Общая теория феодализма в советской исторической науке переходного периода

Согласно материалистическому пониманию истории, эпоха Средневековья, пришедшая на смену Античности, знаменовала собой утверждение феодального способа производства. Этот способ хозяйствования в европейских странах и на Востоке про­являлся в различных экономических укладах, доминирующих на разных этапах становления и развития феодального общества. Экономические уклады и стали камнем преткновения для отече­ственных исследователей Средневековья.

На Первой Всесоюзной конференции историков-марксистов (28 декабря 1928 г. – 3 января 1929 г.) не было пред­ставлено ни одного доклада по эпохе феодализма. Основоположники марксизма в своих произведениях высказали лишь самые общие идеи относительно специфики феодальной общественно-экономической формации.

В отечественной медиевистике 1920-х годов господствовала петербургская школа, которую возглавлял видный представитель русской дореволюционной исторической школы И. М. Гревс (1860–1941). Сторонники этого направления в 1925 г. выпустили сборник «Средневековый быт».

И. М. Гревс утверждал: концепция феодализма как отдельной общественной формации возникла от излишней фетишизации децентрализованных форм государственного устройства в эпоху Средневековья, а также господства католиче­ства в общественной жизни стран Западной Европы. «Нынче некоторые историки опрометчиво пошли столь далеко, что рас­сматривают феодализм как социологическую фазу, через кото­рую необходимо проходит всякое общество. Это уже не основа­тельное заблуждение». На этом основании он отвергал наличие в мировой истории феодальной общественно-экономической формации, сетовал на то, что «историки говорили и говорят, что средние века повсеместно и все время характеризуются определяющей ро­лью феодализма в области общественного строя, господством католичества в сфере религиозности... Формула эта остается ходячею, но в ней заключается неполная, прямолинейно выра­женная, упрощенно преувеличенная и статически затверделая истина».

Столь же неопределенным по своему содержанию, на его взгляд, является понятие «средневековья»: «Рамки средневековья наполняются массой пестрых "обра­зований", притом уже не укладывающихся в них. Мы открываем здесь варварские государства V-VI веков, более поздние феодальные союзы запада, длящуюся восточную (византийскую) монархию, державу Карла Великого, Священную Римскую империю, папство, арабский халифат, Московское царство, турецкую военную деспотию и татарские орды, национальные королевства французское и английское и т.д. Все это мало схоже одно с дру­гим; все развивалось без взаимодействия». Эти выводы И. М. Гревс изложил в 1922 г. в статье «Лик и душа средневековья», опубликованной в журнале «Анналы», из­вестном своими оппозиционными по отношению к марксизму публикациями. Предметом анализа И. М. Гревса в его статье стали работы «собратьев по науке» – О. А. Добиаш-Рождественской (1874–1939), Л. П. Карсавина (1882–1952) и П. М. Бицилли (1879–1953). Интерес И. М. Гревса к их книгам объяснялся прежде всего тем, что в них авторы ратовали за возвращение в научный оборот термина «средневековье» вместо утвердившегося в пос­леднее столетие понятия «феодализм».

Из трех рецензируемых И. М. Гревсом работ наиболее пока­зательна книга Л. П. Карсавина «Культура средних веков» (1918). И в названии книги, и в ее содержании автор стремился противопоставить понятию «феодализм» понятие «средние века». Для эпохи Средневековья «идеальным типом» был латинский язык, ставший формой самовыра­жения и в искусстве, и в науке, и в религиозной культуре. Понятие «единства» Л. П. Карсавин связывал с религиозно-философской концеп­цией смысла истории. Обращаясь к Средневековью, автор «находи» побуди­тельную стихию жизни в религиозности, ибо «религиозность глу­боким существом своим и есть самая стихия жизни человечест­ва». Л. П. Карсавин основным признаком средневековой религиозности называл идею (или образ) Града Божия.

Однако традиция русской дореволюционной исторической мыс­ли вне зависимости от отношения к марксизму тяготела к материалистическому анализу эпохи феодализма.

Одним из таких русских историков в конце XIX – начале XX в. был Н. П. Павлов-Сильванский (1869–1908), написавший значительные для своего времени труды по истории феодализма в России. Не являясь сторонником марксизма, Н. П. Павлов-Сильванский отдавал предпочтение материалисти­ческому подходу в историческом познании. Поэтому основное внимание в своих книгах он уделял анализу экономических укла­дов, доминирующих в общественном производстве на разных этапах развития феодального общества.

