Istoria_Drevnei_Grecii

ремесленником — бронзовщиком и не учился в школе сикионских скульпторов. Согласно приписываемым ему словам, его учителями были природа и Дорифор Поликлета. От этого периода своей жизни Лисипп унаследовал склонность к бронзе, как к материалу для статуарных произведений, и, насколько известно, он никогда не пользовался мрамором. В дальнейшем мы видим Лисиппа уже знаменитым мастером при дворе Александра Македонского, где он работал в качестве любимого скульптора и друга царя.

Согласно преданию, Александр разрешал снимать с себя портреты только скульптору Лисиппу и живописцу Апеллесу. Лисипп, по-видимому, пережил Александра и умер в последнем десятилетии IV в. до н. э. В течение долгой жизни он создал огромное количество статуй (если верить античной традиции, число их равнялось 1500) разнообразного характера. Среди них были статуи богов, героев и атлетов, портреты Александра и некоторых его преемников, а также семи мудрецов, философов и поэтов, статуи аллегорического характера, изображения животных, многофигурные группы, колоссы в 20 м вышины и маленькие настольные статуэтки. Ни одно из этих произведений не сохранилось в оригинале. Только мраморные копии двух статуй

Лисиппа и небольшая группа примыкающих к ним произведений может служить наглядными образцами его стиля.

Сохранилось в копии одно из выдающихся произведений Лисиппа — статуя Апоксиомена, юношиатлета, очищавшего при помощи стригиля тело от приставшего к нему песка и масла. Апоксиомен — это новое и окончательное решение исконной проблемы греческой пластики — изображения нагой, стоящей мужской фигуры — последнее звено в длин-

ном ряде куросов и статуй атлетов классического искусства. В Апоксиомене Лисипп разбил канон Поликлета, выдвинув на его место новую систему пропорций и новый принцип построения фигуры, в свою очередь ставший образцом для последующих поколений.

Если Дорифора можно определить как изображение покоя в движении, то Апоксиомен представляет олицетворение подвижности и нервного напряжения при кажущемся покое. Левая нога служит опорой для туловища, но правая нога не отдыхает и готова в любой момент принять на себя тяжесть тела. Юноша как будто переминается с ноги на ногу; движения его мимолетны и коротки, как у человека с наэлектризованной нервной системой. В фигуре Апоксиомена отсутствуют ровные, спокойные плоскости. Мускулы нижней части туловища напряжены, грудь и плечи втянуты в движение рук, голова склонилась на сторону, взгляд сосредоточен, и даже волосы не лежат спокойно, но вьются и приподнимаются над черепом. Перед нами новая концепция человека. Внутреннее беспокойство, настороженность, мобилизация всех физических и душевных сил сменили гармонию и спокойную уверенность образов V в. до н. э. Апоксиомен —

новый человеческий идеал, выросший из тревоги и неустанной борьбы, охвативших греческое общество и требовавших постоянного напряжения и проявления непреклонной энергии.

Воплощение нового идеала заставило Лисиппа искать иных средств художественного выражения. Он заменил тяжелые широкие пропорции Дорифора более легкими и удлиненными, придающими фигуре подвижность и гибкость, и порвал с традиционной плоскостностью классической круглой скульптуры.

Статуи V в. до н. э., как правило, движутся в плоскости, определяемой передней и задней поверхностью туловища. Пракситель ввел большее разнообразие в движение при помощи наклона фигур в сторону их внешней опоры, но и его статуи изгибаются только влево и вправо, а не по радиусам круга. Лисипп, стремясь придать своим фигурам максимальную подвижность, нарушил эти условные рамки. Его статуи трехмерны и скомпонованы таким образом, что они свободно врезываются в окружающее их пространство, изгибаясь и поворачиваясь во всех направлениях и протягивая свои члены вперед и назад, наперерез переднему и заднему плану туловища.

Ряд статуй богов и героев, с большой долей вероятности приписываемых Лисиппу, дополняет художественную характеристику этого мастера. Из них, между прочим, видно, что, несмотря на свою прогрессивность, Лисипп свободно черпал мотивы из художественного наследия предыдущих поколений. Группа Силена с младенцем Дионисом навеяна композициями Кефисодота и Праксителя. Мотивы статуй отдыхающего Гермеса, Гермеса, подвязывающего сандалию, и сидящего Ареса заимствованы с фриза Парфенона, но трехмерная композиция фигуры с пересечениями линий и плоскостей и богатством второстепенных мотивов, индивидуальная острая характеристика, мгновенность позы — все это достояния чисто лисипповского стиля.

Любимым мифическим героем Лисиппа был геройтруженик Геракл, любимым героем современности — Александр Македонский. Статуя Геракла Фарнезе изображает отдыхающего героя. Усталый после тяж-

Прогуливающаяся женщина. Статуэтка из Танагры. Терракота. IV в. до н. э.

Лисипп. Голова Александра Македонского с острова Коса. Мрамор.

Копия с оригинала третьей четверти IV в. до н. э.

