Э.М.Румянцева. Ф.М.Достоевский.-Л.,знание,1971

Ф. М. Достоевский

Э. М. Румянцева. "Ф. М. Достоевский" Л., «Знание», 1971.

OCR Biografia.Ru

В 1971 году исполняется 150 лет со дня рождения и 90 лет со дня смерти Ф. М. Достоевского. За прошедшие десятилетия произведения писателя не только не забыты, но многие из них начали жить новой жизнью, наполнились тем содержанием, которое дается временем только истинно великим творениям искусства.

Достоевский с его мученической любовью к человеку и человечеству, с его раздумьями о судьбах России, прозрениями и заблуждениями стал нашим современником.

Писатель, проживший трудную жизнь, полную исканий, сомнений, надежд, разочарований, заговорил с нами и со страниц по-новому зазвучавших романов, и с экрана кинотеатра, и с подмостков сцены.

Настоящим открытием для зрителей явился образ князя Мышкина, созданный артистом Смоктуновским в Ленинградском Большом драматическом театре им. А. М. Горького. Трагедия чистого сердцем человека, смелого в своих донкихотских мечтаниях научить людей быть дчастливыми, предстала в исполнении И. Смоктуновского как высокое искание, полное обаятельной простоты и искренности.

С большим успехом прошел фильм по роману «Идиот» с участием артиста Яковлева в главной роли. По-новому зазвучал в Ленинградском театре комедии «Дядюшкин сон».

Артистам удалось показать, как непричастность к миру хищничества, корысти и зла превратила смешного, нелепого старика, живущего архаическими книжными историями о рыцарях и прекрасных дамах, в существо, достойное сочувствия и сострадания.

Во многих театрах страны с успехом идут инсценировки по романам и повестям Достоевского: «Село Степанчиково» (Малый, МХАТ, Ленинградский театр комедии), «Униженные и оскорбленные» в театре им. Ленинского комсомола (Ленинград), «Преступление и наказание» в театре им. Ленсовета, «Игрок» в Большом драматическом театре им. Горького.

Произведения Достоевского оказались настолько всеобъемлющими и глубокими в исследовании трагической сути человеческого характера, что оказалось возможным наполнение сюжетов его романов содержанием из жизни другой страны. Так, появился японский фильм «Идиот», в котором японская действительность органично вошла в сюжет романа Достоевского, а национальный колорит характеров не снял, а подчеркнул мысль писателя о хрупкости, «незащищенности» человечности и неотвратимой жестокости враждебной стихии, которая неумолимо преследует ее и настигает. В итальянском фильме «Рокко и его братья», терои которого страстно желают уйти из грубой реальной жизни к подлинным, глубоким чувствам, заметно влияние сюжета и характеров романа «Братья Карамазовы». Мы можем сравнить французский фильм 30-х годов и недавно вышедший наш фильм «Преступление и наказание». Такое «обновление» происходит с немногими произведениями искусства. Много раз «возрождались» произведения античности в творчестве Шекспира, французских и русских классицистов и в наше время — у французских писателей Сартра, Ануя. Тем более интересно и важно проникнуть в тайну долговечности и обновления произведений Достоевского.

Стремление экранизировать и инсценировать Достоевского связано с желанием приобщиться к напряженным нравственным исканиям автора и его героев. Так, в фильме «Братья Карамазовы» перед зрителями прошла жизнь, жаждущая обновления, люди с их стремлением вырваться к сильному яркому действию, подняться до высоких мыслей.

Постоянно ищущий истину, Достоевский неровен: то мрачен и подозрителен, то доверчив и искренен, то замкнут и недоступен, то дружествен и участлив, то нежен и лиричен, то язвителен и непримирим. Это и в характере, и в творчестве.

О личности и произведениях Достоевского продолжаются споры до настоящего времени. Многое в жизни и творчестве Достоевского еще до конца не понято.

