1. Богатырев п.Г. Вопросы теории народного искусства.- м., 1971.- с. 95.

2. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян.- М., 1981.- С. 95.

3. Маслова Г. С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX - начала XX вв.- М., 1984.- С. 34.

4. Там. же.- С. 129.

5. Спасский Г. Путешествие по южным Алтайским горам // Сибирский вестник.- 1818.- Ч. 1 - 4.- С. 162.

6. Костомаров И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях и старин­ные земские соборы.- Спб., 1887.- С. 109.

7. Маслова Г.С. Указ. соч.- С. 62.

8. Кагаров Е.Г. О значении некоторых русских свадебных обрядов // Изв. АН. - 1917.- N 9.- С. 648.

9. Белицер В.Н. Народная одежда мордвы.- М., 1973.- С. 165.

10. Никольская Т.Н. Земля вятичей. К истории заселения бассейна верхней и средней Оки в IX - XIII вв.- М., 1981.- С. 118.

11. Нидерле Л. Культура и быт древних славян.- Прага, 1924.- С. 139.

12. Фурсова Е.Ф. Женская погребальная одежда русского населения Алтая // Традиции и инновации в быту и культуре народов Сибири.- Новосибирск, 1983.- С. 80.

13. Толсков И., Кондаков И. Русские древности в памятниках искусства: в 2-х вып.- Вып.1.- С. 22.

14. Маслова Г.С. Указ. соч.- С. 90.

15. Собрание книг Объединенного института истории, филологии и философии СО АН СССР. "Родословие", ЫД9/71-г,с. 101.

16. Зеленин Д.К. Древнерусский языческий культ "заложных" покойников // Изв. АН СССР.- Сер. VI.- Т. II.-N 7.- С. 399.

17. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян.- Л., 1983.- С. 95.

18. Фурсова Е.Ф. "Шуликаны" и нечистая сила в селах Западной Сибири // Гуманитарные науки в Сибири. Сер. археологии и этнографии.- 1994.- N 3. -С. 68 - 80.

19. Гребенщиков Г.Д. Река Уба и убинские люди // Алтайский сборник.- 1912.- Т. II.- С. 21.

127

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В

о второй половине XIX - начале XX вв. одежда русских сторожилов Верхнего Приобья с одной стороны характеризовалась об­щностью многих элементов, с другой - разделя­лась в зависимости от этнографических, половоз­растных, социальных и прочих признаков. По эт­нографическим особенностям одежды, которые выражались в способах конструирования (пок­рое), украшениях, приемах шитья, в Алтайском округе можно выделить следующие историке-культурные области:

Север (обширная территория правобережья р. Оби с притоками Бердь, Чумыш и пр.);

Юг (территория правобережья р. Иртыш до р. Бухтармы);

Юго-Восток (территория правобережья р. Бух­тармы и верховья р. Катуни).

Кроме того, Северный и Южный Алтай соеди­нялись между собой широкой переходной зоной Центрального Алтая, которая включала терри­торию левобережья р. Оби от р. Алей до верховь­ев рек Ануй и Чарыш.

Специфика старожильческой одежды той или иной историко-культурной области в значитель­ной степени определялась этнографическим со­ставом проживавшего там населения. Повсед­невные и праздничные костюмы старообрядцев не представляли собой какую-то обособившую­ся часть старожильческой одежды, причинами чего были, как кажется, верно подмеченные Н.Н. Покровским, "гибкость и отсутствие четких границ" старообрядческих идеалов в широких массах, которые не "позволили расколу превра­титься в узкую замкнутую секту" [I]. Несколько определеннее конфессиональные различия про­слеживались в обрядовых костюмах (моленных, погребальных), что, по-видимому, объясняется более тесными связями именно этого вида одеж­ды с догматико-обрядовой стороной быта.

