Сëрен Кьеркегор (1813 – 1855)
Сëрен Кьеркегор появился на свет в Копенгагене 5 мая 1813 года. Отцу мальчика было 57 лет, матери – 45. У его родителей было семеро детей, но пятеро из них умерли. Старший брат Сëрена унаследовал не только ум, но здоровье и религиозность родителей, что привело его к сану епископа.
В детстве отец философа пас овец в Ютландии. Двенадцатилетним его привезли в Копенгаген, где он впоследствии разбогател на торговле чулками. Скопив крупное состояние, отец прекратил торговую деятельность и жил на доходы со своего капитала. Мать вначале была служанкой в доме отца. Отец вступил с нею в брак после смерти первой жены. Отец был угрюмым, мрачным человеком, религиозным фанатиком. После прекращения торговли он предался молитвам и покаянию в грехах.
С детства Сëрен находился во власти невыносимой деспотии. Будучи ребенком, он подвергался строгому и суровому христианскому воспитанию. Все детство он находился под полным влиянием отца, о матери почти никогда не упоминал. Такие дети, по мнению психологов, всегда несчастны в личной жизни.
В шесть лет Сëрен пошел учиться в школу. Хилый, болезненный мальчик, с искривленным позвоночником и кривыми тонкими ножками, не оставался в долгу перед насмешниками и обидчиками. Задиристого и язвительного сына отец прозвал «вилкой».
Осенью 1830 года по воле отца семнадцатилетний Сëрен стал студентом теологического факультета Копенгагенского университета. Зачисленный, как и все студенты, в королевскую лейб-гвардию, он через три дня был отчислен из нее по состоянию здоровья. Да и теология не заинтересовала молодого студента. Занятия на теологическом факультете тянулись целое десятилетие, и только в 1840 году он сдал последний экзамен.
Кьеркегор вел легкомысленный образ жизни, свойственный молодежной богеме, предпочитая серьезным занятиям и изучению богословских трактатов попойки с приятелями в ресторанах и посещение оперного театра. Благо отец терпеливо оплачивал все долги своего «блудного сына».
Однако образ жизни повесы привел его к депрессии, из которой вывело неожиданное знакомство с четырнадцатилетней Региной Ольсен. Кьеркегору было тогда 24 года. Она была жизнерадостной, оживленной, он – нервный, ироничный. Но крайности сходятся. Они полюбили друг друга. Это была его первая и последняя любовь. Через три года после знакомства они были помолвлены. А на другой день после обручения Сëрен уже сожалел об этом. Ровно год спустя неожиданно для Регины она получила обратно обручальное кольцо с прощальным письмом. Она была в отчаянии. Сëрен оставался непреклонным. Но, расставшись с Региной, он долгие годы тяжело переживал это расставание, до конца жизни сохраняя в душе верность своей единственной любви. Он искал с ней встреч на улице и в церкви, писал ей письма.
Спустя шесть лет после разрыва Регина вышла замуж за своего бывшего учителя и поклонника, впоследствии датского губернатора на Антильских островах. Кьеркегор обратился с письмом к ее мужу: «В этой жизни она будет принадлежать вам. В историю она войдет рядом со мною». Он завещал Регине все свое имущество. Регина пережила Кьеркегора на полвека. «Он пожертвовал мною Богу», – писала она незадолго до смерти.
Через две недели после разрыва Кьеркегор уезжает в Берлин слушать лекции Шеллинга. По возвращении домой после четырехмесячного пребывания в Пруссии начинается новый этап в его жизни – творческое затворничество.
В 1938 году ушел из жизни отец Кьеркегора. Еще раньше умерли его мать, все сестры и два брата. Остался в живых лишь один старший брат, будущий епископ. В наследство от отца Кьеркегору осталась крупная сумма денег в ценных бумагах. Это не только обеспечило ему комфортабельное, расточительное существование до конца жизни, но и позволило оплачивать издание всех его сочинений. Поселившись в просторном доме, обслуживаемый секретарем и слугой, Кьеркегор не отказывал себе ни в хороших сигарах, ни в изысканных винах. Он жил замкнуто, в полном одиночестве.
