Глава 11. Социологическая феноменология и этнометодология

В середине XX столетия с широковещательной претензией на новый стиль теоретизирования и связанное с этим более глубо­кое проникновение в сущность изучаемых явлений и процессов стали выступать сторонники нового направления в социологии -феноменологии. Поборники этого направления в своей деятельно­сти опираются на феноменологическую философию Э. Гуссерля, а также на философскую и социологическую антропологию М. Ше-лера. Его основоположником является австрийский, а затем аме­риканский социолог Альфред Шюц. Он предложил собственную версию понимающей социологии, берущей начало в трудах В. Дильтея и М. Вебера. Суть этой версии составляет концепция иитерсубъективного отвального мира, охватывающего собой всю совокупность человеческих представлений от одиночных субъек­тивных значений, формирующихся в потоке переживаний единич­ного субъекта, до абстрактно-теоретических конструкций соци­альных наук, содержащих эти значения в обобщенном и преобра­зованном «вторичном» виде. «Под термином «социальная реаль­ность», - утверждал А. Шюц, - я понимаю совокупность объектов и событий внутри социокультурного мира как опыта обобщенного сознания людей, живущих своей повседневной жизнью среди себе подобных и связанных с ними разносторонними отношениями ин­теграции. С самого начала мы, действующие лица на социальной сцене, воспринимаем мир, в котором мы живем, - и мир природы, и мир культуры - не как субъективный, а как интерсубъективный мир, т.е. как мир, общий для всех нас, актуально данный или по­тенциально доступный каждому, а это влечет за собой интерком­муникацию и язык» (4; 530).

С точки зрения социологической феноменологической кон­цепции, социальная реальность представляет для каждого человека как субъекта социального действия существующий для него и дру­гих людей интерсубъективный мир, т.е. мир, созданный в процес-

128

се взаимодействия и взаимовлияния многих субъектов между со­бой. Только наш собственный обобщенный обыденный опыт, при­обретенный во взаимодействии с другими людьми (в семье, в школе, на работе, в общении с друзьями и незнакомыми), дает нам возможность приобщиться к интерсубъективному миру. Получен­ного в процессе усвоения и обогащения этого опыта обыденного знания (хотя оно ограничено, фрагментарно) вполне достаточно, чтобы наладить взаимоотношения с людьми, культурными объек­тами, социальными институтами, т.е. с социальной реальностью, -утверждает А. Шюц.

Более того, социальный мир не только интресубъективен, предстает как воплощение межсубъективного взаимодействия лю­дей в опыте их повседневной жизни, но и является с самого начала миром значений. Другой человек в этом опыте воспринимается нами не как организм, а как такой же человек, что и я, - поэтому мы, как правило, «знаем», т.е. более или менее четко представля­ем, что делает другой человек, ради чего он это делает, почему он делает именно это в данное время и в этих конкретных обстоя­тельствах. Это означает, что мы воспринимаем действие другого человека с точки зрения мотивов и целей. И точно так же мы вос­принимаем культурные объекты (произведения культуры, ценно­сти, нормы и т.п.) с точки зрения человеческого действия, резуль­татом которого они являются. Тот факт, что в обыденном мышле­нии мы принимаем на веру наши актуальные или потенциальные знания о значении человеческих действий и их результатов, явля­ется, по мнению А. Шюца, воплощением того, что обществоведы, начиная с М. Вебера, называют пониманием. Понимание в этом смысле есть особая форма опыта, в котором обыденное сознание получает знание о социально-культурном мире. Такое понимание другого, понимание смысла, значения его действий и составляет решающую предпосылку межсубективных взаимодействий людей, приводящих к интерсубъективности нашего опыта обыденной жизни. Этот слой жизненного мира и есть та социальная реаль­ность, которую должны изучать социология и другие обществен­ные науки.