Главное достоинство историософских взглядов Н. П. Павлова-Сильванского = идея о единстве закономерности исто­рического развития России и Запада. Он противопос­тавлял свою концепцию феодального развития Руси славяно­фильскому учению о самобытности исторического развития России. Отвергая славянофильскую идею об особом, отличном от Западной Европы историческом пути России, он показал общие признаки феодализма, в одинаковой мере присущие сред­невековой истории Европы и России.

Н. П. Павлов-Сильванский выделил три характерных признака феодализма:

1) связь земледелия с политической властью, порождающая соединение частноправовых функций,

2) раздробление верховной власти,

3) система вассальной иерархии.

Сам термин «феодализм» еще в дореволюционные годы широко использовали в своих произведениях, посвященных Средневековью, Р. Ю. Виппер, В. М. Хвостов, Н. А. Рожков. Многие из русских дореволюционных историков-медиеви­стов считали, что понятие «феодализм» может употребляться лишь в смысле определения политической системы государст­венных образований, с ярко выраженными тенденциями к децен­трализации власти и хозяйственных связей.

В начальный период советской историографии эпохи феодализма пользовалась определенным влиянием теория развития общест­венных форм. Ее представители подходили к оценке феодализма с точки зрения анализа отдельных общественных элементов (форм), имея в виду форму политической власти, имущественных и правовых отношений, формы хозяйствования (феод, община, крестьянское подворье и т.д.).

В «Очерке истории общественных форм» В. Д. Преобра­женский выделил два главных фактора становле­ния и развития феодальных отношений. Первый обусловлен пе­реходом от коллективной собственности на землю к частному землевладению, а второй – формированием известной иерархии земельных собственников. Оба этих взаимообусловливающих фактора инициируют рост крупной земельной собственности (феодов) и установление вассальной зависимости мелких и сла­бых хозяйств от крупных феодалов. В.Д. Преображенский как сторонник теории «общественных форм» считал, что в истории каждого общества, и европейского в частности, развитие феодальных тенденций имело свои специ­фические особенности.

К самой ранней обществен­ной форме феодализма он относил поместное хозяйство. В. Д. Преображенский определял по­местное хозяйство, как «...такой строй хозяйства, который был создан классом богатых людей с целью удовлетворения потреб­ностей в благах посредством чужого труда в собственном хозяй­стве». Характерным признаком экономических отношений помест­ного хозяйства было то, что помещик-феодал пользовался в сво­ем хозяйстве даровым трудом крепостных крестьян, которые были наделены землей и привязаны к ней. Накопленные избытки в поместном хозяйстве, считал В. Д. Преображенский, еще не явля­лись предметом купли и продажи и служили лишь в интересах ме­стного потребления. В политическом отношении ранняя стадия феодального строя характеризуется крайней раздробленностью, причем почти совершенно самостоятельные мелкие государства (сеньерии) лишь слабо связаны в так называемую «феодальную монархию», т.е. федерацию сеньерии. «Эта система, конечно, возможна толь­ко в условиях крайней экономической раздробленности, харак­терной для эпохи поместного хозяйства». Натурально-хозяйственный строй, как ранняя форма фео­дального общества, должен был уступить дорогу новой экономи­ческой системе, характеризуемой развитием городской торговли и производством на сбыт. Так называемое районное городское хозяйство В.Д. Преображенский характеризует как рожденную в недрах феодального строя раннюю форму товарного хозяйства и преддверие торгового капитала.

А. Г. Пригожин, выступавший с доклада­ми на всех значительных конференциях и дискуссиях того време­ни, посвятил эпохе феодализма одно из первых своих исследований – «Учение К. Маркса и Ф. Энгельса о феодализме как общест­венной формации» (1930). В центре внимания А.Г. Пригожина был феодальный способ производства, классово антагонистический характер которого обусловливал особую систему производственных отношений, при которых истинный производитель, наделенный средствами производства, в условиях монопольного владения землей феода­лами определенными средствами внеэкономического принужде­ния превращен в кабально зависимого человека: крепостного крестьянина или ремесленника.

А. Г. Пригожин, ссылаясь на совокупность эко­номических укладов, присущих феодальному способу производ­ства, попытался показать, как на основе их синтеза постепенно складывался тип хозяйства, ориентированного на товарное про­изводство. «В качестве укладов в эпоху феодализма мы имеем рабский уклад, старый общинный патриархаль­ный уклад и затем, в эпоху разложения феодализма, уклад про­стого товарного хозяйства».

