{146} Открытие театра

Планомерное течение работы над «Турандот» в ноябре 1921 года было несколько нарушено важным событием, о котором следует сказать особо. Был, наконец, закончен ремонт помещения и явилась возможность перенести спектакли Студии на большую сцену.

День открытия большой сцены Студия решила отпраздновать торжественно: этот день она считает днем открытия своего театра. Это открытие произошло 13 ноября 1921 года. Было сыграно «Чудо св. Антония», после чего состоялся концерт, в котором приняли участие К. С. Станиславский, М. А. Чехов, Зоя Лодий, Н. Голубовская и Евгений Богратионович. Таким образом, в нынешнем 1926 году, 13‑го ноября исполнилось 5 лет со дня открытия театра Студии Вахтангова.

Начало сезона 1921/22 года является в то же время и началом существования театра Студии Вахтангова еще и по друг ой причине: именно в это время впервые начинают самостоятельно работать воспитанные Студией молодые режиссеры. К этому времени относится принятие к постановке двух пьес. «Женитьбы» Гоголя и комедии Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». Режиссерскую работу над «Женитьбой» Вахтангов поручает Ю. А. Завадскому, а работу над пьесой Островского — Б. Е. Захава. Предполагалось, что оба режиссера проведут эти работы вполне самостоятельно до момента сдачи их Вахтангову, который завершит их окончательно и выпустит на публику. Однако, случилось иначе: Вахтангов умер раньше, чем ему успели показать результаты проделанной работы. Молодым режиссерам пришлось, таким образом, впоследствии самостоятельно осуществлять необычайно грудную, требующую большого опыта работу по завершению и выпуску приготовленных спектаклей.

В том же сезоне (1921 – 22 г.) и репертуар Студии был включен «Гамлет», которого должен был ставить сам Евгений Богратионович непосредственно после «Турандот». Этой работе не суждено было осуществиться вовсе О том, как предполагал Вахтангов ставить знаменитую Шекспировскую трагедию, можно только догадываться по некоторым намекам: у учеников Вахтангова ярко сохранился в памяти тот вечер, когда Вахтангов читал «Гамлета» вслух для всей Студии, — это чтение было настоящим праздником искусства. В чтении Вахтангова Гамлет был совершенно лишен того слабоволия, той рефлексии, какие обычно принято ему приписывать: перед слушателями возникал образ активного, бодрого человека с кипучей энергией и с большой силой воли. Особенную выразительность в чтении Вахтангова получали те места пьесы, где Гамлет притворяется {148} сумасшедшим: было совершенно ясно, что Гамлет именно притворяется, сохраняя на самом деле абсолютную ясность разума, точно, твердо и определенно осуществляющего намеченный план действий. В отношении формы спектакля, Вахтангов опять-таки думал о форме театрального «представления». В области костюмов он хотел ограничиться одними плащами.

Последние репетиции Вахтангова

В начале января 1921 года репетиции Евгения Богратионовича временно прекратились, так как он должен был всецело отдавать свои силы Студии «Габима», где в это время завершалась работа над «Гадибуком». После сдачи «Гадибука» Вахтангов уехал на десять дней в санаторий.

Время перерыва в работе Вахтангова было использовано, главным образом, на монтировочные работы и на работу с масками. Работа с масками была поручена Ю. А. Завадскому.

Когда Евгений Богратионович вернулся из санатория, то оказалось, что на этот раз десятидневный отдых не принес ему обычного облегчения он вернулся из санатория еще более больным, чем уехал. Тем не менее, он тотчас же снова приступил к работе.

Студия, обеспокоенная состоянием здоровья Вахтангова, решила созвать консилиум врачей. Результат был ужасный; стало известно, что дни Евгения Богратионовича сочтены, у него — рак. Приговор врачей стал известен только центральной группе Студии, которая тщательно скрывала ею от всего коллектива, не желая создавать паники и уныния вокруг Евгения Богратионовича.

Сам Вахтангов, по-видимому, великолепно сознавал положение вещей. Несмотря на это, — а, может быть, именно в силу этого, он с головой уходит в работу все, что было сделано за время ею отсутствия, не исключая малейших подробностей в монтировке пьесы, проверяется, исправляется, дополняется и утверждается самим Евгением Богратионовичем. Отдельные сцены с актерами теперь отделываются, отшлифовываются, точно фиксируются мизансцены, принимается музыкальная композиция Н. И. Сизова и А. Д. Козловского и т. д. и т. д.

20‑го февраля назначается смотр всех костюмов.

22‑го февраля устанавливается свет первой половины пьесы.

Попутно ищется форма «парада», которым должен открыться спектакль.

Весь спектакль был собран Евгением Богратионовичем в одно целое и завершен в течение 10‑ти дней, с 13‑го по 24‑е февраля.

{149} Здоровье Вахтангова тем временем становилось все хуже и хуже. Все чаще и чаще принужден бывал Евгений Богратионович прерывать репетицию, чтобы отлежаться хоть, немного на кожаном диване в своем студийном кабинете, с тем, чтобы потом снова приняться за работу и работать до тех пор, пока боль и усталость не скажут окончательно «на сегодня — довольно».

24‑го февраля была поставлена последняя точка, последняя репетиция «Турандот», — последняя репетиция в жизни Вахтангова, — в ночь с 23‑го на 24‑е февраля 1922 года.

Евгений Богратионович начал репетицию с установки света для второй половины пьесы. Работа над светом затянулась далеко за полночь. Евгению Богратионовичу плохо, у него температура 39°, он сидит в меховой шубе, голова его туго обернута мокрым полотенцем. От беспрерывного мигания света на сцене болят глаза, но Евгений Богратионович неутомим и настойчив, он должен сегодня кончить. Был уже четвертый час ночи, когда установка света была закончена и раздалась команда: «Вся пьеса — от начала до конца». Всю пьесу «проговорим» в костюмах, гримах, с оркестром, с перестановками декораций. Окончив репетицию, Евгений Богратионович отправился в свой кабинет, лег на диван, и, только когда уже совсем рассвело, он собрался с силами, чтобы дойти до извозчика, который и отвез его домой — в Денежный переулок.

Больше Евгений Богратионович с постели не вставал и в Студии не появлялся.