Философия культуры эпохи Просвещения

Гердер (Herder) Иоганн Готфрид (1744–1803)

Крупнейший немецкий философ,ведущий деятель позднего Просвещения,создатель одной из первых версий естественного исторического развития природы и человеческой культуры. Окончил бого­словский факультет Кенигсбергского университета. Прослушал все тогдашние курсы лекций Иммануила Канта: метафизику, логику, математику, физическую географию. Докритические работы восходящей звезды мировой философии оказали значительное влияние на формирование мировоззрения молодого Гердера. Кроме того, глубокий след в душе Гердера оставил Иганн Георг Гаман (1730–1788), религиозно настроенный талантливый литератор. Таким образом, он испытал влияние двух противоположных по своему духовному облику и научным принципам наставников, что выразилось в формировании противоречивости его натуры. Эта противоречивость проявилась в сочетании качеств   просветителя-ученого   и   протестантского   пастора.

В 1764 г. Гердер переехал в Ригу, где успешно сочетал деятельность священника с педагогической работой и литературными заня­тиями, достаточно быстро завоевал популярность и был приглашен работать в Петербург, но от поездки отказался. В 1769 г. он переехал в Париж – центр европейского Просвещения – где познакомился с идеями Монтескье, Даламбера и Дидро.

В 1770 г. Гердер возвратился в Германию, в 1771–1776 гг. являлся советником консистории в Бюкебурге и деятельным участником движения «Буря и натиск». С 1776 г. занимал должность генералсуперинтенданта протестантской общины в Веймаре и вместе с Гете возглавлял содружество ученых и писателей. В этот период Гердер интенсивно занимался естественными и историческими науками и создал свой фундаментальный труд «Идеи к философии истории человечества» (опубликован в 1784-1791).

В последние годы жизни остро полемизировал с Кантом и его творчеством.

Основные произведения: «Исследование о происхождении языка» (1772), «Еще один опыт философии истории для воспитания человечества» (1774), «Идеи к философии истории человечества» (1784–1791), «Письма для поощрения гуманности» (1793–1797), «Метакритика критики чистого разума» (1799), «Каллигона» (1800) и др.

Идеи к философии истории человечества

<...> Что дано всякой горной породе, всякой почве на Земле – так это общий закон, управляющий всеми творениями, и закон этот заключается в строе, определенном виде, особом существовании всего. Ни у одного существа всего этого нельзя отнять, ибо все свойства и проявления каждого зависят от этого закона. Безмерная цепь спускается с небес и связывает воедино и творца мира, и мельчайшую песчинку, потому что есть свой вид и у песчинки, и песчинки нередко складываются в прекрасные кристаллы. И самые смешанные существа, если говорить об их частях, следуют тому же закону <...>

<...> Повсюду человек вступил на Землю, уже обитаемую, – все стихии, все болота и реки, песок и воздух полнились живыми существами или наполнялись новыми родами живых существ, а человеку пришлось добывать для себя место, чтобы воцариться и царить, пользуясь божественным искусством хитрости и силы. История того, как удалось человеку достичь господства в мире, – это история человеческой культуры, и самые некультурные народы причастны к этой истории – вот, можно сказать, самая важная глава в истории человечества. Сейчас я замечу только, что люди постепенно установили свое господство над животными, а устанавливая свое господство, почти всему и научились у животных. Животные были живыми искрами божественного разумения, и свет от этих искр человек весь направлял на себя, собирал его в круг, более тесный или более широкий, – относится это к питанию, образу жизни, одежде, ловкости, умениям, искусствам, влечениям и стремлениям. Чем больше учится человек у животных, чем с большим умом учился он и чем умнее были животные, у которых он учился, чем больше приучал он их к себе, чем более близок к ним был, воюя с ними или мирно с ними сосуществуя, тем больше выигрывало воспитание его как человека, а потому история человеческой культуры – это в большой мере зоология и география <...>

Цель нашего земного существования заключается в воспитании гуманности, а все низкие жизненные потребности только служат ей и должны вести к ней. Все нужно воспитывать: разумная способность должна стать разумом, тонкие чувства – искусством, влечения – благородной свободой и красотой, побудительные силы – человеколюбием. <...>

<...> Всякое животное достигает того, чего должно достичь, для чего придано ему его органическое строение, и только человек не достигает, и все потому, что цель его высока, широка, бесконечна, а начинает он на Земле с малого, начинает поздно и столько внешних и внутренних препятствий встречает на своем пути! Животного ведет его инстинкт, дар матери-природы; животное – слуга в доме всевышнего отца, оно должно слушаться. А человек в этом доме – дитя, и ему нужно сначала научиться всему: и самым жизненно необходимым инстинктам, и всему, что относится к разуму и гуманности. А учит он все, не достигая ни в чем совершенства, потому что вместе с семенами рассудительности и добродетели он наследует и дурные нравы, и так, следуя по пути истины и душевной свободы, он отягчен цепями, протягивающимися еще к самым началам человеческого рода. Следы, оставленные божественными людьми, жившими до него, живущими рядом с ним, перепутаны со следами других, истоптаны, потому что тут же бродили и звери, и грабители; и следы их, увы! нередко были привлекательнее следов немногих избранных, великих и благородных людей. Вот почему придется или же винить Провидение, что оно поместило человека так близко к животному, а в то же время отказало человеку, который не должен был стать животным, в ясности, твердости и уверенности, таких, что они служили бы его разуму вместо животного инстинкта, – многие и осуждали Провидение; или же иначе нам придется считать, что жалкое начало – это свидетельство бесконечного поступательного развития человека. Тогда человек сам должен будет обрести необходимую ступень света и уверенности, положив на это свой труд, – человек, руководимый своим Отцом, должен благодаря собственным усилиям стать существом свободным и благородным – и он им станет. И человек – пока только человекоподобный – станет человеком, и расцветет бутон гуманности, застывающий от холода и засыхающий от зноя, он расцветет и явит подлинный облик человека, его настоящую, его полную красоту.

Итак, мы без труда можем предчувствовать, что же от нашего теперешнего существа перейдет в мир тот, иной, – ясно, что: вот эта наша Богоподобная гуманность, бутон, скрывающий внутри себя истинный облик человечества. <...>