Опознание национальности по этническим признакам

Этничес-кие группы	Отличаете ли Вы людей других национальностей?
	Я всегда могу отличить человека другой национа-льности	Я могу отличить предста-вителей некоторых национа-льностей	Мне трудно отличить националь-ность человека	Я не обращаю внимания на этнические признаки на национа-льности	Нет ответа	Всего
Литовцы Русские Поляки Евреи Татары	27 12 11 25 28	28 17 13 20 29	11 11 11 11 5	33 60 63 42 38	1   1 2	100 100 100 100 100

этнической интолерантности может сопутствовать высокий уровень этнического опознания, которые существуют в повседневной жизни и в обыденном сознании. Мысль о связи этнической интолерантности и историческом антисемитизме высказывалась, например, Сартром, для которого также важен фактор этнического опознания. Нацисты заставляли евреев носить желтую звезду, чтобы они постоянно чувствовали, что на них все смотрят как на постоянный объект ненависти или сочувствия. Действительно, нацисты избрали их мишенью для ненависти, либералы демонстрировали свое сочувствие евреям. Остальные, писал Сартр, были свободны в своем выборе – подать руку или плевать евреям в лицо, в то время как для тех не было выбора – они должны были оставаться евреями [8].

Существует ли этническая изоляция? Данные исследования показывают существование небольшого, но вполне проявившего себя сегмента нетитульных этнических групп, связь которого с этническим большинством весьма ограничена. Несмотря на законодательные предпосылки (равные права) структурной ассимиляции, существует совпадение этнических сегментов и социальной сферы. Около четвертой части русских и пятой части поляков не имеют родственников среди других национальностей или с ними не общаются; среди татар таких – 16%, среди евреев – 18%. Однако наиболее проблематичным для процесса адаптации является то, что 21% евреев, 17% татар и 13% русских и поляков практически не имеют друзей среди литовцев. Отчасти неожиданностью стало то, что около половины русских и польских респондентов (44–45%) работают в этнически монолитной среде; среди евреев таких 30%, среди татар – 23%. Следует отметить, что тенденция к этнической изоляции как одна из форм адаптации инонациональных жителей Литвы существует, но не следует интерпретировать эти данные как организованные формы сепаратизма. Этнически ограниченные контакты свидетельствуют о реальных социальных связях человека, а не о его предпочтении. Любопытен также тот факт, что каждый пятый респондент считает, что для получения хорошей работы важно быть литовцем. И тем не менее нельзя не отметить, что в деловых отношениях современной Литвы преобладают открытые, этнически многообразные связи. Зафиксированные различия статусных групп еще раз подтверждают, что для исследования адаптации актуальна схема социальных статусов. Этническая изоляция выявлена лишь в некоторых социальных сегментах и не является одинаковой в различных социальных группах.

Оценки изменения статуса. Весьма существенным для целей настоящего исследования был ответ на вопрос, как изменился социальный статус респондентов. Значительная часть литовцев уверены, что они ″поднялись″, в то время как русские ответили, что ″опустились″ по ступеням социальной иерархии. Эта тенденция среди русских не является региональной, она отмечена во всех местах проживания респондентов. Она подтверждает предположение, что социальное самоощущение (более, нежели формальные политические права) является важным для характеристики ситуации русских в Литве. Однозначно не подтвердилась гипотеза о том, что оценка социального положение связана со спецификой региона. В последнее время было распространено мнение, что подобная проблема актуальна для Висагинаса из-за неясной перспективы города. Однако, в ходе нашего исследования русские жители Висагинаса, напротив, отмечали стабильность своего положения, которое за последние десять лет почти не изменилось.

