Srednev legendi

было пошатнуло ее любовь. Она, конечно, не может разлю бить Тристана, но долго не может простить ему этой измены, пусть и мнимой.

Любовный напиток закрепляет любовь молодых людей, так сказать, материально. Этому эпизоду симметрична женитьба Тристана на Изольде Белорукой. Этой женитьбой герой пыта ется освободиться от своей любви. Это акт отказа от Изольды, попытка преодолеть силу приворотного зелья.

Наконец, последняя симметричная пара. Корабль с Триста ном, молодой ирландской принцессой и их спутниками приплы вает в Корнуэльс. Юноша вручает королю свою добычу. Марк сочетается браком с Изольдой. Тристан отказывается от воз любленной, но отказ этот мнимый: уже в первую брачную ночь, пока обманутый Марк лежит с Бранжьеной, Тристан заключа ет в объятия свою ирландку. В симметричном эпизоде Тристан тоже отказывается от Изольды, уходя в добровольное изгна ние. И этот отказ тоже мнимый: герой продолжает любить ко ролеву и затем не раз тайком встречается с ней.

Это стремление к симметрии эпизодов характерно для на шей легенды в целом. Можно было бы насчитать больше сим метричных пар. Но из за того, что мы имеем дело с рядом вер сий, в которых последовательность эпизодов не строго иден тична, их затруднительно расположить на схеме. Да у произве дения XII в. и не могло быть столь последовательной и мелоч ной симметрии; она могла бы быть плодом лишь изощренного умельца, скажем, эпохи барокко или поздней готики, но никак не ранее. В числе таких не вполне симметричных (но несомнен но параллельных) эпизодов можно назвать сватание к Изольде сенешаля ирландского короля (сенешаль, как известно, выдает себя за победителя дракона) и ухаживание за корнуэльской ко ролевой Кариадо.

Как видим, параллельные эпизоды не только симметричны. Они складываются в последовательную цепь оппозиций — рождения и смерти, первого и последнего боя, первой и послед ней встречи и т. д. Полезно отметить, что обе эти части — вос ходящая и нисходящая — развития сюжета и судьбы героя подчинены влиянию моря.

84 История легенды о Тристане и Изольде

Иное — в срединной части, целиком посвященной любви протагонистов. Здесь царит иная стихия, безбрежная, изменчи вая и неуловимая, как море, но менее тревожная и угрожающая. Это лес. Образу леса в средневековом романе можно было бы посвятить специальное исследование. Это отразило реальное положение вещей: лес в Средние века был наиболее привычной, обыденной обстановкой, в которой жили люди той эпохи, сти хией, одновременно привлекавшей и пугавшей. Поэтому, как справедливо заметил А. Я. Гуревич, в эту эпоху «лесной ланд шафт присутствует в народном сознании, в фольклоре, в вооб ражении поэтов» 17.

Лес в судьбе Тристана играет особую роль. Он всегда герою дружественен. Здесь он охотится, прячется от врагов, подсте регает баронов предателей, здесь проводит три трудных и су ровых, но прекрасных года с возлюбленной. Лес, при всей сво ей бескрайности и аморфности, символизирует некоторую на дежную стабильность. По крайней мере для Тристана. Поэто му то наш герой столь часто и столь охотно скрывается под се нью леса. Недаром он знает повадки лесных обитателей, распо знает след зверя, подражает голосам птиц и вообще чувствует себя здесь как дома.

Но в этой срединной, «лесной» части легенды перед нами несколько иной Тристан. Поведение его непоследовательно, противоречиво, лишено логики. Все это дало основание Дени де Ружмону говорить о «загадках» 18 в характере героя и строить свою концепцию легенды во многом на анализе этих загадок.

Прежде чем обратиться к этой серии непоследовательнос тей, полезно отметить, что легенда о Тристане — это история взаимоотношений героя с целым рядом персонажей. Их много, этих действующих лиц, сталкивающихся с Тристаном, они плотно заполняют повествование. Здесь есть непримиримые враги, вроде карлика Фросина, трех баронов предателей, Анд рета, есть верные друзья — Горвенал, Динас из Лидана, Пери

17Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

С.38.

18Rougemont D. de L’amour et l’Occident. P. 23—24.

