tom_1

Великой Германии и вызовет негодование в Восточной Европе. Ван ден Брука поддержали его коллеги из Франции, Великобритании и Бельгии.

Как Ирландия, председательствовавшая в ЕС в первой половине 1990 г., так и сменившая ее Италия приветствовали идею созыва второй межправительственной конференции (посвященной институциональной реформе). 23 января Делор выступил по французскому телевидению с программным заявлением, в котором озвучил свою главную цель - создать до конца тысячелетия из ЕС «настоящую федерацию». Комиссия, по его словам, должна была стать «исполнительным политическим органом», ответственным перед Европарламентом. Национальные государства, в свою очередь, могли быть представлены на федеральном уровне либо Европейским советом, либо второй палатой национальных парламентов. По мысли Делора, восточноевропейским государствам и странам ЕАСТ предстояло остаться за пределами федерации: «Я не вижу, как мы можем строить эту большую Европу, этот Европейский Дом Горбачева, не имея прочной опоры, а такой прочной опорой является Сообщество двенадцати». Одновременно председатель пытался успокоить тех, кто боялся германского объединения, тем, что Римский договор установил для Восточной Германии право вступить в ЕС: «Если Германия останется вне Европы, к чему это приведет? В этом случае наши кошмары могут стать явью … Восточные немцы – такие же немцы, как и западные; их заявка – не то же самое, что заявки австрийцев или норвежцев».[67]

Тон выступления Делора не понравился некоторым высокопоставленным западноевропейским политикам – в течение всего 1990 года французские и британские правительства проводили политику скрытого бунта против председателя Комиссии лично и возглавляемой им организации. Жан-Пьер Шевенман, министр обороны Франции, заявил, к примеру, что Жак Делор высказывается как глава правительства, являясь всего лишь «старшим чиновником гражданской службы». Ян Дэвидсон, обозреватель “Financial Times”, отметил, что Делор действовал «по существу через головы государств-членов ЕС, определяя для европейских избирателей повестку дня и условия ее обсуждения».[68] Вовремя уловив перемену климата, Делор отменил намеченное на апрель представление записки Комиссии с предложениями о политическом союзе. И в дальнейшем до ноября 1991 года в речах председателя о столь глубокой политической интеграции не было ни единого упоминания. Инициативу, однако, быстро перехватил Европарламент.

В марте 1990 г. лейборист Дэвид Мартин представил в Европейском парламенте доклад, требующий для представительного органа ЕС права законодательной инициативы (посягая на монополию Комиссии), равных с Советом министров прав для принятия законов («сопринятие»), права утверждать каждую очередную группу комиссаров и увольнять отдельных их них, права налагать вето на торговые соглашения и на поправки к договорам. Проект Мартина призывал также к более решительным социальным и природоохранительным мерам и более широкому применению в Совете министров правила принятия решений квалифицированным большинством голосов.[69] Доклад был одобрен Европарламентом и оказал влияние на ряд правительств, признавших умеренный характер предложенных в нем реформ.

От Марка Эйскенса, бельгийского министра иностранных дел, поступила памятная записка, поддерживавшая многие парламентские требования и добавлявшая к ним предложения об общей внешней политике ЕС и о повышении его роли в области обороны. Ирландцы объявили о созыве 28 апреля очередного саммита для рассмотрения вопросов германского единства и создания политического союза. К весне 1990 г. все пограничные с Германией государства ЕС (Дания, Нидерланды, Бельгия, Люксембург и Франция) стремились ограничить ее свободу, чему мог бы способствовать политический союз. Однако Колю пришлось основательно потрудиться, чтобы добиться от Миттерана поддержки своей инициативы.[70]

Как бы там ни было, 18 апреля 1990 г. Коль и Миттеран опубликовали совместное письмо с призывом преобразовать межгосударственные отношения, подняв их уровень до

191

образования Европейского союза. В письме предлагалось, чтобы параллельно с межправительственной конференцией по ЭВС была созвана вторая конференция того же уровня с четырьмя задачами: укрепить «демократическую легитимность» ЕС, поднять эффективность работы его институтов, обеспечить последовательность деятельности Союза в политической, экономической и финансовой областях, определить и ввести в

действие общую внешнюю политику и политику безопасности. Коль и Миттеран потратили три месяца на переговоры вокруг расплывчатого текста. В результате была достигнута договоренность, что политический союз должен начать свое существование одновременно с ЭВС – 1 января 1993 года.[71] Совместная германо-французская инициатива переключила дискуссию с обсуждения надобности политического договора на проблему его конкретного содержания.

Г.В. Шишков выделяет три «более или менее обособленных аспекта политической интеграции»: внешнеполитический, социально-политический и хозяйственнополитический.[72] С этим довольно сложно согласиться: так называемая «хозяйственнополитическая интеграция», вероятно, не что иное, как институционализация процессов экономической интеграции. С другой стороны, полноценная политическая интеграция действительно предполагает как внешнеполитический, так и внутриполитический аспекты, что и было выявлено в ходе практической работы над проектом договора о политическом союзе стран-членов ЕС.