Луначарский писал, что Достоевский был «мучительным и нужным отразителем смятения своей эпохи». Советскому читателю, говорил Луначарский, нельзя не знать такого гиганта, как Достоевский, но в то же время «было бы совсем стыдно и, так сказать, общественно негигиенично подпасть под его влияние».

* * *

Судьба Достоевского складывалась трудно и драматично с самого детства, которое оставило в нем много резких и грустных впечатлений. Он родился 30 октября (ст. стиля) 1821 года в Москве, в семье врача, был свидетелем семейной драмы, развивавшейся между матерью, с ее веселым, открытым характером, и отцом, человеком суровым и деспотичным. С детства любивший поэзию, литературу, Достоевский был определен отцом в Инженерное училище. Бесконечно увлеченный литературой, он должен был заниматься «фронтом», «фортификацией», артиллерией, алгеброй, зубрить то, что его не интересовало и к чему не лежала душа.

Много горьких минут пришлось испытать Достоевскому в Инженерном училище (1838—1843) не только от несправедливости наставников, бравших взятки у воспитанников, от товарищей, в большинстве своем стремившихся к удачной карьере, но и от боязни не осуществить своего предназначения, своего призвания, прожить жизнь, достойную «пигмея», а не великана, «ребенка, а не человека».

Читая произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, увлекаясь романтической литературой, русской и иностранной (Гюго, Гофманом), Достоевский рано пришел к мысли, что «мир принял значение отрицательное». «Не знаю, стихнут ли когда мои грустные идеи?» — пишет он брату.

Раздумывая над несовершенством мира, Достоевский начинает писать свое первое произведение. Умению «создавать» учится он у классиков русской и мировой литературы — Пушкина, Гоголя, Бальзака. Написанию первого романа предшествовал своеобразный, «вольный» перевод романа Бальзака «Евгения Гранде». Кроткий, смиренный, но стойкий протест героини увлек Достоевского, а ее жизнь, полная горечи и страданий, вызвала глубокое сочувствие. Школа создания реалистического характера была пройдена у Бальзака.

Первое произведение — роман «Бедные люди»— получило признание и имело большой успех в кругу литераторов. Достоевский дал рукопись романа своему товарищу по Инженерному училищу — писателю Григоровичу. Григорович и Некрасов начали читать, сказав: «С десяти страниц видно будет, стоит ли читать дальше», и так увлеклись, что просидели над романом всю ночь. Они были восхищены и взволнованы прочитанным и решили тотчас же идти к Достоевскому. «Что ж такое, что спит, мы разбудим его, это выше сна!» Увидев вышедшего к ним смущенного юношу, они обняли и поздравили его.

Некрасов в тот же день (это было в мае 1846 года) отнес рукопись Белинскому. «Новый Гоголь явился!» — закричал Некрасов, входя к нему. «У вас Гоголи-то как грибы растут», — строго заметил ему Белинский, но рукопись взял.

Позднее Достоевский вспоминал: «Белинского я читал уже несколько лет с увлечением, но он мне казался грозным и страшным и осмеет он моих „Бедных людей"!"— думалось мне иногда». Но этого не случилось. Когда Некрасов зашел вечером к Белинскому, тот встретил его с волнением: «Приведите, приведите его скорей!»

«В одно из моих посещений Белинского, — писал П. В. Анненков, — перед обедом, когда он отдыхал от утренних писательских работ, я со двора дома увидел его у окна гостиной, с большой тетрадью в руках и со всеми признаками волнения на лице. Он тоже заметил меня и прокричал: „Идите скорей, сообщу новость... Вот от этой самой рукописи, — продолжал он, поздоровавшись со мною, — которую вы видите, не могу оторваться второй день. Это — роман начинающего таланта: каков этот господин с виду и каков объем его мысли — еще не знаю, а роман открывает такие тайны жизни и характеров на Руси, которые до него и не снились никому.

Подумайте, это первая попытка у нас социального романа и сделанная притом так, как делают обыкновенно художники, т. е. не подозревая и сами, что у них выходит... Да, я и забыл вам сказать, что художника зовут Достоевский, а образцы его мотивов представлю сейчас". И Белинский принялся с необычайным пафосом читать места, наиболее поразившие его, сообщая им еще большую окраску своей интонацией и нервной передачей». «Так еще никто не начинал из русских писателей», — писал позднее Белинский в своей рецензии на роман «Бедные люди».

