Фридрих Ницше (1844 – 1900)
15 октября 1844 года в семье деревенского пастора родился первенец. В честь короля мальчика назвали Фридрихом Вильгельмом. Через два года родилась дочь, а еще через два года – второй сын. Но семейное счастье было недолгим. Когда Фридриху исполнилось пять лет, умер отец, а еще через полгода – младший брат.
Весной 1850 года семья Ницше перебралась в старинный город Наумбург. Фридрих, которому еще не было и шести лет, пошел учиться в мужскую народную школу. Серьезный, замкнутый и неразговорчивый мальчик чувствовал себя в школе неуютно и одиноко. Такая отчужденность Фридриха от коллектива сохранилась навсегда.
Учеба в школе, а затем в гимназии давалась Фридриху легко, хотя удивительная тщательность и аккуратность заставляли его засиживаться над тетрадями и учебниками до полуночи. А уже в пять часов утра он вставал и спешил в гимназию. Но больше учебных предметов мальчика волновали поэзия и особенно музыка. Его кумирами стали классики – Моцарт, Гайдн, Шуберт, Мендельсон, Бетховен и Бах.
Осенью 1858 года мать Фридриха получила приглашение продолжить обучение сына в интернате Пфорты, одном из самых престижных учебных заведений Германии.
В Пфорте была отличная библиотека. Юноша увлеченно читал книги великих писателей. Его любимым поэтом стал Джордж Байрон.
Ницше изучал историю литературы и эстетику, библейские тексты и античные трагедии. Широта интересов начала тревожить его, пока он не решил обратиться к изучению филологии. В ней он надеялся найти науку, способную дать простор не только интеллекту, но и чувствам. Тем более что филология лучше всего отвечала его горячей любви к Античности.
В сентябре 1864 года Ницше закончил обучение в Пфорте. Решение продолжить учебу в Боннском университете он принял еще раньше. По желанию матери Фридрих обещал записаться в университете на теологическое отделение.
После почти казарменных порядков Пфорты Ницше полностью захватила вольная и безалаберная студенческая жизнь, пирушки и обязательные поединки на рапирах. Но очень быстро он остыл к развлечениям. Осенью следующего года он перешел на отделение филологии.
Однажды Ницше купил книгу Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление». Она так потрясла его, что он две недели мучился от бессонницы. Во время этого душевного кризиса он был близок к помешательству.
Ницше твердо решил стать на стезю преподавательской деятельности. Именно в то время произошло одно из значительных и судьбоносных событий в его жизни – знакомство со знаменитым композитором Рихардом Вагнером. Ницше погрузился в чтение его эстетических произведений.
В декабре 1868 года в Базельском университете освободилась кафедра греческого языка и литературы. Пригласили Ницше, чьи работы по античной литературе неоднократно публиковались в журналах. Сам кандидат был польщен выпавшей честью – занять пост экстраординарного профессора университета без диссертации и даже без завершенного полностью курса обучения.
Перед отъездом Ницше намеревался защитить в Лейпциге диссертацию на основе своих исследований о Диогене Лаэртском. Однако совет факультета единодушно решил, что опубликованные статьи Ницше вполне заменяют диссертацию, и в марте 1869 года ему присудили степень доктора без обязательной публичной защиты, дискуссии и экзамена.
Преподавание в университете и гимназии при нем скоро начали тяготить Ницше так же, как и уютная мещанская атмосфера Базеля. В периоды меланхолической депрессии он находил спасение в дружбе с Вагнером. В его дом Ницше стремился при любой возможности, благо до той местности, где жил великий композитор, было около двух часов езды.
Здоровье Ницше столь резко ухудшилось, что в октябре 1876 года он получил годичный отпуск для лечения и отдыха.
В 1878 году была опубликована книга Ницше «Человечество, слишком человеческое» с шокирующим подзаголовком «Книга для свободных умов». В ней автор публично и без особых церемоний порвал с прошлым и его ценностями: эллинством, христианством, Шопенгауэром, Вагнером.
Новый, 1879 год, принес Ницше неимоверные физические страдания: почти ежедневные приступы болезни, частые обмороки, резкое ухудшение зрения. Продолжать преподавание он был не в силах. В июне Ницше получил по его прошению отставку с назначением ежегодной пенсии в 3 тысячи франков. Сгорбившийся, разбитый и постаревший полуслепой инвалид, хотя ему не исполнилось еще и 35 лет.
