Сборник 50 лет АЭ БашГУ

Должен признаться, что первое знакомство с реальной археологией в стенах Университета вызвало у меня некоторое разочарование. Дело в том, что в то время, когда Г.И. Матвеева проводила свои первые экспедиции в Башкирии, автор этих строк самозабвенно играл с друзьями «в войну» на травянистых просторах ул. Егора Сазонова в Старой Уфе и об археологии не помышлял. Решение стать именно археологом пришло ко мне несколькими годами позже, после просмотра художественного приключенческого фильма «Орлиный остров», снятого молдавскими режиссерами М. Израилевым и М.Рошаль по сценарию известного советского археолога Г.В. Федорова4, в котором молдавские археологи ищут (и находят) пещерный храм античных времен. А затем в старейшей уфимской библиотеке №2, что на ул. Сочинской возле мечети «Ихлас»5, мне попалась на глаза книга археологов А.Л. Монгайта и Амальрика «Что такое археология», которую я также с интересом прочел. Чем, собственно говоря, и исчерпывались мои познания в археологии. Ни в каких археологических экспедициях до 1967 г. я не бывал, да и о том, что они проводятся на территории Башкирии, не ведал. С этим «теоретическим багажом» я и поступил на исторический факультет БГУ (с твердым намерением стать именно археологом) и сразу же записался в археологический кружок, руководимый Г.И. Матвеевой.

Должен сказать, что тогдашняя материальная база АЭ БГУ у современного студента, наверное, вызвала бы шок. Кабинет археологии располагался в отгороженном фанерной перегородкой тупике в конце центрального коридора исторического факультета, там, где сейчас вывешены расписания занятий. В этом закутке стояли два письменных стола, зажатые между стеллажами с археологическими коллекциями, за одним из которых постоянно сидел и чертил планы сумрачного вида мужчина – лаборант кабинета археологии Гадельгареев Мидхат Закиевич. Он был значительно старше нас, поэтому какого-то тесного общения между нами, кружковцами-археологами и им не складывалось.6

Экскурсия на первый в моей жизни реальный археологический памятник – Караякуповское городище в Чишминском районе – которую Г.И.Матвеева провела для членов археологического кружка в один из

4Все это я узнал совсем недавно, скачав этот фильм из Интернета.

5Во времена нашего детства и юности – кинотеатр «Луч».

6После археологической практики нашего курса летом 1968 г. М.З.Гадельгареев уволился из Университета и вместо него лаборантом стал наш ровесник Игорь Васильев (впоследствии известный советский и российский археолог И.Б.Васильев (1948-2004 гг.) – один из зачинателей Средневолжской археологической экспедиции, в 2010 г. отметившей свое 40-летие).

61

Осень 1967 года. А.Алямкин (справа) и Н.Шилов зачищают погребение, обнаруженное в строительном котловане (фото автора).

воскресных дней сентября 1967 г., на меня тоже особого впечатления не произвела: вместо предвкушаемых развалин и руин – поросшие травой бугры, не засыпанный раскоп 1966 г.7, черепки и кости в отвалах и по склонам городища. Гораздо больше запомнились раскопки нескольких погребений, обнаружившихся в стенках карьера под фундамент строящегося тогда здания общежития физико-математического факультета БГУ (очевидно, это была западная периферия могильника, погребения которого в разные годы были исследованы под стадионом «Динамо», зданием Башкирского драматического театра). Докапывать эти погребения Галина Ивановна поручила трем кружковцам: Саше Алямкину8, Николаю Шилову и мне.

Надо полагать, это первое прикосновение к настоящей археологии все-таки усилило мое желание обрести соответствующие профессиональные навыки. Поэтому в археологическую разведку, в которую в конце октября

7Тогдашняя методика полевых исследований на это дело смотрела «сквозь пальцы».

8Саша Алямкин – обаятельный красивый парень, сердцеед, любимец большинства девушек нашего курса, но, как оказалось, «балбес» по жизни – уже имел опыт полевой работы (ездил с Г.И.Матвеевой в экспедицию в 1967 г.), поэтому он и руководил этими нашими раскопками. Скончался в середине 1990-х гг.

