Progressivnyj_satanizm_Tom_2
.pdfПускай, ветрами унесен, Стучит бездомный дождь. Со мной в дороге этот сон И острый чёрный нож.
Agonistes. Заумь.
Вышито, выбито лунными бликами, Схвачено мрачными дебрями дикими, Скроено сонными тинами топкими, Пальцами робкими, ветками ломкими.
Звонкими кромками кручено-верчено, Тонко скрипит синевеющим вечером. Звезды стыдливо запутались тучами.
Крючено-верчено, верчено-крючено.
Плачет бесслезно, заревано совами, Глухо бормочет постылыми селами. Сломано, схвачено, скроено, схованно , Смехом беззвучным оно заколдованно.
Скачет, качается вольными плясами, Велено, сделано странными сказами, Вязкими сказками, сказами, сглазами. Мутное видимо, ясное смазано.
Мнимо хранимо горючими вечами, Грозными грезами мучено, мечено. Звучно неречено вечное, вещее, Гнуще-гнетуще-колючая трещина.
Скрыто лениво болотными масками, Змее-зелеными рясками-красками , Впалыми, вялыми мхами затаскано, Неощутимой крапивой обласкано.
Вязано язвами, иглами грязными, Слито-убито глазами-алмазами. То разорвется, а то без движения Гулким колодцем мое отражение.
Agonistes. Шабаш.
Над заснеженною кручей Иней, иней, переливы…
Злые, траурные тучи Набегают, торопливы.
Тает марево заката, Веет, веет дух-ветрило, Наливаются раскаты
Тяжеленной грозной силой.
Космы темные, лихие, Ветер, ветер рвет и мечет, Обнаженная стихия Расправляет крылья-плечи.
Ощерится мать седая, Воет, воет бес заклятый… Над провалами взлетают Пламенеющие латы.
Разразилась бурным смехом Радость, радость вечной ночи… Скрыв черты звериным мехом, Мрак оскалил зубы волчьи.
Закружило в дикой пляске Пламя, пламя духи ада… Расцветающие маски, Бесподобные наряды.
Иглы молний, танец тени, Голос, голос мощи полон. Над гробницами знамений Правит ветры древний ворон.
Agonistes. Тьма подарит тебе сюжеты…
Тьма подарит тебе сюжеты, Разойдется кровавой дрожью, Лишь не верь тем словам привета, Что язык пропитали ложью.
Сквозь овраги, ковыль, болота, В дальний путь, перекрестки линий, Позовет тебя бездорожье Через заросли белых лилий.
Сквозь огонь, полночь, сон дремучий
Цепкой вязью ночных кошмаров, Алым блеском, – в старинный город, Окруженный лесным пожаром.
Странный город, печаль и горе, Где пустые окон глазницы Прорастают сквозь мхи и тени. В окнах – призраки, люди, лица.
Из бездонного моря боли Он поднялся тебя тревожить.
Гордый рыцарь в стальных одеждах. Сны без радости. Те же. То же.
Agonistes. То ли тени сплелись на пороге…
То ли тени сплелись на пороге, - Тихий шорох, ресницами звезд Начертили усталые боги На щеках иероглифы слез.
То ли лица на сумерках-окнах, То ли ветер играет шутя… На деревьях задумчиво-мокрых Застывают осколки дождя.
Эта ночь, это призраки-маки Нашептали ужасные сны, Безучастные мороки-знаки, Обнаженные корни весны.
Прорастают, слепыми углами Оживая в предутренней мгле, Разрываясь словами-клубами На мучительно тонком стекле.
Эта томно-зловещая тайна Запеклась на гробницах зеркал. То ли бездна пустынно-бескрайна, То ли гибельно-звонкая сталь.
Agonistes. Романс
Словно острый колючий нож Остывает в моей груди.
Не ищи меня, не тревожь,
Не зови меня, и не жди.
Ятанцую на гребнях скал, Моя кровь – на снегах закат.
Ясебе именами взял
Вой волков и ночной набат.
Ты увидишь мои следы На поляне забытых снов, Мои веки сковали льды И луны бессловесный зов.
На могилах мои слова Проведут хоровод беды, Моей тенью шумит листва, Шепчут заросли лебеды.
Мое сердце – клочок огня - Расцветает в пустом саду. Полуночным цветком звеня, На сырую траву паду.
Мою песнь пророкочет дождь, Не поверив словам любви.
Не ищи меня, не тревожь. Не зови меня – до зари…
Agonistes. Песнь дороги
Дорога моя – плеть и мой обман. Сгустились краски, пал густой туман На травы, на застывшие болота, Где водит свои песни древний Пан.
Дорога моя – смерть и божество, Печальное, седое волшебство Холодных сумерек, усталый рыцарь, Неуловимо дальнее родство.
Пав на росистый, утренний ковер, Читаю свой извечный приговор. Пока еще звенят ночные трели, Я сам себе судья, палач и вор.
Так кто же я?.. – бессмысленный вопрос Повис на острие угасших звезд.
Не отличить, – иллюзия ль, реальность. Свербит занозой воспаленный мозг.
Тревожная, густая пелена Застила мысли паутиной сна.
Тяжелых туч расплывчатые гривы, Еще одна холодная весна.
Ей в глубине взывают ветра горны, Земля топорщит каменные корни, Деревья шепчут тайные слова, Забвению вовеки непокорны.
Я вижу бездну, леденящий блик, Застыл в груди срывающийся крик. Как будто бы вчера еще был молод - Проснулся умирающий старик
Agonistes. Хандра
Закрутило кручинами - С сердца ли, в печень,
Япрошу тебя, - слышишь, горбатая слазь? - Чем молиться,
так лучше уж, дьяволом мечен , По колено, по горло
в кровавую грязь! Матерится, срываясь по комнатам смерчем, рвется, пятнами крыш дрожа… Вы поймите,
Яэту хваленую «вечность» Променяю на острую сталь ножа!
