Левчик Д.А. Становление общественного самоуправления в России. М., 2005. 596 с

441

2.Требование решить вопрос о собственности КОСМ:

∙расширить права использования КОСМ нежилых помещений;

∙определить порядок формирования собственности КОСМ (включая порядок передачи СОС собственности на землю).

3.Требование упорядочить взаимоотношения между КОСМ и властными структурами:

∙расширить контрольные функции КОСМ;

∙определить формы взаимодействия ТОС, советов и администрации;

∙законодательно разграничить функции администрации и КОСМ;

∙обязать предприятия, обслуживающие территории микрорайонов и поселков заключать договора с КОСМ.

4.Требование определить структуру и управленческий аппарат

КОСМ:

∙разрешить КОСМ формировать управленческий аппарат на профессиональной основе;

∙передать КОСМ право формирования муниципальной милиции.

Таким образом, требования КОСМ были направлены на то, чтобы

взять от властных структур средства и собственность, и защитить себя от них, используя профессиональный аппарат управления и милицию.

Шла борьба за создание полномочных низовых органов власти.

Формально российские самоуправленцы создавали КОСМ, а фактически пытались создать полномочные поселковые советы. Это вошло в противоречие с интересами вышестоящих властей. В конфликте, как правило, побеждало более «высокое начальство».

Итак, что у российских КОСМ было общего с московскими?

1.При создании КОСМ в большинстве регионов как и в Москве действовало бытовое право;

442

2.Как и московские КОСМ, российские выполняли, либо чрезвычайные функции, либо функции, параллельные функциям органов местной власти;

3.Видно, что и российское, и московское законодательство о

финансировании и формировании собственности КОСМ содействовало процессу первоначального накопления капитала. Например, изучая российские КОСМ, мы столкнулись с парадоксом, известным нам по изучению московских КОСМ, - общественным организациям

выделялись бюджетные деньги для реализации функций по управлению территориями районов, то есть вводились структуры, параллельные райсоветам, которым незаконно перечислялись деньги районного бюджета;

4.Российские КОСМ, как и московские, конфликтовали с эксплуатационными управлениями, ТДГ и предприятиями, обслуживающими микрорайоны;

5.Нельзя говорить о серьезном воздействии политических партий ни на российские КОСМ, ни на московские.

Вчем мы видим главные различия московских и российских КОСМ?

1.Почти треть российских КОСМ была создана в зонах стагнации городов. Данных о том, что московские КОСМ созданы в зонах стагнации у нас нет;

2.Имитативных КОСМ на периферии было больше, чем в Москве;

3.Учредительные документы российских КОСМ в большей мере деидеологизированны;

4.За пределами столицы КОСМ почти не участвовали в этой борьбе за право лоббировать интересы рыночных структур в ходе приватизации. Российские КОСМ, практически, не требовали для себя права собственности на землю;

443

5.В отличие от Москвы, в России мы не наблюдали серьезной связи КОСМ с объединениями мелких собственников;

6.На КОС переферии влияют как политические, так и неполитические объединения, в то время как в Москве на КОС влияют, главным образом, неполитические объединения;

7.В отличие от московских местных парламентариев, которые не дорожили своим статусом, районные депутаты в России были

заинтересованы в сохранении своего статуса и активно использовали для этого КОСМ;

8.Масштаб взаимодействия российских исполкомов и СОСМ был шире, чем у исполкомов московских советов, которые в своем большинстве, практически, не желали содействовать КОСМ.

Наш анализ общественного самоуправления в России был бы неполон без попытки определения региональных типов КОСМ. Если в качестве

критериев для выявления регионального типа предложить базу для создания КОСМ (поселок, ОТДГ и т.д.), а также взаимоотношения с городскими властями, то можно выявить три (слабовыраженных) типа КОСМ:

∙северо-западный (яркие представители которого - ТОС Архангельска, Мурманска и Вологды);

∙уральский (ТОС Березняков, Златоуста, Кургана и Екатеринбурга);

∙а также - южный (к которому относим ТОС городов Краснодар, Ставрополь, Таганрог, Шахты и Сочи).

Особо следует отметить города, где не было КОС, так как хорошо работали сохранившиеся поселковые советы (Воркута).

Наибольшую разницу мы видим между северо-западным и южным типом КОСМ. В северных городах, как правило, КОСМ было немного.

Значительная часть этих КОСМ создавалась на базе отдельных от основной части города микрорайонов. Создание и развитие большинства таких КОСМ проходило в условиях конфликта с городскими властями. В то же время, на

444

юге России проходили настоящие массовые кампании по созданию КОСМ, зачастую фактически восстанавливались поселковые советы, а масштаб конфликта между КОСМ и городской администрацией был невелик.

Может быть, различие между северными и южными российскими КОСМ - следствие различия между северными и южными городами России? К сожалению, мы не можем дать точного ответа на поставленный вопрос.