62

1967 г. отправила нас – Виктора Бузуева (староста археологического кружка)9, Руфину Юнусову10, Николая Шилова и меня – я поехал с большим воодушевлением. Маршрут наш проходил по территории Кармаскалинского

района БАССР, от пос.Сахарозаводской вверх и вниз по левому берегу р.Белой.11

Мы с Виктором Бузуевым пошли вверх по течению р.Белой, а Руфина Юнусова с Николаем Шиловым – вниз. Как я теперь, после более чем 40-летней практики полевых работ, представляю себе, мы с моим начальником шли по местам, где найти археологические памятники, по определению, было весьма проблематично – а именно, по краю первой надпойменной террасы левого берега р.Белой. Поэтому самые примечательные наши находки – это надгробие с арабской надписью XIX в. на окраине д.Утеймуллино и казачья крепость XVIII в. на окраине д.Егорьевка (Георгиевка)12. Галину Ивановну эти наши результаты, естественно, не заинтересовали.

Результаты разведки Р.Юнусовой и Н.Шилова оказались более впечатляющими: ими было открыто Улукулевское селище турбаслинской культуры и несколько курганов недалеко от него.

А затем была археологическая практика нашего курса летом 1968 года. Раскопки на одной из Романовских стоянок. Сейчас уже не упомню на какой. В настоящее время это Дёмский район г.Уфы, куда на автобусе можно доехать за 30-40 минут. Тогда – пригород, т.е. не город. Жили мы стационарным лагерем в палатках на берегу старицы р.Дема. Палатки были без дна, спальных мешков не было вообще, поэтому спали мы на привезенной из местного колхоза соломе, на телогрейках и пальто, укрываясь привезенными из дома одеялами. Готовили на обычном костре по

9 К сожалению, профессиональным археологом он так и не стал. Со временем отошел от археологии и ушел из жизни тоже довольно рано.

10Юнусова (в замужестве Ключникова) Руфина Миннуровна (1946-2000 гг.) после окончания истфака БГУ в 1971 г. уехала в г.Куйбышев, работала в Куйбышевском (ныне Самарском) областном историко-краеведческом музее, приобрела известность как организатор и участник ряда археологических экспедиций. Автор нескольких десятков научных работ по археологии и истории Самарского края.

11Эта разведка проводилась, как я теперь знаю, в соответствие с планом научноисследовательских работ сектора археологии и этнографии ИИЯЛ БФ АН СССР по теме «Археологическая карта Южного Урала». Рук. К.В.Сальников, а после его кончины в 1966 г. - Н.А.Мажитов.

12В 2007 г. мы с моим коллегой историком А.И.Кортуновым посетили эти места и с печалью узнали, что в 1990-е годы эта крепость была распахана местным колхозом. Сейчас от нее остался только кусок земляного вала.

63

очереди, кто во что горазд. Нравилось или нет – это уже было дело второе, поскольку специальных поваров нам по штату не полагалось.

Судя по всему, научные результаты раскопок на Романовской стоянке были незначительными, поскольку примерно дней через 10 мы переехали южнее, в Чишминский район и приступили к раскопкам Петряевского курганного могильника срубной культуры.

Я не припомню, чтобы Г.И. Матвеева придерживалась какой-то специальной методики проведения археологической практики. Работали мы по экспедиционному распорядку – подъем, завтрак, работа на раскопе, обед, послеобеденный перерыв, снова раскоп, ужин и вечернее времяпровождение, самое для нас любимое, поскольку никаких отбоев нам не устраивали, а выходить на работу после ужина уже не надо.

Следуя закону жанра, дальше, очевидно, мне следовало бы писать о том, какие мы все были наивные и добрые, «мягкие и пушистые» и т.д. в том же духе. Никакими «пушистыми» мы не были хотя бы потому, что среди нас вчерашних школяров было не очень много. Главным образом, это были девушки, да и то не все. Из парней – пожалуй, только я да Тимур Саблин13. Остальные парни, кто уже отслужил в армии, кто успел поработать на производстве, а кто и вообще были семейными людьми. Это обстоятельство в значительной степени способствовало тому, что и в лагере, и на раскопе царила некая стихийная дисциплина, когда работа шла своим чередом, повседневная жизнь – своим. И Галине Ивановне не было нужды стоять на раскопе и следить, чтобы никто не «висел» на лопате, а в лагере дежурные сами знали, с какого конца нужно брать в руки топор и как быстро разжечь костер, даже в сырую погоду (ситуация, являющаяся предметом мечтаний современных руководителей студенческих археологических практик).