Вот здесь-то и возникает различие между индивидуально-уникальными и типичными явлениями социальной реальности. Это различие А. Шюц разъясняет на примере своего ирландского сеттера Ровера. Я, говорит он, могу рассматривать Ровера как уни­кального индивида, своего незаменимого друга и товарища, что

5 3ак 2030 129

происходит на уровне обыденного опыта повседневной жизни, или же, напротив, в качестве типичного случая «ирландского сеттера», «собаки», «млекопитающегося», «животного» и даже «объекта внешнего мира». Возникающий в таком случае первый ряд значе­ний в обыденном сознании повседневного опыта выступает в ка­честве своеобразных порождений, т.е. конструкций обыденного сознания интерсубъективного социального мира. Над ними как конструкциями первого уровня, созданными обыденным сознани­ем, должны надстраиваться конструкции второго уровня, теорети­ческие конструкции общественных наук (4; 538). Начало такому разделению познавательных конструкций понимания положил в своей «понимающей социологии» М. Вебер выдвинутым им зна­менитым постулатом о субъективной интеграции социальной ре­альности теоретическими построениями, понятиями обществен­ных наук. Этот постулат должен быть понят в том смысле, что все научные объяснения социального мира могут и должны опираться на объективное значение действий людей, из которых и конст­руируется социальная реальность.

В связи с этим перед социологической феноменологией воз­никает сложная и методологически очень важная проблема: как возможно сформировать объективные понятия и объективно про­веряемую теорию субъективно значащих структур интерсубъек­тивного социального мира? Ответ на этот вопрос можно получить, считает А. Шюц, только в том случае, если иметь в виду, что по­нятия, формируемые общественными науками, являются конст­рукциями второго рода, т.е. конструкциями, образованными в обыденном сознании, сознании действующих на социальной сцене людей. Эти конструкции второго рода, теоретические понятия со­циологии и других общественных наук, отличаются от индивиду­ально-уникальных особенностей отдельных явлений социального мира, но выделяют в них и обобщают идеально-типические общие черты, составляющие в своей совокупности содержание теорети­ческих конструкций и теоретических систем науки. Каждое поня­тие в подобной научной модели социальной реальности должно быть сконструировано таким образом, что человеческое действие, осуществленное в реальном социальном мире индивидуальным действующим лицом и выраженное в обобщенном виде типиче­ской конструкцией, должно быть понятно как самому действую­щему лицу, так и другому человеку в терминах обыденного созна­ния повседневной жизни.

130

Здесь возникает еще одна важная теоретико-методоло­гическая проблема - проблема объективности идеальных конст-' рукций второго рода и их адекватности интерсубъективному ми­ру социальной реальности. Этот вопрос получает разрешение, со­гласно А. Шюцу, благодаря тому, что выполнение требований ло­гической последовательности гарантирует объективный характер идеальных объектов, сконструированных социологом. А выполне­ние требования адекватности гарантируется совместимостью тео­ретических конструкций общественной науки с конструкциями обыденного сознания, конструкциями повседневной жизни. Каж­дый же шаг в конструировании и использовании научных моделей социальной реальности может быть проверен путем эмпирическо­го наблюдения при условии, что мы не ограничиваем наше пони­мание чувственным восприятием объектов социальной реально­сти, а включаем в него опытные формы, посредством которых обыденное сознание в повседневной жизни понимает человеческое действие и их результаты с точки зрения основных мотивов и це­лей таких действий. Именно таким образом в социологической феноменологии происходит концептуализация интерсубъективно­го мира взаимодействующих индивидов, конструирующих своими действиями объективные социальные процессы.

В рамках социологической феноменологии и на ее теорети­ческой основе на рубеже 60-70-х годов XX столетия возникло еще одно новейшее направление в социологии - оптометодология. Начало ее формиррования положила изданная в 1967 г. известным американским социологом Гарольдом Гарфинкелем книга «Иссле­дования по этнометодологии». Идейные истоки этого социологи­ческого направления коренятся в философии экзистенциализма, феноменологической социологии, культурной и социальной ан­тропологии. По замыслу ее создателя этнометодология должна превратить методы исследования примитивных общин и культур, применяемые в антропологии и, особенно, в этнографии, в проце­дуры изучения всех социальных и культурных явлений; более то­го—в методологию их исследования. Отсюда и проистекает на­звание данного направления, интегрированное их двух терминов: этно + методология. Таким образом, в этнометодологии универ­сализируются методы этнографии и способы организации повсе­дневной жизни людей в примитивных обществах и культурах. Эти методы и способы превращаются в теоретико-методологическое

131

основание социологического анализа всех явлений и процессов со­циальной действительности.