За исключением нескольких месяцев преподавания латинского языка и кратковременных занятий в пасторской семинарии, Кьеркегор никогда нигде не состоял «на службе». Он не воспользовался окончанием теологического факультета и получением магистерской степени.
Но работоспособность его поистине поразительна! Стоя у пульта, он писал и писал, денно и нощно, при свечах до рассвета. Его рукописное наследство составляет почти десять тысяч страниц, заполнивших двадцать печатных томов. Сам он сравнивал себя с Шехерезадой, которая спасала свою жизнь сказками, то есть творчеством.
Произведения Кьеркегора вызвали негодование обывателей, нескончаемые кривотолки. На улицах Копенгагена его преследовала брань прохожих. Мальчишки гонялись за ним и швыряли в него камнями. Его замкнутость и одиночество еще более усилились.
Всю жизнь Кьеркегор чувствовал себя несчастным человеком. Но в то же время это был человек большой умственной одаренности, владеющий необычайным литературным мастерством. Не только дневники, но и все литературные произведения Кьеркегора – эстетические, философские, религиозные – устремлены на самого себя, обращены внутрь, к собственным переживаниям, преломлены сквозь призму своего внутреннего мира. Все его крупнейшие сочинения изданы под десятком различных псевдонимов.
Огромное нервное возбуждение не прошло бесследно. Кьеркегор, потеряв сознание, упал на улице и через несколько дней скончался в возрасте 42 лет. Это произошло 11 ноября 1855 года. Чувствуя приближение смерти, философ пожелал причаститься, но не из рук священника, а от частного лица. В этом ему было отказано. Толпа видела в его смерти перст Божий.
Многочисленные сочинения Кьеркегора составляют 28 томов, 14 из них занимают дневники. В его философии предвосхищены основные моменты современной экзистенциальной философии. Сам же Кьеркегор называл себя поэтом или писателем, но никогда – философом.
Кьеркегор с ранних лет понял то, о чем не подозревает большинство людей, понял, какие ужасы таит в себе жизнь. Одной из основных экзистенциальных категорий у Кьеркегора является страх – один из атрибутов человеческого существования. Подлинный страх – это страх грешника перед Богом. Это не низменное чувство, не животный инстинкт, а признак совершенства человеческой природы. Без страха Божьего нет веры, нет религии. Средоточием страха является страх смерти. Жизнь человеческая – это «жизнь к смерти». Неминуемость смерти сочетается с неопределенностью смертного часа. Она скрывается за каждым углом, непрестанно угрожает своей внезапностью. Страх смерти – постоянный спутник жизни.
Но если жизнь есть страдание, страх, вина, то есть ли в ней смысл? Кьеркегор проповедует отчуждение от земных благ. Монашество, аскетизм для этого недостаточны. Решающим является не внешнее проявление, а внутреннее отношение. Достигнув презрения к жизни, надо жить во искупление вины, обретая в жизни возмездие за грех. Страдание – дорогая цена, за которую всемогущий Бог продает человеку грядущее спасение.
Страх смерти уступает место ее ожиданию как избавления. Таким образом, страх смерти устраняется не презрением к смерти, а презрением к жизни, волей к смерти, преклонением перед ней.
В своих книгах Кьеркегор говорил о трех стадиях развития личности: эстетической, этической и религиозной.
Эстетическая жизнь – это жизнь непосредственная, когда человек живет минутой, не задумываясь о смысле своего существования, о последствиях, живет, прежде всего, чувственными удовольствиями. Непосредственный человек никогда не приходит к сознанию того, что он есть дух, никогда не замечает и не ощущает в глубине существования Бога. Люди непосредственной жизни больше ценят не духовную, а свою физическую природу. Отсюда взгляд на здоровье как на величайшее благо в жизни. Более утонченный, но похожий взгляд: выше всего на свете красота. Непосредственные люди живут исключительно ради исполнения своих желаний, правда, очень мало людей, у которых желания по-настоящему исполняются.
