2 Met. L, 6.

3

И именно относительно ⁴Ср.ZellerII³, 343 f.

• очень поздно; ср. ниже.

Diog. Laert. Ill, 6.

==152

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

недолго. Вероятно, Платон еще при жизни Сократа наметил содержание отдельных разговоров в своих более ранних диалогах (ср. ниже)¹.

По смерти Сократа Платон с некоторыми учениками этого последнего отправился в Мегару к Эвклиду. Но вскоре после этого он предпринял путешествие в Кирену ²и Египет, из которого он вернулся в Афины, по-видимому, в 395 г.; здесь началась его деятельность, если и не учительская, то во всяком случае литературная, причем предметом ее было опровержение софистики в различных ее направлениях. В конце первого десятилетия четвертого столетия он предпринял свое первое путешествие в Великую Грецию и Сицилию; это путешествие не только дало ему возможность лично познакомиться с пифагорейцами, но и привело в Сиракузы к Дионисию Старшему. Здесь завязались у него тесные сношения с Дионом, вследствие чего он замешался в смуты политических партий, господствовавших при дворе. Это оказалось для него опасным; он навлек на себя неудовольствие тирана, и тот поступил с ним, как с пленным, именно выдал его спартанскому послу. По приказанию этого последнего философ был привезен на невольничий рынок в Эгине, где его выкупил киренец Анникерид. В 387 г. Платон возвратился в Афины и вскоре после этого основал при гимназии Академа философское общество, в котором он излагал все возраставшему кружку друзей и окружающих его юношей свою философию, как в форме диалогов, так и в виде лекций.

Отдельные даты этого периода его жизни, о котором источники повествуют отнюдь неодинаково, твердо установлены Целлером (IP.349 ff.). И весьма вероятно, что «скитальческие годы» Платона не продолжались без перерыва от смерти Сократа до неудачи философа в Сиракузах; не менее вероятно и то, что в этот промежуток времени он уже начал в Афинах свою учительскую деятельность, правда, в более тесном кружке, а не в таком законченном учреждении, как Академия. Его литературная деятельность за этот промежуток времени (395—391) преисполнена одной руководящей мыслью — защитить от софистики, процветавшей в то время, более чем когда-либо, учение Сократа в том виде, как его Платон усвоил и начал развивать дальше. Нерешенным остается вопрос, по политическим ли причинам³ оставил Платон вторично свою родину во время коринфской войны, когда в Афинах опятьгосподствовала демократия. Вероятно, он уже тогда при снракузс-

Свидетельство о Лисиде, ibid- 35, само по себе не представляет ничего невероятного.

Егоблизкие отношения кматематику Феодооу, ученику Протагора (ср. Theaet.), стоят так или иначе всвязи с этим пребыванием в Кнрене; в связи же с ним находится, быть может, и его,по существу полемическое, отношение к Арнстиппу.

Что около этого времени общественное внимание опять обратилось на сократовцев, видно из обличительной статьи, направленной против Сократа и изданной ритором Поликратом; срав.Ьbenveg-Heinzel⁷. 114.

==153

В. Виндельбанд

ком дворе, может быть, в союзе с пифагорейцами, пытался осуществить свои политические принципы посредством влияния на тирана, так как трудно объяснить обращение с ним Дионисия (который угрожал, кажется, даже и его жизни) только тем, что к нему не подходила платоновская свобода речи в вопросах этики; напротив, ато совершенно понятно, если Платон замешался в политику.

Учительская деятельность Платона сначала, конечно, была ведена совершенно по сократовскому методу: это были разговоры, имеющие целью образование понятии, это было искание истины совокупными усилиями. Но по мере того, как развивались его собственные яыляды, а школьная организация становилась все замкнутее, деятельност;. Платона делалась более поучающей и принимала все более и более характер лекций. Это можно проследить и в порядке диалогов, в которых участие собеседника :тановится последовательно все слабее и все незначительнее. Лекции Платона бь·ли позже изданы Аристотелем и другими его учениками.