Распространенность в Северном Алтае ту-никообразных рубах заставляет искать истоки этой традиции у русского, особенно старообряд­ческого, населения Архангельской, Пермской, Вятской, Калужской, Орловской и некоторых других губерний, где она бытовала в стару­шечьей и погребальной одежде еще в конце XIX - начале XX вв. Со многими из указанных рай­

онов, а именно с Русским Севером, Новгородчи-ной исследователи связывают и формирование глухого сарафана [2]. Близкие аналогии видят­ся нам в сарафанной одежде также других ста­рообрядческих групп - как более отдаленных (Причудье, Пермская, Ишимская, Шадринская области), так и близлежащих мест (Томская об­ласть) [З]. К северо-востоку тяготеет своеобраз­ный комплекс одежды старообрядок Причу-мышья из двух, надевавшихся одна на другую, туникообразных рубах, верхняя из которых име­ла специальное название - поморник. Подобный обычай одновременного ношения двух рубах в русской одежде отмечен в эпоху Московской Руси, а в середине XIX в. он бытовал у кресть­янок Вятской губернии [4]. Нижегородскими, севернорусскими, северо-восточными чертами характеризовались и головные уборы старожи­лок Северного Алтая: сороки из одного или двух кусков ткани (в обрядовых комплексах), шлыко-образные шапочки, сорокообразные сашмуры-кички и родственные им по покрою кокошники (в повседневном и праздничном костюмах) с на­кидывавшимися поверх платками, шалями. Подобные же описанным головные уборы зафик­сированы и в более северных районах Западной Сибири. Ряд элементов мужских рубах указы­вает на наличие черт, встречавшихся в XIX в. на севернорусских территориях, а также в Вятс­кой губернии, Поволжье, у русских старообряд­цев Латвии (например, расположение разреза ворота не только слева, но и посредине) [5].

Названия, элементы кроя, украшений верх­ней одежды сближают старожилов этого края с русскими юга и юго-востока (чекмени, халатооб-разные понитки), северо-востока (азямы, сукон­ная одежда с капюшонами), Урало-Поволжья (халатообразные зипуны, азямы) Европейской России [б]. Бытовавшие здесь подоболочки были известны в Вятской, Ярославской губерниях, где они, однако, выполняли функцию не верхних, как на Алтае, а нижних кафтанов. А вот в обы­чаях покрывать шелковой или бумажной тканью и стежить можно увидеть аналогии с одеждой русских Поморья. Относительно же зимних кос­тюмов можно заметить, что они видами одежды, способами ее ношения (одновременное надева-

ние шуб и дох, мохнашек и исподок, штанов и чембар и т.д.) были близки к верхней одежде крестьян Пермской губернии [7].

В одежде части чалдонов и старообрядцев Северного Алтая, таким образом, достаточно пос­ледовательно были выражены черты северно-русского, северо-восточного костюмных комплек­сов. Эти черты могли быть занесены в Сибирь выходцами из Архангельской, Новгородской, Пермской, Вятской, Нижегородской и прочих губерний в связи с ее колонизацией в XVI -XVII вв. и дальнейшими переселениями. Кроме того, в старожильческих костюмах выделяются элементы, характеризующие направление, по которому шло заселение Алтайского региона - из более северных районов Томской губернии, За­уралья. Наши наблюдения, таким образом, со­ответствуют заключениям диалектологов и про­чих исследователей (С.И. Гуляева, А.М. Сели-щева, В.Я. Сениной и т.д.) о распространенности у старожилов севернорусских говоров, а также подтверждают данные историков о заселении Алтая из севернорусских районов Европейской части страны [8]. Бытование мало характерных для Севера России типов одежды (полосатых и клетчатых юбок, туникообразных передников с рукавами и т.д.), вероятно, было обусловлено особенностями культуры части сибиряков, может быть, действительно, выходцев из междуречья Чала (?) и Дона - чалдонов. В начале XX в. по основным компонентам и общей стилистике их костюм оказался более, чем одежда других ста­рожильческих групп, близким к городским мо­дам, следовать которым позволяла известная со­стоятельность чалдонских семей.

Поликовые рубахи с кошеными рукавами (ве­ликорусского типа), бытовавшие в праздничной и повседневной одежде "полячек" Южного Ал­тая, были широко распространены и у семейс-ких Забайкалья, что позволяет рассматривать их покрой в качестве исходного для этих этногра­фически родственных групп населения. Некото­рые праздничные "поляцкие" рубахи со специ­фической кулеобразной конструкцией рукавов оказались наиболее близкими рубахам кресть­янок Каргапольского уезда Олонецкой губернии. В них, однако, отмечены и детали "южного" ха­рактера, тяготеющие к южнорусским, украинс­ким, болгарским рубахам - расположение поли-ков по основе стана, собирание бориков "на прямую нитку" (прямым стежком), обильные ук­рашения вышивками, в том числе вдоль швов рукавов и стана, бисером, кружевами и т.д. Ана­логии прослеживаются и в употребляемой тер­минологии - чехлики, ластовки, воротники-об­шивки и т.п. [9]. Существование в погребальных костюмах бесполиковых и кроеных по типу "вза-мок" рубах дает основание предположить в одеж­