Выше мы уже говорили, что по материалам архива конкурса «Оценка

положительного опыта деятельности ТОС и создание условий для его дальнейшего развития в Российской федерации», проводимого в 1998 - 99 гг. МОНФ можно сделать вывод, что географически КОС на базе поселков доминируют в Поволжье и на Урале. КОС на основе частного сектора - в Поволжье и Сибири. Там же находятся все КОС, созданные на основе общественных организаций. КОС на базе ЖСК расположены в Центре, Поволжье и Сибири.

Таким образом, при анализе основы для создания КОС виден очень

слабовыраженный «разлом» между Центрально-европейской частью России и Уральско-сибирским регионом. Поволжье - своеобразное «пограничье» между этими регионами. Это - следствие разного типа

городов и разного политического поведения жителей городов Урала и Сибири, с одной стороны, и Центрально-европейской части России, с другой.

Вывод из вышеизложенного – российские КОСМ в большей мере выступали как партнеры местных советов и администраций, нежели как конкуренты. Причины этого кроются в отставании периферии от столицы по темпам маркетизации. Всерьез делить власть и собственность,

вести жесткую конкурентную борьбу между райсоветами и КОСМ на низовом уровне в депрессивных регионах и зонах стагнации российских городов было невозможно. Однако реальному политическому руководству страны, видимо, были нужны не новые партнеры российских райсоветов, а

446

инструмент борьбы с советами КОС уже не были нужны, а как потенциально новые райсоветы - тем более не были нужны.

Вне Москвы, по нашим данным, ликвидационные тенденции по отношению к КОС доминировали в 1994-1997 г.г. Традиция существования КОС почти не прерывалась в Центральном регионе страны и на юге, то есть в европейской части «красного пояса» России. В то же время в Поволжье (г. Нижний Новгород) и на Юге (г.Невинномысск) КОС создавались и одновременно ликвидировались, а в Северо-Западном регионе (Псков, Ярославль) ликвидировались «старые» КОС, а «новые» не создавались. Апофеоз ликвидации был в г. Пскове, где функции КОС в 1995 г.

распоряжением главы администрации города переданы управляющим микрорайонов. В Новгороде ликвидационная тенденция приняла своеобразные формы - из 4-х существовавших в городе КОС, 2 не могли получить статус юридического лица, оставаясь неформальными «тусовками», 2 оставшихся созданы на базе ТСЖ. При этом 29 существующих в городе ТСЖ статус КОС получить не могли.

«Неполная» ликвидация КОСМ вне Москвы – следствие и своеобразной фронды региональных властей, и того, что даже под нажимом

из центра региональные российские власти не желали ликвидировать своих потенциальных партнеров.

Наш анализ деятельности органов самоуправления в начале 90х годов говорит о том, что они начали выходить из-под контроля их «создателя» - номенклатуры. Самый яркий пример выхода органов производственного самоуправления из-под контроля наблюдался в период сопротивления ГКЧП.

Когда Президент России призвал ее граждан к кампании гражданского неповиновения, к «разрешенному бунту», к забастовкам, то «снизу» откликнулись на этот призыв не так, как хотели «верхи». Во-первых, рабочие отказались от навязываемых им сторонниками Б.Ельцина оккупационных забастовок и самостоятельно создали легитимные (с их точки зрения)

447

забасткомы, органы самоуправления на производстве. Во-вторых, рабочие отказались в полной мере подчиниться Указу Президента России №65, фактически запрещавшему забастовки. Так бастующие в самый ответственный для властей России момент не стали следовать их «велениям» бездумно и дословно. Этим они вынудили окружение Президента РФ сменить как тактику борьбы с ГКЧП, так и тактику отношений с неноменклатурными активистами. Руководство российской номенклатуры пошло на переговоры с членами ГКЧП, и лишь кровавые события на Садовом кольце перечеркнули возможность сговора. Так действия Ельцина продемонстрировали, что ему ближе и «роднее» номенклатурные члены ГКЧП, чем свои собственные неноменклатурные сторонники. Поражение

ГКЧП и перемещение центра власти из союзной номенклатуры в номенклатуру республиканскую ускорило в двадцатых числах августа 1991 г. «низовые» процессы по самоорганизации рабочих на производстве в форме полновластных забасткомов, претендующих на «власть вообще». В ходе «разгрома» ГКЧП у забасткомов появился опыт удачного полного захвата местной власти, а у номенклатуры появился страх перед возможностью выхода из-под контроля самоуправленческих структур. И

трансформирующаяся номенклатура начала активную борьбу с органами общественного самоуправления на производстве. Сначала, в 1992 г. ей удалось искусственно «педалировать» развитие забастовочного движения, активизировать псевдопрофсоюзы ФНПР, которые увеличивали статистику забастовок, подрывая одновременно их авторитет в глазах трудящихся. А чуть позже, в конце 1992 - начале 1993 - начать подавление забастовочного движения. Началось запугивание и политическая нейтрализация неангажированных номенклатурой бастующих.