Только два раза Платон отрывался от своей учительской деятельности в Академии, наполнявшей всю вторую половину его жизни, и то оба раза побуждаемый надеждой на осуществление своих политических идеалов: именно, после смерти Дионисия Старшего он пытался в союзе с Дионом повлиять на Дионисия Младшего. Но уже при первой попытке в 367 году он не имел успеха; а третье сицилийское (в 361 г.) путешествие, целью которого было, главным и^^уч,примирение Диона с тираном, подвергло самого его серьезной onaciicc-'-H; философа спасло, по-видимому, только энергичное заступничество пифагорейцев, которые, с Архитом во главе, были представителями тарентинского могущества.

Платон умер в 347 г., 80 лет от роду, почитаемый современниками и прославляемый последующими веками, как бы герой. Без сомнения это был совершеннейший грек и великий человек. Подобно тому. как он соединял в себе все преимущества физического развития с умственной и нравственной силой, он облагородил и прекрасную жизнь греческого мира, придав ей глубину духовного бытия, что на гмсячелетия упрочило его значение в истории человеческого миросозерцания.

Политический характер второго и третьего путешествия Платона в Сицилию — вне всякого сомнения, хотя это, конечно, не мешало ему преследовать (посредством общения с пифагорейцами) и свои философские интересы. Во всяком случае «учение о числах» оказывало все возраставшее и отчасти неблагоприятное влияние на развитие его философского мышления, тогда как и пифагорейцы, со своей стороны, испытали благотворное действие его духа; ср. §38.

Свидетельства древних о продолжительности жизни и смерти философа мало чем разнятся между собой, и их все можно объединить в предположении, что он > iкp б середине 347 года. Передают, что смерть застигла его во время обеда; свидетельс·.зо Цицерона — «scribens est mortuus» —вероятно, означает, что Платон до сан эй своей смерти писал и отделывал свои произведения. Подозрения относител«-;то его личного характера возникли в позднейшей литературе, благодаря неприязненности школьной полемики; они опровергаются тем почтением, с котоpbSM говорит о нем Аристотель, даже в тех случаях, когда он его по существу опро-

==154

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

вергает. Во всяком случае нельзя отрицать, что в последнее время, когда Аристотель пошел своей дорогой, а Платон погрузился в пифагорейскую мистику, короткость между ними ослабла и уступила место легкому несогласию.

Наиболее верное понятие о личности Платона дают нам его произведения.Они показывают, что их автор осуществлял жизненный идеал Сократа: научное исследование сполна проникнуто серьезностью нравственного стремления, которое должно осуществиться в первом. Наряду с этим в просветленной красоте их композиции и в законченной тонкости ихязыка виден художник, который, стоя на высоте развития своего времени, облекает современные ему идеи в форму, далеко их превосходящую. Они представляют собой (за исключением Апологии) диалоги, где в громадном большинстве случаев главным руководителем бесед является Сократ; ему же предоставляется и заключительное слово (если только дело доходит до последнего). По своему содержанию только самая малая часть из них может быть отнесена к определенному отделу философских изысканий, скорее почти всегда, исходя из основной задачи, завязываются и продолжаются нити по всем направлениям. Поэтому его диалоги не представляют из себя ученых трактатов, но являются художественными произведениями, в которых научные происшествия передаются в идеализированной форме. Этот эстетический характер их проявляется особенно в мифах, где Платон (чаще всего в начале или в конце исследования) пользуется формой повествования для поэтического представления того, чего он не может или не хочет развить в понятиях.