Достоевский вспоминает, как состоялась его первая встреча с Белинским. «Он заговорил пламенно, с горящими глазами: „Да вы понимаете ли сами-то, — повторял он мне несколько раз и вскрикивая по своему обыкновению,— что это вы такое написали!" „Вы только непосредственным чутьем, как художник, это могли написать, но осмыслили ли вы сами-то всю эту страшную правду, на которую вы нам указали? Не может быть, чтобы вы в ваши двадцать лет уже это понимали..."

Я вышел от него в упоении. Я остановился на углу его дома, смотрел на небо, на светлый день, на проходивших людей и весь, всем существом своим ощущал, что в жизни моей произошел торжественный момент, перелом навеки, что началось что-то совсем новое, но такое, чего я и не предполагал тогда даже в самых страстных мечтах моих. (А я был тогда страшный мечтатель)... Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее, укреплялся духом».

Роман Достоевского произвел сильное впечатление на современников не только тем, что в нем с большой художественной силой была представлена жизнь «смиренного» человека — чиновника Макара Алексеевича Девушкина, полная унижений, обид, и девушки, которую он искренне полюбил, — Вареньки Доброселовой. Трагедия «маленького человека» уже была обрисована в литературе: Пушкиным — в «Станционном смотрителе», Гоголем — в «Шинели». Не случайно Достоевский вспоминает в «Бедных людях» оба эти произведения. Повесть Пушкина очень нравится Макару Девушкину. «Словно сам написал, точно это, примерно говоря, мое собственное сердце», — замечает он. «Шинель» же Гоголя воспринимается им как пасквиль на маленьких людей. Пушкин показал страдания отца, разъединенного со своей дочерью. Даже внешне благополучная судьба его дочери не может сделать его счастливым. Гибнет в душевной тоске Семен Вырин. Пушкин приоткрыл сложный душевный мир маленьких людей. Описывая посещение нарядной барыней (какой стала Дуня) заброшенной могилы отца, умершего в тоске и обиде, Пушкин уже наметил то, что позднее развил Достоевский. Оказалось, что не только обеспеченность, богатство нужны бедному человеку. Он гибнет и от грубого вмешательства в его жизнь, от тоски по родному и близкому, от отсутствия человеческого тепла и участия. Гоголь, изучая жизнь бедного человека, обратил внимание на то, что сам он как личность жалок и ничтожен. Акакий Акакиевич Башмачкин вызывает не просто сочувствие, а сожаление, что он совсем потерял в этой жизни человеческое лицо. (Поэтому-то Девушкин и рассердился на «Шинель»). Достоевский продолжил обе традиции: пушкинскую и гоголевскую. В Макаре Девушкине, несмотря на бедность и забитость, живет много сердечности, любви, тепла, которые в определенных обстоятельствах превращаются в деятельное добро, участие и самоотверженность.

Процесс пробуждения личности в маленьком человеке — это то новое, что исследовал Достоевский в своем романе. Писатель проследил, как забитое, всеми униженное существо начинает сознавать в себе человека и даже делает попытку протестовать против разделения на «низших» и «высших». Встреча с Варенькой Доброселовой и явилась для Макара Девушкина началом нового сознания, открытием человека в самом себе.

«Узнав вас, я стал во-первых, и самого себя лучше знать, и вас стал любить, — рассказывает он, — а до вас, ангельчик мой, я был одинок и как будто спал, а не жил на свете... а как вы мне явились, то вы всю мою жизнь осветили темную, так что и сердце и душа моя осветились, и я обрел душевный покой, и узнал, что и я не хуже других; что только так, не блещу ничем, лоску нет, тону нет, но все-таки я человек, что сердцем и мыслями я человек».