На чем базируется этнометодологический подход к описа­нию и истолкованию социальной реальности? На твердо установ­ленном социальными антропологами и этнографами факте: члены примитивных обществ не в состоянии описать, а тем более объяс­нить функционирование существующих в этих обществах соци­альных институтов, которые как бы навязываются им извне. Принципиально иная ситуация складывается в современных обще­ствах индустриального и постиндустриального типа. В этих обще­ствах большинство граждан в той или иной мере принимают уча­стие в создании, реорганизации и функционировании существую­щих здесь социальных институтов. Довольно высокий, по сравне­нию с примитивными обществами, уровень их культурного раз­вития (соответственно в контексте индустриальной и постин­дустриальной культуры) позволяет проанализировать и осмыслить деятельность социальных институтов, степень и значимость своего личного участия в этой деятельности. Но такое осмысление проис­ходит только на базе осмысленной коммуникации, возможной пре­имущественно в языковой или речевой форме. Однако язык спосо­бен не только прояснить смысл тех или иных действий, в том чис­ле и различных социальных институтов, но и затемнить, завуали­ровать, исказить его. Поэтому социолог, если он хочет уяснить смысл исследуемых социальных явлений и процессов, должен не ограничиваться применением терминов специального научного языка, а широко использовать те выражения повседневной разго­ворной речи, которые в своей совокупности составляют реализа­цию и воплощение скрытых, неосознаваемых, нерефлексирован-ных механизмов социальной коммуникации между людьми. А эти механизмы как раз наиболее полно изучены именно этнографией, социальной и культурной антропологией, занимающимися иссле­дованием примитивных общин и культур.

Этнометодология последовательно проводит различение двух уровней социального познания — повседневный опыт и со­циологическую теорию. Эти различения реализуются посредством дифференциации всех суждений и выражающих их предложений на два типа - индексичные и объективные. Индексичные выраже­ния, считает Г. Гарфинкель, наиболее полно фиксируют специфи­ку социальных событий и в процессе интерпретации последних демонстрируют свою собственную рациональность. Такие выраже-

132

ния характеризуют уникальные, специфические объекты, причем в непосредственной связи с тем социальным контекстом, в котором они возникают и используются. Их значение в полной мере опре­деляется этим контекстом. В отличие от них объективные выраже­ния описывают общие свойства объектов независимо от контекста употребления. В таком случае описываемый объект выступает в качестве представителя определенного типа, класса, рода социаль­ных явлений и процессов.

Такое различение и позволяет, по мысли Г. Гарфинкеля, произвести разграничение между обыденным языком и языком на­учным.

Стабильность и осмысленность обыденной социальной жиз­ни основывается на взаимном понимании не высказываемых вслух общезначимых для большинства людей допущений по поводу то­го, что, как и где говорить. Если бы у общающихся друг с другом людей способность воспринимать и правильно оценивать такие допущения отсутствовала, то осмысленное общение стало бы не­возможным и разрушилось. Чтобы убедиться в этом, Г. Гар-финкель и его помощники провели любопытные опыты со студен­тами — каждому участнику эксперимента предлагалось вовлечь в беседу своего знакомого и постараться прояснить смысл любой реплики и ремарки, возникающей в процессе разбора. Оказалось, что именно реплики, которые, казалось бы, не играют значитель­ной роли, способны создать общий каркас и направленность обы­денного общения.

Приведем один из примеров осуществленного по заданию Г. Гарфинкеля общения студента- экспериментатора А с его зна­комым Б. Студент- экспериментатор встречается с Б, и они обме­ниваются дружеским рукопожатием. Б спрашивает: «Ну, как ты?». Вместо того, чтобы ответить «Нормально», как это обычно приня­то, А неожиданно задает уточняющий вопрос: «Как я, в каком смысле? Мое здоровье, финансы, учеба». В ответ Б удивленно та­ращится на него и, теряя самообладание, говорит «Вот что! Я только старался быть с тобой вежливым. Мне, честно говоря, на­плевать, как ты там себя чувствуешь».

В данном случае А нарочно прикидывается игнорирующим подразумеваемые допущения, вследствие чего общение его с Б разрушается. Следовательно, случайное или преднамеренное вос­принимается многими людьми серьезно и способно привести к

133

разрушению общения. А, это означает, что в обыденном общении людей очень важную роль играет контекст тех суждений или от­дельных слов, которые употребляются в разговоре. В научном же общении, в отличие от этого, самое важное — точное установление содержания и объема употребляемых общих слов (понятий).