Под «происшествиями» в диалогах Платона надо понимать не столкновения лиц, которыми поэт-философ воспользовался, или которые он выдумал для внешней сценичности своих произведений, а скорее научные собеседования, предпринимаемые им самим в кругу своих более зрелых друзей ¹. Этот характер — некоторым образом эстетического конспекта действительно бывших словопрений — имеют даже такие диалоги, как Парменид, принадлежность которых самому Платону в высшей степени сомнительна, хотя тем не менее они, очевидно, принадлежат платоновскому кружку. Бывшая в действительности беседа идеализировалась и получала свою обычную форму, влагаясь в уста Сократу или какому-нибудь другому лицу, иногда уже умершему. При этом поэтическое искусство Платона выказывалось не только на выборе и в отделке, согласно требованиям вымысла, тех случаев, при которых, будто бы, эти беседы имели место, но и в пластической характеристике представителей отдельных учений, причем он часто прибегал к сильному средству — к скрытой насмешке; выказывалось это искусство также и в тонком развитии разговора, который принимал вид как бы драматического действия. Многочисленные намеки, из которых только ничтожная часть нам понятна, задевали при этом действующих в диалогах исторических лиц, а отчасти, можетбыть, и товарищейПлатона.

Что, конечно, происходило и позже, когда в Академии уже началось систематическое обучение и упражнение, материалом которому могли служить добытые деления и определения.

==155

В. Виндельбанд

В несомненно подлинных диалогах Платон приписывает свои воззрения Сократу; исключения составляют только позднейшие: Тимей, Критий, а также Законы (Νόμοι). В первых двух —- исключение это зависит от того, что предмет их мифическое, а не действительное знание, в «Законах» же в атом исключении сказывается то, что глава школы уже достигла своего собственного авторитета. — Вообще можно заметить, что драматическая сценичность, более простая и безыскусственная в первых диалогах, получает полное развитие в произведенияхακμή (расцвета) его деятельности, а в Филебс и других, более поздних, спускается опять до схематического образа изложения. — Разговоры передаются или непосредственно, как обращения и ответы на них, или же в виде пересказа, причем часто главный диалог вставляется в другой. Хотя и замечается, что более ранние диалоги составлены по второму приему, а позднейшие по первому, но во всяком случае это обстоятельство не может служить верным признаком для определения порядка их написания¹.

Свидетельство древних о том, что Платон разделил философию на диалектику, физику и этику ², может относиться только к его учительской деятельности в Академии, в диалогах же оно не находит себе ни прямого, ни косвенного подтверждения: в них переплетены начала — гносеологическое, метафизическое, этическое и отчасти физическое и притом так тесно, что хотя иногда кое-где и преобладает то или другое (так напр., в Теэтете гносеологическое, а в Государстве атико-политическое), но во всяком случае никогда не встречается сознательное разграничение этих начал, что и подходит к характеру литературной деятельности Платона, более поэтической чем научной.

О платоновских мифах см. главным образом Deuschle(Hanau 1854) иVolquardsen(Schleswig 1871); об общем характере литературной деятельности ПлатонаE.Heitz (О.MuUer's LitteraturgeschicHteII.Z, 148—235).

Нет никакого основания предполагать, чтобы какое-нибудь сочинение философа было утрачено; напротив того, дошедший до нас сборник содержит в себе много несомненно подложного и спорного. Бесспорно подлинными должны считаться: Апология, Критон, Протагор, Горгий, Теэтет, Федр, Пир, Государство, Тимей, а также Филеб и Законы; несомненно подложными Алкивиад II, Соперники, Демодор, Аксиох, Эпиномис, Эриксиас, Гиппарх, Клитофонт, Минос, Сизиф, Tear и небольшие опыты περί δικαίου (о справедливом) иπερί αρετής (ο добродетели). Из сомнительных наиболее важны Парменид, Софист и Политик. Критерием подлинности прежде всего могут считаться свидетельства Аристотеля, который иногда цитирует диалоги, приводя и имя автора, и их заглавие, в некоторых же случаях что-нибудь одно, а иногда без ясного указания, чтобы он цитировал именно Платона. Составив таким образом список подлинных сочинений, следующие определяют уже частью по ясному свидетельству самогоПлатона, частью по их содержанию и форме.

В Theaetet'e применяется, даже мотивируется новый прием (143 Ь, с), тем не менее достоверно более поздний Phaed. и вероятно более поздний Sympos. возвращаются к старому.

Cic. Acad. I, 5, 19. Ср. однако Sext. Emp. adv. math. VII, 16.

