3.6. Русская социально-философская и экономическая мысль о социо-культурных и нравственных основаниях хозяйственной деятельности

Кризисное состояние современного российского общества, помимо целого ряда объективных причин, осложнено тем, что многие из федеральных управленческих решений просто не реализуются. Значительное число этих решений в результате дают обратный эффект, т.е. не столько решают, сколько усугубляют проблемы, ради снятия которых разрабатывались. Одна из основных причин такого положения дел состоит в том, что при принятии решений не учитываются особенности российской культуры и менталитета народов. Следует четко понимать, что реальные отношения людей, экономические в том числе, погружены в контекст культуры, при этом конкретной национальной культуры, имеющей свои духовно-нравственные и социальные ценности, традиции и кодексы поведения. Экономика, как и другие формы хозяйственной деятельности, есть неотъемлемая часть культуры данного народа, несет на себе ‘’печать’’ его убеждений, религиозной и духовной практики, особенностей повседневной жизни наконец.

Cегодня уже совершенно очевидно, что западные управленческие и экономические модели, популярность которых до сих пор высока, не могут быть универсальными. Та или иная модель не есть готовая организационная форма, которую можно сверху, ‘’механически’’ внедрить. То, что эффективно работает в одной стране, в одной социокультурной среде, в другой может дать сбой или даже обратный результат.

Если формулировать проблему в общем, то решение задачи переходного периода для нашей страны заключается в том, чтобы найти экономическую форму наиболее адекватную для нее, отвечаюшую так называемому ‘’хозяйственному духу’’ нашего народа. Внедрение же передовых западных экономических моделей в российскую хозяйственную культуру не представляется возможным без знания ее фундаментальных оснований, прежде всего системы ценностей как квинтэссенции этого ‘’хозяйственного духа’’.

В ряду первых концептуальных работ, заложивших в России основу философского осмысления хозяйства без сомнения стоит ‘’Философия хозяйства’’ С.Н. Булгакова, которая явилась как часть широко задуманной программы религиозного осмысления и оправдания хозяйственной деятельности человека.

С.Булгаков дает широкое толкование хозяйства и труда, которое в пределе включает в себя всю культуру, духовное производство. ‘’Хозяйство,- пишет он,- включает в себя человеческий труд во всех его применениях, от чернорабочего до Канта, от пахаря до звездочета. Признак хозяйства - трудовое воспроизведение или завоевание жизненных благ, материальных или духовных, в противоположность даровому их получению. Это напряженная активность человеческой жизни во исполнение Божьего слова: в поте лица твоего снеси хлеб свой, и притом всякий хлеб, т. е. не только материальную пищу, но и духовную; в поте лица, хозяйственным трудом не только производятся хозяйственные продукты, но созидается и вся культура’’. ¹

Труд не только основа жизни, человеческого существования, но и одно из основных средств его совершенствования, цель которого ‘’строительство Царствия Божия в себе и в мире’’.

В осмыслении труда С.Булгаков исходил из православной традиции, в которой труд всегда рассматривался как дело богоугодное, а трудолюбие как выражение высокой духовности. Труд для него в конечном счете есть явление духа, а не материи, имеет духовные основы. ‘’Всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух, - писал С. Булгаков, - и, в свою очередь, является порождением этого духа, каждая экономическая эпоха имеет свой особый тип ‘’экономического человека’’, порождаемый духом хозяйства, и обьявляет его ‘’рефлексом’’ данных экономических отношений’’¹.

В отношении духа хозяйства и хозяйственной деятельности С.Булгаков сформулировал свойственные, по его мнению, всему христианству следующие черты:

- человек - существо, осознающее свою духовность, он выше природы, но, вместе с тем, природное существо;

- в хозяйстве раскрывается космизм человека: человек един с плотью мира в потреблении, в обмене веществ;

- человеку принадлежит право и обязанность труда в мире, как для собственного существования, так и для оказания помощи ближнему;

- христианство реабилитировало хозяйственный труд, вложило в него душу, родился новый человек с новой мотивацией труда.

Оценка разных хозяйственных укладов, по его мнению, имеет один высший критерий - свободу личности, как правовую, так и хозяйственную. Иными словами, наилучшей из хозяйственных форм, как бы она ни называлась и какую бы комбинацию ‘’капитализма’’ и ‘’социализма’’, частной и общественной собственности ни представляла, для данной исторической эпохи является та, которая в большей степени обеспечивает свободу как от природной бедности, так и от социальной неволи.