де полячек севернорусские, северо-восточные, поволжские и приуральские традиции [10]. В погребальной одежде, однако, отчетливо просле­живались и украинские традиции (Курской гу­бернии), которые проявлялись в обычаях отде­лывать "смертные" рубахи и сарафаны полоска­ми узорного тканья или кумача, не свивать (т.е. не завязывать жичкой) саваны [II]. Столь же разнообразные традиции можно было наблюдать в повседневных и праздничных "поляцких" са­рафанах, в которых обнаружены как севернорус­ские (туникообразный крой, конструкции с од­ним цельным передним полотном и т.д.), так и южнорусские (богатые, многоцветные украше­ния по груди, лямкам, подолу) элементы. Доста­точно убедительно южнорусские элементы про­являлись у "полячек" в бытовании понев, а так­же в нарукавной одежде с ее специфическим покроем, украшениями по подолу.

Кичкообразные головные уборы "полячек" Южного Алтая по формам и назначению состав­ных частей (кички, кокошники, подзатыльники), были подобны уборам южных и среднерусских областей России. Так, описание сходных с "пол-яцкими" кичек имеется в литературе для Ниже­городской (Сергачский, Арзамасский уезды), а также Курской (Обоянский уезд), Воронежской (Коротоякский, Задонский, Землянский уезды) губерний, а сорокообразных кокошников - для Тверской (Весьегонский уезд), Псковской, Брян­ской, Рязанской губерний [12]. В рассматривае­мых уборах, их украшениях можно отметить так­же такие типично южнорусские элементы, как бисерные подзатыльники, бисерные привески и пушки в серьгах. По способам чалмообразного повязывания из отреза полотна или шали наме­чаются параллели с уборами крестьянок запад­ных и юго-западных губерний Европейской Рос­сии (Землянский уезд Воронежской губернии, Трубчевский, Брянский уезды Орловской губер­нии, Калужская, Великолукская губернии), Ук­раины (Черниговская губерния, Галичина), Бе-лорусии. Погребальные же сороки из одного или двух кусков холста, оказались ближе всего к из­вестным рязанским (Скопинского уезда) соро­кам, а вот накинутые вроспуск или зашпилен­ные под подбородком погребальные и моленные платки, накидывавшиеся вроспуск красные сва­дебные покрывала - севернорусским, нижегород­ским уборам.

Распространенный в мужской одежде "пол­яков" Южного Алтая покрой повседневных и праздничных рубах с прямыми бочками и рука­вами, а также характер отделки (вышивками, бисером) сближают их с рубахами населения Во­ронежской, Рязанской, Тамбовской губерний, Украины [13]. "Южный" же декор имеют и неко­торые рубахи с присобранными бочками и куле-

образными рукавами, покрой которых в европей­ской одежде не зафиксирован. Нетрадиционная для русских поясная одежда - чембары с про­дольными, по шагу, косинами или полотном-вставкой между штанин - имела немало анало­гий с таковой у семейских Забайкалья.

Богатый материал, позволяющий судить об этнографическом составе "поляков", а также об их историко-культурных связях дают и исследо­вания верхней оде^сды. Виды головных уборов и верхней одежды, а также детали кроя, отде­лок, украшений позволяют сблизить эту группу с населением севернорусских, белорусских (ба­лахоны, шапки-конфедератки), поволжских (ха-латообразные зипуны), северо-восточных (одно­рядки), юго-восточных и приуральских (чекме-ни, чапаны, бешметы) губерний России. Широко бытовали и шабуры, которые, в отличие от ана­логичной одежды с перехватом у русских севе­ро-востока и Поволжья, характеризовались ха-латообразными, по типу армяков, покроями. Значительное количество видов верхней одеж­ды обнаруживает сходство с одеждой семейских Забайкалья (халатообразные зипуны без плече­вых швов, халатообразные поддевки, куртки, сермяги, халаты), общность с которыми просле­живается и в таких деталях, как длинные, ниже кистей рук, рукава, богатство украшений. Мно­го общих черт и терминологических параллелей наблюдается и с одеждой русских Приангарья, где бытовали аналогичного вида халатообраз­ные шабуры, зипуны, куртки, однорядки, капот-ки, стеженники.