На пресс-конференции перед чрезвычайным Дублинским саммитом Делор призвал главы двенадцати правительств «повторить свои брачные обязательства, как это делают некоторые пары после 20 или 30 лет семейной жизни». Далее председатель заявил: «Большая Европа не может строиться путем разбавления Сообщества, за счет отправки в мусорную корзину беспримерного опыта тридцати лет, когда несколько стран объединяли свои суверенитеты и делали это без принуждения, без уступок политическому или военному господству одних над другими».[73]

В апреле 1990 г. в замке Эшфорд в Галуэйе министры финансов и управляющие центральными банками провели свое первое серьезное обсуждение деталей проекта создания ЭВС. Министр финансов ФРГ Тео Вайгель, отстаивая позицию Бундесбанка, обрушился на записку Делора, в которой предлагалось, чтобы правила относительно бюджетных дефицитов не были строгими. Когда Делор предложил дать единой валюте название «экю», Пёль стал требовать, чтобы немецкая марка и другие валюты продолжали существовать после фиксации валютных курсов. Таким образом, замыслы председателя в отношении ЭВС вновь оказались под угрозой.

28 апреля 1990 г. специальная сессия Европейского совета в Дублине выработала общий подход ЕС к проблеме объединения Германии и уточнила предложения по консолидации политического союза. Поскольку в марте восточные немцы проголосовали за воссоединение, саммит одобрил предложения Делора о том, как интегрировать Восточную Германию в Сообщество. В интересах ускорения процесса решили обойтись без каких-либо поправок к договорам. Между июнем и октябрем 1990 года, то есть в период между созданием Валютного союза двух Германий и их полным объединением, обе они должны были вести консультации с Комиссией ЕС об изменениях в восточногерманских законах. После полного объединения для бывшей ГДР предусматривались на переходный период временные исключения из правил ЕС (например, касающиеся охраны окружающей среды и сельского хозяйства). Как в преддверии саммита, так и в ходе его Делор пытался убедить Коля в необходимости создания особого фонда ЕС для финансирования модернизации Восточной Германии. Делор утверждал, что восточным немцам это послужит «сигналом братства и солидарности». Коль отверг эту идею, заявив, что просить об экономической помощи – значит делать воссоединение Германии еще менее популярным в других странах ЕС.

Ряд членов совета - Коль, Джулио Андреотти, Фелипе Гонсалес и премьер-министр Бельгии Уилфрид Мартенс хотели назначить конкретный срок проведения

192

межправительственной конференции по политическому союзу. Делор говорил, что это важно, потому что пока не проделана никакая подготовительная работа, и даже нет одинакового понимания, о чем идет речь. Однако Тэтчер заявила, что повестка дня слишком перегружена, и нет никакого смысла добавлять еще одну грандиозную затею к уже имеющемуся списку. Действительно, ЕС предстояло решать проблемы германского воссоединения, помощи Восточной Европе, завершать строительство единого внутреннего рынка, создавать Европейское экономическое пространство и ЭВС, а также вести торговые переговоры в рамках ГАТТ (Генерального соглашения по тарифам в торговле). Но англичане оказались в одиночестве, причем Джеффри Хау готов был сотрудничать почти любой ценой, только бы не остаться за бортом. В результате данная встреча в верхах закончилась тем, что Европейский совет попросил министров иностранных дел подготовить доклад к предстоящему в июне второму Дублинскому саммиту, «имея в виду принятое решение о проведении второй межправительственной конференции параллельно конференции по ЭВС».[74]

До 1990 г. посты пресс-секретаря Комиссии и пресс-секретаря председателя занимали разные люди. Но с этого времени Бруно Детома, бывший журналист из “Le Monde” и пресс-секретарь Делора, принял на себя также обязанности главного пресс-секретаря. В общении со средствами массовой информации председатель и Комиссия стали держаться одной линии. В том же 1990 году Рикардо Периссик, способный и верный Делору итальянец, возглавил директорат единого рынка, а француз Жан-Луи Кадьё, друг Лами, стал заместителем генерального директора, ведавшего делами Восточной Европы. «Сеть Делора» (или «мафия Делора», как ее именовали недруги) значительно окрепла во второй срок его председательства. Любому служащему, если он француз, социалист, католик и компетентен в какой-либо нужной области, делалось предложение войти в круг людей Делора. Двух таких качеств (при условии, что одно из них - компетентность) было достаточно, чтобы кандидатуру рассматривали всерьез. Начало действовать «телефонное право», когда канцелярия Делора заранее дозванивалась до своих людей и обеспечивала успех переговоров. Причем «сеть своих людей» раскинулась уже и за пределами Комиссии.

