

к естественным правам человека, на милосердии и прощении. Это, в

свою очередь, способствует и самому процессу сокращения

преступлений.

Мощным стимулом человеческого бытия является внутренняя жизнь

личности. Именно она, а не самодовлеющие начала политического

порядка, является единственно прочным основанием для общественного

устройства. Мы много говорим о суверенитете нации, государства, но

ни слова о суверенитете личности. Многие сегодняшние острые проблемы

могли бы быть решены, если бы приоритет был отдан суверенитету

личности — одному из важнейших признаков правового государства.

Возрожденное естественное право — гносеологически сложное явление,

включающее в себя разнообразные теоретико-методологические основы:

немецкую классическую философию, неогегельянство, неокантианство,

религиозно-этические постулаты и т. д. В теоретико-познавательном

отношении основная проблема этого направления сводилась к

соотношению права и нравственности. Были представлены два типа

понимания права: этико-нормативное (естественное право как

совокупность априорных нравственных требований) и эйдологическое

(естественное право как реализуемая внутри действующего права идея

права). Несомненное достоинство этих конструкций заключалось в

утверждении единства духовной стороны человеческого рода,

неразрывности связи права с моральным долженствованием, признании

естественных прав человека.

Русская интеллигенция на рубеже веков сокрушалась по поводу

поразительного, как ей казалось, факта — в отечественной литературе

не было ни одного трактата о праве, который бы имел общественное

значение. Такого рода трактаты существуют у англичан («О

гражданине», "Левиафан" Гоббса; «Патриарх» Фильмера), французов

(«Дух законов» Монтескье; «Общественный договор» Руссо), у немцев

(«Философия права» Гегеля; «Обычное право» Пухта). Правосознание

людей могло развиваться в связи с разработкой правовых идеи в

литературе. Такого рода работы одновременно могли бы служить

показателем нашего правового сознания и культуры.

Как ни печально, этот упрек может быть адресован и сегодняшнему

поколению. За более чем семидесятилетний период социалистической

действительности правовая культура «советского народа» не стала

выше. Более того, после трагических событий 17-го года, когда,

выражаясь словами З.Н. Гипниус, "народ, безумствуя, убил свою

свободу и даже не убил—засек кнутом", места идеям естественного

права в нашей новой жизни, «боевой и кипучей», не нашлось.