Именно второй тип суждений и выражений используется наукой, поскольку их значения независимы от контекста и пред­ставляют собой формулировки общих утверждений, обладающих универсальной, а не уникальной значимостью. С точки зрения сто­ронников этнометодологии, социальная реальность не обладает объективными характеристиками, а видоизменяется в зависимости от особенностей, содержания и форм выражения той социальной коммуникации, в процессе которой она реализуется, возникает и развивается. Более того, социальная реальность конструируется, создается в процессе социальной, прежде всего речевой, коммуни­кации. Этот процесс представляет в своем глубинном содержании объективизацию и онтологизацию субъективных смыслов и значе­ний, употребляемых людьми в процессе их взаимной коммуника­ции, осуществляемой посредством индексичных выражений.

Что же касается объективных суждений и выражений, от­страняющихся от уникальных ситуаций, то люди с их помощью преодолевают уникальность социальных явлений и процессов, изолируют их от собственного неповторимого контекста. Тем са­мым социальная реальность унифицируется и классифицируется на определенные типы и классы явлений. А это означает, что на­учные термины, концепции, теории являются вторичными, произ­водными от повседневного опыта, от повседневного общения лю­дей, в процессе развертывания которого и создается сама объек­тивная реальность.

Чтобы проникнуть сквозь толщу этих терминов, концепций, теорий в самую сущность исследуемых социальных процессов и явлений, этнометодологи (Г. Гарфинкель, Г. Сам, Дж. Джеферсон, П. Макхью, М. Поллнер и др.) считают, что необходимо отказаться от дистанцирования субъекта и объекта, свести теоретические конструкты к здравому смыслу. А это означает сведение социоло­гии и всякой другой науки об обществе в некую усовершенство­ванную этнометодологией «народную мудрость», базирующуюся на здравом смысле и повседневном опыте, который коренится в глубинах этнического сознания.

134

Однако сказанное вовсе не означает, что этнометодология отказывается от теории. Ее концептуальное содержание основыва­ется на четырех теоретических постулатах:

• во-первых, отождествляются социальное взаимодействие и речевая коммуникация;

• во-вторых, отождествляется исследование и интерпрета­ ция действий собеседника и коммуникация с ним;

• в-третьих, выделяются два различных, хотя и органиче­ ски связанных друг с другом, слоя в интерпретации - понимание и разговор;

• в-четвертых, происходит отождествление структурной организации разговора (коммуникации) с синтаксисом повседнев­ ной речи.

Эти четыре теоретических постулата в качестве основных аргументов используются в доказательстве основного вывода эт-нометодологии. Суть этого вывода такова: социолог, прежде всего этнометодолог, не должен в исследовании социальной реальности занимать позицию отстраненного, дистанцированного наблюдате­ля, он всегда включен в контекст повседневной коммуникации, в процессе которой социальная реальность не только понимается и интерпретируется, но и конструируется, т.е. создается. Поэтому наряду с вербальной, словесно выражаемой коммуникацией, во взаимодействии между людьми всегда присутствует более глу­бинная и существенная по смыслу информация, несущая в себе неявное значение, молчаливо принимаемое участниками взаимо­действия и объединяющее их в определении социальные и куль­турные общности. Тем самым этнометодология превращается уси­лиями ее поборников в изучение обыденных норм, правил и стан­дартов поведения, смыслов и значений языка общения, которые регулируют взаимодействия между людьми в обществе.

Вопросы для самоконтроля и повторения

1. Что представляет из себя интерсубъективный социальный мир в кон­ цепции социологической феноменологии?

2. Почему социальная реальность предстает как мир значений?

3. Что такое конструкции обыденного сознания?

4. Чем отличаются теоретические конструкции научного знания от со­ циальной реальности?

5. В чем заключается своеобразие этнометодологии?

135

6. Каковы различия индексичных и объективных выражений?

7. Каково содержание основных теоретических постулатов этнометодо- логии?

Литература

1. Гидденс Э. Социология. Гл. 4. М., 1999.

2. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Западная теоретическая социология. Ч. II, гл. 3, §2. Феноменологическая социология и этно- методология. СПб., 1996.

3. Ермаков И.П. Феноменология //Социология. /Под ред. Э.В. Тадево- сяна. М., 1995. Гл. 3, §4.

4. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках //Американская социологическая мысль. Тексты. М., 1996.

5. Энциклопедический социологический словарь /Под ред. Г.В. Оси- пова. М., 1995.