Данная «сеть» не так уж и требовалась Делору в его первый срок в Комиссии (с января 1985 по декабрь 1988 года), когда начальные успехи сами по себе способствовали сплочению комиссаров. Авторитет Делора редко ставился под сомнение, и он мог рассчитывать на стойкую поддержку старших коллег, таких как итальянец Лоренцо Натали (который вел тогда переговоры о вступлении в ЕС Испании и Португалии), англичанин лорд Кокфилд (комиссар по делам единого рынка) и бельгиец Вилли де Клерк (ведавший торговлей). Во второй срок (с января 1989 по декабрь 1992 года) Делору отстаивать свои взгляды стало труднее. Некоторые новые комиссары, такие как Леон Бриттан, отвечавший за развитие конкуренции, и Рэй Макшерри, комиссар по сельскому хозяйству, не чувствовали особую обязанность во всем поддерживать председателя. Своевольно вел себя и голландец Франс Андриессен, бывший ранее комиссаром по сельскому хозяйству, а теперь занявший важный пост комиссара по внешним сношениям. В связи с этим роль «сети Делора» существенно возросла.

На встрече министров иностранных дел в Ирландии, состоявшейся в мае 1990 г., Ролан Дюма (французский министр) заговорил об изменении Европейского совета, который из периодических встреч глав правительств он хотел бы превратить в постоянное учреждение с собственным секретариатом. Предлагалось также укрепить пост председателя ЕС, отдав его сразу на несколько лет одной стране или одному лицу (вместо принятой смены стран-председателей каждые полгода). В какой-то мере данный проект возвращал Сообщество к плану Фуше 1961 года.[75] Делор начал осознавать, что политический союз может и не прибавить власти ни Комиссии, ни Парламенту. Он стал опасаться, что возобладает концепция доминантной роли правительств, и наднациональное начало вновь уступит место межправительственному соглашению.

193

Поэтому Делор счёл за лучшее воздержаться от обсуждения вопросов обороны и прочих проблем завершающей стадии строительства единой Европы.

29 мая 1990 г. в Париже было подписано, наконец, Соглашение о создании Европейского банка реконструкции и развития для поддержки реформ в странах Центральной и Восточной Европы.[76] ЕБРР, учрежденный 14 апреля 1991 г. в Лондоне, стал важнейшим проводником экономического влияния ЕС в регионе, что немало способствовало также и политической переориентации большинства центральноевропейских государств. На помощь странам Центральной и Восточной Европы по программе Phare и странам бывшего Советского Союза по программе Tacis в 1990-93 годах было выделено 5 млрд. ЭКЮ. Первая программа предназначалась первоначально для оказания экстренной помощи Польше и Венгрии, отсюда и ее название “Poland-Hungary: Assistance for the Reconstruction of the Economy”. Позднее Phare стала инструментом поддержки всех стран-кандидатов из ЦВЕ.[77] В результате уже 16 декабря 1991 г. были подписаны соглашения об ассоциации между ЕС (с одной стороны) и Венгрией, Польшей, Чехословакией (с другой). Позднее статус ассоциированных членов ЕС получат и другие государства Центральной и Восточной Европы.

18 мая 1990 г. в результате переговоров, которые вел Коль с премьер-министром ГДР Лотаром де ля Мэзьером, был подписан договор об объединении Германии.[78] Делора несколько огорчало, что Коль не советовался с Комиссией в ходе переговорного процесса. Однако летом 1990 г. Комиссия подготовила 60 директив, направленных на устранение юридических и бюджетных трудностей, связанных с воссоединением Германии. Совет министров просто проштамповал их. Таким образом, Делор обеспечил положение, при котором ЕС не создавал немцам никаких трудностей на пути к национальному единству. Не возникало никаких пререканий по поводу включения в Сообщество пяти восточногерманских земель, равно как и по денежным вопросам (к примеру, о правах новых земель ФРГ на получение средств из фондов структуризации). В результате восточногерманские земли вошли 3 октября 1990 г. одновременно в состав и Западной Германии, и ЕС.[79] На празднование германского воссоединения Коль пригласил только двух иностранных политиков: Делора и председателя Европейского парламента Энрике Барона. Личная дружба, возникшая между Делором и Колем, впоследствии не раз основательно помогала председателю Комиссии в критические моменты. К примеру, в 1990-1991 гг., когда Комиссия подвергалась нападкам по ходу переговоров о политическом союзе, Коль несколько раз выступал в ее защиту. В свою очередь, Делор зачастую отстаивал интересы Германии в ЕС больше, чем интересы других государств (включая Францию), что, по его мнению, служило делу строительства единой Европы.

19 июня 1990 г. пять членов изначальной «шестерки» (кроме Италии) подписали второе Шенгенское соглашение о ликвидации пограничного контроля на внутренних границах Сообщества. Первое подобное соглашение было подписано в Шенгене (Люксембург) еще в 1985 г., но изначальный срок открытия границ для международного туризма – 1990 г. – выдержать не удалось.[80] Кроме постепенной отмены пограничного контроля на внутренних границах стран-членов Соглашения регулировали рассмотрение заявлений на предоставление убежища и сотрудничество полицейских ведомств за пределами государственных границ. Тем самым было положено начало так называемой «Шенгенской зоне».

