Глава I

ПРОБЛЕМА СУЩНОСТИ ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ И ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ К ЕЕ РЕШЕНИЮ

1.1. ПОНЯТИЕ ВИРТУАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Этимология понятия «виртуальный»

и многообразие его использования в философии и науке

Есть, однако, слова, описывающие нечто, выходящее за рамки привычного нам мира.

М. Левуш

Любая работа по проблемам виртуальной реальности традиционно начинается с исследования этимологии понятия «виртуальный» и это оправданно, так как с одной стороны, этимология этого понятия весьма любопытна, с другой, все-таки, мало прояснена.

Некоторые исследователи отмечают, что слова, содержащие корень «vrt» встречаются еще в текстах брахманической йоги, в которых система понятий с этим корнем была одной из центральных, а также в доктринальных текстах буддизма. Данные понятия обозначают актуальные состояния эмпирического сознания, содержание которых выражается в конкретных «pratyaya». Во II веке до н.э. в классической работе Патанджали глаголом vrtti обозначил мгновенную беспрепятственную актуализацию психического акта в психике йогина¹. При этом происходит актуализация неких ментальных конструкций, образов, которые человек считает реальностью и с которыми взаимодействует, например: «Йога есть удержание материи мысли /читта/ от обличения в различные образы /вритти/»²; «память есть следствие не исчезновения /вритти/ воспринятых предметов /впечатления от которых вновь возникают в сознании/»¹. Также к разряду подобных явлений относятся сновидения: «Сон есть вритти, обнимающее чувство пустоты»².

В старославянском языке родственное слово - глагол верьти, означавший «кипение, бурление» (например, бурление родника). То есть корень vrt, как отмечает Н.А.Носов³, обозначает событие, творимое, порождаемое в данный момент чьей-то активностью.

Как правило, исследователи феномена виртуальной реальности (А.С.Горинский, Н.А.Носов, М.Ю.Опенков, С.И.Орехов, М.Хайм и др.) этимологию термина «виртуальный» возводят к римскому стоицизму и схоластической философии.

С.И.Орехов⁴, анализируя использования термина virtus, показывает, что этот термин встречается уже в работах Марка Туллия Цицерона. В частности, в книге «О природе богов» можно найти virtus в значении «добродетель».

Аналогично использует термин virtus и крупнейший представитель римского стоического платонизма Луций Анней Сенека. Также и у Августина Блаженного, Гуги Сен-Викторского, других схоластов virtus используется в смысле «доблесть, добродетель, необычное качество». Джованни Бонавентура в своей работе «Сравнение семи даров Святого духа» указывает, что «Для блага необходимы две вещи, а именно: познание истины и следование правилам добродетели» (Ad salutem duo sunt necessaria, scilicent notitia veritatis et exercitation virtutis)⁵. Благо же есть высшее наслаждение в слиянии с Богом, бессмертие. В этом же смысле термин virtus позже используют Мартин Лютер и его сподвижник Филипп Меланхтон.

М.Монтень в «Опытах» подтверждает свои рассуждения о добродетели, доблести, силе, величии духа, решительности римскими изречениями, например: «Avida est periculi virtus (Доблесть жаждет опасности (лат.))»¹; «Dolus an virtus quis in hoste requirat? (Не все ли равно, хитростью или доблестью победил ты врага? (лат.))»², в которых термин virtus также встречается в указанном смысле.

Итак, латинское «virtus» - это «добродетель, доблесть» - индивидуальное неординарное позитивное качество, свойство, характеристика, и употреблялось это слово чаще в контексте обозначения боевой доблести, экстаза битвы. Получается, что приобщиться к виртуальности - значит выйти за пределы обыденности, изменить свое сознание, мгновенно актуализировать, выплеснуть свои латентные возможности, взглянуть на мир иначе. Уже в связи с этим толкованием можно наметить некие смысловые связи: виртуальное вне смерти, вне бренности, вне телесности.