В жизни Ницше началась полоса бесконечных скитаний: летом по Швейцарии, зимой по Северной Италии. Скромные дешевые пансионаты, убого меблированные холодные комнаты, где он часами писал, почти прижавшись двойными очками к листу бумаги, пока воспаленные глаза не отказывали, редкие одинокие прогулки, постоянные головные боли, частые желудочные судороги – 10 лет длилось это мучительное существование одного из величайших умов Человечества.
В сентябре 1888 гола самочувствие Ницше неожиданно резко улучшилось: пропали бессонница и головные боли. Однако между 3 и 6 января 1889 года произошел трагический надлом в его психике. Быстрое помрачение разума привело к смешению всех понятий. Ницше забыл, что живет в Турине. Ему казалось, будто он находится в Риме и готовит созыв конгресса европейских держав, чтобы объединить их против ненавистной ему Германии. 3 января он написал записку давней знакомой: «Мир преображен, Бог вновь на Земле. Вы не видите, как радуются небеса? Я вступил во владение моей империей, я брошу папу римского в тюрьму и прикажу расстрелять Вильгельма, Бисмарка и Штоккера».
Ницше потерял не только разум. Наследие этого разума быстро и беззастенчиво прибрала к рукам сестра Элизабет. Она быстро отстранила от участия в подготовке собрания сочинений Ницше его друзей, которые противились всяческим подлогам и произвольному редактированию рукописей из архива. В августе 1896 года Элизабет вместе с огромным архивом перебралась в Веймар. Родная по крови, она была бесконечно далека от своего брата духовно.
После покупки большого дома для размещения там архива Элизабет перевезла больного брата в Веймар. Его пребывание там было недолгим. В конце августа 1900 года он простудился, заболел воспалением легких и тихо скончался.
В своей первой крупной работе «Рождение трагедии» Ницше анализировал культуру Древней Греции и утверждал, что она определялась борьбой между культами двух Богов – Аполлона и Диониса. Культ Аполлона – это светлый культ разума, науки, соразмерности и гармонии, самоограничения, свободы от диких порывов. Аполлон – покровитель изящных искусств. Культ Диониса – темный, это культ земли и плодородия, Дионис – Бог вина и опьянения, Бог половой любви, Бог самой жизни в ее биологическом и физиологическом смысле.
Культ Диониса пришел в Грецию с Востока, и под его влиянием были учреждены дионисийские празднества, дионисийские мистерии, напоминающие оргии большого числа людей, которые сливались в совместном экстазе ритуальных песнопений и шествий. Каждый человек в этих ритуалах был уже не индивидом, а частью большого, единого целого. Под влиянием наркотического напитка, писал Ницше, о котором говорят в своих гимнах все первобытные люди и народы, либо при могучем, радостно проникающем всю природу приближении весны просыпаются те дионисийские чувствования, в подъеме которых субъективное исчезает до полного самозабвения. Из дионисийских мистерий возникли театрализованные представления и первые греческие трагедии, которые являли собой синтез аполлонических мифов и дионисийской музыки.
В дальнейшем Ницше везде и всюду ищет это дионисийское начало в человеке, которое характеризует его мощь, силу, способность к выживанию. Всякая культура, по его мнению, есть синтез аполлоновского и дионисийского. Но есть и еще одно начало, возникшее, как и первые два, в Древней Греции – сократическое. Сократ, согласно Ницше, пытался подвергать все критике разума, в том числе, и миф. «Добродетель есть знание», «добродетельный и есть счастливый человек», «грешат только по незнанию» – все эти положения Сократа изгоняли из трагедии веру в судьбу, в рок, полагали начало оптимистическому, логически выверенному мировоззрению. Эта оптимистическая диалектика гонит музыку из трагедии, разрушает само существо трагедии, приводит к тому, что трагедия постепенно становится мещанской драмой.
Современная культура, лишенная мифов, абстрактное воспитание, абстрактные нравы, абстрактное государство, культура, лишенная твердого, священного, коренного устоя, осужденная питаться другими культурами, – это результат безудержного развития сократизма. Современная культура, по мнению Ницше, находится в глубоком кризисе именно в силу явного преобладания рационального начала над жизнью, над инстинктами и, в конечном счете, над свободой человека. Не афиняне убили Сократа. Это он, установивший диктатуру разума, поднес Афинам чашу с ядом.
Ницше размышлял о распаде европейской духовности, низвержении прошлых ценностей и норм, восстании масс и создании для их оболванивания и обслуживания чудовищной массовой культуры, начале борьбы за господство над всем земным шаром, тиранических режимах как порождении демократических систем.
В дальнейших своих работах Ницше проводил следующую основную идею: человек в полной мере еще не возник, еще не вырвался из животного состояния, об этом свидетельствует соперничество людей друг с другом, их бесконечные войны, их конкуренция между собой, их бестолковые и бессмысленные устремления. Только в отдельных индивидах природа достигла подлинно человеческого состояния: в философах, художниках и святых.
