Політична модернізація та її основні етапи.

Начальный этап развития теории политической модернизации

Теория модернизации сформировалась в процессе описания политических судеб стран, получивших освобождение от колониальной зависимости в 50-60-х гг. XX столетия и поставивших в практическую плоскость вопрос о путях своей дальнейшей трансформации. Десятки появившихся в связи с этим конкретных теорий и моделей анализа основывались на признании неравномерности общественного развития, наличия досовременного периода в развитии государств, реальности существования современных сообществ, а также на понимании необходимости преобразования (модернизации) отсталых стран в индустриальные (постиндустриальные). Причем страны, достигшие высокого уровня развития естественным путем, рассматривались как носители «спонтанной модернизации», а те, которым еще предстояло пройти этот путь, – как государства «отраженной модернизации».

В то время термин «модернизация» означал одновременно и стадию (состояние) общественных преобразований, и процесс перехода к современным обществам. Он нес в себе нормативность, заданность перехода к «модерну», воплощению критериев современного общества, которые необходимо учитывать недостаточно развитым странам в процессе своего реформирования. Поскольку первые теории подобного рода возникли в те годы, когда приоритет западных стран, и прежде всего США, в области управления, стандартов потребления и многих других аспектов был бесспорен, постольку в качестве прообраза «современного» государства поначалу признавалось «свободное» американское общество. Иными словами, модернизация понималась как вестернизация, т.е. копирование западных образцов во всех областях жизни, и рассматривалась как предварительное условие социально-экономического и политического развития стран, ибо само развитие с точки зрения данной концепции становилось возможным только после укоренения основных черт организации общественной жизни западного образца.

При истолковании модернизации как последовательного движения к заданному состоянию через ряд промежуточных этапов у модернизации признавалась единственная форма – «догоняющего развития». Главным же средством осуществления преобразований считалась экономическая помощь западных государств. Предполагалось, что достижение определенного уровня дохода на душу населения вызовет такие же, как на Западе, изменения в социальной и политической системах общества. Иначе говоря, основным модернизирующим фактором признавался капитал, якобы способный транслировать социальные технологии, ценности, демократические институты и тем самым победить низкие стандарты потребления, нарушение прав человека, деградацию культуры и т.д.

Второй этап развития теории политической модернизации

В результате в 70-80-х гг. связь между модернизацией и развитием была пересмотрена. Переходные процессы стали истолковываться как некий самостоятельный этап развития этих стран с неоднозначными результатами. Считалось, что страны могут идти тремя путями: во-первых, воспроизводить свое состояние, не продвигаясь к целям современности; во-вторых, идти по пути модернизации и, в-третьих, начав с преобразований данного типа, впоследствии свернуть к установлению еще более жесткого политического режима.

В рамках модернизационного процесса любые позитивные изменения социальных, экономических, политических структур, которые проводились независимо от западной демократической модели, стали признаваться формой развития этих государств. Причем сам факт существования традиционных институтов и ценностей политологи уже не рассматривали как препятствие к «модерну». При сохранении приоритета универсальных критериев и целей будущего развития главный упор ученые стали делать на национальную форму их реализации. В силу этого расширилось и число моделей модернизации. Кроме «догоняющей» стали говорить о модернизации «частичной», «форсированной», «рецидивирующей», «тупиковой» и т.д.

Главным фактором, определяющим характер и темпы переходных преобразований, был признан социокультурный фактор, а точнее, тип личности, ее национальный характер, обусловливающий степень восприятия универсальных норм и целей политического развития. Стало общепризнанным считать, что модернизация может осуществиться только при условии изменения ценностных ориентации широких социальных слоев, преодоления кризисов политической культуры общества. Некоторые теоретики (М. Леви, Д. Рюшемейер) даже пытались вывести некий закон глобальной дисгармонии, раскрывающий несовпадение социокультурного характера общества и потребностей его преобразования на основании универсальных целей.

Обобщая условия модернизации различных стран и режимов, многие ученые настаивали на необходимости определенной последовательности преобразований, соблюдения известных правил при их осуществлении. Так, У. Мур и А. Экстайн полагали, что начинать реформирование необходимо с индустриализации общества; К. Гриффин – с реформ в сельском хозяйстве; М. Леви настаивал на интенсивной помощи развитых стран; С. Эйзенштадт – на развитии институтов, которые могли бы учитывать социальные перемены; У. Шрамм считал, что главную роль в данных процессах играют политические коммуникации, транслирующие общие ценности; Б. Хиггинс утверждал, что главное звено модернизации – урбанизация поселений, и т.д.