Сумасшествие – сжечь себя на асфальте
В этой куче зловонной от сих до сих.
Биться в стену, - ну, криком
тоску взрывайте! Из горнила - живой беспощадный стих.
Из горнила прогнивших бумаг, обоев
Прячьте голову в мусорник теплых плеч! Взвиться! матами злыми кроя, И на слово само-
убийцей лечь.
Agonistes. Открой глаза, – ты видишь свет…
Открой глаза, – ты видишь свет, Что в водах отражен, Как яркий солнца луч, – но нет, Твой взгляд не обожжен.
Скользнув вдоль темных берегов, В тени ветвистых тел Ты пишешь красками стихов, Преодолев предел.
Отброшен прочь ненужный сон Бетонных серых стен.
Вдали угас тоскливый стон, Мертв голос рваных вен.
Но лунный ром наполнит кровь, И грудь кольнет тоска.
Теперь ищи свою любовь На острие клинка!
Agonistes. На рубеже из года в год…
На рубеже из года в год, Из века в век цветет,
Мелькнет, – и снова пропадет Растрескавшийся лед.
На грани юных городов, Шумливых тростников – Болота, сумерки богов Надломленных стихов.
Закат смеется над рекой; Изломанной рукой Химера дня, забыв покой, Грозит своей клюкой.
Возьмет усталые слова Пожухлая трава.
Кругом шевелится листва, Кружится голова.
Возьмут ночные голоса Дремучие леса.
Хлопочут проблески, гроза Закрыла небеса.
Шипит падучая вода, Срывается звезда… И шепчет вещая беда Навеки, навсегда.
Agonistes. Слои тяжелых, низких туч…
Слои тяжелых, низких туч Пронзила легкая истома. Все стало будто незнакомо, -
И смерть, и серебристый луч.
Проснулись, сумерки кружа, Шальные призраки-овраги, Стеная, плакала душа Прочтя зарниц слепые знаки.
А горизонт уже пылал В багровом, сумасшедшем смерче.
Столкнулись солнце и металл Крутясь в кромешной, жуткой сече.
Agonistes. Все, снега холодней…
Все, снега холодней, Стали ночи длинней, Серебрится моя седина. Словно древняя песнь, Как печальная весть, Одиноко мерцает луна.
Где весенние дни? Улетели они,
Лишь танцует перо на ветру. Все кружит не дыша, Как живая душа,
Мотылек подлетает к костру.
Где тот сладостный миг? Я губами приник,
Ветры листья на землю несут. Не жива, не мертва, Та холодная мгла,
Ядовитый зеленый сосуд.
Не моли, не проси, За собой унеси,
Покидая последний порог Золотой листопад, Одинокий закат,
И потрепанный жизнью клинок.
Agonistes. На полях, где танцует Пан…
На полях, где танцует Пан, Звук свирели мелькнул, пропал. И ни зги, пелена. Туман, Как отвар на снега упал.
Позабудь на минуту путь. Слышишь? Льды о тебе поют. Пепла горсть положи на грудь,
В темноте обретя приют.
Оборви этой жизни нить! Вечный ворон в тени кружит, А шаги ещё длить и длить До покоя могильных плит…
Flam. Черная роза
В пучине мирового океана Есть остров, появившийся из лавы.
Над жерлом огнедышащим вулкана Не угасает ореол кровавый.
А остров сам, – где ото льда он белый, Где черный от зубов обсидиана, И птица, что почти что околела, Не сядет здесь средь злого океана.
Травы здесь нет; средь жара и мороза Ничто не зеленеет, не растет.
И только всеми проклятая роза Среди огня и льда во тьме цветет.
От дыма здесь и в яркий день темно. Не виден ни рассвет и ни закат.
Тут по земле струится пеленой Сей розы ядовитый аромат.
Ее листва сожженная темна Среди стальных отточенных шипов, А наверху кончается она
Бутоном крупных черных лепестков.
Ятот цветок кинжалом отсеку, Перчаткой подберу его с земли, На щит прибью, – на страх и зло врагу, Чьи крепости сожгу и корабли.
Ябуду хуже их кошмарных снов.
Им не уйти, – достану из земли. Я к мести за судьбу свою готов, Как роза в вулканической пыли.
Flam. Вальпургиева Ночь
Уж ночь; тридцатое апреля, На небе полная луна. Суббота – кончилась неделя, Но почему-то не до сна.
Сегодня сны плохие снятся, Они ужасны и странны. Сегодня время собираться На темный бал у Сатаны.
Имаги улеглись в постели, Их разум где-то под землей, Он планы темные лелеет
Изла плевелы в рожь он сеет В час этот полуночный, злой.
Flam. Умирающий воин
Яне слился с расплавленной лавой,
Якоснулся звезды, и что же:
Как Сцевола с обугленной правой, Как Геракл со сожженной кожей, Я лежу на предсмертном ложе,
Ия думаю, что, быть может, Когда Я в мир иной уйду, Тот другой, кто рискнет, Тот другой, кто возьмет, Тот другой, кто сорвет,
Иза пояс заткнет,
Эту саму злую звезду - Он и будет герой, Но Он будет второй, Кто дерзнул, Кто шагнул, Кто своею рукой,
Звезд нарушил покой, Всколыхнув вековую тьму!
Flam. Закатные тринадцатистишия
1.
Солнце ниже. Гуще краски После пламенного дня, И Морганы-феи сказки Враз погасли без огня.