Затем, путем вычленения характерных признаков господ­ствующего общественно-экономического уклада, он обозначил общую тенденцию его развития. В результате у него получилась следующая схема эволюции феодального способа производства: 1) господство сельскохозяйственного производства над ремеслен­ным промыслом и мануфактурной промышленностью; 2) реали­зация господствующим классом своего монопольного права соб­ственности на землю и присвоение им прибавочного продукта в виде ренты; 3) наделение непосредственных производителей средствами производства, позволяющее им в перспективе избавление от личной феодальной зависимости путем интенсификации труда и денежного выкупа.

Наряду с общей тенденцией развития феодального способа производства важно было дать характеристику социально-эко­номического строя феодальной формации.

Первый признак, не вызывавший споров, был связан с харак­тером феодальной собственности. Из него вытекал следующий признак, позволяющий выявить механизм извлечения прибыли из феодальной собственности, которую присваивали себе владельцы феода. Феодальная форма собственности предопределяла специфику эксплуатации феодалом зависимых от него крестьян и характер отношений между производителями и собст­венниками средств производства. Сам по себе этот признак также не вызывал сомнений, трудности возникали в вопросе понимания двойственной природы феодальной собственности. Важнейшей хозяйственной ячейкой феодализма является крестьянское хозяй­ство – первичная ячейка крестьянского общинного хозяйства. Крестьяне были собственниками своего двора, владельцами ос­новных средств производства – тягловых животных, орудий обра­ботки земли. Но крестьянские дворы располагались на земле, без­раздельным собственником которой являлся феодал. Следователь­но, он и был верховным собственником крестьянской общины.

Верховная собственность на землю – основной источник общественного производства при феодализме – существует в совокупности с верховной собственностью на личности людей, обрабатывающих эту землю. Таким образом, феодал одновре­менно является верховным владельцем земли, рабочей силы и личностей, подчиненных ему крестьян. Верховная собственность феодала на землю крестьян и на них как на личностей проявля­ется в механизме безвозмездного присвоения им части крестьян­ского труда. Таким образом, феодальная форма собственности предопре­деляла специфику феодальной эксплуатации в виде различных форм земельной ренты, а также всю характерную особенность производственных отношений феодального общества. «Мы здесь видим, – писал в одной из своих статей К. В. Островитянов, – три основных признака: во-первых, феодальное хозяйство есть хозяйство натуральное; во-вторых, феодальный крестьянин является владельцем, т.е. собственником орудий и средств произ­водства, и наделяется со стороны помещика землей и, в-третьих, феодальный крестьянин находится во внеэкономической зависи­мости от феодала-помещика».

Советские историки пришли к обобщающей характери­стике феодального способа производства. Подчеркива­лись следующие важные особенности. Во-первых, это натурали­зация производства: «Поместье феодала – это хозяйство, которое во всех отношениях само себя обслуживает, в котором ремесло связано с земледелием, а обмен играет ничтожную роль, и только лишь по линии снабжения феодала предметами роскоши». Во-вторых, орудием эксплуатации в крепостном хозяйстве явля­ется способ соединения рабочей силы и средств производства, при котором крепостной крестьянин находится во внеэкономической зависимости от феодала-помещика. Другими словами, феодаль­ный крестьянин является владельцем, собственником орудий и средств производства, но, наделенный феодалом его собственно­стью – землей, находится в личной зависимости от него. Еще один характерный признак феодальной формации, кото­рый стал предметом пристального внимания советских исследо­вателей, заключается в характере разделения труда и иерархиче­ском расчленении общества.

Феодальный способ производства первоначально представлял собой такой тип хо­зяйства, при котором разделение труда было примитивным. Не­достающее разделение труда отчасти компенсировалось сослов­ным разделением общества. Феодалы, дворянство, духовенство, холопы, крестьяне, ремесленники являлись иерархической струк­турой феодальных отношений. К. В. Островитянов отмечал, что «бо­лее мощные экономически феодалы ставили себе в зависимость менее мощных, и таким образом создавалась целая иерархиче­ская система, внизу которой находились огромные массы крепостного крестьянства, а наверху – наиболее крупные феодалы-сеньоры во главе с господствующим государем». Иерархиче­ское расчленение общества соответство­вало своему основанию – сословному расчленению собственности.