В период европейского средневековья virtus рассматривается не столько как само качество, сколько как способность к добродетельным поступкам. Это прекрасные свойства души, связанные с практическим опытом (peritia) и ученостью (doctrina), т.е. достоинства человеческого духа в превосходной степени. Наряду с этим на первый план выходят значения «virtus», восходящие к «vi» (сила): «внутренняя сила», «мощь», «потенция» (возможность) - факторы, определяющие возникновение, становление и существование вещи, ее действие. Такая трактовка представлена в работах Фомы Аквинского, Иоанна Дунса Скота, Николая Кузанского.

В качестве одной из версий трансформации значения термина от «добродетели» к «силе», «энергии» может быть принято предположение, высказанное Е.В.Грязновой³: в Древней Греции различали четыре важнейшие добродетели - мудрость, мужество, справедливость и умеренность. Значение «virtus» обогащалось соответственно с развитием этической категории «добродетель»: например, понятие воинской добродетели интерпре-тировалось как сила, энергия. Таким образом, термин «virtus», имея первоначальное значение «добродетель», приобрел затем и все остальные его смыслы – мужество, энергия, сила.

Так, Фома Аквинский пишет: «… следует признать, что в человеке не присутствует никакой иной субстанциальной формы, помимо только одной субстанциальной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, равным образом содержит в себе формы низшего порядка и исполняет самостоятельно и одна все те функции, которые в иных вещах исполняются менее совершенными формами»¹. Как отмечает Н.А.Носов, с помощью категории «виртуальное» Фома Аквинский «разрешал проблему онтологического сосуществования реальностей разного иерархического уровня и проблему образования сложного из простых элементов»².

Для логика Дунса Скота латинское «virtus» было главным пунктом его теории реальности. Он настаивал на том, что понятие вещи содержит в себе эмпирические атрибуты не формально (как если бы вещь существовала отдельно от эмпирических наблюдений), но виртуально. Хотя для понимания свойств вещи может возникнуть необходимость углубиться в наш опыт, отмечал Скот, сама реальная вещь уже содержит в своем единстве множество эмпирических качеств, но содержит виртуально - в противном случае все они не закрепились бы как качества этой вещи³. Т.е. виртуальное бытие вещи – это неразвернутая и не данная в опыте вещь: «Никакой объект не производит в интеллекте собственное простое понятие другого объекта, если он не содержит этот иной объект сущностно или виртуально»⁴.

Таким образом, несколько опережая наш анализ, используя смысл «виртуального», вложенный в это понятие Скотом, можно сказать, что виртуальное пространство, как противоположность естественному физическому пространству, содержит информационный эквивалент вещей. Виртуальное пространство заставляет нас чувствовать, будто бы мы имеем дело непосредственно с физической реальностью.

Николай Кузанский разрабатывал категорию virtus применительно к решению проблемы образования сложных вещей из простых, показа механизма, как из семени возникает дерево, плод, раскрытия особенностей внутренней энергии вещи: «Потом умным оком я вижу, что то же дерево пребывало в своем семени не так, как я его разглядываю, а виртуально; я обращаю внимание на дивную силу того семени… Эта абсолютная и всепревосходящая сила дает всякой семенной силе способность виртуально свертывать в себе дерево вместе со всем, что требуется для бытия чувственного дерева и что вытекает из бытия дерева; то есть в ней начало и причина, несущая в себе свернуто и абсолютно как причина все, что она дает своему следствию»¹.

Популярный в средние века, термин оказался практически не востребованным в Новое время. «Уже Галилей и особенно Ньютон, - пишет А.В.Панкратов, - исключили из создаваемой ими системы мышления идею активной действующей силы, причины явлений… только тогда, вне «virtus», вне размышления о причине вещей, возможно было создание механики, а затем физики и вообще науки»².

Дальнейшее свое развитие термин «virtus» получил лишь в XIX веке.

Как отмечает С.И.Орехов, анализируя Канта, Лейбница, Гегеля, Фейербаха, в Новое время «происходит насыщение содержания понятия за счет дистинкций, трудноуловимых различий, интерпретаций, но все в пределах классической философии. В основном сохраняются стандартные значения: virtus – это добродетель, сила, потенция. Разные авторы время от времени используют этот термин для своих теоретических потребностей»³.

