Merezhko-3

Для современной миросистемы также характерна гегемония. Ми росистемный анализ, говоря о гегемонии, имеет в виду то, что одно го сударство обладает экономическим, политическим и финансовым превосходством над другими сильными государствами и к тому же оно лидирует в военной и культурной сфере. Важно также и то, что держава гегемон фактически определяет правила игры на междуна родной арене, что неизбежно сказывается на содержании и функцио нировании системы норм международного права.

В рамках современной миросистемы добиться гегемонии удалось трем державам, что продолжалось недолго. Первой державой гегемо ном были Нидерланды в середине XVII века. Второй — Англия в се редине XIX века. Третьей, современной державой гегемоном являют ся США.

Как пишет Валлерстайн: «Что позволяет нам называть эти госуда рства гегемонами, так это то, что на какой то период они могли опре делять правила игры для всей межгосударственной системы, господ ствовали в мироэкономике, лидировали в производстве, торговле и финансах, добивались удобных им политических решений с мини мальным привлечением военной силы, хотя в венном плане все они были сильны, вырабатывали культурный лексикон, которым пользо вался весь мир»69.

По мнению Валлерстайна, гегемонии в миросистеме появляются, как правило, после долгого продолжительного разлада в миропоряд ке, после так называемых «тридцатилетних войн», т. е. войн, в кото рых принимают участие «все основные экономические точки мироэ кономики и в которых альянсы, группирующиеся вокруг державы ге гемона, всегда побеждают страны, поддерживающие вероятного создателя мироимперии»70.

По мнению Л. Оппенгейма, после окончания Второй мировой вой ны политическая гегемония пяти великих держав получила юриди ческое закрепление в Уставе ООН71.

3. Система равновесия (баланса) сил

Согласно одной из точек зрения на природу международного пра ва в его основе лежит система равновесия (баланса) сил (balance of power system). Именно эта система, соотношение политических сил,

69Валлерстайн И. — Указ. соч. — С. 145–146.

70Там же. — С. 147.

71Оппенгейм Л. Международное право. Том I. — М., 1948. — С. 251–252.

перефразируя Ленина, создает настоящую конституцию международ ного сообщества.

Сторонники тезиса об универсальности идеи равновесия сил утве рждают, что эта идея лежала в основе международных отношений с древнейших времен. Вместе с тем в истории международного права считается, что концепция равновесия сил превратилась в основу меж дународного правопорядка и главный инструмент внешней политики в результате заключения Вестфальского мира в 1648 году. Однако это не означает, что эта идея не была известна много ранее. Так, например, Фу кидид, описывая политическую ситуацию в Древней Греции в 5 ом ве ке до н. э., видел причину войны между Спартой и Афинами в наруше нии равновесия сил между древнегреческими полисами. Кроме Фуки дида принцип равновесия сил упоминали также Демосфен и Полибий.

Особое внимание концепция равновесия сил привлекла со сторо ны мыслителей на грани XV и XVI веков в связи с политикой анг лийского короля Генриха VIII и ситуацией в Италии. Поэтому неслу чайно одним из ведущих теоретиков данной концепции стал Николо Макиавелли.

Отец науки международного права Гуго Гроций полагал, что рав новесие сил представляет собой основополагающий принцип дипло матии, а известный юрист международник Эмерико де Ваттель пред ложил определение равновесия сил как «того положения дел, при ко тором ни одна держава не в состоянии добиться абсолютного преимущества и навязать свою волю другим».

Следует обратить внимание на то, что, по мнению современных ис ториков, Венская (1815) и Версальская (1919) системы международ ных отношений являлись примерами попыток создания системы рав новесия сил в Европе. По существу, каждый новый международный правопорядок основывался на новой системе международных отно шений, в основании которой находилась своя система равновесия сил. Причем здесь наблюдается определенная цикличность, поскольку возникновению новой системы равновесия сил, международных от ношений и закрепляющей эти отношения системы международного права, как правило, предшествовала война, являвшаяся результатом дезинтеграции старой системы международных отношений и серьез ного нарушения равновесия сил.

В этой связи мы можем схематично представить историческую ди намику взаимодействия международного права и равновесия сил сле дующим образом.

Война — Система равновесия сил и международных отношений — Система международного права — Дезинтеграция системы равнове сия сил и международных отношений — Война.