Для концепции хозяйства, как она прослеживается в трудах русских мыслителей, характерен аксиологический подход к рассмотрению основных экономических категорий. Cобственность, богатство, хозяйственный процесс, его прибыльность оцениваются с точки зрения праведности или неправедности их возникновения и использования. В отличие от протестантизма богатство само по себе в России не рассматривалось как божье благословение. В российском обществе распространена была мысль о необходимости делится своим богатством с малоимущими, ради спасения души своей. Одним из принципов, вытекающих из православного вероучения, является небезусловная прибыльность рыночного обмена, недопустимость извлечения выгоды любым путем. Характерно этическое понимание частной собственности и ее нравственного значения для самоопределения личности. Наиболее обстоятельно и взвешенно позиция русской мысли в отношении собственности представлена в работах Н.Н. Алексеева, С.Л.Франка (с одинаковым названием “Собственность и социализм”) и в работе “Христианское отношение к собственности” Б.Ф.Эрна. “Ближайшим образом уясняющееся нравственное, а потому и культурновоспитательное и историческое значение института частной собственности, - отмечает С.Л. Франк, - состоит не в том, что он санкционирует личную корысть, а в том, что он, напротив ее обуздывает; не в оправдании для меня моей корысти, а в моей обязанности не нарушать чужого достояния и уважать чужое право, не в культе моего права, а в сознании незыблемости моих обязанностей в отношении других”.¹

Существенно отметить, что в русской концепции хозяйства собственность - не самоцель, а средство личного и общественного благосостояния. “Право собственности имеет лишь функциональное, служебное значение, есть форма, в которой осуществляется сотрудничество в служении. Собственник есть не абсолютный самодержец над своим имуществом, он есть как бы лишь уполномоченный управитель вверенного ему достояния, которое онтологически, в последней основе своей есть “Божье” достояние и верховный контроль над которым принадлежит общественному целому”.²

Не случайно «земельный вопрос» являлся коренным вопросом всех русских революций. Земля-кормилица всегда была предметом пиитического отношения к ней народа. Это следует вспомнить некоторым современным “реформаторам” в их нетерпении пустить землю в оборот. Землю надо давать тем, кто способен ее обрабатывать. Но не в форме частной собственности, чтобы торговать ею, а в бессрочное и подконтрольное пользование с правом передачи в наследство. Земля должна работать на земледельца, на общество, а не быть предметом спекуляции.

Это напрямую противоречит основополагающим принципам экономического либерализама:

1) индивидуализм - ориентация экономики исключительно на индивидуума, потребителя;

2) рационализм - утверждение природной рациональности человеческого выбора и, как следствие этого, естественности происхождения системы свободного обмена между “свободными” и “разумными” людьми;

3) гедонизм, утилитаризм - стремление человека к достижению сугубо индивидуального счастья и личной выгоды;

4) материализм - счастье человека состоит в наиболее полном удовлетворении его материальных потребностей;

5) космополитизм - отсутствие каких-либо барьеров, мешающих свободному обращению товаров и рабочей силы.

В России исторически сформировался сложный тип хозяйственной мотивации. Он не укладывается в классическую схему экономического либерализма, где мотивация “достижения” и “успеха”, основанная на индивидуализме, противостоит мотивации “принадлежности”, “общности”, тесно связанной с психологической включенностью в социум. Для России всегда было свойственно преобладание духовного начала над меркантильным утилитаризмом, приоритет общественного (общности, соборности), человеческого участия и ответственности над индивидуализмом. В наиболее развернутом виде особенности русской концепции хозяйства представлены и эмпирически обоснованы в теории семейно-трудового крестьянского хозяйства выдающегося экономиста-аграрника А.В. Чаянова.¹ Он показал, что в основе крестьянского хозяйства лежит трудопотребительный баланс и обеспечение достатка и занятости всех членов крестьянской семьи. Цель крестьянского хозяйства – не извлечение прибыли, а обеспечение достаточного уровня потребления крестьянской семьи для всех ее членов. Принцип достатка (достаточности) как основополагающий принцип организации народного хозяйства сформирован исторической связью с землей и суровыми природными условиями нашей страны. Попытки подменить его принципом избыточного потребительства вызывают глубокие мутации в российском обществе, разрушают его социохозяйственную основу.

В последние годы в общественном сознании России набирает силу тенденция на возрождение исконно русских, российских ценностей, соответствующих духу и ментальности ее народов. Каковы в связи с этим основные черты русского мировоззрения, какими они предстают в трудах русских мыслителей?