==156

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Вопрос о последовательном порядке и о связи между собой платоновских сочинений не менее важен, как и вопрос об их подлинности. — В первом отношении главное противоречие представляют взгляды систематический и исторический*: одни (Schleiermacher, Munk)видят в совокупности платоновских сочинений распределенную по заранее обдуманному плану систему, расчлененную в зависимости от идеи целого; другие же (K.F.Hermann, Grote) каждый диалог рассматривают, как выражение известного периода развития философа**. В пользу последнего мнения говорят, помимо общих соображений, еще и многочисленные разногласия в обосновании, развитии и применении основной мысли, проведения которой по всем диалогам, все-таки, нельзя отрицать.

Относительно того и другого вопроса corpus Platonicum представляет труднейшую, а во многих частностях, и неразрешимую задачу науки древности, хотя за последнее время насчет главных положений и установилось известное соглашение, простирающееся, впрочем, не особенно далеко.

Сочинения Платона были изданы в древности Аристофаном из Византии, подразделившим часть их на трилогии, и Тразиллом, который разделил их все на тетралогии. В эпоху Возрождения они были прекрасно переведены Marsilius 'ом Ficinus на латинский язык, а также напечатаны в оригинале (Venedig 1513). Дальнейшие издания были : издание Stephanus'a (Paris 1578), по которому и цитируют Платона, затем —Zweibrьcker (1781 ff.).Imann. Bekker (Berlin 1816 ff.). Stallbaum (Leipzig 1821 ff„ 1850), Baiter, Цrelli и Winkelmann (Zьrich 1839), K.Fr.Hennann (Leipzig Teubner 1851 (f.), Schneider и Hirschig (Paris, Didot 1846 ff.), M.Schanz (Leipzig 1875 ff.).

Переводы с введениями: Schleiermacher (Benin 1804 ff.). Hier. Muller und Steinhart (Leipzig 1850 ff.), V.Cousin (Paris 1825 ff.), B.Jowett ^Oxford 1871), R.Ronghi und Е.геп-ai (Padova 1873 ff.).

Ubeweg-Heinze(I⁷, 138ff.) дает самое полное и точное обозрение обширной литературы об отдельных диалогах, которую невозможно привести здесь целиком. Главнейшие сочинения: /osSocher,Ьber Platon's Schriften (Mьnchen 1820). —Ed.Zeller(Plat. Studien, Tьbingen 1839). —Fr.Susemihl,Prodromusplat. Forschungen (Gцttingen 1852). Entwicklung der plat. Philos. (Leipzig 1855-—60). —F.Suckow.Diewissensch. und kьnstlerische Form der pl. Sehr. (Berlin 1855}. —E.Munk,Die natьrliche Ordnung der plat. Sehr.. (Berlin 1856). —H.Bomiz.Platonische Studien (2 АиЯ., Berlin 1875ff.). —Fr.Ьberwes,Untersuchungen ьber Echtheit und Zeitfolge pl. Sehr. (Wien 1861). —K..Schaarschmieд,Die Sammlung der plat. Sehr. (Bonn 1866). —C.Teichmuller,Die plat. Frage (Gotha 1876). Ober die Reihenfolge der platon. Dialoge (Leipzig 1879). Litterar. Fehden im 4. Jahrh. vor Chr. Geb. (Breslau 1881ff.). —A.Krohn,Die pfat. Frage (Halle 1878 ff.).—WDiьenberger(im Hermes 188l).—H Siebeck,in Jahrb.? kl. Philol. 1885).

&ги взгляды называются также методическим и генетическим. A.B.

* Это генетическийвзгляд, а первый — методический. A.B.

==157

В. Виндельбанд

. Принимая в соображение все эти различные обстоятельства, сочинения Платона можно разделить, приблизительно, на следующие группы: 1) Юношеские произведения. Они написаны под преобладающим

влиянием Сократа, частью еще при жизни последнего, частью же непосредственно после его смерти. Сюда относятся: Лисид и Лахет, далее Хармид, Гиппий меньший и Алкивиад первый, если только они подлинны, а также Апология и оба апологетических диалога —

Кретон и Эвтифрон.