Реальная свобода передвижения частных лиц внутри ЕС была еще очень ограниченной (особенно это касалось поездок в Великобританию). Единая Шенгенская виза для граждан других стран также была еще впереди. Италия, будучи европейской «Меккой» туризма, не хотела терять дополнительную прибыль. У Греции, Испании и Португалии были аналогичные соображения, связанные с развитием курортного бизнеса. Дания выжидала, так как имела определенные обязательства перед другими скандинавскими странами, а Ирландия зависела от воли Великобритании в отношении пограничного контроля (ибо самым существенным вопросом для нее была открытая

194

граница с Северной Ирландией). Однако Шенгенское соглашение, даже подписанное всего лишь пятью странами ЕС, означало зримый и существенный прорыв в деле углубления европейской интеграции.

Великобритания традиционно стояла в стороне и наблюдала, временами пытаясь вставлять палки в колеса «европейскому локомотиву». В июне, как раз перед открытием второго Дублинского саммита, британцы в отношении к ЭВС стали прибегать к тактике отвлекающих маневров. Джон Мэйджор предложил, чтобы на втором этапе становления ЭВС Европейский валютный фонд выпустил новую валюту («твердый экю»), привязанную к сильнейшей из валют, включенных в МВК. Второй этап, таким образом, мог продолжаться неопределенно долго, давая людям и компаниям время осознать, хотят ли они иметь «экю» вместо национальных денег. Сколько-нибудь значительной поддержки британский план не получил, ибо в нем разглядели попытку оттянуть завершающий этап перехода к ЭВС.

Второй Дублинский саммит Европейского совета, прошедший 25-26 июня 1990 г., решил, что обе межправительственные конференции откроются в Риме сразу после декабрьской встречи в верхах. Комитету в составе чиновников, откомандированных государствами-членами ЕС, надлежало провести подготовительную работу по проблеме создания политического союза. Коль и Миттеран призвали выделить миллиарды долларов

впомощь СССР, чтобы поддержать Горбачева. Но Тэтчер сказала, что деньги будут выброшены на ветер, если не изучить предварительно, в чем именно требуется содействие. Делор ее поддержал, и средства незамедлительно выделены не были. По предложению Андреотти, Комиссии было поручено изучить вопрос и проделать подготовительную работу для оказания помощи советской экономике. Как мы видим, ЕС не очень-то спешил на помощь СССР, несмотря на «пик эйфории, распространившейся по обе стороны рухнувшей Берлинской стены».[81]

1 июля 1990 г. начался первый этап формирования Экономического и валютного союза, а в августе Комиссия обнародовала свою официальную позицию в отношении ЭВС. Документ лишь в трех пунктах отклонялся от Доклада Делора: была опущена идея санкций против стран, прибегавших к чрезмерным заимствованиям; создание ЭВС увязывалось с введением единой валюты под названием «экю»; второй этап предполагалось начать в январе 1993 г. (сам Делор никакие сроки начала второго и третьего этапов не упоминал). Второй этап предлагалось сделать коротким, с учетом риска дестабилизации Механизма валютных курсов в результате свободного перемещения капиталов. Немецкими предложениями пренебрегли, и Пёль, желавший снизить роль Европейского центрального банка на втором этапе и тем самым сохранить верховенство Бундесбанка, пришел в ярость. 3 сентября он произнес в Мюнхене следующие слова: «Теряя немецкую марку, мы в жертву на европейский алтарь приносим твердую валюту, не ведая, что получим взамен».[82]

Даже южные страны ЕС, обычно поддерживающие Делора, стали объединяться против его планов строительства ЭВС. Испанцы и португальцы выступали за то, чтобы второй этап был длительным, ибо их экономики не были готовы для перехода к заключительному этапу, а оставаться за бортом не им хотелось. Вместе с греками и ирландцами они добивались дополнительной помощи в качестве платы за свое вступление

вЭВС. Делор же опасался, что разговоры о дополнительной помощи регионам окончательно отпугнут немцев, ибо оплачивать счет в основном пришлось бы именно им. Поэтому председатель настроился в пользу краткосрочных кредитов странам, которым выпадет переживать экономические потрясения, однако отказался рассматривать вопрос об увеличении средств фондов структуризации. Собственные исследования Комиссии убеждали, что фиксированные обменные курсы дадут именно бедным странам больше выгод, чем остальным.