1. Коллективизм (“соборность”). Для русского духа первично все-таки “мы”, а не “я”. Русский коллективизм, несмотря на то, что он противостоит индивидуализму и эгоизму, отнюдь не враждебен понятиям личной свободы и индивидуальности. Наоборот, он мыслится как их основа, из которого изначально вырастает “я”, и благодаря которому оно только и возможно.

В экономике принцип коллективизма гласит: “в хозяйственной жизни служи другим, обществу, народу и тогда получишь все, что тебе нужно для жизни”.² Понимание хозяйственной деятельности как социального служения отнюдь не отрицает рыночных отношений и частной собственности, но подчиняет их интересами общественного целого, задачами общественного сотрудничества.

2. Интуитивизм. Эта особенность русского мышления не идентична иррационализму. Для “русского стиля мышления” характерно интуитивное проникновение в суть вещей, психологизм (“познание через переживание”), поиски “правды-истины”, которая не есть теоретическая картина мира или “чистая идея”, но истина, которая совпадает с внутренней основой жизни и представлена в истинном, “праведном” человеке или жизни человечества. Отсюда приоритет душевного и духовного над рациональным.¹

3. Социальный эвдемонизм. Русский социальный идеал ориентирован на благо народа и, в конечном счете, на “всемирное благо”. Индивидуалистическим и утилитарным договорным отношениям противопоставляются отношения сотрудничества, солидарности, основанные на братской любви и самопожертвовании.

4. Гармония «телесного» и «духовного». Высшее счастье человека состоит в достижении гармонии материальных и духовных потребностей на пути самосовершенствования в достижении подлинной свободы духа.

5. Патриотизм - чувство духовной связи со своим народом, основанное на том, что каждый человек есть часть единого целого (сообщества), укорененного в родной земле. В противоположность потребительскому обществу ставится идеал “свободного народного сообщества”, строящийся на братском единении людей.² Из принципиально различных представлений о человеке следуют и принципиально иные взгляды на общество и государство, на ведение хозяйства, на политику и право, на весь образ жизни.

Русская культура не противостоит другим этническим культурам, а притягивает их, выполняя коммуникативную и интегративную функции. Для многих народов России эта культура близка по духу. В России не было таких народов, которых бы уничтожили или загнали в резервации. Все сохраняли свой образ жизни, свои традиции, свою веру. Россия – это симбиоз народов, синтез различных культур, родивший общее мировоззрение и общий образ жизни. Цивилизация – общность людей, объединенных не только похожестью образа жизни, культуры, но и общностью духовных миров, общностью мировоззрения и структурой фундаментальных ценностей.

Содержательная определенность российской системы ценностей - задача специального исследования. Со своей стороны, мы считаем нужным лишь указать на необходимость преемственности базисной системы ценностей данного сообщества при любых его реформаторских или модернизирующих изменениях. Социокультурная сфера общества имеет свой темп развития, отличный от более быстрых темпов модернизации и радикальных преобразований в технико-технологической и экономико-правовой сферах. Здесь абсолютно неприемлем подход “разрушения и перестройки до основания”. Что означает новый тип социально-экономического устройства общества. Это - прежде всего новый образ жизни людей, новый тип организации и удовлетворения все тех же человеческих потребностей. Внедрение другого типа экономических отношений не означает автоматического изменения социального (более того, национального) характера и соответствующей ему системы ценностей.

Сегодняшний «непримиримый конфликт» двух систем ценностей - “традиционной” и “либеральной” подрывает основания хозяйственной деятельности и социальной жизни вообще. В результате социально-экономический кризис не преодолевается, а углубляется, входит в свою депрессивно-загнивающую фазу. Попытки либерал-реформаторов “взрастить” нового “хомоэкономикуса” отнюдь не однозначны по своим последствиям. Разрушение традиционных ценностей и норм, наряду с дискредитацией новых, приходящих им на смену, формирует массовый тип человека “без корней”, начисто лишенного какой-либо духовно-нравственной и культурной основы, свободно передвигающегося (на деле – свободно передвигаемого силой капитала). Такой и нужен сегодня для нового глобального рынка. Снова, как и в прошедшем веке в период перелома русской истории предаются забвению предостережения русских мыслителей: “Новый человек может явиться лишь в том случае, если человека считают высшей ценностью…, если он лишь средство для экономического процесса; то приходиться говорить не столько о явлении нового человека, сколько об исчезновении человека, то есть об углублении процесса дегуманизации...”.¹

Человек не только экономическое, политическое, но и духовное существо, выходящее за пределы утилитарно-рациональной составляющей своего бытия. Постоянным напоминанием этому служит наше духовное и культурное наследие.