54. Новаторство а.П. Чехова в драматургии. Пьеса «Вишневый сад»

Пьеса Чехова “Вишневый сад” появилась в 1903 году, на рубеже веков, когда не только общественно-политический мир, но и мир искусства начал ощущать потребность в обновлении, появлении новых сюжетов, героев, приемов художественного творчества. Чехов, будучи талантливым человеком, уже проявил свое мастерство новатора в коротких рассказах, входит и в драматургию как человек, стремящийся сформировать новые художественные положения.

Он исходит из той мысли, что в реальной жизни люди не так часто ссорятся, мирятся, дерутся и стреляются, как это происходит в современных пьесах. Гораздо чаще они просто гуляют, разговаривают, пьют чай, а в это время и разбиваются их сердца, строятся или разрушаются судьбы. Внимание сосредоточено не на событии, а на внутреннем мире героев, настроении, чувстве, мыслях. Из этого и родился прием Чехова, который теперь принято называть смысловым подтекстом, “подводным течением”, “теорией айсберга”.

“На сцене должно быть все так же просто и так же сложно, как в жизни” (Чехов). И действительно, в произведениях А. П. Чехова мы видим не изображение самого быта, как это было у А. Н. Островского, а отношение к нему.

Основной замысел Чехова в создании новой пьесы не мог не отразиться на особенностях драматического произведения в обычном его понимании (завязка, развитие действия и т. д.). Сюжет нов, фабула отсутствует. У Чехова сюжет — судьба России, а фабула — лишь сцепление событий. Можно сказать, что пьеса Чехова держится не на интриге, а на настроении. В композиции произведения это особое лирическое настроение создают монологи героев, восклицания (“Прощай, старая жизнь!”), ритмические паузы. Даже пейзаж вишневого сада-в цвету использует Чехов, чтобы передать ностальгическую грусть Раневской и Гаева по старой безмятежной жизни.

Интересны также чеховские детали: звук лопнувшей струны, как оттеняющий и усиливающий эмоциональное впечатление, бутафория, реплики, а не только пейзаж, как у Островского. Например, телеграмма, которую получила Раневская в самом начале пьесы, является как бы символом старой жизни. Получая ее в конце пьесы, Раневская тем самым не может отказаться от старой жизни, она возвращается туда. Эта деталь (телеграмма) помогает оценить отношение Чехова к Раневской, которая не смогла переступить в новую жизнь.

Лирическое настроение пьесы связано и с особенностью ее жанра, который сам автор определял как “лирическую комедию” . Определяя жанр пьесы, нельзя не отметить, что у Чехова нет положительного героя, наличие которого было характерно для произведений предшественников.

В пьесе Чехова нет однозначной оценки характеров героев. Например, Шарлотта Ивановна у Чехова и комический, и в то же время трагический герой. Но в пьесе есть единственный герой, которого автор оценивает беспощадно, — это Яша. “Вишневый сад” — это комедия старых отживших типов людей, переживших свое время. Чехов с грустью подсмеивается над своими героями. Над старым Гаевым, “прожившим свое состояние на леденцах”, которому еще более “древний” Фирс по привычке советует, какие “брючки” надеть, над Раневской, клявшейся в любви к Родине и сразу же уезжающей обратно в Париж, пока не передумал возвращаться любовник. Даже над Петей Трофимовым, который, казалось бы, символизирует обновление России, Чехов иронизирует, называя его “вечным студентом”.

Стремление Чехова показать широкий социальный фон происходящих в пьесе событий приводит к тому, что он изображает большое количество внесценических персонажей. Все люди, которые когда-то были связаны с имением, как бы окружают его, влияют на жизнь реально действующих персонажей (отец Лопахина, родители Раневской, ее муж и сын, парижский любовник, тетушка Ани, к которой собираются обращаться за деньгами, и т. д.).

Несомненным художественным достоинством пьесы можно считать максимально простой, естественный и индивидуализированный язык персонажей. Восторженные речи Гаева, повторы некоторых слов, делающие его речь мелодичной, его бильярдные термины, забавные реплики Шарлотты Ивановны, сдержанный язык “лакея из хорошего дома” Фирса, купеческий говорок Лопахина индивидуализируют персонажей, свидетельствуют о талантливости их создателя.

Но новаторство Чехова в то время было далеко не очевидным для современников, так как зритель, воспитанный на произведениях Пушкина, Лермонтова, Островского, не мог постичь драматургии Чехова. Автор долго пытался убедить и актеров, и режиссеров в том, что его пьеса — это комедия, а не трагедия. В том-то и новаторство Чехова, что у него нет внешнего конфликта, его конфликт внутренний!!! Он основан на несоответствии внутреннего душевного состояния и окружающей действительности.