Положительная оценка перемен связывается, как правило, с более высоким социальным статусом, уровнем образования и возрастом. Но этих факторов оказалось недостаточно для объяснения различия в самоощущении этнических групп. Доходы семьи, субъективные оценки своего материального положения не показали, что в нашей выборке группа русских разительно отличается от группы польских и литовских респондентов. Доходы русских незначительно ниже доходов литовцев и сходны с доходами поляков, в то же время субъективные оценки поляков аналогичны самооценкам изменения социального статуса литовцев. Поэтому вполне вероятно, что на социальное самоощущение оказывают большее влияние символические аспекты социальных связей, а не объективная материальная дифференциация. К этому следует добавить, что среди русских и поляков отмечено более явно выраженное чувство социальной нестабильности: они чаще отмечали угрозу потери работы для членов их семей. Результаты исследования свидетельствуют о том, что политический фактор не является существенным для оценки изменения: в то время как русские отмечают плохое “социальное самочувствие”, они практически не отмечают нарушения своих гражданских прав. Вполне возможно, что социальное самоощущение русских связано не столько с восстановленной государственной независимостью Литвы, сколько с социальными переменами в независимом государстве. Подобная оценка социального положения может быть одним из существенных индикаторов этнических меньшинств в обществе.

Этнические группы Литвы. Самооценки изменения социального статуса и идентификационные тенденции позволяют делать вывод о том, что этничность каждой группы проявляется по-разному, имеет различное эмпирическое содержание. На основании результатов исследования попытаемся отметить особенности адаптации, характерные для каждой из этнических групп, т.е. представить контуры портретов этих групп.

Литовцы. Исследование свидетельствует о том, что позитивно оценивающих социальные перемены среди литовцев больше, чем в других этнических группах. И это вполне закономерно – государственная независимость предоставила литовцам значительные преимущества в период социальной трансформации, и они не сталкиваются с этническами проблемами в ходе социальной адаптации. Наиболее успешной группой являются женщины-литовки. Однако при сравнении аналогичных социальных сегментов различных этнических групп можно сделать вывод и о существующих для литовцев некоторых трудностях адаптации этнического характера. Прежде всего, это проявляется в отмеченной этнической замкнутости этой группы. Кроме того, внутри группы увеличиваются различия между социальными слоями. Литовцы более других осознают этническую стратификацию (опознают людей другой национальности). В то же время уровень их гражданской активности, как и представителей других групп, весьма низок.

Русские. Обычные свойства этнической группы среди русских Литвы не проявлены: низок уровень идентификации с территорией страны, со своими соотечественниками или единоверцами в Литве. Среди категории самоидентификации конфессиональная идентичность русских очень незначительна. В начале 1990-х годов волна религиозного возрождения позволила некоторым исследователям предположить, что православие может объединить русских, сближая людей неодинаковых политических взглядов и различных социальных слоев, являясь основой создания русской общины. Однако это предположение не подтвердилось так же, как не получил развития и опыт адаптации русских в Литве межвоенного периода.

Мнения, об ухудшении социального положения и субъективные данные о политической пассивности свидетельствуют не только о кризисе идентичности, но и о проблемах адаптации русских. Наиболее значительное отличие их от этнического большинства зафиксировано в группах с низким социальным статусом и с низким уровнем образования, что свидетельствует о взаимосвязи социального положения и результатов интеграции.

Поляки. В процессе адаптации поляки, в отличие от других групп, находят большую опору в своей этнической группе, что значительно облегчает их положение. О консолидации этнической группы свидетельствует высокий уровень идентификации со своим городом или регионом. В ответах некоторой части поляков можно отметить тяготение к традиционной общине. У поляков ярче выражена религиозная идентичность. Они менее других осознают важность образования, но придают большое значение социальному происхождению и этническим аспектам социальных отношений (особенно для получения работы). Среди поляков отмечен наиболее высокий уровень родственных связей с литовцами, Это не подтверждает стереотипное мнение об их сегрегационном поведении, по крайней мере на уровне индивидов. Однако следует отметить, что поляки, осознающие себя типичными представителями своего народа, более других придерживаются установок этнической изоляции, хотя число таких респондентов незначительно.