Занимался Макар Девушкин переписыванием бумаг, довольствовался мизерной жизнью: жил в отгороженной части кухни, где «по утрам дым, чад, скверный запах», и считал, что ему удобно и ничто его не беспокоит. Рядом с ним жила семья еще более бедная, чем он. «Всегда у них в комнате тихо и смирно, словно и не живет никто». Не обращал на это внимания Макар Девушкин. И вдруг все преобразилось. Увидел он Вареньку, обиженную, оставленную, всеми забытую, захотел помочь ей выбраться из беды и из нищеты, и понял, что не по его это силам. Вот тут-то его душа и взбунтовалась: «я хоть и темный человек, пожалуй, но сердце-то у меня такое же, как и у другого кого». Он заметил теперь, что некоторые делали ему зло оттого, что он «смирненький», «тихонький», «добренький». К Макару Алексеевичу пришло и сознание своего положения и своего права: «Я ко всему привыкаю, потому что я смирный человек, потому что я маленький человек: но, однако же, за что это все?» Он даже возвышается до того, что осуждает одного из чиновников, который считает важнейшей «гражданской добродетелью» «деньгу уметь зашибать». Макар Алексеевич видит теперь, что честно и что бесчестно. Он начинает замечать, что и рядом люди несчастны. Последние копейки отдал Девушкин замерзшему, голодному мальчику на улице. И стал он досадовать, что «слогу» нет, потому что появились мысли, которые захотелось выразить.

Душевный перелом для человека, прожившего жизнь в терпении и смирении, не мог пройти безболезненно. Вместе с осознанием своих человеческих прав пробуждается в Макаре Девушкине «амбиция». Посмотрел он новыми глазами вокруг и увидел с одной стороны «пышные экипажи», бархат и шелк, а с другой — бедную, погибающую Вареньку, и в отчаянии стал искать ответа: «Отчего это так все случается, что вот хороший-то человек в запустенье находится, а к другому кому счастие само напрашивается?» Макар Девушкин осудил тех людей, которые «по ту сторону» бедности находятся, творят зло и благоденствуют. Он стал считать, что те, которым «сироту оскорбить нипочем», это «какая-то дрянь», а не люди, начал ценить тех, кто трудится, зарабатывает сам хлеб свой. Вот тут-то он и заметил Вареньке, что у него «с недавнего времени слог формируется».

Однако возрождение Макара Девушкина было недолгим. С ним неожиданно произошло то, что он хотел бы видеть в «Шинели» Гоголя: он оказался наедине с генералом и тот, пожалев его, дал ему сто рублей. Это «единичное добро» не спасло Девушкина, а погубило. Он вдруг почувствовал, как «душу ломит» и «слышно там, в глубине, душа моя дрожит, трепещет, шевелится». Макар Девушкин не в силах до конца разобраться в происходящем. Эпизод с генералом сломил пробудившуюся было душу, вернул ее в прежнее жалкое состояние, возвратил к примирению. Вареньку он потерял — она вышла замуж за оскорбившего ее прежде, а теперь предложившего руку и сердце помещика Быкова. Понимает Макар Девушкин, что не на радость идет Варенька, тоска ее там сгрызет. Круг замкнулся. «Хорошо жить на свете... Особенно в Петербурге, — пишет он опять Вареньке, как в начале. — Я со слезами на глазах вчера каялся перед господом богом, чтобы простил мне господь все грехи мои в это грустное время — ропот, либеральные мысли, дебош и азарт». Не смог «маленький человек», хотя и осознавший несправедливость своего бесправного положения, разорвать заколдованный крут своей жизни. Но в его сознании, в способности подняться до понимания своего человеческого достоинства, своего права — надежда на преодоление мизерности существования.