Виюле 1990 г. официальные заявки на вступление в ЕС подали Кипр и Мальта (4 и 16 числа соответственно). В октябре того же года Швеция объявила о своем намерении

195

вступить в ЕС (официальная заявка поступила годом позже – 1 июля 1991 г.).[83] Тем самым начинался новый этап расширения ЕС. Официальная позиция Сообщества состояла

втом, что никакие заявки не будут рассматриваться по существу до тех пор, пока в 1992 г. не будет завершено образование единого рынка. Но некоторые комиссары и правительства (особенно немцы и англичане) начали выдвигать доводы в пользу ускорения данного процесса. Крах коммунистических режимов сделал нейтралитет меньшим, чем прежде, препятствием для вступления в ЕС. Великобритания рассчитывала за счет расширения притормозить углубление интеграционных процессов. Немцы же были кровно заинтересованы в приеме соседних с ними стран (где исторически было сильно германское влияние) и слишком оптимистично полагались на способность ЕС одновременно и расширяться, и углублять сотрудничество. Французы и испанцы разделяли осторожность Делора, а смещение центра тяжести ЕС к северу и к востоку им явно не нравилось. Однако начавшийся процесс трудно было остановить: 18 марта 1992 г. заявку на вступление в Сообщество подала Финляндия, 22 мая того же года – Швейцария, 25 ноября 1992 г. – Норвегия.[84]

Ивсе же на протяжении 1990 года Делору удавалось еще тормозить предстоящее расширение Сообщества. В частности, он не допускал, чтобы служащие Комиссии готовили «Заключение» по Австрии (для того, чтобы Совет министров мог открыть переговоры о присоединении той или иной страны к ЕС, требуется формальное «Заключение» Комиссии). Но даже некоторые комиссары полагали, что несправедливо обрекать на ожидание австрийцев, коль скоро в ЕС входят восточные немцы. В ответ Делор на собрании комиссаров высказал соображение, что страны Восточной Европы не созреют для вступления в ЕС, пока у них за спиной не будет 15-20 лет подготовки. Что же касается Австрии, то председателю вскоре пришлось несколько умерить свое противодействие. Он стал говорить, что пару новых стран в ЕС еще можно втиснуть, но Союзу из 15-16 государств будет грозить институциональный паралич, и поэтому надо сначала дождаться внесения дальнейших поправок в договоры.

Переговоры о создании Европейского экономического пространства показали, что ЕС не расположено давать странам ЕАСТ право на участие в принятии решений. Им предлагалось присоединяться к единому рынку на условиях ЕС, и, в лучшем случае, выражалась готовность консультироваться с ними по некоторым новым законам. Твердая линия Сообщества лишь увеличивала привлекательность полноправного членства в нем для стран ЕАСТ. А ЕЭП стало выглядеть не столько альтернативой этому членству, сколько «залом ожидания» (наряду с институтом «ассоциированного членства»).

Тем временем дебаты в комитете по политическому союзу заставляли Делора нервничать. Представитель Франции Пьер де Буасьё, который сохранял верность формуле своего деда, генерала де Голля («Европа отечеств»), предложил лишить Комиссию права принимать или отвергать парламентские поправки. Сам Делор был убежден в существовании англо-французского заговора против Комиссии. Он считал, что правительства не дадут Европарламенту реальных полномочий на издание законов, но зато позволят ему контролировать работу Еврокомиссии. В частности, наделение Парламента правом отстранять от должности отдельных комиссаров позволило бы (по выражению Делора) «управлять каждым их жестом». Британский план, намечавший предоставление Европарламенту возможности требовать отчета от служащих Комиссии, также совершенно не устраивал председателя.

После иракского вторжения в Кувейт 2 августа 1990 г. ЕС наложил на Ирак санкции, а

всентябре изгнал иракских дипломатов. США возглавили антииракскую коалицию, куда вошли и страны ЕС, многие из которых направили для участия в морской блокаде Залива свои корабли, а Великобритания и Франция послали также свои войска. Делор полагал, что кризис дополнительно усиливает доводы в пользу политического союза – ЕС могло бы действовать эффективнее, имей оно общую внешнюю политику. На встрече министров иностранных дел стран Сообщества в Венеции 6-7 октября большинство выразило

196

согласие с Делором. Дюма и Геншер предложили, чтобы страны ЕС принимали совместные внешнеполитические решения, касающиеся тех районов мира, где у них есть общие интересы (к примеру, в Персидском заливе или Восточной Европе). Эти решения предлагалось принимать квалифицированным большинством голосов. Только британский министр иностранных дел Дуглас Херд и датский министр Уффе Элльманн-Йенсен оспаривали это мнение и говорили, что предлагаемая схема не поможет Сообществу принимать более решительные меры в кризисной обстановке. Министр иностранных дел Италии Джанни де Микелис предложил, чтобы в 1998 г. ЕС слился с ЗЕС (Западноевропейским союзом, в который входили все страны Сообщества, кроме Ирландии, Дании и Греции).[85] Итальянский план поддержало меньшинство, зато большинство выразило пожелание видеть усиленный ЗЕС, тесно контактирующий с ЕС. В результате много лет пребывавший в спячке ЗЕС взял на себя координацию европейских усилий по организации морской блокады Залива.