Татары. Среди татар отмечено наибольшее число опрошенных, которые декларировали, что они является истинными (типичными) представителями своей национальности (татары, как и евреи, более активны в этнических организациях). Однако устремления татар не всегда одинаковы и зависят от места жительства и времени проживания в Литве. Так, установки татар Висагинаса отличны от установок татар Алитуса и части жителей Вильнюса, которые разделяют мнение о необходимости более высокого уровня приспособления к литовцам, т.е. одобряют ассимиляционное поведение.

Евреи. В числе наиболее важных категорий самоидентификации евреев не отмечалось конфессиональной, религиозной идентичности. Им присущ низкий уровень идентификации с территорией страны, что делает сходными ответы русских и евреев. Можно полагать, что подобные установки разделяют мигранты советского периода, составляющие сегодня значительную часть еврейского населения Литвы. Среди идентификационных тенденций евреев наиболее приоритетной является профессиональная.

Комментируя ход этносоциальной адаптации в Литве, попробуем сделать предварительное обобщение. Анализ первичных и вторичных связей респондентов позволяет делать вывод, что интеграционные процессы в литовском обществе являются реальностью, но также очевидны предпосылки этнической изоляции, которые выражаются в замкнутости некоторых этнических сегментов, в гражданской, общественной, политической пассивности. Это свидетельствует о том, что маргинальность и сепаратизм являются потенциальными проблемами общества. Негативная оценка респондентов изменений их социального положения отражает трудности адаптации и побуждает к дальнейшим исследованиям адаптационных процессов.

Успех и неудачи этносоциальной адаптации: альтернативы и предварительные оценки

Результаты эмпирического исследования свидетельствуют о том, что в обществе проявляются все четыре рассмотренные выше типы адаптации, сосуществующие вместе и взаимодействующие. Нам представлялось важным не концентрироваться на теоретических аспектах типологии, а выявить реальное содержание форм адаптации, как они проявляются в социальной жизни индивидов.

Анализ типов адаптации показал, что процессы интеграции, ассимиляции, маргинальности и сепаратизма – многоплановы и трудно поддаются однозначному определению. По нашему убеждению, интеграция не всегда свидетельствует о социальном успехе или является результатом свободного выбора. Ситуацию, когда интеграция представляется как достижение индивидом желаемого статуса и сохранение этнической идентичности, можно считать оптимальной в демократическом обществе. Тем не менее, следует оценить условия и усилия, которые необходимы для достижения подобного результата. Доминирующее этническое большинство для достижения меньшинством политической лояльности и с целью привития ему гражданских навыков возлагает на него тяжелую ношу, часто не осознавая этого. В обществе отслеживается насколько успешно меньшинства усваивают культуру этнического большинства (государственную культуру), какова степень и формы участия их в становлении гражданского общества, в политике страны. И хотя эти условия соответствуют этике и нормам современной демократии, следует обратить внимание на то, в состоянии ли меньшинства преодолеть предлагаемую им планку требований, необходимо учесть возможную их «интеграционную усталость». Им предлагается стать полноправными гражданами страны, сохраняя этническую идентичность и одновременно приобретая новые свойства членов Европейского сообщества. Все это зачастую превышает реальные интегративные возможности групп этнических меньшинств.

Ассимиляция не является драмой, как весь часто представляется в современном обществе. Однако следует различать ассимиляционные процессы на групповом и индивидуальном уровнях. Для индивида ассимиляция может протекать вполне естественно и безболезненно в том случае, если он имеет права и возможности перейти из одной этнической группы в другую, сохраняя за собой право выбора. Сегодня проявление этнического происхождения чревато как выгодами, так и определенными лишениями. Необходимо иметь в виду культурную и этническую ассимиляцию. Культурное сходство вовсе не означает потерю этнической самобытности. В этом контексте принципиально важным является возможность добровольного выбора, когда члены групп этнических меньшинств не испытывают принуждения («ассимиляционного пресса») со стороны большинства.

Социальные перемены представляются благоприятными для проявления маргинальности. Фрагментарная идентичность, ухудшение социального положения, ограниченность социальных контактов – все это позволяет предположить, что маргинальность может стать проблемой не только для отдельных слоев общества, но и для этнических групп в целом. В подобном случае ситуация чревата трудно прогнозируемыми социальными последствиями. Маргинальность создает предпосылки для девиантного поведения: маргинальные группы не только являются социально незащищенными, но и представляет собой удобный объект для всевозможных манипулирований.