нис, Каэрдин и т. д. Но речь сейчас не о них. Во взаимоотно шениях лишь с тремя персонажами раскрывается характер Три стана и, собственно, реализуется легенда. Это король Марк, Изольда Белокурая и Изольда Белорукая.

Король Марк — дядя Тристана. Но не этим определяют ся их отношения. Дени де Ружмон так излагает содержание легенды: «Тристан родится в горести. Отец его только что скончался, его мать Бланшефлер умирает, родив сына. Отсю да — имя героя, мрачный колорит, окрашивающий его жизнь, низкое грозовое небо, нависающее над легендой. Король Корнуэльса Марк, брат Бланшефлер, берет сироту к своему двору и воспитывает его» 19. Непонятно, из какой версии из влек исследователь этот вариант. Марк нигде не воспитывает Тристана. Это очень важно. Приверженность героя к королю Марку не выработана многими годами близкого общения. Та ким образом, приверженность эта — плод обдуманного реше ния, пусть и пришедшего внезапно, как наитие свыше. М. Ка зенав видел в этой приверженности нечто мистическое: «Ког да, — писал критик, — после того, как он отвоевал наслед ство отца, герой решает стать вассалом Марка, низвести себя до уровня его баронов и подданных, мы должны думать, что отныне речь идет об особой связи, о мистической зависимос ти, а не об обычной феодальной верности» 20. М. Казенав со вершенно прав, когда отрицает чисто «феодальный» характер отношений Тристана и Марка. Совершенно очевидно, что это отношения не вассала и сюзерена. Это и не родственные или не вполне родственные отношения. Тристан называет Марка чаще не «дядей», а «отцом», и король Корнуэльса относится к племяннику совсем не как к обычному родственнику (Анд рет — тоже племянник Марка, но взаимоотношения их сов сем иные). Мы не склонны видеть в этой взаимной привер женности что то сверхъестественное и мистическое. Но это несомненно любовь, а в ней всегда есть что то необъяснимое, внелогическое.

19Ibid. P. 21.

20Cazenave М. Le Philtre et l’amour. P. 31.

86 История легенды о Тристане и Изольде

Достоин ли Марк такой любви?

Во многих эпизодах легенды король Корнуэльса выглядит ровней Артура, короля бриттов. Он мудр, справедлив. От него веет уверенной неторопливостью. Он действительно никуда не спешит, разве что в тот знаменательный день, когда открывает в лесу спящих любовников. Марк любит стабильность, устой чивость, привычность каждодневного обихода. Короля Марка можно сопоставить с персонажами поздних «жест» например, из цикла Гильома Оранжского. Как и они, Марк — слабый ко роль. Он не снаряжает военных отрядов, не бьется с воинствен ными соседями, он безропотно готов платить тяжелую и унизи тельную дань ирландцам. Он не думает о будущем страны и он, несомненно, — плохой политик. Он позволяет своим баронам спорить с ним и угрожать ему смутой. Что же, взаимоотноше ния Марка с Андретом, с Ганелоном, Годоином и Деноаленом верно передают феодальный миропорядок с его междоусобица ми и своекорыстным неповиновением баронов. Идиллии арту ровского королевства здесь нет и следа.

Ученые, в частности, Ж. Ш. Пайен 21, верно подметили «ан тибаронский» смысл нашей легенды. Добавим сюда остроум ную находку А. Блока (в набросках неосуществленной истори ческой драмы «Тристан»): мятежные бароны, угрожающие «отпасть» и уйти в свои замки, преследующие любовников и требующие от Марка жестокого суда над ними, трусливо па суют перед Морхольтом 22.

Этим кичливым, злобным, завистливым баронам противо стоят в легенде простые рыцари, не поднявшиеся еще достаточ но высоко по социальной лестнице. Противостоят, если и не яв но выраженно, то позиция «автора» не подлежит сомнению. А Беруль красноречиво и недвусмысленно назвал одного из ба

21 Les Tristan en vers / Ed. de J. Ch. Payen. Paris, 1974. P. X. Позже вышло издание, включающее более многочисленные версии легенды; см.: Tristan et Yseut: Les premirres versions europeennes / Ed. de Chr. Marchello Nizia. P., 1995 (Bibliothrque de la Pleiade).

22 А. Блок. Собр. соч. Т. 4. М.; Л.: Гослитиздат, 1961. С. 545.