Анри Бергсон, в частности, употреблял термин «виртуальное» как синоним возможного, потенциального: «Восприятие, как мы его полагаем, показывает наше возможное действие на вещи и тем самым также и возможное действие вещей на нас… Вследствие этого наше восприятие предмета, отличного от нашего тела…, никогда не выражает ничего, кроме виртуального действия»¹.

А.Н.Леонтьев использовал схоластическую смысловую доминанту термина виртус. «Хотя оно (чувственное знание - Т.К.) и хранится в голове человека, но не как «готовая вещь», а лишь виртуально – в виде сформировавшихся физиологических мозговых констелляций, которые способны реализовать (курсив наш – Т.К.) субъективный образ объекта»².

А.Арто также применял слово virtuels, например: «…театр относится к искусствам потенциальным (virtuels), которые видят свою цель в природе собственного реального бытия»³. Более того, задолго до Джайрона Ланье (Jaron Lanier), которому принадлежит заслуга в популяризации словосочетания «виртуальная реальность» в конце 80-х годов XX века, Антонен Арто применительно к театру употреблял словосочетание «виртуальная реальность» в значении, концептуально очень близком распространенному сегодня.

Использование термин «виртуальный» как синонима возможного или потенциального наблюдается и в наше время, например для обозначения сослагательного наклонения в истории как «виртуальной истории»⁴, контрфактического моделирования исторического прошлого, попытку представить, как развивались бы исторические события, «если бы альтернатива, побежденная в действительности, одержала воображаемую победу и получила бы возможность развиваться»¹.

Заметим, что и личная или субъективная история всегда во многом виртуальна в этом смысле. Мы часто в мыслях возвращаемся к ситуациям, вновь их переживаем, желая их изменить. Зачастую мы, вновь и вновь погружаемся в контекст произошедшего, достраивая иные его траектории: ах, если бы... Как замечает Т.Г.Лешкевич, подобные фразы есть «знаковая визитка виртуальной реальности, претендующей на свое укоренение в действительности существующего»².

Сама по себе проблема возможного и (или) потенциального поднималась с античных времен. Так, Аристотель предполагал за потенциальностью возможность не претворяться ни во что актуальное «…среди несуществующего что-то есть в возможности; но… оно не есть в действительности» (Метафизика, 1047б)³. Лейбниц постулировал идею возможных миров для того, чтобы метафизически обосновать свободу Бога в сотворении нашего мира⁴. К.Поппер выдвинул мысль о том, что наш мир состоит не из эмпирически наблюдаемых фактов и не рационально постигаемых законов, а из особых потенциальных состояний, которые он называет «наклонностями» или «предрасположенностями» (propensities)⁵. Проблема возможных миров рассматривается и в модальной логике, в работах Я.Хинтикки, С.Крипке, Р.Карнапа и др.⁶

Мы согласны с предлагаемым М.Эпштейном определением возможных миров как «совокупности возможностей (или возможных существований), которые могут непротиворечиво образовать одно целое, т.е. не исключают возможности друг друга»¹, однако, полагаем, что виртуальная реальность не сводима к понятию мыслимого возможного мира.

Виртуальная реальность интересует нас в качестве феномена, который, как и возможный мир, не имеет признаков материального и является совокупностью возможностей, которые непротиворечиво образуют одно целое, однако своеобразие которого заключается прежде всего в том, что с ним человек взаимодействует, как с реально существующим, а не просто мыслимым.

В современных романских языках, восходящих к латыни, например, в английском, понятие virtual двусмысленно по своему содержанию.

Анализируя определения, данные в словарях современного английского языка², можно указать на две основные противоречивые системы значений слова «виртуальный»: 1) возможный, мнимый; 2) фактический, не номинальный, действительный, поэтому при раскрытии понятия «виртуальная реальность» могут использоваться различающиеся смыслы.

По существу, в современных информационных системах понятия «виртуальный канал», «виртуальная связь», «виртуальная сеть», делают акцент на фактическое, информационное соединение, отвлекаясь от инженерно-физической реализации этого соединения. Аналогично используется понятие «виртуальная память» - кажущаяся память ЭВМ, которой не соответствует ни один физический носитель памяти. С помощью программных средств, обеспечивающих создание виртуальной памяти, человек может пользоваться большим объемом информации, чем тот, который позволяют вместить реальные физические носители³.