Главную причину «Столетнего мира 1815–1914 гг.» английский ис торик венгерского происхождения Карл Поланьи видит именно в функционировании системы равновесия сил. Вот что пишет Поланьи

вэтой связи: «В самом деле, закон функционирования этой системы сводится к следующему принципу: три или более элемента, способных оказывать силовое воздействие, всегда ведут себя таким образом, что бы соединенными силами слабейших воспрепятствовать увеличению силы сильнейшего — и не более того. В плане всемирной истории сис тема равновесия сил затрагивала отношения отдельных государств и служила сохранению их независимости. Однако достигалось это ценой нескончаемой войны, участники которой переходили из одного лагеря

вдругой. Пример подобного рода дают нам города государства Древ ней Греции или Северной Италии в Средние века: войны между посто янно меняющимися по составу коалициями позволяли сохранить не зависимость этих государств в течение довольно долгого времени. Действие того же принципа в продолжение более двухсот лет обеспе чивало суверенитет государств, существовавших в Европе к моменту заключения Вестфальского мира (1648). Когда же семьдесят лет спус тя страны участницы Утрехтского договора формально декларирова ли свою приверженность этому принципу, они превратили его в систе му, установив таким образом равные гарантии выживания — выжива ния через войну — как для сильных, так и для слабых государств. И тот факт, что в XIX в. действие того же самого механизма чаще имело сво им следствием мир, нежели войну, представляет собой серьезную проблему для историка»72.

При этом Поланьи рассматривает равновесие сил в трех аспектах: 1) политика равновесия сил; 2) равновесие сил как исторический закон; 3) равновесие сил как принцип и как система73.

После окончания Второй мировой войны в основу нового между народного порядка и современного международного права также лег ла система равновесия сил, созданная в соответствии с видением пос левоенного мироустройства участниками Великой тройки (Сталин, Черчилль, Рузвельт). Отражением этой новой системы равновесия сил стала ООН, точнее даже структура Совета Безопасности. Бипо

72Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. — СПб.: Алетейя, 2002. — С. 16–17.

73Там же. — С. 278–282.

лярность (двухполюсность) мировой политики в период «холодной войны» стала залогом относительной стабильности этой системы рав новесия сил.

Идея необходимости поддержания равновесия сил была также фун даментом внешней политики США, свидетельством чего является сле дующее заявление американского президента Ричарда Никсона, сделан ное в 1970 году: «Мы должны помнить, что лишь тогда, когда существо вало равновесие сил, в мировой истории наблюдались относительно длительные периоды мира. Угроза войны появлялась всегда тогда, когда какая нибудь страна становилась значительно сильнее своего потенци ального конкурента. Я лично верю в тот мир, в котором Америка будет сильным государством. Я думаю, что мир будет более безопасным и луч шим, когда в нем будут существовать сильные Соединенные Штаты, Ев ропа, Советский Союз, Китай, Япония. Эти государства будут уравнове шивать друг друга, а не играть против друг друга»74.

Необходимо признать, что само понятие равновесия сил не являет ся однозначным. Так, польский ученый Кондракевич в своей книге «Системы равновесия сил в международных отношениях» выделяет одиннадцать способов определения этого понятия75. Так, например, под равновесием сил может пониматься: 1) фундаментальный принцип международных отношений; 2) инструмент внешней политики; 3) тип международных отношений, базирующийся на разделе сил; 4) поли тическая ценность; 5) форма организации системы международных отношений.

В реалистической теории международных отношений под равно весием сил имеется в виду система международных отношений, в рам ках которой международная стабильность, мир и безопасность обес печиваются путем недопущения чрезмерного возрастания силы и мо щи какого либо из элементов этой системы. Причем понятие силы с точки зрения реалистов не следует отождествлять с исключительно военным потенциалом государства, поскольку в современных услови ях большое значение могут иметь такие факторы, как экономический потенциал, геостратегическое положение, а также возможности влия ния на среду и других субъектов международных отношений. Помимо государств в систему международных отношений, основывающейся на равновесии сил, входят также разного рода группы интересов и наднациональные организации политического, экономического, ре

74Цит. по: Kissinger H. Dyplomacja. — Warszawa, 2004. — S. 776.

75Kondrakiewicz D. Systemy rownowagi sil w stosunkach miedzynarodowych. — Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu im. Marii Curie Sklodowskiej, 1999.

лигиозного или идеологического характера. Хотя система равновесия сил не исключает войны, война здесь трактуется как средство восста новления status quo. В этом плане равновесие сил может рассматри ваться как инструмент, направленный на сдерживание потенциально го агрессора. Исследователи концепции равновесия сил подчеркива ют ее динамический характер. Один из таких исследователей, создатель реалистической теории международных отношений, Ганс Моргентау в своем классическом произведении «Политика между на циями. Борьба за власть и мир» отмечает, что мир характеризуется на личием множества субъектов и интересов, большая часть из которых по своей природе противоречит друг другу. При этом для реалисти ческого направления было характерным определение интереса с по мощью понятия силы, которая поначалу отождествлялась с военной мощью. Реалисты были склонны рассматривать систему равновесия сил в качестве своеобразного компромисса между противоречащими друг другу интересами государств, а также в качестве наиболее эф фективного способа обеспечения международного мира. Поскольку, по мнению Моргентау, нельзя рассчитывать на достижение идеально го состояния международных отношений, опирающегося на взаимном доверии и солидарности партнеров, необходимо искать реалистичные средства снижения риска войны.