Данные по одежде "поляков" Южного Алтая свидетельствуют об их сложном этнографичес­ком составе, включавшем как севернорусские, так и среднерусские компоненты. Своей много­численностью выделяются южнорусские черты. Традиции кроя, украшений, приемов шитья очерчивают довольно широкий круг возможных исходных территорий старообрядцев этой эт­нографической группы, в который входят Нов­городская, Олонецкая, Вятская, Пермская, Ни­жегородская, Курская, Воронежская и некоторые другие губернии. Это отвергает выводы некото­рых диалектологов и антропологов о только се­верном или только южном происхождении "пол­яков" (К.В. Маеровой, Е.Н. Стрепковой, Г.М. Да­выдовой), соответствует архивным данным об их местах выхода [14]. В "поляцкой" одежде дово­льно отчетливо прослеживаются связи с ро­дственной группой семейских Забайкалья, а так­же с населением бывших мест проживания -Белоруссии и Украины. Не бесследными оказа­лись контакты с сибиряками и старообрядцами, прежде всего, кержаками, которые способство­вали выработке ряда общих форм. Имеющийся в распоряжении материал свидетельствует о

перемещении "поляков" в направлении Юго-Восточного Алтая, в низовья р. Бухтармы, а так­же в более северные районы - в Центральный Алтай.

Поликовые рубахи старообрядок Юго-Вос-точного Алтая имели весьма своеобразные ук­рашения, кулевидные рукава, покрой которых не находит аналогий в известном этнографичес­ком материале. А вот бытовавшие здесь рубахи с кошеными рукавами определенно напомина­ли рубахи уймонских кержачек. В бухтарминс-ких сарафанах, на которые обычно использова­лись покупные материалы (шелка, шерсть - в праздники, даба, сатин и т.д. - в обычные дни) и украшения (позументные полосы, шелковые ленты) и которые завершались длинными шлей­фами - можно угадать севернорусские, нижего­родские, приуральские традиции. Но от одежды указанных областей эти сарафаны отличало от­сутствие центральных декоративных полос или застежек, подобных известным в великорусских клинниках. Анализ названий деталей сарафа­нов, совпадающих с таковыми в глухой тунико-образной одежде старообрядок Северного Алтая, Прибердья, позволяет предположить в качестве исходных для бухтарминок форм - одежду подо­бную перемитникам и т.п. Особенности кроя, названий деталей, мест расположения отделок (сосредоточение вышивок по груди) нарукавной одежды свидетельствуют о том, что бухтарминс-кие нарукавники сложились в результате слия­ния двух, ранее раздельных, видов одежды типа севернорусских нарукавников и передников. Подобные описанному процессы не единичны в истории одежды, они имели место в поволжских губерниях, например, в Нижегородчине [15].

Несомненно, подобие головных уборов кержа­чек Верх-Бухтарминской волости уборам кресть­янок Нижегородской (Сергачский, Семеновский, Княгининский, Арзамасский уезды), Пермской (Чардынский уезд), Пензенской (Инсарский, Городищинский уезды) губерний, где носили сходные кички-сашмуры, кокошники с однои­менным бухтарминским кокошникам названи­ем (наклонники), аналогичным образом повя­занные вразворот шелковые или затканные зо­лотом шали (золотополия) [16]. Подобные сашмуры, бисерные подзатыльники, вышитые шелком и золотом кокошники, платки входили и в сложные головные уборы женщин Шенкур­ского уезда Архангельской губернии середины XIX в. Однако бухтарминские уборы отличались от всех указанных выше существованием мяг­ких, напоминавших шлемы, кокошников, фор­мами ребристых обручков сашмур-кичек и т.д. Праздничные чалмообразные повязки бухтар­минок с характерной для ряда районов Белорус­сии, Литвы деталью в виде оставленного на спи-

не "хвостом" платка (шали) были аналогичны уборам "полячек" Центрального Алтая.

В бухтарминских мужских рубахах с полуко­шеным станом и прямыми рукавами разрез во­рота распологался справа, что сближало их с одеждой русского населения Поволжья, При­камья, Приуралья. По общему же декоративно­му оформлению бухтарминские рубахи напоми­нали рубахи населения Орловской, Рязанской, Тамбовской губерний, а также "поляков" Южно­го Алтая. Отличительной чертой межсезонной и зимней одежды бухтарминцев было обилие мехов и разных меховых отделок, восточных тка­ней, что объясняется развитием охотничьего про­мысла, давними торговыми связями с китайца­ми, относительно высокой степенью зажиточ­ности населения. Халатообразные лабошаки, шабуры, капоты с капюшонами обнаруживают сходство с одеждой, бытовавшей в северных, се­веро-восточных, поволжских , южных губерни­ях России, а также на Украине, в Белоруссии. В халатообразных чапанах, бешметах просле­живаются параллели с одеждой русских При­уралья.

