Анри Бергсон (1859 – 1941)
Французский философ Анри Бергсон появился на свет 18 октября 1959 года в Париже, в семье евреев-космополитов. Его отец был великолепным музыкантом. По семейному преданию, уроки ему давал сам Шопен.
Детство Анри проходило в Лондоне, где он познакомился с английской культурой. Когда ему исполнилось 8 лет, семья возвратилась во Францию. В возрасте 21 года Анри Бергсон стал гражданином Франции.
Анри учится в парижском лицее, подавая большие надежды как в области гуманитарных наук, так и в математике. В 19-летнем возрасте юноше удалось решить сложную математическую задачу, за что он был удостоен почетной премии. Имея блестящие перспективы в естественных науках, Бергсон, тем не менее, предпочел изучать философию в Высшей нормальной школе. После получения диплома он преподает в лицее.
За первую свою фундаментальную работу «Непосредственные данные сознания» (1889), а также небольшую диссертацию на латинском языке об Аристотеле Бергсон удостаивается степени доктора философии Парижского университета. Его вторая основополагающая работа «Материя и память» была опубликована в 1896 году.
В 1903 году выходит работа Бергсона «Введение в метафизику». Он показывает различие между естественными науками и философией. Научное сознание стремится подчинить себе природу, «замораживая поток времени», сводя целое к дискретным, поддающимся анализу элементам. Философия же проникает в суть вещей посредством интуиции и сопереживания. По убеждению Бергсона, для развития человека одинаково необходимы и естественные науки, и философия, однако, только философия по-настоящему созидательна и жизнеспособна.
Третья книга Бергсона «Творческая эволюция» (1907), ставшая эпохальной, оказала огромное влияние и на академические круги, и на читающую публику. О его таланте стали говорить в профессорской консервативной среде. Студенты ходили за ним по пятам с разинутыми ртами.
У Бергсона была жена и дочь.
Во времена всеобщего энтузиазма, который охватил Европу перед первой мировой войной, популярность Бергсона еще больше возросла. Его приглашали читать лекции в разные страны, в том числе, и в США. В 1914 году философ был избран во Французскую академию, стал президентом Академии нравственных и политических наук.
Во время первой мировой войны Бергсон представлял Францию в дипломатических миссиях, направленных в Испанию и США. Позднее философ принял деятельное участие в работе Лиги Наций, исполняя обязанности президента Комиссии по интеллектуальному сотрудничеству.
Оптимизм, который порождала философия Бергсона в предвоенные годы, начал сходить на нет. Тем не менее, в 1927 году он был удостоен Нобелевской премии по литературе «в знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены».
Бергсон не смог лично участвовать в Стокгольме на церемонии вручения премии и послал в Шведскую академию письмо, в котором, в частности, говорилось: «Исторический опыт доказал, что технологическое развитие общества не обеспечивает нравственного совершенства живущих в нем людей. Увеличение материальных благ может даже оказаться опасным, если оно не будет сопровождаться соответствующими духовными усилиями».
Представления Бергсона о религии наиболее полно выразилось в его последней работе «Два источника морали и религии» (1932). Философ доказывает, что мораль, равно как и религия, имеет эмоциональную, а не логическую основу. В большинстве религиозных учений делается попытка скрыть жизнеутверждающие прозрения своих великих учителей для создания «замкнутого общества», ориентированного на защиту от враждебного мира. По утверждению Бергсона, Бог – это процесс, а не вневременнáя субстанция. «Функция Вселенной состоит в том, чтобы быть машиной по производству богов».
В последние годы жизни Бергсон погрузился в христианскую мистику и принял католичество. Когда началась вторая мировая война и нацисты стали преследовать евреев, он, невзирая на последствия, сохранил верность своим национальным традициям. Когда правительство решило сделать исключение для известного философа и сообщило ему, что на него антиеврейская мера не распространяется, Бергсон от подобного привилегированного положения отказался. Как все евреи, он прошел унизительную регистрацию, несмотря на свой преклонный возраст и болезни. Этот молчаливый протест предрешил его конец. 4 января 1941 года Анри Бергсон скончался от воспаления легких.
Дарвиновской теории естественного отбора Бергсон противопоставляет свое учение о «жизненном порыве». Жизненный порыв как некая космическая сила обусловил ход эволюции. Жизнь является первичной субстанцией. Жизнь первична, материя вторична. Жизненный порыв подобен космической ракете, она рвется ввысь, а сгоревшие ее остатки образуют мертвую материю. Преодолевая сопротивление этой косной материи, жизнь разбивается на три рукава: растения, животные и человек. И соответственно разбиваются, раскалываются основные способности жизни: инстинкт (интуиция) и интеллект. Инстинкт в ходе эволюции остался у животных, а интеллект – у человека. Но инстинкт без интеллекта слеп, а интеллект без инстинкта – бессодержателен. Интеллект дает нам только моментальные снимки с движущихся предметов, но на снимках предметы покоятся. Жизнь как сущность мира не охватывается понятиями, законами науки, которыми руководствуется интеллект. Животные способны к познанию, но для реального познания у них нет интеллекта. Человек познает мир, но только формально, внешне, поскольку для истинного познания, познания сущности, ему не хватает инстинкта (интуиции). Инстинкт – реальное познание, он познает сами вещи, их внутреннюю сущность, а интеллект – формальное.