Американский ученый Мортон Каплан выделяет шесть основных и четыре смешанных моделей равновесия сил76. К первой группе мо делей этот автор относит систему равновесия сил, в рамках которой государство, находящееся в данной системе, должно соблюдать «над национальные принципы системы, а своими действиями принуждать других ее участников к уважению этих принципов». Вторая модель — это «широкая биполярная система», связанная с существованием двух противостоящих блоков, в каждом из которых имеется свой ли дер. Третья модель — «узкая биполярная система», в рамках которой противостоящие блоки имеют иерархическую структуру. Четвертая модель — универсальная система, в которой ведущая роль принадле жит универсальной международной организации. Причем эта система сильно интегрирована, чему содействует ощущение солидарности ее участников. Пятая модель — иерархическая система, возникшая либо из универсальной системы, либо из биполярной системы. Здесь доми нирующую роль играет держава, обладающая достаточной мощью, чтобы подчинить своей воле другие государства. По сути, здесь име ется в виду гегемония. Шестая основная модель равновесия сил — это,

76 Kaplan M. System and Process in International Politics. — New York, 1957.

по Каплану, система одностороннего вето, которая может возникнуть в результате полного распространения ядерного оружия, когда действия одного государства, обладающего ядерным потенциалом, могут представлять угрозу функционированию всей системы.

К этим шести основным моделям равновесия сил Каплан добавля ет еще четыре смешанные, или эмпирические, модели («очень широ кая биполярная система», «система разрядки», «система нестабильных блоков», «система неполного распространения ядерного оружия»).

По мнению Кеннета Волтца, равновесие сил представляет собой своеобразный процесс, связанный с анархической природой междуна родного сообщества, когда доминирование какого либо государства не является перманентным, а зависит от меняющихся обстоятельств и событий на международной арене.

С точки зрения Генри Киссинджера, для стабильности системы равновесия сил необходимо наличие ограниченного числа ключевых игроков на международной арене (около пяти), а также наличие «го сударства балансира» (balancer), играющего роль стабилизатора та кой системы. Если в XIX веке роль балансира в отношении государств Европы, по мнению Киссинджера, выполняла Великобритания, то в

XXвеке и начале XXI века такая роль принадлежит США.

Впоследнее время в науке предпринимались попытки концептуа лизации равновесия сил на основе теории игр и синергетики. В пос леднем случае система равновесия сил представляется как некое ди намическое равновесие.

Такое многообразие моделей системы баланса сил указывает на то, что в теории и практике международных отношений отсутствует чет кое и единообразное представление о концептуальном содержании этого понятия, что может существенно подрывать международный правопорядок.

Врусской науке международного права, например, еще профессор А. Н. Стоянов критически отнесся к концепции равновесия сил. «Совершенно правы те, — писал Стоянов, — которые полагают, что учение о политическом равновесии не представляет такой прочной га рантии, которая давала бы серьезную санкцию международному праву. Геффтер называет политическое равновесие «случайною гаранти ею»…; мы же назовем его правилом, которое внесено в науку междуна родного права, но которое не может быть непогрешительным руково дством, чтобы в интересах мира устранить действующую опасность для status quo государств. Часто принцип политического равновесия

бывает предлогом в руках честолюбцев к нарушению гармонического распределения политических сил в международной системе»77.

Современный политолог неореалистической школы теории между народных отношений Джонатан Хаслам пытается реабилитировать концепцию баланса сил. Он отмечает, что эта концепция, являющаяся одновременно описанием поведения государств и руководством к внешнеполитическим действиям, послужила гарантией против универ салистских и империалистических устремлений сильных государств78. Этот автор связывает концепцию баланса сил с концепцией националь ных интересов и общим интересом государств в сохранении своей неза висимости против гегемонии какой либо наиболее мощной державы. При этом он отмечает, что концепция баланса сил вполне может быть реализована без необходимости прибегать к войне, а также что не толь ко эта концепция, но и любая другая может стать жертвой злоупотреб лений в международной политике. При этом Хаслам подчеркивает, что в современных условиях баланс сил (balance of power) зависит от тор гового баланса (balance of trade)79.

Одним словом категорию баланса сил пока еще рано полностью вычеркивать из истории международного права и международных от ношений, поскольку эта категория обладает той степенью гибкости, которая позволяет ей приспосабливаться к постоянно меняющимся историческим реалиям.

4. Суверенитет

Само понятие «суверенитет» является одной из наиболее многоз начных и противоречивых категорий современного обществоведения. Как верно отмечает в своей статье «Западные концепции государствен ного суверенитета» российский исследователь Екатерина Кузнецова: «Суверенитет относится к числу тех обществоведческих категорий, ко торые в силу особого, междисциплинарного положения помимо перво начального, исходного смысла «обросли» множеством иных значений. Фактически, исследователь волен понимать под суверенитетом то, что ему угодно. Суверенитет — это и принцип, и статус, и свойство госуда рства, и отношения власти с другими субъектами. Такая многознач

77Стоянов А. Н. Очерки истории и догматики международного права. — Харьков, 1875. — С. 22.