Лисид о дружбе и Лахет о мужестве — чисто сократовского содержания, также и Гиппии меньший, подлинность которого, как кажется, удостоверяется свидетельством Аристотеля (Met. V, 29, 1025 а, 6); в нем проводится параллель между Ахиллесом и Одиссеем с точки зрения добродетели, основанной на знании. Сомнительна подлинность Хармида, трактующего об осмотрительности, а также неискусно составленного, мало связного, Алкивиада первого. — Апологию и Критона (о повиновении Сократа законам) относят обыкновенно ко времени, непосредственно следующему за смертью Сократа. К ним присоединяется Эвтифрон о благочестии, тоже с апологетическим отпечатком, так как в нем доказывается, что истинное благочестие было добродетелью Сократа, и тем опровергается обвинение его в нечестивости. Но относительно этих трех диалогов остается не опровергнутым также и то мнение, что они возникли не ранее середины девятидесятых годов, во время пребывания Платона в Афинах, и служили ответами на возобновленные в то время нападки на память Сократа ¹.

2) Сочинения, направленные против софистики, в которых наряду с критикой последней встречаются уже указания на собственное учение философа. Они, вероятно, написаны (или же начаты) в Афинах между египетским и сицилийским путешествиями философа. Это — Протагор, Горгий, Эвтидем, Кратил, Менон и Теэтет. К этому же периоду, вероятно, можно отнести и первую книгу Государства — диалог о справедливости.

Эти диалоги (за исключением Менона) все полемического характера и не дают общих положительных выводов. Они представляют как бы сомкнутую фалангу против софистики и последовательно показывают ее ложность и недостаточность: в Протагоре это достигается исследованием о возможности изучения добродетели, что хотя и допускается софистикой, но невозможно по ее принципам; в Горгий — критикой софистической риторики, в противоположность которой восхваляется истинное философское образование, как необходимое условие для правильной политической деятельности; в Эвтидеме язвительно осмеивается эристика, а в Кратиле — попытки философского словопроизводства современных софистов; наконец, а Теэтете встречаем критику теории познания различных софистических

школ.

Ср. стр. 153, примеч.3. С этим согласно и то обстоятельство, что многие из диалогов, которые должны быть по другим причинам отнесены к этому же времени (Gorg. Meno, Theaet.), содержат в себе намеки на процесс Сократа.

==158

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Ряд этих диалогов начинается Протагором, образцовым произведением тонкой иронии .наиболее драматически оживленным из всех. Следует ли непосредственно за ним Горгий, это подлежит сомнению, особенно принимая во внимание большую разницу в их духе вообще, хотя, конечно, художник Платон мог принять в своем втором диалоге, где он высказывается более положительно, и более серьезный тон, а также изложить свой философско-политический идеал более обстоятельным образом. К Протагору примыкают Эвтидем и Кратил, в которых ирония доходит до задорной каррикатуры, вследствие чего их, может быть, и следует поместить раньше Горгия.

Сюда же можно было бы отнести, в случае его подлинности, и Гиппия большего, заключающего в себе критику ка софистическое искусство Г., но вероятнее, что он написан каким-нибудь слушателем, знакомым в общем с учением Платона.

Опровержение софистики и, именно, ее натуралистической теории о государстве составляет содержание диалога о справедливости, теперь первой книги Государства; возможно, что он был ее первым выпуском (Cellius,Noct. Att. XIV. 3, 3); может быть, даже он служил ответом на диалог — Клейтофон, позорящий деятельность Сократа. По духу он походит на произведения этого периода и только очень слабо связан с остальными книгами 1 осударства (срав. ниже).

В Меноне учение Платона о познании впервые высказывается положительно, хотя содержание развивается и поясняется при помощи математических примеров лишь как бы намеками. Отголоски пифагорейского учения, встречающиеся в нем, как и в Горгий, не делают необходимым отнесение этого диалога ко времени, следовавшему за первым италийским путешествием.