Одежда населения Юго-Восточного Алтая от­ражала два основных направления, по которым шло заселение края - из Северного (алтайские, бердские старообрядцы, особенно кержаки, чал­доны) и Южного ("поляки") Алтая. Элементы костюмов, свойственные населению каждой из указанных областей, настолько тесно перепле­лись на Бухтарме, что возникли отличные от исходных и в целом необычные для русской одежды формы. При этом кержацкий "пласт от­ложился более в обрядовой, а "поляцкий" - в праздничной одежде. Некоторые параллели про-смативаются у бухтарминцев и с одеждой уймон-ских кержаков, с которой, в принципе, имелись значительные различия в материалах, украше­ниях, приемах шитья, что позволяет говорить о культурных связях между этими группами.

Повседневная и обрядовая (погребальная) одежда старообрядок Уймона обнаруживала сходство с костюмами старожилок Северного Алтая (туникообразные рубахи, кошеные и ко-соклинные сарафаны с цельным или глухо за­шитым передним полотном, сашмурообразные головные уборы, использование тканей темных расцветок), праздничная же - со старожилками Юго-Восточного Алтая (поликовые рубахи с ко­шеными рукавами). Кроме того, такие детали погребальной одежды как сашмуры-шлыки сближают уймонок с крестьянками западных, юго-западных губерний России, а также старо­обрядок Украины. Аналогичные же традиции прослеживаются в мужской одежде Уймона. Это соответствует выводам диалектолога В.Г. Упхо-нова, который выявил в говоре уймонцев север-

норусскую основу с акающе-екающей системой безударного вокализма [17].

Центральный Алтай являлся той переход­ной зоной, где контактировали североалтайские и "поляцкие" костюмные формы. Так, если кер­жачки носили здесь характерные для них ту­никообразные рубахи, глухие горбачи, сашму­рообразные головные уборы, то "полячки" - по­ликовые рубахи, кошеные, глухо зашитые по переднему шву, сарафаны (в селах по р. Ануй), косоклинные сарафаны с украшением-застеж­кой спереди (селах по р. Алею), кичкообразные головные уборы, туникообразные и на кокетке передники и т.д. Аналогичная картина имела место в мужской одежде. Наблюдалось при этом и некоторое взаимодействие культурных тради­ций, которое выражалось в распространении об­щих видов одежды, терминологии, характера украшений. Влияние "поляцких" элементов уси­ливалось по мере приближения к Южному Ал­таю, и, наоборот, ослабевало к Северу, где на­иболее ощутимыми были кержацкие черты. Наши данные говорят о том, что в Центральном Алтае не наблюдалось того тесного переплете­ния культурных традиций, которое имело место на Бухтарме. Диалектологи, изучавшие говор старожилов верховьев Чарыша, также свиде­тельствуют о его севернорусской основе, которая впитала в себя "поляцкий" говор [18]. Исследо­вание одежды русского старожильческого насе­ления Алтая, таким образом, подтверждает ги-потизу стадиального заселения долин Горного Алтая, названного В.В. Покшишевским "ползу­чей миграцией", схема которой в данном случае такова: северные губернии Европейской России -Зауралье - предгорья Алтая - горные долины Алтая [19].

Наряду с отмеченным выше фактором взаи­модействия различных этнографических тради­ций, на изменение покроя, украшений, приемов шитья оказывали влияние также факторы куль­турной интерференции, климата, географичес­кой среды, а позднее, и городской моды. Влия­ние одежды местных народов (алтайцев, каза­хов) и климатических условий на костюмные формы старожилов - два неразделимых, взаи­мосвязанных процесса. Русские как северных, так и южных районов Алтая, приспосабливая свою культуру к изменившимся климату, лан­дшафту и т.д., в большинстве случаев использо­вали уже готовые, проверенные веками, формы одежды коренных народов. Наиболее ярко эти процессы прослеживались в мужской, промыс­ловой и верхней одежде, менее - в женской, и, практически, отсутствовали в обрядовых костю­мах обоих полов. Неизвестные крестьянкам Ев­ропейской России чембары, как вид женской одежды, были традиционны для алтаек и каза-