78Haslam J. No Virtue Like Necessity. Realist Thought in International Relations since Machiavelli. — Yale University Press, New Haven & London, 2002. — P. 15.

79Ibid. — P. 127.

ность может свидетельствовать о двух вещах: либо само понятие терми нологически непроработано, либо само явление обогащается смыслами быстрее, чем развивается терминологический аппарат»80.

В юридической и политологической литературе господствует убеждение, что понятие суверенитета, как и сам термин, впервые раз работал французский мыслитель Жан Боден. Однако сам Боден приз навал, что не он придумал термин «суверенитет», который, по его мне нию, должен быть единым, неделимым и неизменным. Даже поверх ностный анализ этих атрибутов суверенитета показывает нам, что мы имеем дела не столько с реальностью, сколько с неким недосягаемым идеалом. По существу, Боден попытался наделить суверена качества ми Бога, и поставить его на место Бога в пределах четко обозначенной территории. Такой подход обоснован тем, что исторически суверен долгое время считался представителем Бога на земле, получившим суверенитет непосредственно от самого Всевышнего. Лишь в резуль тате буржуазных революций источник суверенитета начинают видеть не в Боге, а народе.

Говоря о суверенитете, необходимо принимать во внимание, что помимо концепции государственного суверенитета существуют также концепции суверенитета личности и суверенитета народа. Так, напри мер, Джон Локк рассматривал суверенитет в качестве совокупности свобод и обязанностей, субъектом которых всегда является личность. По его мнению, личность в качестве суверена обладает возможностью выбора и принятия решений относительно принципов функциониро вания государства, так же как является источником создания органи зации власти, которая не является суверенной. В теории Локка суве ренные личности путем заключения общественного договора создают государство. Причем этот договор всегда может быть изменен или да же расторгнут в силу суверенитета личности.

Теорию народного суверенитета впервые сформулировал Марси лий Падуанский. В свете его теории государственная власть создает ся и контролируется гражданами. Дальнейшее свое развитие теория народного суверенитета получила благодаря Руссо, который видел источник суверенитета во всеобщей воле народа.

Интересную концепцию суверенитета представил в своих трудах из вестный представитель Люблинской школы католической мысли про фессор Мечислав Кромпец. В качестве субъектов суверенитета он вы

80 Кузнецова Е. Западные концепции государственного суверенитета // <http://www.intertrends.ru/eleventh/007.htm>.

делял личность и государство81. Личность, по мнению Кромпца, не только формирует модель собственного суверенитета, но также на ее основании создает модель суверенитета государства. Кромпец задается интересным вопросом: возможно ли объединение этих двух видов суве ренитета? По его мнению, в сферу суверенитета личности входят такие вопросы, как интеллектуальное, моральное и творческое развитие, а на государство в качестве суверена возлагаются обязанности, связанные с обеспечением средств, гарантирующих реализацию этих прав личнос ти. Гарантом суверенитета личности, по мысли Кромпца, выступает Конституция государства, обеспечивающая ее права и свободы.

Сэтой точки зрения международное право можно представить как попытку установить справедливый и устойчивый баланс между такими видами суверенитета, как суверенитет личности, народа и государства.

Концепция суверенитета является ключевой концепцией теории международного права, поскольку международное право, по мнению многих авторов, предполагает регулирование отношений между суве ренными, а значит независимыми и равными государствами. Вместе с тем традиционное толкование понятия суверенитета как внешней не зависимости и внутреннего верховенства государства находится в непримиримом противоречии с реалиями международных отноше ний, поскольку эти отношения всегда стратифицированы. Другими словами, они имеют не плоскую структуру равных субъектов, а скорее напоминают пирамиду, в рамках которой стихийно формируется по литическая иерархия.

Сдругой стороны, абсолютизация концепции суверенности неиз бежно ведет к отрицанию объективной, юридической природы самого международного права.

В отношении истории международного права многими авторами предполагается, что международное право может возникнуть лишь тогда, когда складывается система суверенных государств, взаимно признающих суверенитет друг друга, что находит выражение в появ лении теоретической концепции суверенитета в науке международно го права.

Пожалуй, наиболее точно политико правовую сущность суверени тета выразил немецкий мыслитель Карл Шмитт, который, опираясь на труды Томаса Гоббса, видел в феномене суверенитета не некую умозрительную схему или абстрактную конструкцию, никак не свя

81 См.: Walicki M. Rozwazania o suwerennosci // Filozofia prawa w zyciu i nauczaniu (red. — Maria Szyshkowska). — Bialystok, 2004. — S. 116.