Отсутствие технических средств развлечений, типа плееров или мобильных телефонов, само существование которых тогда для нас относилось к разряду научной фантастики, имело и свою позитивную сторону: все свое свободное время мы посвящали в основном общению друг с другом. Гитаристы и знатоки туристических и бардовских (тогда – полузапрещенных) песен в наших студенческих археологических экспедициях стали появляться позже. В Уфе таким был Володя Горбунов14, но он впервые выехал на археологическую практику только в следующем,

13 В настоящее время Саблин Тимур Витальевич, кандидат философских наук, генеральный директор ЦИОМ «Симакс».

14 Сейчас – известный археолог, специалист по археологии бронзового века, профессор, заведующий кафедрой Всеобщей истории и культурного наследия БГПУ им.М.Акмуллы.

64

1969 году. Поэтому мы много беседовали, я даже сказал бы – философствовали «за жизнь». Частенько спорили (сразу подчеркну – вопреки расхожему мнению, культивируемому некоторыми современными публицистами, которым если верить, то в СССР едва ли не каждый второй был диссидентом, никакого «диссидентства» в наших разговорах не было). Правда, был среди нас инициатор и любитель острых дискуссий – Булат Уразбаев15, но он, как правило, чаще всего выступал в меньшинстве. Большинство из нас все-таки были «идеологически выдержанными».

А основными его оппонентами выступали самый, пожалуй, начитанный и серьезный из всех нас Сергей Парсамов и уже упомянутый мною Тимур Саблин. Остальные, в том числе и автор этих строк, выступали в роли сочувствующих зрителей, сочувствующих отнюдь не Булату, ибо в его рассуждениях «крамолы» (в тогдашнем ее понимании) хватало, а нас учили и воспитывали все-таки в «благонравии».

Но вот что действительно ценилось и уважалось в тогдашней молодежной среде – это интеллект и эрудиция. Поэтому совершенно естественно получилось так, что именно Сергей Парсамов16 – умница, большой аккуратист, человек исключительной порядочности и немножечко педант – и стал командовать всей хозяйственной жизнью нашей практики. И при распределении и нормировании продуктов для кухни, составлении очередности кухонного дежурства, заготовке дров для костра – его слово было законом для всех нас, невзирая на разные возраста и жизненный опыт участников экспедиции.

Тимур Саблин – исключительно деятельный, спортивный и, как сейчас сказали бы – креативный человек – единственный быстро сообразил, как нам облегчить процесс связи с внешним миром. Дело в том, что постоянной машины в лагере не было, и прикрепленный к нам грузовик ГАЗ-5117 нашу группу только привозил к месту работы и увозил после окончания раскопок. Все остальное время мы должны были снабжать себя продуктами и дровами, как говориться, «своим ходом». А ближайший к нашему лагерю продуктовый магазин находился в д.Петряево, на другом берегу р.Уршак. Тимка (так мы его звали между собой) собрал какие-то доски и бревна и соорудил плот. Плот этот, очень неустойчивый, управлять

15 Впоследствии известный тележурналист, общественный деятель. Скончался 29 сентября 2011 г.

16 Сергей Суренович Парсамов, доктор исторических наук, специалист по славянской мифологии, профессор-медиевист кафедры Всеобщей истории Кировоградского государственного педагогического университета на Украине.

17 Сейчас такие можно увидеть только в музеях автомобильного дела.

65

Июль 1968 года. Экспедиционный лагерь на берегу р.Уршак. Справа налево: В.Иванов, Б.Уразбаев, С.Парсамов, Р.Салихова, Л.Дунина, В.Макарова.

им мог только он сам, пришелся для нашей экспедиции как нельзя кстати. Особенно благодарны были наши старшие сокурсники, ибо теперь можно было периодически гонять в Петряево и за «горилкой», которую петряевские «хохлы» гнали в изобилии и продавали по

50 копеек за пол-литра. Но – подчеркиваю особо – никаких проблем с пьянством в лагере это не создавало вообще!