Параллельно шла десоветизация, ликвидировались райсоветы. Б.Ельцин вообще не считал райсоветы опорой «своей» власти, что проявилось еще во время событий ГКЧП. Пионером десоветизации стала Москва. Реальные политические руководители города планировали создать

448

новую систему административного деления столицы уже в 1991 г. Но, видимо, сочли быстрые перемены нецелесообразными.

Своеобразной альтернативой райсоветам, инструментом мирной

десоветизации стали органы территориального общественного самоуправления (КОСМ). Функционально они были временными чрезвычайными органами местной власти с неопределенным статусом. КОСМ были тесно связанными с объединениями мелких собственников. В

этом мы видим попытку реальных политических руководителей Москвы опереться на формирующуюся мелкую буржуазию. КОСМ могли получить в ведение, а то и в собственность у местных органов власти и деньги, и недвижимость на неопределенных условиях. Треть КОСМ существовала там,

где были предпосылки создания новых несистемных элементов гражданского общества, а две трети - нет. Половина КОСМ была создана на основе бытового понимания электорального права. Фактически московским КОСМ предлагалась взять «суверенитета столько, сколько смогут». При этом активисты КОСМ позволяли манипулировать собой. Негативные последствия такой политики были очевидны. Однако реальное политическое

руководство страны начало тиражировать в России именно московский опыт создания и деятельности КОСМ.

При создании КОСМ в большинстве российских регионов, как и в Москве действовало бытовое понимание права. КОСМ выполняли, либо чрезвычайные функции, либо функции, параллельные функциям органов

местной власти и содействовали процессу первоначального накопления капитала. Российские КОСМ, как и московские, конфликтовали с эксплуатационными управлениями, ТДГ и предприятиями обслуживающими микрорайоны. Однако российские КОСМ в большей мере выступали как партнеры местных советов и администраций, нежели как конкуренты.

Причины этого кроются в отставании периферии от столицы по темпам маркетизации. Всерьез делить власть и собственность, вести жесткую

конкурентную борьбу между райсоветами и КОСМ на низовом уровне в

449

депрессивных регионах и зонах стагнации российских городов, где были созданы многие КОСМ, было невозможно. Однако реальному политическому руководству страны, видимо, были нужны не новые партнеры российских райсоветов, а конкуренты, «властные диссиденты». Но российские города имеют вообще иную морфологию и генезис, нежели столица. В них невозможно тиражирование московского опыта. Руководители страны, видимо, ждали быстрой десоветизации в России, но российские КОСМ не смогли в полной мере стать инструментом такого политического действия. Этим они и лишили себя поддержки «сверху». И, несмотря на то, что в России к 1993 г. была готова полная нормативно-правовая и политическая база для сокращения полномочий районных советов, лидеры страны решились пойти по немирному пути десоветизации. КОСМ новой власти стали не нужны и потому, что представительная власть местного уровня российской номенклатуре в то время не была нужна вообще.

Трансформирующаяся российская номенклатура предпочла уничтожить «непослушные творения». Позже часть номенклатуры осознала,

что уничтожение органов производственного самоуправления в форме забасткомов - крупная политическая ошибка. Так в ходе переворота осени 1993 лидеры Парламента заявили, что лишь всеобщая политическая забастовка может спасти российский парламентаризм. Но «народ безмолвствовал». Он «разрешил» одной группе номенклатуры «побить» другую группу. «Разрешение» распространилось и на ликвидацию КОСМ. Но полного уничтожения не произошло, так как возникающие реальные

пусть даже несистемные элементы структуры гражданского общества уничтожить было невозможно.

450

Заключение

События конца 80х - начала 90х годов прошлого века со всей очевидностью продемонстрировали, что основная идея, господствовавшая в умах представителей правящего в СССР и России класса [1] накануне «перестройки», была идея сохранения возможностей пожизненного права

распоряжения вверенной им государственной собственности с правом передачи его по наследству. Идея превращения власти номенклатуры в собственность, обуржуазивания номенклатуры. Это было возможно сделать, только легализовав «теневую экономику», приватизировав государственную собственность, сохранив её экономический потенциал и своё лидирующее положение. То есть задача обуржуазивания номенклатуры решалась путем

полной интеграции рыночной части советской и российской экономики в мировой рынок под руководством той же номенклатуры, имеющей в качестве стартового капитала часть союзного бюджета. Та часть экономики СССР, которая была непригодна для интеграции в мировой рынок, то есть непригодна для решения задачи обуржуазивания номенклатуры, подлежала

уничтожению вне зависимости от уровня её модернизированности и технологичности [2].

Эта идея стала главной в серии широкомасштабных реформ, проводимых в СССР командой «выдвиженцев» Генерального секретаря ЦК КПСС Ю.Андропова во главе с М.Горбачёвым.

Задачи реформ были таковы:

1.ослабить груз долгов «мировой социалистической системы» на бюджет Советского Союза, прекратить тратить деньги на поддержание существующих в странах «социалистического лагеря» режимов;

2.сократить расходы на военную поддержку «стран социалистической ориентации», прекратить войну в Афганистане;

3.уменьшить траты на ПРО, улучшить отношения с США и КНР, ослабить угрозу взаимного противостояния;