занную с реальностью, а властные отношения между защитой и под чинением. Согласно теории Шмитта, определенный субъект обязан подчиняться суверену лишь в той мере, в какой последний способен его защитить. Именно такая концепция суверенитета наиболее адек ватна политической реальности.

«Суверен, — в присущей ему афористичной манере заявляет Шмитт, — это тот, кто принимает решение относительно существова ния исключения» (sovereign is he who decides on the exception)82. При этом под исключением имеется в виду состояние острой экономичес кой или политической нестабильности, требующей принятия чрез вычайных мер.

Творчески интерпретируя классическое учение Жана Бодена о су веренитете, Шмитт заявляет, что суверенитет заключается в решении вопроса о том, что представляет собой публичный порядок и безопас ность, а также вопроса о том, в чем состоит их нарушение83. Учитывая тот факт, что решение о наличии исключительных обстоятельств не может иметь сугубо юридический характер, Шмитт отмечает, что су верен находится одновременно в рамках правопорядка и за его преде лами, т.е. одновременно в сфере права и политики.

«Суверен, — пишет Шмитт, — производит и гарантирует ситуацию

вее целостности (totality). Он обладает монополией в отношении это го последнего решения84. В этом заключается сущность государствен ного суверенитета, который должен быть правильно определен юри дически не в качестве монополии на принуждение или управление, но

вкачестве монополии на принятие решений»85.

Снаибольшей очевидностью сущность суверенитета проявляется

висключительных обстоятельствах, когда решение суверена выходит за рамки права.

Близка теории суверенитета Карла Шмитта концепция суверени тета в понимании Мишеля Фуко, который акцентирует в этой кон цепции право суверена в отношении жизни и смерти подданных.

82Schmitt C. Political Theology: four chapters on the concept of sovereignty. — Cambridge, Mass.: MIT Press, 1985. — P. 5.

83Ibid. — P. 9.

84Интересно отметить, что библейский миф о грехопадении человека, когда Адам и Ева вопреки воле Бога вкусили от «древа познания добра и зла», иногда интерпретируется так, что это древо символизировало суверенное право Бога как Правителя решать, что для людей добро, а что зло. Вкусив от древа познания добра и зла, человек тем самым нарушил прерогативу Бога, тем самым покусившись на его, так сказать, суверенитет.

85Schmitt C. — Op. cit. — P. 13.

«Таким образом, — подчеркивает Фуко, — жизнь и смерть подданных становятся правами только по решению суверенной воли»86.

Польский исследователь идеи суверенитета в международном пра ве Роман Квечень в результате своего анализа приходит к выводу, на поминающему в своих основных чертах теорию суверенитета Карла Шмитта. По мнению этого исследователя, реконструкция понятия су веренитета показывает, что за ним «кроется «компетенция компетен ции» государства», а также, что идею суверенитета следует трактовать не столько как реальность, сколько как регулятивную идею междуна родного правопорядка87.

Теория суверенитета Карла Шмитта дает нам теоретические осно вания к пересмотру природы и истории международного права.

В науке международного права в связи с классической концепци ей суверенитета укрепилась догма, что все государства в силу своего суверенитета равны юридически, но не фактически, т.е. равны перед международным правом. Вместе с тем в международном праве суще ствует институт постоянных членов СБ ООН, которые явно обладают большими полномочиями, чем остальные государства члены ООН, что позволяет им принимать решения, затрагивающие жизненно важ ные интересы остальных государств. Получается почти как в книге Джорджа Оруэлла «Скотный двор»: «все животные равны, но некото рые из них более равны, чем остальные».

Таким образом, традиционная интерпретация суверенитета все равно не позволяет скрыть факт неравенства в международных отно шениях. С другой стороны, теория Шмитта дает нам возможность по новому взглянуть на институт постоянных членов СБ ООН и его роль в международном праве. Причем статья 39 Устава ООН как будто бы непосредственно указывает нам на то, что подлинный суверенитет принадлежит не столько отдельным государствам, сколько СБ ООН. Так, согласно этой статье: «Совет Безопасности определяет существо вание любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предп ринять в соответствии со статьями 41 и 42 для поддержания или вос становления международного мира и безопасности».

Как видим, в свете теории Шмитта именно СБ ООН можно наз вать сувереном, обладающим монополией на принятие решений в от ношении исключительных ситуаций.

86Фуко М. Нужно защищать общество: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975–1976 учебном году. — СПб.: Наука, 2005. — С. 254.

87Kwiecen R. Suwerennosc panstwa. Rekonstrukcja i znaczenie idei w prawie miedzynaro dowym. — Zakamycze, 2004. — S. 196–197.

Теория Шмитта позволяет нам также в новом свете представить историю международного права, коль скоро, как вытекает из этой те ории, суверенитет является не продуктом Нового времени, а является столь же древним явлением, что и международные отношения. Ины ми словами, поскольку суверенитет существовал как в эпоху древних империй, так и в доимперский период, можно с полным основанием говорить о международном праве древности.