Мое умение рисовать в общем-то тоже довольно быстро обеспечило мне некий «социальный статус» в нашей экспедиции. Г.И. Матвеева сразу же определила круг моих обязанностей на раскопе – составлять планы памятников и погребений и вообще вести всю чертежную документацию. Поэтому большую часть рабочего времени я проводил не с лопатой, а с карандашом и линейкой за чертежной доской. И должен сказать, что никаких нареканий или косых взглядов от своих товарищей, «стоявших на лопатах», никогда не слышал и не видел. За эту науку я очень благодарен Галине Ивановне, поскольку полученные навыки впоследствии очень сильно помогали мне в многолетней полевой работе, да и камеральной тоже.

После раскопок на Петряевских курганах (там мы раскопали, помоему, три кургана) был переезд на Улукулевское селище, найденное, как

66

Июль 1968 года. В.Иванов (слева) и студентка, фамилии которой я не помню, но зовут ее Нина, за расчисткой погребения в одном из курганов Петряевского могильника (фото из архива автора).

уже было сказано, Р.Юнусовой и Н.Шиловым в октябре 1967 г., а затем на Имендяшевское городище на р.Зилим. Современным молодым археологам, наверное, не безынтересно будет узнать, что в те годы Отдел полевых исследований ИА АН СССР выдавал открытые листы не на конкретные памятники (это появилось только в самом конце 1970-х гг.), а на административные территории. Поэтому Г.И. Матвеева (и другие археологи) могла производить раскопки на всей территории Башкирской АССР. А молодой читатель, очевидно, удивиться, узнав, что наш переезд из Уфы в Гафурийский район (Имендяшевское городище) занял у нас целый день и свой первый ночлег на этом памятнике мы устроили на разостланных палатках под открытым небом, ибо приехали к месту работ очень поздно, уже затемно. Такие тогда были дороги.

С моей стороны было бы погрешить против истины, если бы я завершил эту статью патетическим рассуждением о том, какую роль сыграла археологическая практика 1968 года в дальнейшей жизни и судьбе нашего курса. Никакой роли она не сыграла. Большинство, честно получив свой зачет, больше к археологии не возвращались. Исключением явился только автор этих строк (по вполне понятным причинам) и, пожалуй, Парсамов

67

Зима 1970 года. Заседание археологического кружка в аудитории №204. На первом плане В.Бузуев (староста кружка), С.М.Васюткин (руководитель кружка после отъезда Г.И.Матвеевой), В.Буяк, Л. Апойкова, Н.Рутто, Д.Исламов, Р.Юнусова, И.Кучерова, Н.Климович. Фото автора.

Сергей, который хотя археологией впоследствии не занимался, но в археологические экспедиции, уже не студенческие, ездил до 1979 года.

Я позволю себе завершить эту небольшую статью следующей, тоже небольшой, сентенцией: всякий юбилей предполагает некоторую помпезность в своем освещении. Едва ли избежит этого и 50-летие Археологической экспедиции БГУ, которая, как организационноструктурное образование, в 1960-е годы нигде и никак не фигурировала. Но фактически она была и имела свои не только научные (это – тема специального историографического исследования), но и кадровые результаты. Археологическая практика 1967 г. окончательно привела в науку И.Б. Васильева и Р.М. Ключникову (Юнусову); 1968 г. – автора этих строк; 1969 г. – Н.Г. Рутто18, В.С. Горбунова, Р.Б. Исмагилова (Рамиль Исмагил). С того года и вплоть до окончания своей учебы в БГУ в работе

18 Наталья Георгиевна Рутто (1946-2007 гг.), специалист по археологии бронзового века Южного Урала, многие годы была главным хранителем археологических фондов Музея археологии и этнографии Южного Урала УНЦ РАН.

68

археологического кружка, Уральских студенческих археологических конференций, разведках и раскопках активно участвовали В. Буяк, Н. Климович, Л. Кучерова. В 1970 студентом исторического факультета БГУ становится и осенью того же года уже работает в археологической экспедиции М.Ф. Обыденнов – ныне известный археолог, профессор кафедры археологии, древней и средневековой истории БГУ.

История, в том числе и история науки, это, прежде всего, люди, их имена и участие в том или ином событии. И эту свою публикацию я адресую

впервую очередь будущим историкам науки с целью помочь им избежать тех провалов в памяти, которым, к сожалению, оказались подвержены члены редколлегии сборника научных статей, посвященного 40-летию Средневолжской археологической экспедиции. В список участников Средневолжской археологической экспедиции разных лет они почему-то не включили ни одного из своих уфимских коллег, в период с 1970 по 1975 гг. регулярно по приглашению Г.И. Матвеевой и И.Б. Васильева участвовавших

вработе САЭ19 [40 лет Средневолжской археологической экспедиции…С.6- 8.]. Не думаю, что это является образцом высокой научной и «корпоративной» этики.