Этническая замкнутость в значительной мере определяется неблагоприятной ситуацией для индивидов вследствие всевозможных ограничений их жизнедеятельности. Однако результаты исследований свидетельствуют, что сепаратизм может являться также формой рациональной стратегии для достижения целей индивида. Сепаратизм (этническая замкнутость) может стать для человека благоприятной и удобной формой существования, при которой его семейные, дружеские, профессиональные, общественные отношения не выходят за рамки одной этнической группы. Многонациональность клиентуры среднего и мелкого бизнеса, возможно, не противоречит этнически замкнутым профессиональным отношениям. Но Ккмфорт подобного сепаратизма и его выгоды являются вызовом обществу, в котором гражданская пассивность является нормой. Низкий уровень активности и недостаточность гражданских навыков не в состоянии противостоять подобным формам адаптации индивидов в обществе. Еще более парадоксальным может показаться факт, что зачастую неправительственные организации меньшинств способствуют не развитию диалога между гражданами и государством, а превращаются для членов организации в ниши, этнически изолированные от остального общества.

Анализ социальной реальности показывает, что в обществе, где гарантировано равенство гражданских прав, адаптация людей разных национальностей осуществляется неодинаково. Признавая факт многообразия этнических классификаций, следует подчеркнуть, что для адекватного определения этнической ситуации Литвы подходят термины «этническая группа», «этническое (национальное) меньшинство» и «диаспора». Эти понятия указывают как на разный тип социальной организации, так и на особенности взаимоотношений этнических меньшинств и большинства. «Этническая группа» является общим подходящим социальным термином, позволяющим не вдаваться в обсуждение противоречий, связанных с понятиями «народ» и «национальное меньшинство». Развитие этнической композиции Литвы позволило предполагать, что в ходе исследования адаптации указанных этнических групп мы обнаружим их отличительные признаки. Однако результатов данного исследования пока недостаточно для этого. Основной вопрос – что же представляют из себя этнические группы Литвы – остается до конца не изученным. Исследование, тем не менее, позволило ответить на другой вопрос – почему адаптация является существенной проблемой этничности современного литовского общества – и выявить содержание ее различных типов.

Список литературы

1. Connor, W. Beyond Reason: The Natures of the the national Bond // J. Hutchinson and A. D. Smith (eds.) Ethnicity. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 1996. P. 69–75.

2. Смелзер Н. Социология. Пер. с англ. В. А. Ядов (ред.) М.: Феникс, 1994. См. также: Социальное неравенство этнических групп: представления и реальность. (Дробижева Л.М. – ред.) Москва: Academia. 2002.

3. Дятлов В. Диаспора: попытка определиться в понятиях // Диаспоры. Независимый научный журнал. М.: 1999, №. 1. С. 8–23.

4. Лебедева Н. 1997. Новая русская диаспора: социально-психологический анализ. Москва: РАН; Лебедева Н. Социально психологические аспекты аккультурации русских в странах ближнего зарубежья. // Etniškumo studijos: teoriniai samprotavimai ir empiriniai tyrimai. Vilnius: LFSI/Eugrimas. P. 38–52.

5. Berry, J. W. 1997. Immigration, Aсculturation and Adaptation. // Applied Psychology: An International Review. 46 (1). P. 5–68.

6. Kasatkina N., Leončikas T. Lietuvos etninių grupių adaptacija: kontekstas ir eiga. Vilnius: Eugrimas, 2003.

7. Leončikas T. Vertybės ir visuomenės mažumos // Kultūrologija, 6 t. Vilnius: Gervelė/ Kultūros ir meno institutas, 2000.

8. Сартр Ж.П. Размышление о еврейском вопросе.// Нева. 1991. Nо. 7. С. 134-156; Nо. 8. С. 153-170.

Summary