шек, от которых русские женщины переняли как их покрой, так и название. Чембары местных конструкций составляли значительный пласт и в поясной одежде мужчин-старожилов. Много алтайских и казахских традиций было воспри­нято в промысловых костюмах, особенно населе­нием Горного Алтая - меховые и кожаные чем-бары, меховые "до лядвей" коношины, бродни, укреплявшиеся на поясе ремешками и т.д. У со­седних тюркоязычных народов повсеместно за­имствовались и обычаи носить халатообразную одежду поверх исподней, заправлять шубы в чембары, готовить двухслойные рукавицы, обувь. По нашим данным легче всего усваива­лись рациональные в данных климатических и физико-географических условиях элементы, а также яркие, броские детали, украшения (кра­сочная цветовая гамма, восточные мотивы в ор­наментации мужских штанов, верхней одежды, меховые головные уборы с лентами, кистями и т.д.).

Изучение одежды русского старожильческо­го населения Верхнего Приобья второй полови­ны XIX - начала XX вв. позволило разработать подробные типологии рубах, сарафанов, мужс­кой набедренной одежды и пр., дополняющие местными типами и вариантами уже известные (Б.А. Куфтина, Д.К. Зеленина, Н.П. Гринковой, Г. С. Масловой и других). Эти типологии отража­ют реально существовавшие виды одежды, не­редко в хронологической последовательности их бытования в Алтайском горном округе, нагляд­но показывают направление изменений тради­ционных покроев.

Наиболее архаичный пласт костюмных форм у населения исследуемого района составляли рубахи, сарафаны, передники, верхняя одежда туникообразного покроя, который в силу своей простоты был в прошлом известен у многих на­родов мира. Анализ материала показал, что в изучаемое время в Верхнем Приобье существо­вали различные варианты конструкций тунико-образной одежды - от простых, состоявших из одних прямых полотен (мужские обрядовые ру­бахи), до кошеных - с кошеными бочками (муж­ские повседневные и женские обрядовые руба­хи, кошеные женские сарафаны, верхняя одеж­да) и с кошеными бочками и дополнительными клиньями (женские косоклинные сарафаны). Как бы промежуточное положение занимали конструкции с полукошеным станом, включав­шим прямые и кошеные полотна (мужские об­рядовые рубахи).

Однако туникообразные виды одежды не только длительное время сохранялись в При­

обье, но и получили здесь дальнейшее развитие, которое проявлялось: а) в изменении в сторону более открытого лямочного покроя; б) в появле­нии подрезного, на кокетке; в) с плечевыми шва­ми покроя. Тенденции в сторону лямочной кон­струкции отчетливо прослеживались в Юго-Вос-точной Алтае, где глухие формы одежды и, прежде всего, сарафаны могли контактировать с "поляцкими" клинниками на узких лямках. О протекании этих процессов в прошлом свиде­тельствует множество переходных и пережиточ­ных форм, сохранившихся в одежде населения указанной области (с цельнокроенным со станом, частично или полностью отрезными лямками). Значительно дольше глухие сарафаны с широ­кими лямками удерживались у кержаков Север­ного и Центрального Алтая, а отдельные образ­цы таких видов одежды здесь можно найти и сейчас. Подобные изменения отмечены и в от­ношении другого наплечного платья (нарукав­ников). Не так давно в указанных видах одеж­ды появились новые детали - вставка-спинка, нагрудная полоска. К 20-м гг. XX в. ширина ля­мок значительно уменьшилась, они приблизи­лись по размерам к бретелям, а ширина полосок на груди, наоборот, увеличилась.

Второе направление в развитии туникообраз-ной одежды - подрезание и присобирание ткани вначале по двум сторонам груди, а затем и кру­гом. Процессы эти, начавшиеся не ранее конца XIX - начала XX вв., способствовали появлению одежды на кокетке, в которой создание объем­ной в области груди формы решалось не за счет увеличения ширины, как это наблюдалось в ис­ходном покрое, а конструктивно.

Основным содержанием третьего направле­ния в развитии туникообразной одежды было появление плечевых вытачек (а затем и плече­вых швов), первой упоминание о которых в рус­ской одежде относится к XVII в. [20]. Это было обусловлено, по-видимому, как общими тенден­циями развития народного кроя, так и влияни­ем идеалов городской мещанской моды с соот­ветствующими принципами формообразования.