На встрече министров финансов ЕС в Риме 8 сентября 1990 года разгорелись дебаты по срокам второго и третьего этапов становления ЭВС. Предложение Делора, что второй этап следует начать в 1993 году, поддержали лишь министры финансов Франции, Италии, Бельгии и Дании. Они сказали, что третий этап должен начаться вскоре после этого и что назначение крайних сроков будет стимулировать экономическую конвергенцию. Вайгель, поддержанный министрами Голландии и Люксембурга, заявил, что точное соответствие критериям конвергенции есть непременное предварительное условие перехода ко второму (и затем третьему) этапам. Испанский министр Карлос Сольчага предложил установить длительность второго этапа в 5-6 лет, начиная с января 1994 г., и предусмотреть для него увеличение средств, выделяемых на помощь регионам. Отталкиваясь от идей Мэйджора, он предложил, чтобы ЕЦБ на втором этапе приступил к выпуску «твердого экю», который на третьем этапе стал бы единой валютой. Министрам Греции и Ирландии понравился план Сольчаги, который Делор назвал «ударом ниже пояса».

Новый удар нанес 19 сентября Пёль, представивший соображения Бундесбанка об ЭВС, не содержащие никаких упоминаний о крайних сроках. Речь шла только о создании Совета управляющих центральными банками (но не о Европейском центральном банке), который должен был взять бразды правления на втором этапе. Лишь после «настоящей гармонизации» процентных ставок, утверждения независимости центральных национальных банков, сокращения бюджетных дефицитов и «устранения во всех странах значительной части инфляции» мог, по словам Пёля, начинаться третий этап. По сути, Германия выступала за ЭВС, куда вошли бы только ФРГ, Франция, Дания и государства Бенилюкса. В таком ограниченном составе ЭВС мог бы приступить к работе уже в 1993 г.

21 октября 1990 г. Комиссия обнародовала написанное в основном самим Делором формальное «Заключение» для межправительственной конференции по политическому союзу. Подчеркивалась важность единства Сообщества и существующего равновесия его институтов. Предусматривалось, что Европейский союз будет отбирать некоторые направления для общей внешней политики, а Совет министров большинством голосов принимать решения по конкретным вопросам. Статью 5 договора о ЗЕС (об обязанности государств-членов помогать друг другу в случае нападения) предлагалось внести в римский договор. Комиссия оставляла за собой монопольное право на инициативу (Европарламент не мог выступать с предложениями новых законов). В законодательном процессе у Парламента появились бы некоторые новые полномочия, но последнее слово оставалось за Советом министров. Судьбу всех законов Совету предстояло решать квалифицированным большинством голосов. Сферы деятельности ЕС расширялись лишь незначительно, но предлагалось существенное усиление социальной политики.[86]

В недели, предшествовавшие Римскому саммиту, не утихали споры об этапах ЭВС. Компромиссное предложение Голландии о том, чтобы установить сроки перехода от этапа к этапу, но поставить их в зависимость от успехов конвергенции, находило все большую поддержку. Делор говорил, что назначение сроков имеет важный смысл как «проверка

197

обязательств, принимаемых в отношении ЭВС Германией, и как способ необратимо связать ее с Европой». Его борьба за установление сроков, как он полагал, «обязывала Пёля обнаружить свои истинные намерения», и он верил, что в Риме Коль и Геншер поправят Пёля и Вайгеля. 5 октября Тэтчер присоединила Великобританию к МВК. А 16 октября Комиссия опубликовала результаты своего исследования об ЭВС, с общим выводом, что введение единой валюты будет ежегодно давать Сообществу 13-19 миллиардов экю экономии. В то же время Ассоциация сторонников Европейского валютного союза обнародовала результаты опроса шести тысяч европейцев. На вопрос, хотят ли они в течение ближайших пяти-шести лет введения экю взамен национальных денег, 61 процент ответил положительно. Однако в Германии утвердительные ответы составили только 51%, а в Великобритании – 37%.

На Римском саммите, который открылся 27 октября 1990 г., Джулио Андреотти обратился к собравшимся главам правительств с просьбой одобрить ряд поручений предстоявшей МПК. Одиннадцать из них согласились с тем, что второй этап становления ЭВС должен начаться в 1994 году, с оговоркой, что к этому времени будет выполнен ряд несложных условий, таких, как окончательное образование единого рынка. «Новый институт Сообщества» должен быть образован в начале второго этапа. В течение трех лет с начала второго этапа, сообразуясь с успехами экономической конвергенции, Европейский совет оценит готовность ЕС к вступлению в третий этап, в рамках которого экю заменит национальные валюты. Только Тэтчер отказалась подписывать заключения относительно образования ЭВС. Не подписала она и документа о политическом союзе. Тэтчер потребовала поставить на обсуждение вопрос о переговорах в рамках ГАТТ, поскольку министры ЕС после шести своих встреч не смогли согласовать предложения о сокращении субсидий сельскому хозяйству. Однако Коль и Миттеран, чьи правительства препятствовали достижению согласия, просто не желали обсуждать эту тему. Андреотти же заявил Тэтчер, что на разговоры о ГАТТ не осталось времени.[87] Итоги саммита, посрамившие «железную леди», вполне удовлетворили председателя Комиссии. По окончании Римской встречи в верхах Делор заявил, что ее заключительные решения заложили основу для введения единой валюты к 2000 году.