Почти одновременно с повестью «Бедные люди» Достоевский написал повесть «Двойник». В ней проблема пробуждения личности «маленького человека» была представлена в новом аспекте. Если в «Бедных людях» бунт против жизни оказался в конечном счете неосуществленным, то теперь Достоевский исследует характер «смиренного» человека в ситуации протеста. Чиновник Голядкин взбунтовался против незаметности своего существования и захотел жить на равных правах с теми, кто умеет «паркеты лощить сапогами». После нескольких неудачных попыток, ставших для него душевной травмой, войти в «высший» круг Голядкин как бы раздваивается. Голядкин реальный - это честный, порядочный и неудачливый человек, его двойник — бесчестный, коварный, лицемерный, добивающийся всего того, что не мог осуществить Голядкин реальный. Два Голядкина сталкиваются и начинают вести между собой борьбу. Столкновение реального Голядкина с фантастическим — как бы олицетворение душевной борьбы героя между примирением и протестом. Голядкин реальный видит в своем двойнике врага, занимающегося бесчестным самоутверждением, и мужественно бросается, чтобы его истребить. Однако сам он все время находится в положении постоянно преследуемого своим двойником. Эта внутренняя борьба заканчивается душевной болезнью и гибелью героя.

Сила протеста против условий жизни у героя «Двойника» большая, чем у героя «Бедных людей», но и сознание безвыходности своего положения тоже большее, чем у Макара Девушкина. Неудавшаяся попытка протеста доводит героя до отчаяния, до безумия. Видимо, именно мысль о безуспешности протеста «маленького человека» и была неприемлема для Белинского. Поэтому он и осудил фантастический колорит повести Достоевского. В отношении к этому произведению обнаружились противоречия между Белинским и Достоевским, не принимавшим «прямолинейности» революционно-демократической критики. Эта повесть окончательно «развела» Белинского, восторженно приветствовавшего появление первого социально-психологического романа в России, и Достоевского, некоторое время находившегося под обаянием социалистических идей, проповедуемых критиком.

Защита права каждого человека на уважение, на духовную самостоятельность была очень важна в тот исторический момент, когда политика правительства строилась на подавлении личности, когда накапливалось недовольство, пробуждалось и крепло общественное сознание и общественная мысль делала шаг вперед в своем развитии.

Не случайно поэтому в конце 1840-х годов возникла и другая сквозная проблема творчества Достоевского - проблема мечтательства как социально-психологического явления. В 1847—1849 годах Достоевский пишет несколько повестей о мечтателях: «Слабое сердце», «Белые ночи». «Неточка Незванова».

В повести «Белые ночи» Достоевский рассматривает мечтателя как разновидность «лишнего человека», как трагедию вынужденного бездействия: «Многие ли... нашли свою деятельность?... в характерах, жадных непосредственной жизни, жадных действительности, но слабых, женственных, нежных, мало-помалу зарождается то, что называется мечтательностью, и человек делается не человеком, а каким-то странным существом среднего рода — мечтателем».

Мечтатель видит тусклую прозу жизни и ординарность людей, среди которых живет. Он в мечтах стремится к высокому, героическому. «Вы спросите, может быть, о чем он мечтает?... да обо всем... об роли поэта, сначала непризнанного, а потом увенчанного; о дружбе с Гофманом; Варфоломеевская ночь, Диана Верной, геройская роль при взятии Казани Иваном Васильевичем...» Это мечтатель, который стремится к реальному. Он ждет, что, может быть, «пробьет грустный час, когда он за один день этой жалкой жизни отдаст все свои фантастические годы...».

Мечтатель Достоевского — обаятельное, возвышенное, страдающее существо.

Вместе с тем, герой «Белых ночей» не только жертва, но и своего рода «преступник». Он и чувствует себя перед пришедшим к нему приятелем так, как будто «сделал в своих четырех стенах преступление». И это преступление состоит не в том, что он не находит общего языка со своим приятелем, а в том, что он из своей «одинокости», из своего отщепенства сделал принцип. Он замкнулся в своем уединении, залюбовался собой в своих героических мечтах. Жизнь его отвергла, а он решил презреть ее. «Но покамест еще не настало оно, это грозное время, — он ничего не желает, потому что он выше желании, потому что с ним все, потому что он пресыщен, потому что он сам художник своей жизни и творит ее себе каждый час по новому произволу». Этот мечтатель — «лишний человек» и «эгоист поневоле», но все же он эгоист. От его пресыщения жизнью, замкнутости, иногда высокомерного отсутствия желаний недалеко до душевного распада: превращения добрых и высоких желаний в их противоположность — в злые и даже негуманные поступки. Так формировался в сознании писателя будущий тип Ставрогина («Бесы»), Вельчанинова («Вечный муж»), антигероя «Записок из подполья».