Среди поликовых рубах мы выделили вари­анты, учитывая при этом не только расположе­ние поликов по отношению к стану, как это при­нято в литературе, но и покрой рукава, который, как оказалось, характеризовался ареальностью и привязкой к определенным этнографическим группам. Выявлено значительное количество переходных вариантов, отражавших направле­ние и пути развития основных. Наиболее ран­ними, по нашим сведениям, были первый, "пол-яцкие кули", и второй, "бухтарминский", вари­анты с оригинальным покроем рукавов из двух кусков полотна, соединявшихся попеременно продольными и поперечными срезами с загиба-

нием уголков полотен. Традиции использования этих рубах - ношение двух-трех этих частей с одной и той же нижней, или совсем без нее, ана­лиз шва соединения и т.д. - свидетельствуют о возможности раздельного в прошлом существо­вания таких частей.

Особенности конструкции верхней одежды старинного для региона кафтанообразного пок­роя с как-бы обертывавшими фигуру полами и вертикальными надрезами-проймами для вши­вания рукавов информируют нас о том, что в его основе лежал скреплявшийся на плечах прямо­угольный кусок материала. Усложнением кроя можно считать появление на полочках и спинке боковых выступов, клиньев, создававших в готовом виде плотное облегание по талии и фал­ды по бедрам - наиболее популярная в изучае­мое время в Алтайском округе моленная и праз­дничная одежда в среде старообрядцев. Значи­тельное количество рельефных швов не только на спине, но и спереди имело место в поздних, городского вида одеждах под названиями "саки", "жакетки", "полусаки", которые можно рассмат­ривать как дальнейшее усложнение кафтанооб-разной конструкции. Последние распространи­лись здесь с 10 - 20-х гг. XX в. в связи с модой на облегающую одежду.

Имеющиеся материалы позволяют просле­дить развитие основных компонентов девичих и женских головных уборов, которое имело место как на Алтае, так и в более ранние периоды - на территории Европейской России. Сохранивший­ся в Южном и Юго-Восточном Алтае девичий убор в виде сложенной лентой и повязанной уз­лом сзади шали мы рассматриваем как поздний вариант полотенчатого, связанного со старинной прической в виде распущенных волос. В женс­кой обрядовой одежде старообрядок (моленной, погребальной, свадебной) сохранились уборы в виде платков, шалей, отрезов полотна, восходив­шие к головным покрывалам, которые в про­шлом были широко известны индоевропейским народам. Распространение таких покрывал Н.П. Кондаков приурочивал "к временам арабс­кой торговли, когда они стали обычными в Ви­зантии, Древней Руси, а также на Германском Западе" [21]. Указанные уборы в прошлом мог­ли быть исходной формой для сорок в виде пе­регнутого куска полотна, которые сохранялись в обрядовой одежде старожилок еще в начале XX в., а кое-где встречаются еще и в настоящее время. Сороки, в свою очередь, слившись с твер­дой основой, вероятно, дали нижнюю шапочку сашмурообразных уборов. Сороки, сшитые из до­рогих материалов, стали предтечей и для ко­кошников, одевавшихся поверх сашмур. Ни­жняя основа кичкообразных уборов "полячек" с формально-типологической точки зрения пред­

ставляла собой шлыкообразную шапочку с от­крытой макушкой, у которой на очелье вместо нескольких небольших валиков вставлялся один высокий гребень.

Пережиточно сохранившиеся исходные, а также переходные (производные) и поздние кос­тюмные формы свидетельствуют о том, что пе­ренесенные на Алтай виды русской одежды про­шли сложный путь развития, в одних случаях совпадающий, в других - несовпадающий с раз­витием этой одежды в Европейской России. Этим обстоятельством объясняется тот факт, что тра­диционные костюмы старожилов не обнаружи­вают прямых аналогий с одеждой европейских крестьян конкретного района (губернии).