Художественное своеобразие пьесы “Вишневый сад” помогает нам понять, почему пьесы Чехова до сих пор интересны, актуальны, а также почему их автора называют одним из основоположников “нового театра”.

Новое поколение, молодая Россия в пьесе Чехова "Вишневый сад"

Будущее России представлено образами Ани и Пети Трофимова.

Ане 17 лет, она порывает со своим прошлым и убеждает плачущую Раневскую, что впереди целая жизнь: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу». Будущее в пьесе неясно, но оно увлекает и манит чисто эмоционально, как всегда привлекательна и многообещающа молодость. Образ поэтичного вишневого сада, юной девушки, приветствующей новую жизнь, — это мечты и надежды самого автора на преображение России, на превращение ее в будущем в цветущий сад. Сад — символ вечного обновления жизни: «Начинается новая жизнь», — восторженно восклицает Аня в четвертом акте. Образ Ани по-весеннему праздничен, радостен. «Солнышко мое! Весна моя», — говорит о ней Петя. Аня осуждает мать за барскую привычку сорить деньгами, но она лучше других понимает трагедию матери и сурово отчитывает Гаева за плохие слова о матери. Откуда у семнадцатилетней девушки эта жизненная мудрость и такт, не доступные ее далеко не молодому дяде?! Привлекательны ее решимость и энтузиазм, но они грозят обернуться разочарованием судя по тому, как безоглядно она верит Трофимову и его оптимистическим монологам.

В конце второго действия Аня обращается к Трофимову: «Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад».

Трофимов отвечает ей: «Вся Россия наш сад».

Петя Трофимов, как и Аня, представляет Россию молодую. Он бывший учитель утонувшего семилетнего сына Раневской. Отец его был аптекарем. Ему 26 или 27 лет, он вечный студент, не кончивший курса, носит очки и резонерствует о том, что надо перестать восхищаться собой, а «только работать». Правда, Чехов уточнял в письмах, что Петя Трофимов не закончил университет не по своей воле: «Ведь Трофимов то и дело в ссылке, его то и дело выгоняют из университета, а как ты изобразишь сии штуки».Петя говорит чаще всего не от себя — от имени нового поколения России. Сегодняшний день для него — «...грязь, пошлость, азиатчина», прошлое — «крепостники, владевшие живыми душами». «Мы отстали, по крайней мере, лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом».

Петя Трофимов — из чеховских интеллигентов, для которых вещи, десятины земли, драгоценности, деньги не представляют высшей ценности. Отказываясь от лопахинских денег, Петя Трофимов говорит, что они не имеют над ним «ни малейшей власти, вот как пух, который носится в воздухе». Он «силен и горд» тем, что свободен от власти житейского, материального, овеществленного. Там, где Трофимов говорит о неустроенности жизни старой и зовет к жизни новой, автор ему сочувствует.

При всей «положительности» образа Пети Трофимова он вызывает сомнение именно как положительный, «авторский» герой: он слишком литературен, слишком красивы его фразы о будущем, слишком общи его призывы «работать» и т.д. Известно чеховское недоверие к громким фразам, ко всякому преувеличенному проявлению чувств: он «не выносил фразеров, книжников и фарисеев» (И.А. Бунин). Пете Трофимову свойственно то, чего сам Чехов избегал и что проявляется, например, в следующем монологе героя: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!»; «Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, — вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали!»

«Новые люди» Чехова — Аня и Петя Трофимов — также полемичны по отношению к традиции русской литературы, как и чеховские образы «маленьких» людей: автор отказывается признавать безусловно положительными, идеализировать «новых» людей только за то, что «новые», за то, что они выступают в роли обличителей старого мира. Время требует решений и действий, но Петя Трофимов на них не способен, и это сближает его с Раневской и Гаевым. К тому же на пути к будущему утрачены человеческие качества: «Мы выше любви», — радостно и наивно уверяет он Аню.

Раневская справедливо упрекает Трофимова в незнании жизни: «Вы смело решаете все важные вопросы, но, скажите, голубчик, не потому ли это, что вы молоды, что вы не успели перестрадать ни одного вашего вопроса?..» Но этим-то и привлекательны молодые герои: надеждой и верой в счастливое будущее. Они молоды, а значит, все возможно, впереди — целая жизнь... Петя Трофимов и Аня не являются выразителями некоей определенной программы переустройства будущей России, они символизируют надежду на возрождение России-сада...