В июне 1933 г. состоялся пленум ГАИМК для обсуждения ключевых проблем феодализма. Дискуссия открылась докладом Е. Н. Некрасовой об основном противоречии феодальной форма­ции. По мнению докладчика, основное противоречие феодальной формации порождалось несовместимостью в тенденциях разви­тия хозяйства зависимых крестьян и ремесленников, с одной сто­роны, и феодальной земельной собственности, на основе которой производилось присвоение прибавочного труда, с другой. Характеризуя индивидуальные крестьянские хозяйства и ма­стерские ремесленников как зародышевые формы товарного производства, Е. Н. Некрасова считала, что торговый капитал и явился в конечном счете катализатором в разложении натураль­ного хозяйства феодальных поместий. Однако для развития товарного производства необходимо было устойчивое развитие производительных сил. Исходя из это­го советским историкам предстояло провести большую аналити­ческую работу по объяснению тех экономических и обществен­ных процессов, которые позволили преодолеть упадок произво­дительных сил при переходе от рабовладельческого строя к феодальному и обеспечить их развитие, реализуя те преимущест­ва, которые поначалу были потенциально ограничены на ранней стадии феодальной формации.

Решение этой проблемы, по мне­нию А. Г. Пригожина, следует искать в сфере анализа основных этапов общественного разделения труда. В этой производственной сфере, писал А. Г. Пригожин, «основными этапами разделения труда были: простая коопера­ция – мануфактура – машина». Именно этим этапам соответствовало созревание капиталистического способа произ­водства в недрах феодальных производственных отношений. Наряду с этим важное значение имело отделение ремесла от земледелия, ибо оно приводило к тому, что ремесленники все более и более начинали ориентироваться на рынки сбыта, кото­рые образовались вокруг наиболее крупных феодальных помес­тий и вокруг монастырей. Постепенно эти рынки стали огоражи­ваться, представляя ремесленникам более благополучные усло­вия для развития своего мелкого производства. Так возникает средневековый город. «Города становятся убежищем для всех,

кто уходит от барской воли и начинает борьбу против сеньоров, борьбу, в которой ремесленники играют первую роль. В этой борьбе, кончившейся победой городов, значительно помогал, с одной стороны, рост богатства городов (торговый капитал), а с другой – цеховое устройство ремесленников». Между горо­дами и феодалами поначалу шла ожесточенная борьба, которая в конечном счете привела к освобождению городов из-под опеки феодалов. Несмотря на это город еще долгое время находился в политической зависимости от феодала. Эта зависимость города от феодальной деревни носила самые разнообразные формы: он находился в зависимости от феодала, поскольку был расположен на его земле и должен был нести по­винности в пользу феодала. Все это определяло феодальный ха­рактер города. Городская социальная среда выстраивалась при­мерно в той же иерархической зависимости, в которой находи­лись крупные и мелкие феодалы, а также их вассалы.

Основными формами феодальной эксплуатации выступают различные виды земельной ренты. К. Маркс называл три стадии в развитии феодальной ренты: отработочная рента, рента продук­товая и денежная рента. Все они являются в то же время и стадиями развития самого феодализма. Итак, развитие основного противоречия феодального спосо­ба производства находит свое выражение в развитии земельной ренты, а развитие докапиталистической земельной ренты отра­жает определенные этапы в развитии самой феодальной общест­венной формации. Отработочная рента соответствует ранней стадии феодаль­ных отношений. При этом виде земельной ренты господствует внеэкономическое принуждение в своей наиболее жесткой форме. Одним из видов такого внеэкономического принуждения является барщина, связанная с тем, что крестьяне при помощи собственных средств производства обрабатывают землю, являю­щуюся полной собственностью феодала, урожай с которой пол­ностью принадлежит ему. Более высокие формы производственных отношений, свя­занные с эпохой утверждения феодального способа производст­ва, выступают при «ренте продуктами». Существо эксплуатации здесь остается то же, но форма меняется, так как прибавочный продукт присваивается феодалом не в форме непосредственного труда на земле помещика, не в виде барщины, а главным образом в виде оброка. С появлением денежной ренты начинается эпоха разложения феодализма. Она предполагает развитие товарных отношений, на­личие цены, которая складывается за спиной производителя на рынке. Она предполагает также и гораздо большую свободу мел­кого производителя, поскольку он должен теперь реализовать про­изводимый им продукт на рынке, а затем передать прибавочную часть этого продукта в денежной форме помещику. Появление де­нежной ренты стимулирует развитие финансово-кредитной систе­мы, это разрушает замкнутое поместное хозяйство, с чего и начи­нается процесс разложения феодального способа производства.