В более общем виде проблема выбора вариантов и путей модернизации решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов. Так, ученые либерального направления (Р. Даль, Г, Алмонд, Л. Пай) полагали, что появление среднего класса и рост образованности населения приводят к серьезным изменениям в природе и организации управления. Это не только кладет предел вмешательству идеологии в регулирование социальных процессов, но и ставит под сомнение эффективность централизованных форм реализации решений, поскольку политически активное население способствует возникновению дополнительных центров властного влияния. В целом же характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и от степени политической вовлеченности рядовых граждан. Соотношение этих форм, которые должны обязательно присутствовать в политической игре, и обусловливает варианты развития общества и системы власти в переходный период.

В принципе возможны четыре основных варианта развития событий при модернизации:

• при приоритете конкуренции элит над участием рядовых граждан складываются наиболее оптимальные предпосылки для последовательной демократизации общества и осуществления реформ;

• в условиях повышения роли конкуренции элит, но при низкой (и отрицательной) активности основной части населения формируются предпосылки установления авторитарных режимов правления и торможения преобразований;

• доминирование политического участия населения над соревнованием свободных элит (когда активность управляемых опережает профессиональную активность управляющих) способствует нарастанию охлократических тенденций, что может провоцировать ужесточение форм правления и замедление преобразований;

• одновременная минимизация соревновательности элит и политического участия масс ведет к хаосу, дезинтеграции социума и политической системы, что также может провоцировать приход третьей силы и установление диктатуры.

В русле либерального подхода американский политолог Р. Даль выдвинул теорию полиархии, обосновывающую необходимость достижения полиархической формы организации политических порядков протодемократического характера. С одной стороны, она отличалась от демократии некоторыми ограничениями свободы создания организаций, выражения гражданами своих мнений, избирательных прав, содержала сокращенный перечень альтернативных источников информации, не гарантировала проведения честных и свободных выборов, демонстрировала невысокую зависимость государственных ин-ститутов от голосов избирателей. В то же время она выступала как более достижимая и реальная модель организации власти, которая, несмотря ни на что, обеспечивала открытое политическое соперничество лидеров и элит, высокую политическую активность населения, создавая тем самым политические условия и предпосылки для осуществления реформ.

Р. Даль выделял семь условий, влияющих на движение стран к полиархии:

1. установление сильной исполнительной власти для проведения социально-экономических преобразований в обществе;

2. последовательность в осуществлении политических реформ;

3. достижение определенного уровня социально-экономического развития, позволяющего производить структурные преобразования в государстве;

4. установление отношений равенства/неравенства, исключающих сильную поляризацию в обществе;

5. наличие субкультурного разнообразия;

6. интенсивная иностранная помощь (международный контроль);

7. демократические убеждения политических активистов и лидеров.

При этом Даль подчеркивал, что переход к полиархии должен быть постепенным, эволюционным, должен по возможности избегать резких, скачкообразных движений и создавать предпосылки для того, чтобы правящие элиты последовательно овладевали консенсусными технологиями.

В свою очередь, теоретики консервативной ориентации придерживались иной точки зрения на процесс модернизации. По их мнению, главным источником модернизации является конфликт между «мобилизацией» населения (включающегося в политическую жизнь в результате возникающих противоречий) и «институциализацией» (наличием структур и механизмов, предназначенных для артикуляции и агрегирования интересов граждан). Но коль скоро массы не подготовлены к должному использованию институтов власти, а государство не может оперативно продуцировать механизмы, способные конструктивно трансформировать их энергию, то неосуществимость ожиданий граждан от включения в политику ведет к дестабилизации режима и его коррумпированности. В силу этого модернизация, по словам С. Хантингтона, вызывает «не политическое развитие, а политический упадок». Иначе говоря, в тех странах, где качественные преобразования экономической и социальной жизни не ложатся на почву демократических традиций, на приверженность населения праву, идею компромисса, любые попытки реформ будут иметь негативные для общества последствия.

Для политики главным показателем развития является стабильность, поэтому для модернизируемых государств необходим «крепкий» политический режим с легитимной правящей партией, способной сдерживать тенденцию к разбалансированию власти. Таким образом, в противоположность идеям укрепления интеграции общества на основе культуры, образования, религии, философии и искусства (К. Дейч), консерваторы делали упор на организованность, порядок, авторитарные методы правления (С. Хантингтон). Именно эти средства приспособления политического режима к изменяющейся обстановке предполагали компетентное политическое руководство, сильную государственную бюрократию, возможность поэтапной структуризации реформ, своевременность начала преобразований и другие необходимые средства и действия, ведущие к позитивным результатам модернизации.

Признаки цивилизационного кризиса западного общества усложнили и изменили отношение к опыту модернизированных стран со стороны государств и обществ с еще сильными патриархальными позициями: они, не решив пока многих задач классического «модерна», оказались перед испытанием новыми целями и ценностями.