Так как каждый служит другому, ни у кого нет призвания жить ради себя самого. Если цель всякого в другом, то общее существование не имеет цели, это «существование друг для друга» – самая комичная из комедий. Человек должен, по Ницше, заниматься своим делом – воспитывать в себе философа, художника или святого, и если каждый будет заниматься своим делом – тогда будет общий прогресс.
Массовые люди придумали себе и массовые религии – религии обиженных и угнетенных, религии сострадания – христианство и социализм. Самая нелепая проповедь – помоги ближнему как самому себе. Помогать, по Ницше, надо дальнему, тому, кто сумеет стать человеком, вырваться из животного состояния. И любить в этом смысле надо дальнего, а не ближнего, ибо ближний, ничего еще не сделавший для своего освобождения, – это просто животное. Нельзя любить человека просто за то, что он – человек, как утверждает христианство и как полагает социалистическая идеология.
Злобная зависть маленьких серых людей и есть главный источник зла в мире. Когда-нибудь, пророчествовал Ницше, предсказывая мировые войны, фашизм и прочие социальные катаклизмы, эта злобная энергия вырвется наружу и принесет немало бед и страданий людям.
И мораль христианская, и мораль социалистическая только ослабляют, с точки зрения Ницше, личностное начало в человеке, это слишком человеческая мораль. А все, что относится к человеку, должно быть преодолено – человек есть только путь к человеку, к тому человеку, что стоит высоко над нами, кто действительно уже не животное, не член стада, а воин, сверхчеловек. Для Ницше сверхчеловек выступает как высший биологический тип, который относится к человеку так же, как человек относится к обезьяне. Ницше, хотя и видит свой идеал человека в отдельных выдающихся личностях прошлого, все же рассматривает их как прообраз будущего сверхчеловека, который должен появиться, его необходимо вырастить. Когда стремишься к чему-либо недосягаемому, то достигается нормальный уровень. Стремясь к сверхчеловеку – такому существу, который обладает мощным дионисийским началом, сильно развитыми инстинктами, силой жизни, смелостью и настойчивостью – можешь стать человеком в подлинном смысле этого слова. Для человека нужна и особая мораль – аристократическая, которая не убаюкивает человека будущим благоденствием и счастьем.
Ницше писал о двух типах морали, которые даже могут уживаться в одном и том же человеке, – морали господ и рабов. Для морали господ характерна высокая степень самоуважения, возвышенное, гордое состояние души, ради которого можно пожертвовать и богатством, и жизнью. Мораль рабов есть мораль полезности. Малодушный, унижающийся человек, который с покорностью выносит дурное обхождение ради своей выгоды, – вот представитель морали рабов, на какой бы высокой ступени социальной лестницы он ни находился. Рабская мораль жаждет мелкого счастья. Строгость и суровость по отношению к себе – основа морали господ.
Ницше твердо верил в то, что и наука имеет свои пределы. В исследовании отдельных явлений она, по его мнению, в конце концов, натыкается на то первоначало, которое уже невозможно познать рационально. И тогда наука переходит в искусство, а ее методы – в инстинкты жизни. Так что искусство неизбежно корректирует и дополняет науку. Это положение стало краеугольным камнем основ «философии жизни» Ницше.
Ницше первым в XIX в. заговорил о наступлении нигилизма, который темной ночью уже накрывает эпоху и вызывает радикальную переоценку всех ценностей. Самой исчерпывающей характеристикой нигилизма является смерть Бога. Бог европейской истории, а именно христианский Бог, утратил свою значимость для человеческой воли, а вместе с Ним пали и его исторические производные – идеалы, принципы, нормы, цели и ценности. Прежний сверхчувственный мир идеалов, целей и мер уже мертв, христианская вера еще существует, но правящая в этом мире любовь уже перестала быть действенным принципом всего совершающегося теперь. Однако для Ницше нигилизм – это не явление упадка. Если мертв Бог и мертвы Боги, тогда господство над сущим переходит к человеку, тогда и может осуществиться сверхчеловеческий идеал. Человек, отрезвленный нигилизмом, который разоблачил и отверг все виды и формы иллюзий относительно будущего счастья, гарантированности смысла человеческого бытия, победы добра и высшей справедливости, прогресса, должен взять на себя ответственность за бессмысленность мира, научиться жить с ней, найти мужество восторжествовать над обломками иллюзий, жить, постоянно увеличивая свою силу и власть над миром.