Нужно отметить, что в ХIХ веке в аналитической механике был введен термин «виртуальные перемещения» как перемещения «возможные», но не реализуемые, что не мешает обращаться с ними как с перемещениями реальными и даже рассчитывать работу, осуществляемую на этих перемещениях¹.

В XX веке в физике было введено понятие виртуальных части­ц, которые возникают и существуют только в акте вза­имодействия². Вопрос о реальности подобных частиц ставится в работах и по философии науки, и непосредственно в физических работах. Предполагаемый ответ на уровне физической теории относительно онтологического статуса подобных частиц должен был бы состоять из двух несовместимых утверждений, что, с одной стороны, они актуально существуют, поскольку именно наличие виртуальных частиц позволяет дать объяснение многим экспериментально наблюдаемым физическим явлениям, а с другой стороны, они существуют лишь в возможности, то есть «…их реальное существование в неограниченном времени означало бы нарушение закона сохранения и создавало бы мир, который невозможно помыслить как мир физический, реальный»³.

Одно из предлагаемых решений этой проблемы состоит в утверждении, что виртуальные частицы появились в модельном, математическом слое познания физической реальности, фактически это название математических элементов, удобное мнемоническое средство работы с теорией возмущений в квантовой электродинамике⁴. В этом смысле предикат «виртуальный» применен к реальности некой когнитивной модели, реальности абстрактных понятий, категорий. С накоплением экспериментальных фактов (ближе к 60-70 годам ХХ в.) среди физиков укрепляется другая версия - о том, что реальные и виртуальные частицы находятся на двух разных уровнях строения материи¹. Однако до сегодняшнего дня проблема онтологического статуса виртуальных частиц никакого однозначного решения не получила.

Отметим важный, на наш взгляд, факт, что, не смотря на использование в физике понятия «виртуальное», оно не соотносится с термином «реальность». В частности, в квантовой теории поля уровень виртуальных частиц, или «физического вакуума», получает название «субмикромир», но не «виртуальная реальность». Позднее, с развитием философских проблем физики, были сделаны попытки обозначить виртуальные частицы как особую реальность, однако словосочетание «виртуальная реальность» также не употреблялось.

В случае виртуальных частиц термин «виртуальное» используется как синоним «возможного, мнимого». Причем имеется в виду такая возможность, которая при определенных условиях переходит в действительность (из физического вакуума - виртуальных частиц - возникают частицы реальные).

И, на наш взгляд, не совсем корректно провозглашать, что «интерес к виртуальности проявился в связи в введением в аппарат неклассической физики терминов «виртуальные частицы» и «виртуальные процессы» (В.И.Фалько), и то, что «виртуальность представляется тотальным физическим феноменом, наблюдающимся на всех уровнях организации материи от микро- до мега-, и определяющим свойства реальных физических объектов» (В.В.Афанасьева)².

Д.В.Пивоваров, исследуя идеальное как системное качество, имеющее совершенно особое неметрическое пространство существования, утверждает: «Идеальное виртуально существует в пространстве между объектом и субъектом, его невозможно экспериментально обнаружить ни на стороне объекта, ни на стороне субъекта, взятых изолированно друг от друга»³. Способ существования системного качества Д.В.Пивоваров и назвал виртуальным бытием. По мнению Д.В.Пивоварова, понятие идеально­го выступает как разновидность виртуального существования.

В современной философии понятие «виртуальный» широко используется, в частности, в философии постмодерна. Для Бодрийяра виртуальна знаковая реальность, гиперреальность, в которой «процесс симуляции зашел так далеко, что утратилось само различие фантазии и реальности»¹, фактически это пространство симулякров². Это общепринятая постмодернистская трактовка понятия «виртуальная реальность». По словам Маньковской, «виртуальный артефакт – автономизированный симулякр, чья мнимая реальность отторгает образность, полностью порывая с референциальностью… Означающее исчезает, его место занимает фантомный объект, лишенный онтологической основы, не отражающий реальность, но вытесняющий и заменяющий ее гиперреальным дублем»³.