Такие изменения не могли не сказаться и на полемике относительно перспектив развития переходных обществ. Ввиду крайней противоречивости целей, ориентиров и альтернатив перехода в науке возобладали более сложные подходы к пониманию перспектив и динамики переходных обществ. В целом «переход» (транзит) к современности стал видиться еще более противоречивым и локально организованным процессом, чем ранее. В этом смысле постулаты теории модернизации начали трансформироваться в положения транзитологии – отрасли знания, исключающей какие-либо ценностные и целевые критерии при описании процесса трансформации переходных государств и обществ.

Трансформация авторитарного общества в общество либерального типа во многом определяется процессом реформирования его политического ядра – государства. Для анализа этого сложного процесса в современной политической науке применяются следующие понятия: «транзитивное общество», «транзитивная демократия» и «демократический транзит».

Под «транзитивным обществом» понимается социум, пребывающий в процессе социальных, экономических, политических, культурных или каких-либо еще преобразований, конечная цель которых, преимущественно не определена. Эта социальная категория фиксирует внимание исследователя преимущественно на «чистой» процессуальности, движении, изменении, безотносительно характера и качественных характеристик социального реформирования. Транзитивное общество «движется», «дрейфует», «перемещается» в социальном пространстве от одного относительно устойчивого качественного состояния – к другому относительно устойчивому качественному состоянию. При этом разные авторы акцентируют внимание на произвольно избранных аспектах жизнедеятельности социума. В различных концептуальных и теоретических моделях это может быть движение от капитализма – к социализму (К. Маркс), от закрытого общества – к открытому (К. Поппер), от индустриального – к постиндустриальному (Д. Бэлл), от авторитарного общества – к либеральному (Ф. Хайек) и т.д.

Категория «транзитивная демократия» используется для обозначения и анализа специфической формы политического режима, находящегося в состоянии сложных структурных преобразований и декларирующего целью своего реформирования построение демократического государства. При трактовке этой социальной категории исследователь может делать акцент на конечную цель движения (демократия), или на меру ее реализации в процессе движения к ней. Однако есть и еще одно значение, которое чаще всего упускается из виду исследователями и политиками. Категория «транзитивная демократия» может служить средством для обозначения и анализа атрибутивных, внешних, показных, суррогатных, деформированных и уродливых форм демократии – неких политических симулякров, возникающих в процессе трансформации общества.

Украинский транзит

Специфика Украины, как транзитивного общества, определяется двумя совпавшими по времени фундаментальными революциями – национально-освободительной, результатом которой стало образование Украины как нового независимого государства, и информационно-технологической революции. Последняя стала визитной карточкой общества и культуры постмодерна, возникших во многих развитых странах. Кроме того, вектором транзита для Украины стало построение демократического правового режима, развитие институтов рыночной экономики и т.д.

Основной технологической проблемой общества транзитивного типа является состояние того «арсенала», технологического социоинженерного инструментария, с которым начинаются процессы социальной и политической реорганизации. Политический режим определяет качество этого «арсенала», расставляет акценты и определяет приоритеты при их применении.

Существующая система политического управления Украины во многом сохраняет основополагающие принципы, положенные в основу административно-командной системы СССР. Коммунистическая бюрократия стала национальной демократией, изменились конституции, границы и государственные языки, однако сохранилось главное, и это касается в той или иной степени всех посткоммунистических государств – главными приоритетами политической элиты остаются интересы государства, а не интересы гражданина. В лучшем случае, бюрократический управленческий аппарат во главу угла своей деятельности ставит интересы государства, в худшем – свои собственные.

Процесс реформирования политического управления Украины пошел по пути технологизации системы «редистрибуции», пользуясь терминологией М. Вебера. Редистрибуция (перераспределение) материальных и финансовых средств, властных полномочий – основная функция государственного управления на сегодняшний день. Некоторые проявления системного кризиса удалось стабилизировать, например инфляцию, однако в целом, проводящиеся реформы направляются на дальнейшее увеличение полномочий государства, расширение сферы его контроля. Этим можно объяснить причины роста аппарата управления и снижение социальной эффективности его работы.

Попытки реформировать систему управления выявляют фундаментальное противоречие между целями реформ, интересами бюрократического аппарата и методами, которыми реформы должны быть проведены. Следует подчеркнуть, что степень управляемости аппарата государственного управления в действительности очень высока, однако она сохраняется высокой лишь при условиях, когда принимаемые управленческие решения совпадают с целями самого аппарата управления.

Современный аппарат государственного управления в совершенстве владеет методами административно-правового, распорядительного (прямого) действия, предпочитая его методам экономического и социально-психологического (косвенного) действия. В таких условиях возникает серьезное противоречие между главной целью совершенствования аппарата управления, снижения уровня его бюрократизации, и директивно-административными методами, с помощью которых решаются эти задачи. Создание специальных и координационных комиссий, рабочих групп и других органов по борьбе с бюрократизацией, коррупцией и иными недостатками системы управления не только не ведет к указанной цели, но увеличивает и усложняет сам управленческий аппарат, лишь затрудняя его деятельность.