Костюмы старожилов и прежде всего старо­обрядцев Алтайского округа донесли до нас целый ряд своеобразных элементов, "расшиф­ровка" которых, возможно, поможет осветить не­которые, неизвестные еще этапы развития на­родной русской одежды. К числу таких содержа­тельных элементов можно отнести полоски красной ткани, прокладывавшиеся вдоль швов соединения основных полотен стана мужских рубах старообрядцев-"поляков". Подобные дета­ли в южнорусских и украинских рубахах XIX в. сохранились лишь пережиточно [22]. Вместе с тем, украшения в виде кумачовых нашивок или кантов вдоль швов, по-видимому, были достаточ­но традиционныдля русской одежды XVII в., так как наиболее близкие аналогии находим в не­скольких сохранившихся экземплярах рубах это­го периода [23]. В XI - XIII вв. изображения очень похожих рубах глухого покроя с двумя парал­лельными полосами во всю длину можно было увидеть на священнослужителях [24]. Как извес­тно, в этот период Русью вместе с христианской верой из Византии была воспринята и внешняя атрибутика православного духовенства. Одежда византийских духовных лиц включала те же продольные полосы, украшенные меандричес­ким орнаментом, что оговаривалось специаль­ными постановлениями соборов [25]. Старооб­рядцы-"поляки", по-видимому, сохранили древ­нерусские формы одежды, которые испытали влияние византийских традиций в так называ­емую римско-византийскую эпоху (тогда же по­добного вида туникообразные рубахи были из­вестны у многих народов Европы) [26].

Установка старообрядцев на верность старо­дедовским традициям способствовала сохране­нию пережитков и в их верхней одежде. Это обы­чаи носить внакидку на голову, плечи зипуны, опашницы и т.п., которые, по мнению Г.С. Мас-

плащам [27]. Кроме того, в верхнем нарукавном платье старожилов бытовали такие старинные элементы как длинные, ниже кистей рук рука­ва, что было зафиксировано в среднеазиатских костюмах с VII в., а в восточнославянских, как и в европейских в целом, примерно с середины XII в. [28]. Безусловно, старинными являлись и тра­диции украшать верхнюю одежду вышивками, шнурами, обшивать ее орнаментированными тканями с крупным, барочного типа, узорами, которые бытовали в господских костюмах XVI -XVII вв. [29]. Более, чем в каких-либо других костюмах, архаичные элементы "законсервиро­вались" в обрядовых комплексах: несшитая одежда в виде отрезов ткани (на голову, ноги), покрывал, простейшая шитая одежда, восходив­шая к плащеобразным и туникообразным пок­роям (саваны, рубахи, сарафаны и т.д.), причес­ки (распущенные или связанные "кустиком" во­лосы), обувь (вязаные одной иглой носки, обутки). Сохранению старинных форм обрядовой одежды способствовал и ручной способ ее изго­товления.

К концу XIX - началу XX вв., в связи с широ­ким внедрением фабричных тканей в быт, уси­лившимся городским влиянием непосредствен­но или опосредствованно через российских пе­реселенцев, в традиционных видах одежды русского населения Алтая появились новые эле­менты: отложные воротники, манжеты и т.д. Рас­пространившиеся оригинальные конструктив­ные решения - с частично подрезанным и при­собранным по груди станом и неразрезными

ны, с одной стороны, глубокими традициями, воспитанным с детства стремлением к эконом­ному расходу ткани, с другой - желанием шить модную, по-городскому, одежду. Переходные типы, как кажется, послужили той "психологи­ческой ступенькой", пройдя которую алтайские крестьянки были готовы к восприятию "чисто" городских видов одежды с полностью отрезным по груди станом, с плечевыми и рельефными швами, вырезными проймами и окатами рука­вов и т.д.

В силу конфессиональных, географических и прочих особенностей указанные изменения про­текали в различных районах Алтая с разной ско­ростью, отличаясь при этом и качественно. Так, в деревнях Северного Алтая, которые были бли­же к городским центрам, сибиряки и российские, а также молодое поколение в старообрядческих семьях в начале - первой четверти XX в. носили одежду, во многом напоминавшую городскую, которая, однако, в деталях отражала традиции местных деревенских форм (яркая или сдержан­ная цветовая гамма, высокие или низкие воро­тники и т.д.). В селах и деревнях Центрального Алтая кержаки и "поляки" еще хранили в это время верность традиционным костюмам, но уже часто шили их, особенно для праздников, из по­купных материалов. Нередко старожилы над­евали такие оригинальные "комплекты", в кото­рых новые городские виды сочетались со стары­ми (рубахи из покупных материалов, а штаны из пестряди и наоборот). В одежде же старооб­рядцев Южного и Юго-Восточного Алтая еще и в это время бытовали старинные ткани, покрои и украшения, а распространение новых форм сталкивалось с большими трудностями.

Литература к главе "Заключение".