Замечательно, что так скоро после юношеского воодушевления, с которым в Горгий провозглашается призвание философа быть правителем государства, в Теэтете рекомендуется пессимистическое удаление от сует общественной жизни (174 ff.) ; но для объяснения этого достаточно предположить, что Платон начал Теэтета еще в Афинах (в пользу этого свидетельствует ссылка на рану Теэтета, полученную им в одном сражении во время коринфской войны, и т.д.), а кончил только во время или после путешествия; вследствие перенесенных им испытаний во время последнего появились и нападки на тиранов (в др. мест.). Может быть, в связи с этим находится и изменение формы (ср. стр. 156, прим. 1-ое), которое во всяком случае вынуждает нас поставить этот диалог последним в ряду только что перечисленных.

3) Произведения, относящиеся к расцвету его учительской деятельности: Федр, Пир и основная часть Государства; к этому же времени, вероятно, относится возникновение диалогов: Парменида, Софиста и Политика, вышедших, во всяком случае, из платоновского кружка.

Федр должен рассматриваться как вступительная программа Платона для его учительской деятельности в Академии (около 386 г.). В философском отношении это — мифическоеизображение основной мысли этого периода: теорий о двух

Но переносить его по этому поводу, как это делал Th-Bergk(Fьnf Abb. z. Gesch. d. gr. Philos.u. Astron-, Berlin 1883), в 1-е десятилетие четвертого столетия не годится по причине его содержания.

==159

В. Виндельбанд

мирах (см. ниже §35) и о тройном делении души ( §36). В споре между Аисием и Исократом Платон склоняется на сторону последнего, но при атом объявляет (276) о своем предпочтении живой речи перед письменном. Если с »того времени он, отрекаясь от литературной деятельности, все свои силы направил на устное преподавание, то понятно, что в следующие два десятилетия он, как кажется, не издал ни одного своего произведения. Впервые лишь почти непосредственно за Федром Дух учения Платона нашел себе полное выражение «в эротических речах» Пира (385 или 384). Это — самое ----_ .._ _..„, ..„,, »•«»япж.ттмнных пооизведений и представляет во всех

ceьe полное выражение «a o^ir>^..„.„ ^- _... . —^ , самое выдающеесяиз всех егохудожественных произведений и представляет во всех отношениях ακμή (расцветдеятельности) философа. По тонкости композиции и по характеристике отдельныхлиц, проведенной даже до детальных особенностей речи каждого из них, с ним неможет сравниться никакоедругое произведение; в нем, на основании еще тольконамеченного в Федре, а здесь уже вполне раскрытого мировоззрения, описывается ϊρως (любовь), как живая связь платоновского

товарищества ¹.

В том же направлении, как и эти оба произведения, написан Менексен; по-видимому, он не принадлежит Платону, а представляет ученическую работу, в конце которой несколько заносчиво напирается на то, что у Аспазии euge много таких прекрасных речей, как и изложенная здесь надгробная.

В продолжение следующего за этим литературного молчания Платон, вероятно, продолжал работать над своим главным произведением, которое между всеми его сочинениями представляет наитруднсйшую загадку, именно — над Государством. В том виде, как оно до нас дошло, оно лишено художественного и логического единства, и все попытки найти в нем это единство не достигают своей цели. Диалог о справедливости не заключает в себе никаких окончательных выводов, и оканчивается он по ныне принятому разделению, заимствованному, впрочем, уже из глубокой древности, в начале второй книги; к нему примыкает ведущееся также и между новыми лицами рассуждение об идеальном государстве и о необходимом для него воспитании, посредством которого должно быть достигнуто осуществление идеала справедливости. Помимо того, что обе эти совершенно самостоятельные части связаны между собою только внешним образом, во втором из них (книги 2—10) далеко не везде соблюдается непрерывное развитие мысли. Так, напр., возобновленные нападки на поэтов в начале 10-й книги (595 ff.) нарушают прямой ход доказательства, что справедливый (в платоновском смысле) есть самый счастливый и в