Всовременной доктрине международного права концепция суве ренитета все больше подвергается сомнениям, а некоторые авторы да же пишут о том, что «либеральную анархию суверенных государств должна заменить либеральная агрессия против алиберальных форм суверенитета»88.

Вэтой связи этими же авторами предлагается следующая класси фикация государств с учетом критерия демократии89.

Во первых, главенствующую позицию в системе международных отношений занимают США в качестве единственной оставшейся сверхдержавы, чья имперская позиция превышает значение Римской империи в древности. Для США характерна мессианская уверенность

вуниверсальном характере своих ценностей. Именно это государство и его внешняя политика не всегда считается с требованием уважения суверенитета других государств.

Вторую группу составляют стабильные демократические государ ства, находящиеся главным образом в западном полушарии, и являю щиеся своего рода «игроками тяжеловесами» на международной аре не. Вместе с тем, совокупный военный потенциал этой группы стран заметно уступает потенциалу США, что делает их зависимыми от аме риканской внешней политики. В данную группу стран входят, прежде всего, государства члены ЕС и НАТО, за исключением Турции.

Третья группа включает в себя стабильные недемократические го сударства. Среди них — большинство арабских стран производителей нефти, а также «тигры» Юго Восточной Азии.

Четвертая категория охватывает нестабильные и недемократичес кие государства, часто определяемые в качестве «развивающихся стран», хотя на самом деле под этим эвфемизмом скрываются перма нентно недоразвитые страны. В области внешней политики эти стра ны часто являются источником нестабильности.

88Menkes J., Wasilkowski A. Organizacje miedzynarodowe. Wprowadzenie do systemu. — Warszawa, 2004. — S. 16.

89Ibid. — S. 14–15.

Пятую группу стран именуют «бандитскими странами», поскольку их правительства несут угрозу не только местному населению, но так же странам соседям и всему международному сообществу. В число этих стран входят страны, поддерживающие международный терро ризм, и участвующие в торговле наркотиками и оружием.

И, наконец, существует последняя категория, включающая в себя так называемые «негосударства», которые еще именуют «несостояв шимися государствами» (failed states). К их числу, в частности, отно сятся Сьерра Леоне, Сомали и Демократическая Республика Конго. Несмотря на то, что они формально являются членами ООН, прави тельства этих стран не осуществляют эффективный контроль над сво ей территорией и населением, на их территории происходит постоян ная гражданская война.

Вполне очевидно, что для всех упомянутых категорий стран будет характерно различное соотношение между формально юридической конструкцией суверенитета и социально политической реальностью.

Как нам представляется, те сложности, которые возникают в теории и практике в связи с категорией суверенитета проистекают из того, что многие авторы не учитывают сложность, комплексность этой катего рии. По нашему мнению, категория суверенитета содержит в себе сле дующие аспекты: 1) юридический аспект (суверенитет как формально юридическая конструкция); 2) социологический аспект (суверенитет как политическая реальность, выраженная в социальных отношениях по поводу власти); 3) экономический аспект (суверенитет как выраже ние объективных экономических отношений); 4) психологический ас пект (суверенитет как определенное психическое переживание (интуи тивное право), а также как архетип коллективного бессознательного).

Проблемы с суверенитетом начинаются тогда, когда возникает су щественный разрыв между формальным и реальным суверенитетом, когда упомянутые аспекты приходят в диссонанс.

5. Власть

Рассмотрев ключевые историко социологические категории меж дународного права (империя, гегемония, система равновесия сил и су веренитет) мы вправе задаться вопросом: что общего у этих катего рий? По всей видимости, общим ключевым моментом для всех этих феноменов является то, что они так или иначе проистекают или свя заны с наиболее обшей и всеохватывающей категорией, понятием власти, которая, со своей стороны, представляется диалектическим

синтезом понятий силы и права. С другой стороны, именно напряже ние между силой и правом в международных отношениях как раз и создает динамику исторического развития самого международного права. Кроме того, власть подразумевает координацию действий в рамках определенной общности (например, империи), а также воз можность носителя власти выступать в качестве арбитра при решении споров. С психологической точки зрения власть означает не нечто ре альное, а эмоциональную проекцию, «эмоциональную фантазму». Как полагает Л. И. Петражицкий, «она означает особый вид приписывае мых известным лицам прав»90.

Как подчеркивал Бертран Рассел в своей книге «Власть», в науках об обществе категория власти является столь же фундаментальной в том же смысле, в котором энергия является фундаментальной концеп цией физики91. Как и энергия, по мысли Рассела, власть имеет множе ство форм (например, богатство, вооружения, гражданская власть, воз действие на общественное мнение). Законы динамика общества, по его мнению, — это законы, которые можно описать только в терминах власти, но не в терминах той или другой формы власти. Важно также то, что Рассел полагает, что правильно понять историю человеческого общества можно лишь в свете категории власти. «Только когда стрем ление к власти считается источником действий, значимых для общест венных отношений — пишет Рассел, — только тогда история, будь то древняя или новейшая, может правильно истолковываться»92.