В отличие от своих современников и друзей — А. Плещеева с его повестью «Дружеские советы», Я. П. Буткова — автора очерков «Петербургские вершины» и повести «Странная история» — Достоевский не связывает психологию мечтателя с отсутствием или ограниченностью мировоззрения человека. Видя слабость, раздвоенность натуры мечтателя, его нерешительность, Достоевский ценит честность его образа мыслей, отдает должное его неравнодушию к несчастиям людей, его способности сострадания, его мечте о всеобщем благе.

Повесть А. Плещеева «Дружеские советы» посвящена Достоевскому. Сюжет ее близок к «Белым ночам». Два приятеля, один из которых мечтатель, идеалист, романтик, беспокойное существо, а другой — «добрый малый», богатый, ограниченный, легкомысленный, любят одну и ту же девушку, но не подозревают об этом. Девушка сочувствует мечтателю, но в силу обстоятельств вынуждена идти замуж за «реалиста». Мечтателю же она дарит несколько минут, составивших единственное счастье всей его безрадостной, тяжелой, «головной» жизни.

Повесть Достоевского отличается большей глубиной проникновения в тип мечтателя, исследованием «мечтательства» как социально-психологического явления. Герой Достоевского встречает девушку-мечтательницу Настеньку, которая является невестой другого. Оценив благородное сердце мечтателя, ответив ему теплом и участием, Настенька все же предпочла человека более реального. «Зачем он — не вы? — спросила она. — Он хуже вас, хотя я и люблю его больше вас». В этих словах — приговор мечтателю, неизбежность и неотвратимость его трагической судьбы.

Сюжетное сходство произведений делает особенно заметным их различие. Достоевского мало интересует тип благоденствующего обывателя, его мечтатель не выглядит слабым и жалким рядом с преуспевающим дельцом, он не жалок, а трагичен. Дело не в том, что бедный человек, как у А. Плещеева, не может быть счастлив. Страшно то, что жизнь разрушает целое мировоззрение, благородное, высокое и гражданственное, по своему нравственному содержанию в высшей степени необходимое для счастья всех.

Почти в одно время с «Белыми ночами» появился роман Гончарова «Обыкновенная история». В нем тоже были сопоставлены два типа: мечтатель (Адуев-младший), и реальный деловой человек (Адуев-старший). Гончаров видел в мечтательстве дань моде, эпигонство, подражание веяниям времени и одновременно — свойство молодости, наивность, провинциальное незнание жизни. Его мечтатель — натура заурядная. Адуев-младший очень скоро перерождается, превращается не в делового человека, как его дядя, а в стяжателя. Если дядя был не просто делец, но «поэт» в своем деле, любивший деловую наполненность жизни, то Адуев-младший — циник. Все его интересы в прозаическом накопительстве. Гончаров подошел к проблеме мечтательства иначе, чем Достоевский. Он обратил внимание на антигуманность жизни, которая все больше охватывает общество. Этот процесс обедняет людей нравственно, обезличивает, ожесточает, уродует.

Острое ощущение пороков действительности, сочувствие «бедным людям», стремление действенно осуществить протест привели Достоевского в общество петрашевцев.

В 1846 году Достоевский познакомился с Петрашевским, а с 1847 года начал посещать его «пятницы», где обсуждались политические события на Западе, ставились вопросы философские, политико-экономические, эстетические. Все разговоры, споры, доклады в кружке Петрашевского приводили к одному выводу — к мысли о необходимости бороться против крепостного права, добиваться освобождения крестьян. 15 апреля 1849 года Достоевский прочитал на собрании у Петрашевского «Письмо Белинского к Гоголю». Исполненное «дерзкого вольнодумства», как было сказано в «донесении», резко толкующее о «православной религии, о судопроизводстве, законах и властях», письмо вызвало всеобщее одобрение.