ких работ Геракл грузно опирается на палицу. Плохая, безвкусная копия с ее преувеличенно подчеркнутой мускулатурой и тупым выражением лица создает впечатление чисто мускульной, физической мощи героя, но другая, близкая к типу Фарнезе, голова Геракла (хранится в Британском музее) показывает, что Лисипп понимал своего героя более глубоко и чувствовал трагизм его судьбы. В изображениях Александра Македонского Лисипп предстает перед нами как портретист.

Портретная скульптура

История греческого портрета берет начало еще в поздней архаике. В V в. до н. э. параллельно развивались идеализованный, типовой портрет и портрет, в котором художник стремился к передаче индивидуального образа изображаемого лица. Но сторонни-

ки обоих этих направлений заботились больше о форме, чем о психологической характеристике. В конце V в. до н. э. в лице Димитрия из Алопеки портретное искусство обретает мастера, интересовавшегося главным образом физиономическими особенностями своих моделей, но без глубокого проникновения в их душевный склад. В IV в. до н. э., в связи с общей тенденцией к индивидуализму и с пробудившимся интересом к личности, как таковой, быстро развивается портрет как отдельная отрасль скульптуры, и появляются мастера, работающие если не исключительно, то преимущественно в данной области. Исполнялись портреты не только живых лиц, но и давно умерших: философов, поэтов, политических деятелей. Так, в 30-х гг. IV в. до н. э. в театре Диониса в Афинах воздвигнуты были статуи великих трагиков. Мастера работали не с натуры и стремились к созданию образа, отвечающего общему представлению о данной личности, с ее типичными психологическими особенностями. В портретной пластике IV в. сосуществовало несколько направлений. В эпоху Лисиппа определенное преобладание получило направление, стремившееся к углубленной передаче психики изображаемых лиц и их острой индивидуальной характеристике, без отказа, однако, от классических принципов формального построения головы. Эти свойства нашли свое отражение в портрете Александра, найденном в Пергаме и, по всей вероятности, восходящем к оригиналу работы Лисиппа. Александр представлен здесь не в виде героя древней мифологии, или в бесстрастно-объективной манере, как его иногда изображали другие мастера. Лисипп дал образ человека — героя своего времени, борющегося, страдающего и раздираемого внутренними противоречиями.

Живопись

Согласно мнению античных знатоков искусства, живописцы IV в. до н. э. достигли такого совершенства, что произведения старых художников казались, по сравнению с их картинами, наивными и устарелыми. Современные искусствоведы должны принять на веру высказывания античных писателей о блестящем расцвете живописи в IV в. до н. э. Сомневаться в них нет оснований, ибо переход на иллюзионистическую живопись, несомненно, является крупнейшим событием в истории этого вида искусства, и те немногие памятники, которые позволяют хотя бы отчасти приподнять завесу, скрывающую от глаз достижения ма-

стером IV в. до н. э., всецело подтверждают вышеприведенную оценку.

Художники IV в. до н. э., как говорит Плиний, «вошли в открытые Аполлодором двери искусства» и разработали проблемы перспективы и светотени, далеко превзойдя в этом отношении живописцев V в. до н. э.

В IV в. до н. э. существовали две крупные школы живописи: афинская и сикионская. Главными представителями первой были Аристид и Евфранор, второй — Памфил и Апеллес, придворный художник Александра Македонского.

Чтобы составить представление об утраченных оригиналах живописи IV в. до н. э., приходится пользоваться по большей части поздними их копиями. К числу более надежных копий относятся найденные при раскопках в Геркулануме небольшие мраморные расписные плитки. На одной из них изображена ссора девушек во время игры в кости — бытовая сценка, в которую вложено мифологическое содержание, так как обе поссорившиеся подруги названы одна Латоной, другая Ниобой. Оригинал этой копии был, по всей вероятности, картиной художника конца V в. до н. э. Рисунок здесь еще чисто линейный. Хотя фигу-

ры и расположены в двух планах, но перспектива не выдержана и действие происходит в ничем не охарактеризованном пространстве. На нейтральном фоне движутся и фигуры второй такой же картины на мраморе, передающей оригинал середины IV в. Но на этой картине рисунок принимает иной характер. Туловище кентавра моделировано при помощи светотени, а на земле обозначена тень, бросаемая его телом. Освещение начинает учитываться при композиции картины, и фигуры связываются с окружающей их реальной средой. От красок на этих плитках сохранились лишь слабые следы.

Известная по многочисленным живописным и другим воспроизведениям композиция на тему освобождения Андромеды Персеем, вероятно, восходит к художнику Никию, современнику Праксителя, причем, как показывает довольно полное совпадение копий, в данном случае не только фигуры, но и антураж заимствованы копиистами с оригинала. Фигуры окружены ландшафтом, но развитие последнего весьма умеренно. Художник овладел перспективой, но он пользуется ею с большим самоограничением, не развивая ее в самостоятельный элемент композиции.

Самое полное представление о достижениях живописи IV в. до н. э. дает замечательная мозаика из Помпей, воспроизводящая картину «Битва при Иссе» младшего современника Апеллеса — Филоксена из Эретрии. Здесь изображен критический момент битвы, когда Александр Македонский, разметая все на своем пути, устремляется к колеснице Дария. Толь-

Роспись гробницы в Казанлыке. IV—III вв. до н. э.