Все это убеждает нас в правильности мысли о том, что международ ное право является, прежде всего, междувластным правом, а его исто рия — это история формирования глобальной структуры властных от ношений, поскольку, как отмечал Ганс Моргентау, суть международ ных отношений заключается в борьбе за власть, а цель государства состоит в максимизации власти. Субъектами междувластного права выступают коллективные субъекты власти, причем не только государ ства и международные организации. Такими субъектами являются также католическая церковь, обладающая духовной властью, а также транснациональные корпорации, чья экономическая власть может иногда превосходить экономическую мощь некоторых государств.

Сама же власть в широком смысле означает контроль над действиями и умами, или же, как полагал русский философ С. Л. Франк, «всякая

90Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Том I. — СПб., 1909. — С. 199.

91Рассел Б. Власть. Новый Социальный Анализ. — К., 1996. — С. 6.

92Там же.

власть есть в последнем счете непосредственное господство над душами — potestas clavium, авторитетность»93. Именно эта «авторитетность», т. е. никем не вынужденное чувство, внутренне требующее от человека по виновения, как раз и составляет, согласно Франку, основу права.

Попутно отметим, что мы склонны к феноменологическому опре делению права вообще и международного права — в частности. Име ется в виду попытка определения права не с точки зрения объекта (т.е. тех специфических отношений, которые оно регулирует), не с точки зрения метода регулирования этих отношений, а с точки зрения субъ екта и «интенциональности» его сознания. В рамках феноменологи ческого подхода для нас важно понять право таким, каким оно явля ется коллективному сознанию в конкретный исторический момент. В этом отношении можно сказать, что международным правом будет являться то, что считает таковым международное сообщество, т. е. главный творец международного права. Это значит, что на разных эта пах истории международного права представления о нем междуна родного сообщества менялись в зависимости от того, на каком имен но этапе своего развития это сообщество находилось.

Сучетом различных форм власти (политической, экономической

иидеологической) мы также может предложить следующую структу ру международного права как междувластного права: 1) международ ное политическое право, регулирующие международные политичес кие отношения, 2) международное экономическое право, чей предмет регулирования затрагивает вопросы формирования и распределения экономической власти в международных масштабах, 3) международ ное идеологическое право, которое занято регулированием междуна родных отношений, связанных с такой формой власти, как идеология

ипропаганда (власть над общественным мнением).

6. Война

Как подсчитали историки, в истории человечества имели место бо лее четырнадцати с половиной тысяч вооруженных конфликтов, став ших причиной смерти около трех с половиной миллиардов людей.

Исторически международное право являлось правом не только ми ра, но и войны, что определило его систематику. В истории междуна родного права война и право оказались тесно связаны. Причем отно шение международного права к войне амбивалентно: с одной стороны, война может быть нарушением международного права, а с другой —

93 Франк С. Л. Духовные основы общества. — М., 1992. — С. 79–80.

средством борьбы за международное право. Как писал один из юрис тов международников в период Первой мировой войны: «Война — на силие, сила на службе права, но уже древнейшие международные дого воры, заключенные после войны или для войны, все же получали свое освящение на основе древнего права — в религии. И после борьбы бо ги, живой символ своих народов, тоже вступали в правоотношение, и на греческих медалях их тоже изображали подававшими друг другу руку. Война вытекала из сознания права, война должна была вестись в рамках права и война кончалась торжеством права»94.

Роберт Бледсоу и Болеслав Бочек в словаре международного пра ва дают следующее определение войны: «Статус или условие воору женной борьбы между двумя или более государствами. Война возни кает либо (1) путем формального объявления: (2) действиями воору женной силы, совершенными государством или группой государств против другого государства или группы государств с подразумевае мым враждебным намерением (или без такого намерения, но воспри нимаемое в качестве войны этим другим государством или группой государств); или (3) действиями вооруженной силы между двумя сто ронами достаточно серьезными и длительными, чтобы оправдать ста тус войны, даже если обе стороны отрицают какое либо враждебное намерение»95.

Симптоматично, что, несмотря на то, что война является одной из ключевых категорий международно правового дискурса, среди юрис тов международников отсутствует единство по поводу содержания этого понятия. Одна из сложностей при определении понятия войны состоит в том, что, несмотря на официальное объявление войны, ре альные военные действия могут отсутствовать (например, ряд стран Латинской Америки и Турция, официально объявившие войну фаши стской Германии, так и не приняли реального участия в боевых действиях), или, наоборот, несмотря на отсутствие объявления вой ны, могут происходить ожесточенные боевые действия, когда все сто роны конфликта или одна из сторон отрицают наличие состояния войны. Есть также примеры того, когда между двумя государствами боевые действия фактически давно закончились, а мирный договор, официально прекращающий состояние войны так и не подписан. Кро ме того, некоторые государства не любят использовать само слово «война», предпочитая ему более благозвучные, с их точки зрения, наз

94М.А.Ц. Война и право // Известия МИД. — Vol. 16. — 1916. — С. 82.