Однако человек, живущий внешней непосредственной жизнью, постоянно испытывает чувство тревоги, дисгармонии, страха перед чем-то неизвестным. Это его человеческая природа выдвигает перед ним требование – быть духовным. Человек должен выбрать: оставаться ему в своем поверхностном бездумном существовании, по мере возможности получая эстетическое наслаждение от жизни, или выбрать свою собственную природу, стать человеком нравственным. Путь к этому второму уровню существования идет через отчаяние. Отчаяние – это не средство утешения или состояние, но подготовительный душевный акт, требующий серьезного напряжения всех сил души. Именно он дает победу над миром. Ни один, не вкусивший горечи отчаяния, не в состоянии схватить истинной сущности жизни. Предайся отчаянию, говорит Кьеркегор, и ты не будешь более обманывать окружающий тебя мир, не будешь более бесполезным обитателем мира. Отчаяние – это раскрытие внутренней духовной природы человека.
Однако этическое существование, к которому человек приходит через отчаяние, не является высшим уровнем развития человека. Этический человек считает, что в мире господствует необходимость, долг, которым надо повиноваться. Человек должен вступить в борьбу против бессмысленной, отвратительной, тупой и глупой необходимости, например, необходимости смерти. Человек должен довести борьбу с необходимостью, в том числе, и с необходимостью нравственного закона, – до тех пределов, где начинается вера. Если нравственный закон общезначим, то это, по Кьеркегору, – доказательство его безнравственности. Если говорят, что смысл – в неуклонном выполнении человеком долга, то это псевдоэтическое мировоззрение, потому что его проповедники становятся к долгу во внешнее отношение. Но нет долга вообще, есть только долг по отношению к самому себе, у каждого свой долг – долг быть самим собой, обрести себя.
Когда человек прорывается к вере, то здесь, на религиозном уровне, отчаяние – уже грех, и противоположностью отчаяния является не добродетель, а вера. Вера в то, что для Бога все возможно. Бог даже может сделать бывшее небывшим. Только тот, чье существо так потрясено, что он становится духом и понимает, что все возможно, только тот подходит к Богу. Вера у Кьеркегора выступает как высшее напряжение, как высшая страсть, как наслаждение и мучение. Вера в то, что для Бога все возможно, – это парадокс, это особое измерение мышления, которое «нормальному» рассудку представляется безумием. Эта вера открывается человеку, дошедшему до края, когда для него не остается никакой другой человеческой возможности. Истинная вера является выходом и спасением не для каждого человека. Кьеркегор различает обычный эстетизм (эстетизм ‒ европейское движение в литературе, изобразительном и декоративном искусствах, а также в интерьерном дизайне XIX века, которое подчеркивало преобладание эстетических ценностей над этическими и социальными проблемами) в котором человек живет минутой, когда он является «природно-непосредственным существом», не подозревающем о своем истинном предназначении, и эстетизм демонический, когда человек сознательно делает зло, сознательно грешит и упивается своей греховностью. Такой человек, отрицающий духовность, как бы сознательно заключил союз с дьяволом. Если для победы над своим животным началом достаточно обратиться к этическому, то для победы над дьяволом одной этикой не обойдешься, здесь может помочь только Бог. Своими слабыми силами человек ничего сделать не может.
Кьеркегор приводит библейский пример с Авраамом, которому Бог, испытывая его веру, велел убить собственного сына. И тот заносит нож над сыном, веря, что Бог в последний момент остановит его руку. С точки зрения этики, поступок Авраама, решившего убить сына и верящего, что Бог этого не допустит, просто абсурден. Но точно так же абсурдна и настоящая вера с точки зрения разума, с точки зрения морали. И к такой вере человек прорывается, только поставив себя в совершенно невыносимое положение, поставив себя на край пропасти, отступить от которого невозможно. Истинно верующий всегда, согласно Кьеркегору, должен жить в таком состоянии, никогда не успокаиваясь, всегда мучаясь своей греховностью, несовершенством, нечистыми помыслами, всегда подозревая себя в союзе с дьяволом и пытаясь от этого союза избавиться. Только такая позиция, а не этические постулаты, может сделать человека рыцарем веры.