Выражение этих мыслей настолько необходимо должно было последовать при дальнейшем развитии платоновской философии, что является совершенно излишним искать побуждения к этому в появлении сочинения Ксенофонта; этот же последний, со своей стороны, не имел ни малейшего повода обрабатывать наряду с Memorab. «эротические речи», как одно из своих произведений, а между тем очевидно, что они составляют у него отдельное сочинение. Гораздо более вероятным является предположение, что после того, как Платон в своем роде идеализировал знаменитую попойку (так как, очевидно, здесь в основележит исторический факт), Ксенофонт счел себя вынужденным (по собственному убеждению) дать ей более фактическое изображение и указать именно на вполне твердые взгляды, которые были развиты Сократом касательно половых отношений. К этим доводам присоединяются еще грамматические (Dittenberger) и исторические; все они делают более вероятным старшинство платоновского Symposion'a пред Ксенофонтовским, а не обратное. Ср. однакоA-Hug.(Philot. 1852) и Rettig (X's Gastmahl, Griechisch u deutsch, Leipzig 1881).

==160

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

земной (книга 9-я, вторая половина; 588 ff.), и в загробной (книга 10-я, 2-я половина; 608 с. ff.) жизни. Замечательно также и то обстоятельство, что в то время, как учение об идеальном государстве и о необходимом для него воспитании изложено совершенно в духе воззрении Федра и Пира, тут же есть место (около 487—587), в котором учение об идеях, как о высшем содержании этого воспитания, не только излагается в духе взглядов, начинающихся в Федоне и ясно выразившихся в Филсбс, но и содержит в себе подробное развитие различных метафизических учений того последующего периода, к которому относятся эти два сочинения. Вследствие всего этого и еще по другим соображениям, приводить которые здесь не место, в Государстве надо различать три слоя: 1) рано составленный диалог о справедливости (527—367), 2) проект идеального государства, как осуществление идеала справедливости, составленный во время учительской деятельности, следовавшей за написанием Федра и Пира (367—486 и 588 — до конца), 3) учение об идее блага, относящееся ко времени написания Федона и Филсба и критика государственных учреждений (487—587). Впоследствии стареющийся Платон пробовал соединить в одно эти три части, причем более ранние, конечно, подверглись переработке (ср. введение и именно конец 4-й книги); но ему не удалось достичь их полного органического слияния.

При разработке учения об идеях в Академии обнаруживались и затруднения в его проведении: как выражение этих затруднений появились диалоги Парменид и Софист. В первом посредством диалектики, явно заимствовавшей свои формальные и фактические доводы у алейцсв, разбирается учение об идеях, но без положительного результата. Тон этого произведения, принижающий предмет своей критики, и та юношеская незрелая роль, которую в нем играет Сократ-Платой, не позволяют нам рассматривать этот диалог, как критику Платона на самого себя. Поэтому скорее можно предположить, что он составлен одним из более старых участников платоновского кружка, бывшего приверженца элейской софистики, который и решающее слово предоставил в нем не Сократу, а Пармениду; и весь диалог носит совершенно алеиский характер бесплодной диалектики ¹.

Труднее решить вопрос о подлинности Софиста и Политика. Что оба они имеют одного и того же автора, это видно по их форме: с одной стороны, в обоих ведет разговор не Сократ (как и в Пармениде), а иностранный гость, с другой стороны, оба они отличаются той педантической, а подчас и нелепой схематизацией, с которой должно чрез последовательное дихотомическое деление раскрываться понятие о софисте и политике. Поэтому невозможно один диалог приписыватьПлатону, а другой считать подложным, как это пытался сделать Suckow: они или оба подложны, или оба подлинны. На основании их внешней формы, несвойственной Платону, пожалуй, можно еще было бы заподозрить философа в желании поглумиться, но содержание этих диалогов не дает места подобному подозрению. Заключающаяся в Софисте (ср.стр. 123) критика учения об идеях еще могла бы рассматриваться как критика Платона на самого —---"·—· ° •"v"wnM он пытается разрешить открываемые затруднения, не

жно еще оыло uoi aai^w-v··-т— алогов не дает места подобному подозрению. Заключающаяся в ^офисгеν-μ.ν iy. •-^, «тика учения об идеях еще могла бы рассматриваться как критика Платона на самого бя; но направление, в котором он пытается разрешить открываемые затруднения, не .атоновское2. Равным образом хотя Политик и содержит в себе многие взгляды, сог- ----- - ——^лл·г\\лParmenid..