95Bledsoe R., Boczek B. The International Law Dictionary. — ABC Clio, Inc., 1987. — P. 320.

Глава IV ИСТОРИКО СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПАРАДИГМЫ

МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

С учетом вышесказанного наиболее оптимальным путем исследова ния исторического процесса становления международного права может быть анализ его истории с точки зрения историко социологических па радигм международного права. Причем само понятие «историко соци ологическая парадигма международного права» имеет две составляю щие: 1) духовная составляющая; и 2) материальная составляющая.

Если духовная составляющая выражает духовное, культурное, или даже цивилизационное развитие человеческого общества, поскольку, вы ражаясь словами Карла Ясперса, «подлинная связь между народами — духовная, а не родовая, не природная», то материальная составляющая предполагает влияние экономико технологического фактора на разви тие и содержание международного права. По видимому, нельзя отри цать влияние одного из этих факторов на конкретно историческое со держание той или иной парадигмы международного права, так же как нельзя сводить одну из этих составляющих к другой. В этой связи рискнем высказать свое предположение о том, что духовный фактор, как полагают некоторые «вульгарные марксисты», нельзя целиком и полностью сводить, редуцировать к фактору экономическому, пос кольку в ходе исторического развития происходит процесс, если мож но так выразиться, «автономизации» духовного, культурного, фактора по отношению к фактору материальному, экономическому. Чем более развито общество, тем более оно свободно по отношению к своим ма териальным предпосылкам. Непосредственным проявлением этого процесса является усиление роли «политико правовой» надстройки относительно «материально экономического базиса».

Итак, в целом мы выделяем две историко социологические пара дигмы международного права: 1) имперская парадигма и 2) миросис темная парадигма.

Что же касается движущих сил развития международного права, его истории, то таковыми, по нашему мнению, являются, с одной сто роны, борьба между государствами и другими субъектами внешней по литики, а также, с другой стороны, — солидарность между этими субъ ектами. Государства, образуя единое международное сообщество, объ ективно не могут существовать за пределами этого сообщества, поскольку только в его рамках они могут реализовать свои потребнос ти и интересы. Это неизбежно ведет государства к сотрудничеству и пусть даже минимальной солидарности. С другой стороны, в рамках

международного сообщества, представляющего собой в социально экономическом плане иерархию, происходит перманентная борьба за достойное место в этой иерархии. Именно такая диалектика борьбы и солидарности, войны и сотрудничества, определяет динамику между народного права и его содержание в конкретный исторический период.

Как отмечалось выше, современное международное право являет ся правом современной миросистемы. Именно поэтому правильно по нять его смысл можно лишь в контексте этой миросистемы.

Как полагает автор теории миросистемного анализа американский социолог Иммануэль Валлерстайн, современная капиталистическая миросистема (мироэкономика) представляет собой иерархическую структуру, состоящую из трех структурных компонентов: центра (яд ра) миросистемы (экономически и политически мощные государства во главе с государством гегемоном США), периферии и полуперифе рии. Так или иначе, международное право отражает именно такую структуру современной миросистемы. В связи с чем мы можем гово рить, как это делает польский ученый Яцек Чапутович, о трех формах суверенитета с токи зрения глобального порядка99.

Первая, классическая модель суверенитета проистекает из той моде ли, которая сформировалась вследствие Вестфальского мира 1648 года. Это — модель эпохи модерна, которая характерна для государств полупе риферии миросистемы. Собственно говоря, это и есть концепция сувере нитета как ее понимает традиционная теория международного права.

Вторая модель — это модель «дисфункционального государства», т. е. того государства, которое в силу внутренних причин не в состоя нии обеспечить свой суверенитет. Как правило, это — бывшие коло нии, которые завоевали себе право на самоопределение и независимое существование, однако так и не смогли достичь реальной политичес кой и экономической независимости. Такие государства находятся на периферии миросистемы.

Третью модель условно называют моделью «постсуверенного госу дарства» условно называют моделью «постсуверенного государства», которая свойственна высокоразвитым государствам центра (ядра) миросистемы. «Постсуверенное государство» характеризуется не только высоким экономическим, политическим и военным потенциа лом, но также высокой степенью взаимозависимости в рамках многос тороннего регулирования процессов регионализации100.

99Czaputowicz J. Suwerennosc jako wyzwanie integracji // Rzeczpospolita. — 06.01.2004, nr. 4.

100Ibid.