Литература.

1. 40 лет Средневолжской археологической экспедиции. Краеведческие записки. Вып. XV. Самара, 2010

© Иванов В.А., 2001 г.

УДК 902/904

Е.А. Круглов

БашГУ, г. Уфа

ПАМЯТНИКИ АНТИЧНОГО КРЫМА ЭПОХИ ЖЕЛЕЗА ПО ИТОГАМ РАСКОПОК СТУДЕНТОВ БАШГУ 1969-1991 ГГ.

Наряду с многочисленными памятниками эпохи бронзы и РЖВ, которыми богата республика Башкортостан и которые уже практически полвека изучаются археологами республики, в т.ч. и студентами исторического факультета БашГУ, в 60-90-х гг. XX в. ряд памятников и городищ эпохи железа изучались студентами-археологами и за пределами республики. Мы имеем ввиду традицию, заложенную Т.Ф. Пиленковой и

19 Автор этих строк, например, в составе САЭ провел раскопки нескольких памятников, материалы которых опубликованы в соответствующих сборниках.

69

поддержанную её коллегой Р. Е. Ляст, по проведению археологической практики частью студентов БашГУ не на территории РБ, а на юге нашей страны – в Крыму.

Оба вышеуказанных преподавателя кафедры Всеобщей истории были ученицами одного московского профессора – В.Н. Дъякова, под руководством которого защитили свои диссертации в МГУ с интервалом в десять лет: в 1956 по ранней тирании Греции – Т.Ф. Пиленкова, в 1965 г. по ремесленным коллегиям Рима рубежа эр – Р.Е. Ляст. Эти научные симпатии

– у одной к Греции, у другой к Риму – они сохранили и в Уфе как на лекциях, так и на летней археологической практике. Выразилось это в том числе и в местах раскопок: под руководством Р.Е. Ляст группа студентов – историков БашГУ участвовала в раскопках остатков римских гарнизонных построек под Севастополем (античный Херсонес), а под руководством Т.Ф. Пиленковой – греческого городища на горе Митридат, где находился город Пантикапей (ныне Керчь). Как же получилось, что небольшой отряд студентов – историков из Башкирии «вдруг» оказался на Крымских берегах, тогда как остальные студенты проходили практику и участвовали в раскопках на территории Южного Урала?

Дело в том, что еще в середине 60-х гг. XX в. была достигнута договоренность между зав.сектором античной археологии и культуры ГМИИ им.А.С.Пушкина в г.Москве к.и.н. Ириной Дмитриевной Марченко и доцентом БашГУ Татьяной Фёдоровной Пиленковой [Круглов, 2003.С.110 – 111] об участии наших студентов в раскопках Керчи и ряда других древнегреческих полисов и городищ Крыма в составе постоянно действующей Боспорской экспедиции. Дело это было для БашГУ тогда новое и, несомненно, очень почетное и престижное, ведь речь шла об участии в раскопках всемирно известного памятника античной археологии, столицы древнего Боспорского Царства – Пантикапея (ныне Керчь), где исследования велись еще до революции Думбергом и Бларамбергом, Скасси и Стемпковским, потом – М.И.Ростовцевым, а затем – В.Ф.Гайдукевичем и В.Д.Блаватским. Эстафету последнего и приняла И.Д.Марченко вместе со своим учеником Владимиром Петровичем Толстиковым. В состав Боспорской экспедиции теперь вливался компактный из 12-15 человек отряд студентов-историков БашГУ.

Так с 1969 г. студенты-историки БашГУ стали выезжать на археологическую практику за пределы республики. Конечно, сказывалась помощь, понимание и поддержка, оказываемая истфаку БашГУ со стороны его тогдашнего ректора — историка, профессора Шайхуллы Хабибулловича Чанбарисова. Это был человек с большой буквы, фронтовикинтернационалист по сути, а не букве. Умевший противостоять косности и узколобости, Ш.Х.Чинбарисов не видел проблем и оснований для препон в

70