Символика пьесы Чехова "Вишневый сад"

В драматургических произведениях, написанных «до Чехова», как правило, был центр — событие или персонаж, вокруг которого развивалось действие. В пьесе Чехова такого центра не существует. На его месте оказывается центральный образ-символ — вишневый сад. В этом образе соединяются и конкретное, и вечное, абсолютное — это сад, «прекрасней которого ничего нет на свете»; это красота, прошлая культура, вся Россия.

Три сценических часа в «Вишневом саде» вбирают пять месяцев (май — октябрь) жизни героев и почти целое столетие: от предреформенной поры и до конца XIX века. Название "Вишневый сад" связано с судьбами нескольких поколений героев — прошлых, настоящих и будущих. Судьбы персонажей соотнесены с судьбами страны.

По воспоминаниям К. С. Станиславского, Чехов однажды сообщил ему, что нашел чудесное название для пьесы — «Вишнёвый сад»: «Из этого я понимал только, что речь шла о чем-то прекрасном, нежно любимом: прелесть названия передавалась не в словах, а в самой интонации голоса Антона Павловича». Через несколько дней Чехов Станиславскому объявил: «Послушайте, не Вишневый, а Вишнёвый сад». «Антон Павлович продолжал смаковать название пьесы, напирая на нежный звук “ё” в слове Вишнёвый, точно стараясь с его помощью обласкать прежнюю красивую, но теперь ненужную жизнь, которую он со слезами разрушил в своей пьесе. На этот раз я понял тонкость: Вишневый сад — это деловой, коммерческий сад, приносящий доход. Такой сад нужен и теперь. Но “Вишнёвый сад” дохода не приносит, он хранит в себе и в своей цветущей белизне поэзию былой барской жизни. Такой сад растет и цветет для прихоти, для глаз избалованных эстетов. Жаль уничтожать его, а надо, так как процесс экономического развития страны требует этого».

Вместе с тем, сад в творчестве Чехова значим не только как символ, но и как самостоятельный природный, чрезвычайно поэтический, образ. И. Сухих справедливо утверждает: природа у Чехова не только «пейзаж», или психологическая параллель к переживаниям персонажей, а также первоначальная гармония «неиспорченного» человека Ж. Ж. Руссо («назад к натуре»).

В пьесе преобладают мотивы «слома», разрыва, разъединения. Так, заявленным и на сюжетном уровне «невостребованным» остается сломанный Епиходовым бильярдный кий в третьем действии, о чем со смехом рассказывает Яша.

Этот мотив продолжается в финальной ремарке пьесы: «Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву». Уточнение «точно с неба» указывает на находимость главного конфликта пьесы вне сценических рамок, на некую силу извне, перед которой бессильными и безвольными оказываются персонажи пьесы. Звук лопнувшей струны и топора остается тем звуковым впечатлением, о необходимости которого в любом произведении говорил Чехов (он, напомню, считал: литературное произведение «должно давать не только мысль, но и звук, известное звуковое впечатление»). «Что общего у порванной струны с гибелью сада? То, что оба события совпадают или во всяком случае перекликаются по своей “форме”: разрыв — почти то же самое, что разрубание. Не случайно в финале пьесы звук лопнувшей струны сливается с ударами топора».

Финал «Вишневого сада» оставляет действительно двойственное, неясное впечатление: и грусти, но и некой светлой, хотя и смутной, надежды. «Разрешение конфликта находится в соответствии со всею спецификой его содержания. Финал окрашен двойным звучанием: он и грустен, и светел... Приход лучшего зависит не от устранения частных помех, а от изменения всех форм существования. И пока такого изменения нет, каждый в отдельности бессилен перед общей судьбой». В России, по Чехову, зрело предчувствие переворота, но неясное и смутное. Писатель зафиксировал то состояние русского общества, когда от всеобщего разъединения, слушания только самих себя до всеобщей вражды остался лишь один шаг.В соответствии с литературной традицией, творчество Чехова относится к литературе XIX века, хотя закончился жизненный и творческий путь писателя в ХХ веке. Его литературное наследие стало в полном смысле этого слова связующим звеном между литературной классикой XIX века и литературой века ХХ. Чехов был последним великим писателем века уходящего, он сделал то, что в силу различных причин не было сделано его гениальными предшественниками: дал новую жизнь жанру рассказа; он открыл нового героя — чиновника на жаловании, инженера, учителя, врача; создал новый вид драмы — чеховский театр.