Интеллект имеет дело с мертвой материей, которую он расчленяет, комбинирует. Он никогда не смотрит на ту или иную форму как окончательную, а считает, что материю можно расчленять, руководствуясь человеческим произволом. Тем не менее, формальное искусство интеллекта – очень важное средство познания.
Инстинкт и интеллект – два одинаково красивых решения одной и той же проблемы. Если мы познаем мир интеллектуально, мы превращаем его в мертвую, развернутую в пространстве материю, расчлененную на отдельные предметы. Интеллект все разрывает, делит, классифицирует, разграничивает. Если мы познаем мир с помощью интуиции, он превращается в живое динамическое целое, непостижимое в понятиях и законах.
Интуицией Бергсон называет особый род интеллектуального вчувствования, или эмпатии, посредством которого мы проникаем внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что в нем есть единственного и невыразимого. Когда мы говорим о деятельности гения, об искусстве, то мы обнаруживаем, что интуиция все-таки существует, она не совсем угасла в нас.
Интеллект имеет дело только с пространственной материей, а жизнь – со временем. Под влиянием ньютоновской физики время стало восприниматься как константа, последовательность дискретных моментов, наподобие точек на прямой или секундных отметок на часах. Бергсон, напротив, доказывает, что время, воспринимаемое живым организмом, является динамичным, изменчивым и качественным. Прожитое время, которое он именует «длительностью», может быть воспринято только интуитивно. Всему живому свойственно время как длительность. Сознание никогда не возвращается в прошлые состояния, оно длится, оно тащит за собой весь прошлый опыт, всю свою память. Это же можно отнести к любому живому организму. Длительность – синоним психологического субъективного времени, которое коренным образом отличается от статического времени науки и научного познания.
Сознание – поток переживаний, которому присуще свое время. Главные характеристики этого времени – неделимость и целостность. В нем невозможно выделить отдельные моменты. Оно предполагает постоянное взаимопроникновение прошлого и настоящего, постоянное творчество новых форм. В длительности человек тянет за собой все прошлое. И чем более он живет внутри себя, тем более он оригинален и неповторим.
Сознание – это не совокупность состояний, а процесс, в котором нельзя вычленить ничего устойчивого. Как только мы пытаемся отдать себе отчет в состоянии сознания, анализировать его, это в высшей степени личное состояние разлагается на безличные элементы, каждый из которых представляет идею и выражается словом. Но чем глубже мы проникаем в сознание, чем больше наше «Я» становится самим собой, тем в большей степени наши состояния сознания начинают сливаться и окрашивать друг друга. Так, каждый из нас по-своему любит и ненавидит, и эта любовь, эта ненависть отражает всю нашу личность. Но язык обозначает эти переживания одними и теми же словами. Поэтому он в состоянии фиксировать только объективный и безличный аспект любви и ненависти.
Существуют как бы два различных «Я». Мы достигаем первого «Я» в углубленном размышлении, которое представляет наши внутренние состояния как живые, непрерывно возникающие существа, как состояния, не поддающиеся никакому измерению. Их последовательность в длительности не имеет ничего общего с рядоположенностью в пространстве. Но подобные моменты очень редки, потому что мы редко бываем свободными. Большей частью мы существуем как бы вне самих себя. Мы замечаем только призрак, тень нашего «Я». Наше существование развертывается скорее в пространстве, чем во времени. Мы живем больше для внешнего мира, чем для себя. Мы больше говорим, чем мыслим. Мы больше подвергаемся действию, чем действуем сами. Действовать свободно – значит овладевать самим собой, поместить себя в чистую длительность.
Наше внутреннее «Я» характеризуется глубочайшей индивидуальностью. Напротив, общая и безразличная природа внешнего «Я» выполняет чисто практические функции, в первую очередь, создает условия для общения с другими. Это внешнее, поверхностное «Я» произвело язык и науку. Предмет его интенции (направленности) – косная материя, на которую оно воздействует количественно. Подлинная же суть сознания – глубинное «Я» – не поддается никаким количественным определениям, характеризуется абсолютной свободой.
Эволюция представляет собой не просто пассивное, механическое приспособление организмов к среде обитания, но целенаправленный и творческий процесс. Жизнь невозможно понять при помощи исключительно интеллектуального анализа, поскольку она подвижна и изменяема и поскольку поток сознания находится в постоянной борьбе с инертной материей.