о Роланде».

Тристан для Марка как для слабого, «ленивого» короля очень удобен. Это — готовый наследник. Его не надо воспиты вать, направлять, подталкивать. И он родственник, что снима ет споры о законности передачи ему престола. Это — внешне, на уровне разума, на уровне высокой политики и государствен ных интересов. Но есть и другой уровень — личный. Лично Тристан Марку очень симпатичен. Симпатичен не только мно гочисленными знаниями и умениями, о которых уже говорилось выше. Симпатичен своей добротой, отзывчивостью, бескорыс тием. Марк, конечно, очень одинок. У него нет ни одного дру га. Только враги и завистники. Отвратительный племянник Ан дрет, видимо, мечтающий о престоле дяди. Мятежные бароны. Придворный интриган Кариадо. И вот появляется Тристан. Марк видит в нем свои черты. Мы знаем, каким Марк был ко ролем. Но не знаем, каким он был рыцарем. Но зачем предпо лагать, что он им был плохим? Рыцарская горячность Тристана не может не импонировать Марку. Как и многочисленные та ланты юноши. Марк мечтает, что в Тристане осуществится то, что не осуществилось в нем: мудрец и рыцарь на троне. Но это — опять таки на высшем уровне, имея в виду государ ственные интересы. А на личном, глубинном? Здесь Марку нравится Тристанова непрактичность: отвоевать свое королев ство и отказаться от него — так мог бы (или хотел бы) посту пить и Марк, так он почти и делает, хватаясь за Тристана как за наследника.

Таким образом, приверженность Марка к Тристану двой ственна, если не «двоесмысленна». Это и следствие родства душ, и результат обдуманного, расчетливого решения. То есть, это и благородный порыв сердца, и эгоистическое желание пе реложить на чужие плечи свои заботы, которые становятся уже непосильными.

Но мятежные бароны путают карты: приходится жениться. Что нужно Андрету и другим, кого Беруль постоянно называ ет «проклятыми богом»? Мотивы поведения баронов в нашей легенде выяснены очень точно. Это — желание и впредь иметь

нен (он есть, например, в «Песни о нибелунгах»). В сцене этой Марк совсем не смешон, каким он мог бы показаться из за сво ей наивной доверчивости, отрицающей всякую логику и здра вый смысл. Он величественен. Он дарует любовникам, тяжко его оскорбившим, жизнь, хотя мог отнять ее. И он оставляет свой меч, свой перстень и свою перчатку, напоминая о своих правах мужа, сюзерена и короля. Типично феодальный жест: ведь это знакомые нам по правовым нормам эпохи investitura per gladium, per annulum, per gantum. И в этой сцене весь Марк: для него главное — как мы помним, покой. Как он старательно убеждает себя, что отношения любовников безгрешны! Как, он хочет верить в это и как затем хочет уверить других! Однако королем движет, конечно, не только стремление к покою. Он благороден и великодушен, добр и душевно широк. Эти высо кие моральные качества Марка и лежат во многом в основе конфликта. Дело не в том, что Марк для Тристана король и «отец»; он хороший король и хороший «отец»; вот за это юноша и любит дядю, поэтому и глубоко страдает, его обманы вая, поэтому если его неудержимо влечет к Изольде, то не ме нее сильно отталкивает от нее. Дело здесь не в Изольде, кото рую юноша всегда любит одинаково, а в Марке, в его высоких моральных качествах. Но Марк способен и на внезапную — как бы от раздражения — жестокость. Он готов казнить лю бовников, отдать Изольду на поругание прокаженным, обречь ее на суд раскаленным железом. Подобная жестокость, между прочим, превосходит правовые нормы Средневековья. Иногда это объясняют воздействием субстрата легенды, ее кельтской основы. Здесь на помощь призывают этимологию. По кельт ски «марк» (или «марх») значит «лошадь». И у героя нашей легенды появляются лошадиные уши (у Беруля, например). Иногда идут еще дальше и сопоставляют имя корнуэльского короля с индоевропейским корнем «mar » (= «смерть»). Так, например, полагает М. Казенав 24. Думается, однако, что это сопоставление явно натянуто, хотя, конечно, можно порассуж дать о том, что общение с королем Марком приносит в конце

24 Cazenave М. Le Philtre et l’amour. P. 90.