ко быстрое бегство еще может спасти персидского царя, и его верные друзья жертвуют собой, чтобы обеспечить ему эту возможность. Один перс подводит своего коня к Дарию, другой бросился наперерез Александру и погибает, пронзенный его копьем. Художественные приемы Филоксена могут служить мерилом достижений греческой живописи IV в. Пе-

редача пейзажа ограничивается изображением почвы, усеянной брошенным оружием, и одного дерева на заднем плане, т. е. в сущности только намеком на ландшафт. Поражает искусство композиции. Налицо всего полтора десятка фигур, а между тем зритель получает впечатление огромных масс войска. Это достигается пересечением фигур, перспективным их сокращением, обилием разнообразных мотивов и заслонением горизонта. Густая сеть копий на заднем плане создает иллюзию глубокого построения войска. Красочная гамма Филоксена очень сдержанна и основана на традиционных четырех тонах греческой живописи — белом, черном, красном и желтом, но зато Филоксен полностью владеет светотенью и даже передает блики и отражения на полированной поверхности щитов. Однако, несмотря на колоссальный рост средств художественного выражения, Филоксен оста-

ется верен основной направленности греческого искусства в сторону познания человека. Сложная композиция представляет собой в сущности только рамку для изображения двух главных действующих лиц — юного Александра, воплощения торжества победы, и старца Дария, фигура которого, возвышаясь над сечей, олицетворяет собой трагизм поражения.

«В спасенных при гибели Византии рукописях, в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность: перед светлыми образами ее исчезли призраки средневековья», — писал Энгельс во введении к «Диалектике природы». В этих словах дана глубокая оценка всемирно-исторического значения греческого искусства, которое и в наши дни продолжает оказывать свое благодатное влияние на художественное творчество.

растений, почитание небесных светил и т. д. В Древней Греции мы находим многочисленные следы самого грубого фетишизма. Так, Павсаний рассказывает, что

вдревности греки воздавали божеские почести необделанным камням. В ахейском городе Фарах, по словам того же Павсания, стояло около тридцати четырехугольных камней, которым жители города поклонялись, давая каждому из них имя какого-нибудь бога. Плутарх сообщает о священном метеоре, упавшем, по преданию, в 405 г. до н. э. около Эгоспотамоса и почитавшемся херсонесцами. Плиний упоминает о двух других священных метеорах, почитавшихся в Абидосе и Кассандрии.

Эрот изображался в Беотии в виде простого камня; там же находилась статуя Геракла в виде неотесанной каменной глыбы. В Дельфах показывали камень, проглоченный, по преданию, Кроносом и снова извергнутый им. Этот камень ежедневно поливали маслом, а в праздничные дни подкладывали под него свежую шерсть.

Не меньшим распространением пользовались в Греции и фетиши из дерева и других материалов. Так, Плутарх передает, что спартанцы почитали Диоскуров в образе двух параллельных бревен, соединенных между собой двумя поперечными брусьями. Согласно одной фиванской легенде, вместе с молнией, ударившей

вжилище Семелы, с неба упал кусок дерева, и Полидор отделал его бронзой и назвал Дионисом Кадмейским. Гера почиталась на острове Самосе в виде простой доски или чурбана, а в Икаре старинный идол Артемиды представлял собой не что иное, как грубое необтесанное бревно.

Голова идола, с острова Аморгос, Киклады. Мрамор.

2500—2000 гг. до н. э.

Фигурка идола, с острова Деспотико, Киклады. Мрамор.

Ок. 2500—2000 гг. до н. э.

Еще большее значение имел в мифологии и культе древних греков растительный мир. Среди многочисленных священных деревьев Греции первое место занимал полный величественной красоты дуб, считавшийся у многих народов Европы посвященным верховному богу неба. И у греков дуб с древнейших времен был связан с культом Зевса — бога неба и грозовой тучи; в Додоне Зевс имел местопребывание в высоком священном дубе, шорох листьев которого возвещал волю божества. Какой огромной популярностью пользовался этот додонский дуб в глазах древних греков, видно из того предания, по которому Афина вделала говорящий кусок дуба в качестве талисмана в киль корабля Арго, чтобы оракул Зевса постоянно возвещал смелым мореплавателям-аргонавтам волю

исовет божества.

Скультом другого могущественного бога греческой религии — Аполлона — связано было лавровое дерево. От имени этого дерева произведено много эпитетов божества. Все подробности дельфийского культа Аполлона свидетельствуют об этой тесной связи его с лавром. Древнейшее капище Аполлона было устроено, по преданию, из ветвей и листьев лаврового дерева и имело вид шалаша. Впоследствии лавр стоял внутри Дельфийского храма. Жрецы должны было украшать вход в святилище Аполлона свежими лавровыми ветками. Подобно вечнозеленому лавру и стройная пальма была священным деревом лучезарного бога Аполлона, а также его сестры Артемиды и матери Латоны. Маслина была посвящена всенародной отечественной богине Афине: священное оливковое дерево Афины