Тэтчер приняла удар и со стороны самого председателя Комиссии. Делор, во-первых, поддержал предложение Испании ввести институт «европейского гражданства», а вовторых, заявил в Риме о необходимости сохранить Советский Союз. Согласно испанскому предложению, граждане одной страны ЕС в случае признания их гражданами объединенной Европы имели бы право жить в любой другой (даже не имея там работы) и участвовать в местных и общеевропейских выборах. Выступления Делора вызвали негодование Маргарет Тэтчер, которая полагала, что председателю Комиссии не по чину говорить о таких вещах – и в смысле его юридической неправомочности, и по причине недостатка знаний. Полемика между федералистски настроенным председателем Комиссии и евроскептиком на посту премьер-министра вызвало серьезную напряженность во взаимоотношениях ЕС и Великобритании, а также углубила раскол внутри консервативной партии. В конечном счете, неудача на Римском саммите и обострение отношений с другими странами-членами ЕС способствовали падению Тэтчер и приходу к власти Джона Мэйджора.

Отчитываясь о Римской встрече в верхах перед палатой общин 30 октября 1990 года, «железная леди» отметила «поистине великий парадокс, состоящий в том, что как раз, когда Восточная Европа добивается большей демократии, Комиссия собирается демократию изживать и наделять все большей и большей властью самое себя и никем не избранные учреждения». Затем она подвергла критике Мэйджора за его план превращения экю в твердую валюту и сказала, что эти деньги не получат в ЕС широкого хождения и не послужат образованию ЭВС (Мэйджор искренне верил в такую возможность). О председателе Комиссии лично Тэтчер также не забыла: «На днях г-н Делор сказал на пресс-конференции, что он хочет видеть Европейский парламент демократическим

198

собранием Сообщества, Комиссию его исполнительным органом, а Совет министров – сенатом. Нет! Нет! Нет!».[88] Речь Тэтчер заставила Джеффри Хау, заместителя премьерминистра, подать 1 ноября в отставку. В этот день “Sun” вышла с редакционной статьей «Шёл бы ты, Делор …». 14 ноября Хау объяснил палате общин причину своего ухода. Он сказал, что для британской экономики оказаться за пределами ЭВС означает понести ущерб, и что Британии грозит изоляция, если она наложит на ЭВС вето. Хау назвал доклад Делора «важным рабочим документом», а позицию Тэтчер - опасной для будущего страны. В результате 22 ноября ушла в отставку сама «железная леди».[89]

В ноябре 1990 г. Комиссия одобрила новую стратегическую линию промышленной политики в соответствии с докладом Мартина Бангеманна, комиссара по промышленности. Тем самым был обозначен конец «вертикальной» промышленной политики, которая предполагала помощь определенным секторам производства. В докладе указывалось, что компании, получавшие такую помощь, порой утрачивали конкурентоспособность, а те, что оставались без поддержки, подвергались безосновательной дискриминации. Промышленная политика становилась отныне «горизонтальной», то есть выделяемые средства направлялись на переподготовку персонала, развитие инфраструктуры и исследования, которые (как считалось) проводятся в интересах экономики в целом. Делор поддерживал эту новую стратегию и в дальнейшем (по большей части) следовал ей.

Итальянцы тем временем начали подготовку ко второму Римскому саммиту, назначенному на 14-15 декабря. Их собственные предложения следовали в основном за планом Делора, но содержали больше обещаний Европарламенту. В конце ноября итальянцы устроили римские «слушания», собравшие вместе депутатов Европейского и национальных парламентов стран-членов ЕС. Все согласились с тем, что полномочия Европейского парламента надлежит существенным образом расширять. Францию и Германию в преддверии нового саммита по-прежнему разделяли разные взгляды на природу политического союза. Миттеран полагал, что в сферах внешней политики, ЭВС и сотрудничества министерств внутренних дел Европейский совет должен давать лишь общие политические установки, а некий «конгресс» в составе депутатов Европейского и национального парламентов – осуществлять «надзорную» деятельность. Коль же попрежнему склонялся на сторону Делора, который хотел видеть ЕС федерацией, а не союзом правительств.