За чтение этого письма, за участие в революционном кружке Спешнева и в подготовке тайной типографии Достоевский вместе с другими петрашевцами был арестован и заключен в крепость. Писатель мужественно перенес долгое и мучительное тюремное заключение, на допросах вел себя смело и достойно, сделал попытку «спасти» Петрашевского, что было безнадежно и рискованно, старался в своих показаниях уменьшить вину товарищей.

Петрашевцы были приговорены к смертной казни, в последнюю минуту замененной каторжными работами и ссылкой. Над ними была проделана вся церемония подготовки к казни и только после этого зачитан новый приговор. В своих произведениях Достоевский не раз возвращался к пережитому в эти минуты (и в «Дневнике писателя» и в романе «Идиот»). «Мы, петрашевцы, стояли на эшафоте и выслушивали наш приговор без малейшего раскаяния, — вспоминал Достоевский в „Дневнике писателя". — Без сомнения, я не могу свидетельствовать обо всех, но думаю, что не ошибусь, сказав, что тогда, в ту минуту, если не всякий, то, по крайней мере, чрезвычайное большинство из нас почло бы за бесчестье отречься or своих убеждений. Приговор смертной казни расстреляньем, прочтенный нам всем предварительно, прочтен был вовсе не в шутку; почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен и вынесли, по крайней мере, десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти... но то дело, за которое нас осудили, те мысли, те понятия, которые владели нашим духом — представлялись нам не только требующими раскаяния, но даже чем-то нас очищающим, мученичеством, за которое многое нам простится!»

В тяжелых условиях каторги в Омской тюрьме Достоевский провел годы с 1849 по 1854, а затем до 1859 года служил в Семипалатинске рядовым линейного батальона. В это тяжелое десятилетие Достоевский много передумал и перечувствовал. Мысли его утверждались в дружеских беседах с приехавшим в Семипалатинск из Петербурга А. Е. Врангелем, либеральным прокурором и добрым человеком, с киргизским просветителем Чоканом Валихановым, который сердечно привязался к нему. Как эстафета, переданная от одного поколения политических ссыльных последующему, была воспринята Достоевским помощь родных и знакомых декабристов. В годы ссылки Достоевский пережил сильное увлечение М. Д. Исаевой, проявившей к нему живое сочувствие и ставшей его женой. Писатель был убежден, что если бы не участие этих прекрасных людей, едва ли удалось бы ему выжить в страшных условиях каторги.

На десять лет Достоевский был исключен из литературы. Для его художественного и публицистического таланта, для его страстной, деятельной натуры, жаждущей участия в общественной жизни, это было невыносимо тяжело, трагично. Но он считал, что годы каторги и ссылки не прошли зря. Он ближе узнал свой народ, его «невысказанные» мысли, душу, увидел, что для него преступники — люди не отверженные, не изгнанные, не просто виноватые и осужденные, а «несчастные». Народ не был снисходителен к преступникам или просто жалостлив, он разделял вместе с ними ответственность за преступление, он добровольно возлагал на себя страдание за всеобщее зло, которое привело к «греху», к страданию. В этой идее Достоевский чувствовал и любовь и доверие народа к человеку и, вместе с тем, какую-то стихийную гражданственную настроенность, которая тем более удивительна в народе, что он унижен, темен, необразован, бесправен.

Не случайно после каторги и ссылки любовь Достоевского к народу стала глубже, а мысль о неооходимостй его непременного освобождения, просвещения стала неотступной. В идее «почвенничества», соединения мыслящей части общества и народа Достоевский видел возможность общественного прогресса. Именно эту идею он и начал проводить и развивать в своих журналах («Время» - 1861—1863, «Эпоха» - 1863—1864), которые издавал вместе с братом — М. М. Достоевским.