критика себя;""

ПЛ, Если в Phileb. 14 с и встречается указание на его связь с диалогом Pairnenid., то та высокомерная манера, с которой там отвергаются рассуждения о &v и πολλά (об едином и многом), может скорее служить поводом к тому, чтобы рассматривать. Pannen, как отклоненную в Phileb. полемику, чем считать, подобноVeberweg'y(г ,151), оба эти диалога неразрывно связанными между собой.

В одном месте Phaed.100 D Платон объявляет задачу Sophia, (а также и Раппеп.)не имеющей значения для установки самого учения об идеях.

11 5-100

==161

В. Виндельбанд

ласные с политическими убеждениями философа, но невероятно, чтобы'он обсуждал этот предмет наряду с Государством еще и в другом сочинении, тем более, что это последнее в главных пунктах содержит учения, значительно отличающиеся от первых. Итак, веские причины заставляют нас предполагать автором этих двух диалогов какого-нибудь слушателя Академии, стоящего близко к алейдам ¹. И замечательно, что уклонение этих диалогов от платоновского учения произошло именно в сторону метафизики и политики Аристотеля ², поступившего в Академию в 367 году.

Вероятно, около этого времени возник диалог Ион, который хотя и высказывает платоновские мысли, когда разграничивает поэзию и философию, но все же не может быть приписан главе школы.

4) Главные сочинения о телеологическом идеализме, относящиеся по времени, непосредственно примыкающему к третьему сицилийскому путешествию

— до него и после него: Федон, Филеб, соответствующая часть Государства (487 ff.), как дополнение ко всему этому, отрывок из Крития и Тимей.

Характерная особенность этого периода — присоединение анаксагоровских и пифагорейских элементов к учению об идеях; главное понятие этого периода — идея блага. Присоединение вышеупомянутых элементов совершается в Федоне, который написан, вероятно, незадолго до третьего сицилийского путешествия и, ввиду опасностей, ожидавших Платона, получил характер завещания школе. Как замечательный pendant к Пиру, описывает он умирающего мудреца, проповедующего бессмертие.

После путешествия философ, по-видимому ³, достиг высшего развития своей метафизики в исследованиях об идее блага, носящих название Филеб. Все высказанные там мысли ⁴ встречаются снова в менее отвлеченной форме в том среднем отделе Государства ⁵, который мы выше назвали его третьим ⁶ слоем (487—

Который, может быть, умер ранее написания им третьего диалога (φιλόσοφος — философ), или же как-нибудь иначе не выполнил этого намерения. То обстоятельство, что трилогия по своей внешней обстановке (которая, впрочем, бедна фантазией) примыкает к концу Theaetet'a, не может решать дела в пользу авторских прав на нее со

стороны Платона.

Упоминание его об этих двух диалогах, в том виде, как оно сделано, я не могу признать доказательством их подлинности, несмотря на доводы ZeHer'a (II ³, 396

—403, в примеч.).

Новое направление, которое отчасти овладело философом, высказывается особенно в том, что в Phileb. выражения έρως (любовь) иάνάμνησις (воспоминание) совершенно утрачивают тот особенный смысл, который им был дан в предшествующих диалогах.

Между прочими и то толкование понятия об удовольствии, которое должно относиться к Демокриту. Ср. стр.148, прим.4 (§33).

В нем, однако,помещено множество педагогических исследований, которые могли и, вероятно, принадлежали более раннему проекту идеального государства. Подробностей обсуждать здесь нельзя.

Это вставснное μβοό ненинекфся исиедованнем, в КЕЛ 1(Х)м шаг за шагом рассматрива 1о^ все опыты, произведенные Платоном в Сиракузах с молодым тираном.

==162

А. ГРЕЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