Однако компромисс был достигнут – Коль и Миттеран подписали 7 декабря совместное заявление. Миттеран давал согласие на расширение прав Европейского парламента. Взамен Коль соглашался, чтобы Европейский совет осуществлял надзор за общей внешней политикой и политикой безопасности и чтобы ЗЕС стал как оборонным органом ЕС, так и европейской опорой НАТО. Три дня спустя, в Берлине, британский министр иностранных дел Дуглас Херд намекнул на смягчение жесткой линии своей страны, традиционно склонявшейся к атлантизму. Отметив, что Америка сокращает свое военное присутствие в Европе, он призвал к «четкому определению роли Европы» в обороне и предложил возложить на ЗЕС представительство Сообщества в НАТО.[90]

Распад биполярного мира был налицо. СССР постепенно уходил из Центральной и Восточной Европы – СЭВ и Варшавский пакт прекратили свое существование. Новые правительства стран ЦВЕ, декларировав переход к рыночной экономике, искали покровительства ЕС и США. Одновременно начался «парад суверенитетов» в Советском Союзе и Югославии. Интеграция Западной Европы дополнилась дезинтеграцией восточной половины континента. В этих условиях Делор пытался хотя бы на время остановить процесс расширения Сообществ, чтобы довести до конца все меры по углублению интеграции. Победа над М. Тэтчер и подписание второго Шенгенского соглашения были не единственными успехами Делора в богатом на события 1990 году. В декабре, наконец, открылись долгожданные МПК, посвященные ЭВС и политическому союзу.

199

2.Рождение Европейского Союза (1990-1993 гг.)

14 декабря 1990 г. в Риме открылись две межправительственные конференции: на первой обсуждались практические вопросы строительства ЭВС, а на второй – возможность создания Политического союза в рамках Сообщества. Материалы Комиссии для МПК готовили люди из «сети Делора». К примеру, до газетной публикации от их имени в декабре 1991 года проекта Договора о Европейской валютной системе комиссары его даже не видели. Второй Римский саммит (14-15 декабря 1990 г.) дал расплывчатые установки на проведение МПК по политическому союзу. В качестве цели называлось «превращение Сообщества в политический союз, рассматриваемый как полюс стабильности в Европе». Среди прочего, надлежало рассмотреть роль Европейского совета в определении внешней политики и в обсуждении вопросов безопасности, расширение прав Европарламента и новые сферы деятельности ЕС. Саммит одобрил планы Комиссии, предусматривающие предоставление Советскому Союзу продовольственной помощи и технического содействия в объеме 1,15 миллиарда экю.[91]

Сразу после второй Римской встречи в верхах министры финансов отмели в сторону рекомендации саммита для МПК по ЭВС. Делор рассчитывал, что они поддержат только что подготовленный Комиссией проект договора. Этот проект следовал линии ранее представленного «Заключения», но с той оговоркой, что третий этап должен начаться, когда за это выскажутся восемь государств, и что ни одна страна не обязана в него включаться. Министрам не понравилось, что Делор пытается предвосхитить работу их конференции. Вайгель разнес проект в пух и прах, потребовал юридически обязательных правил в отношении бюджетных дефицитов и настаивал, чтобы Европейский центральный банк был утвержден в конце, а не в начале второго этапа. Сольчага настаивал на более медленном продвижении к ЭВС и, поддержанный Пьером Береговуа (от Франции) и Вимом Коком (от Нидерландов), неожиданно стал расточать похвалы планам Мэйджора относительно «твердого экю».

Раздраженный Делор сказал на пресс-конференции, что попытки немцев определить критерии экономической конвергенции подобны их средневековым спорам по поводу пола ангелов. Он выразил опасение, что Испания с Великобританией будут бесконечно затягивать переговоры. О плане Мейджора председатель заявил: «Я полон сомнения и имею к тому серьезные основания». Говоря о риске, что Англия или кто-то иной могут пустить ЭВС под откос, он предупредил: «Если нужно вызвать еще один кризис, мы это сделаем».[92] Выпад Делора против Мэйджора (который в Риме подписал заключение относительно политического союза) расстроил британское правительство и вызвал волнения в прессе. На очередном заседании Комиссии Леон Бриттан назвал критические замечания Делора в адрес англичан несправедливыми и неуместными.

Пытаясь возместить причиненный ущерб, председатель пригласил к себе корреспондента “Financial Times” и пояснил, что не Великобритания была его главной мишенью, поскольку от нее больше не исходила главная угроза. В дополнение Делор заявил, что предложенная Вайгелем отсрочка создания ЕЦБ вплоть до завершения второго этапа расходится с заключительными положениями первого Римского саммита. Больше всего председателя возмутило именно то обстоятельство, что впервые (прежде такого не было никогда) отменялись решения Европейского совета. Делор всерьез опасался, что в случае затяжки образования ЭВС война или экономический кризис могут погубить весь процесс.[93]

В мае 1991 года Делор побывал с визитом в Японии, где его принимали как главу государства и устроили ему встречу с императором. С подачи Паскаля Лами председатель предложил расширить сотрудничество Японии с ЕС, включить в круг совместно обсуждаемых тем вопросы политики и торговли. Делор рассчитывал, что более широкие отношения могли бы расположить японцев к большей гибкости в торговых спорах. Эта

200