Философия - лекции, монографии / 2012 ТРЕТЬЯ МОНОГРАФИЯ Научная рациональность. Пределы перепутья / Монография / Научная рациональность. Пределы перепутья

Типы методологии, выстроенной в условиях методологического дуализма

171

В плане выявления смысловых особенностей (и нетождественности) таких категорий как комплексность, системность и целостность мы опираемся на соответствующие представления, изложенные в работах Г.П. Щедровицкого, С.Е. Кургиняна и др. Если отталкиваться от указанных методологических принципов (системность, комплексность, эклектизм и т.д.), то можно построить следующую таксономию (классификацию) методологий, выстраиваемых в поле действия дуализма (рис. 49).

Типы методологии, выстроенной в условиях методологического дуализма

Рис. 49

Примеры и краткие описания данных исследовательских методологий представлены в табл. 1. В качестве дополнительных пояснений отметим, что эклектика стремится к некритическому сращиванию, «сшиванию» противоположных установок, тогда как полиметодология стремится к их сбалансированному учету, а трансметодология – к преодолению дуализма тем или иным способом. Преодоление же дуализма может быть либо синтетическим, т.е. осуществляемым посредством синтеза противоположных методологических установок дуализма, либо холистическим, т.е. осуществляемым посредством выявления глубинных оснований дуализма и встраивания его в некую целостную картину. Иногда трансметодология несет на себе черты синтетики и холистичности одновременно, как это в определенной мере имеет место быть в случае с концепцией идеальных типов М.Вебера. В данном случае можно даже утверждать, что данная часть веберовского наследия одновременно принадлежит обоим типам трансметодологии (и соответствующих способов преодоления дуализма). Классическим примером холистической трансметодологии, на наш взгляд, является философия П.Абеляра, примером же синтетической трансметодологии в определенной мере служит уже неоднократно упомянутая на страницах данного исследования социология М.Вебера, а также политикофилософские взгляды М.Бунге, попытавшегося дилемме «холизм – антихолизм» противопоставить холотехнодемократию.

Конечно же, акцентирование внимания на дуализмах есть проявление европоцентристских форм мышления. Вместе с тем, дуализмы весьма характерны для классической и неклассической рациональности, с одной стороны, а с другой, тяга к преодолению всякого рода двойственностей заложена в русской культуре, всегда тянувшейся к целостности и к собирательству (интеграции), «устроению всем миром», если говорить языком Ф.М. Достоевского. Тяга к холизму (целостности) скорее русская культурно-историческая черта, нежели европейская. Подобные отличия в коллективном разуме задаются тем, что Россия не пошла в направлении католицизма и протестантизма. Не приняв средневекового догмата о филиокве, Русь сделала серьезную заявку на альтернативность своего мировоззрения, своих истории и культуры. В итоге европейский менталитет был выстроен как склонный к системности, тогда как русский и вообще

172

российский менталитет – как склонный к целостности, целостному восприятию действительности. Это проявилось и в функционировании западных империй и империи совсем другого рода (как минимум, империи неколониального типа), представленной в таких ипостасях как Русь, Российская империя, Советский Союз. Это проявилось и в том, что Россия не пошла по пути классического нациестроительства и модерна, неразрывно связанных с капитализмом. Это проявилось и в принятии коммунистических идей в ХХ в., т.к. этим идеям был свойственен антиколониальный, «интеграционистский» и интернациональный пафос. Это проявилось и в непринятии классических для Запада форм социальной регулятивности, связанных с формальным правом1.

Кроме того, надо признать, что помимо дуализмов существуют противоречия (и оппозиции) более высокого порядка, к примеру, троичные противоречия. Остановимся хотя бы на некоторых из них. В частности, нередко человека понимают как тройственную сущность, соединяющую в себе психическое, биологическое и социальное начало. В христианстве троичен даже Бог (Бог-отец, Бог-сын и Бог-дух), что имеет весьма глубокие мировоззренческие основания и последствия. Мир троичен, ибо в нем действуют три силы: тяга к развитию, тяга к покою и тяга к деструкции. Тема троичности также существенна и также содержит в себе эффект историко-мировоззренческой преемственности2.

В определенной мере все сказанное выше о концептуальных аспектах преодоления дуализма без особых сложностей может быть перенесено на случай более высокого порядка (не только двоичный, но и троичный и т.д.). В этом плане представления о выстраивании методологии в поле действия некоторого противоречия (дуального или имеющего более высокий порядок) инвариантны по отношению к порядку противоречия, под которым можно понимать количество фундаментальных конкурирующих установок данного противоречия. В случае с дуализмом данное число равно двум, в случае троичного противоречия

–трем и т.д.

1Одним из аспектов здесь является то, что формализм, свойственный формальному праву и в определенной мере построенному на его основе экономическому и политическому либерализму, прекрасно согласуется с системностью западного (католического и впоследствии протестантского) менталитета, но плохо согласуется с русским и российским менталитетом, которому свойственна целостность, холистичность и хилиастичность. Это ни в коем случае не говорит о «нецивилизованности» России, в связи с которой многие мыслители буквально «стѐрли зубы», и на основе которой ряд интеллектуалов (А.И. Ракитов, С.А. Караганов и др.) делает вывод о необходимости кардинальной ломки российского менталитета и сознания. Это говорит лишь о том, что российский менталитет по своей природе взыскует иного, целостного типа связи между формой и содержанием вообще и между правом и справедливостью в частности. В таком плане российский менталитет с его чертами холистичности очень близок идее глубинного преодоления дуализмов.

2В качестве подстрочного замечания отметим, что весьма интересна проблема, связанная с тем, когда появляется троичное видение мира впервые – оно появляется в христианстве или же определенные его черты можно увидеть в человеческой истории и культуре значительно раньше.

173

Таблица 1. Методологии преодоления дуализма

174

В таком случае мы можем перейти к решению более сложных задач, в частности, касающихся поиска методологических оснований описания поведения существенно неоднородных систем1, осуществления междисциплинарных исследований, выстраивания сооответствующих исследовательских технологий, когда исследование или выстраивание методологии происходит в поле действия множесства дисциплинарностей. И опять, если говорить о монометодологии, полиметодологии и т.д., то здесь противостоят друг другу не только различные методологии, выстраивание которых возможно в поле действия противоречия (в конкретном случае междисциплинарного), но и различные методологические принципы: комплексность, системность, целостность и т.д. Продолжая это обсуждение, отметим, что мы склонны принципиально различать между собой трансдисциплинарные и полидисциплинарные исследовательские технологии (и исследования), опирающиеся на разные методологии (рис. 48) и методологические принципы. В этой связи укажем на классификацию, изображенную на рис. 50. Представленные на нем исследовательские технологии аналогичны только что рассмотренным нами методологиям, выстраиваемым в поле действия дуализма (ключевым фактором, задающим аналогию, является тот или иной методологический принцип: комплексность, системность и синтетичность, целостность).

Междисциплинарные исследовательские технологии

Рис. 502

В качестве некоторых примеров осуществления междисциплинарных со- циально-гуманитарных исследований можно привести социологию М.Вебера, в концепции идеальных типов соединившего гуманитарно-историческое и социальное знание, идиографическую и номотетическую тенденции в познании. Из

1Ярким примером подобного рода систем служит экономика, в связи с чем возникают весьма нетривиальные методологические проблемы в сфере математического моделирования экономических систем и процессов. Так, неоднородность экономики, ее многоуровневость и многогранность приводит к тому, что оказыватся весьма затруднительным выстроить достаточно общие математические модели экономики с опорой на синергетику, тогда как синергетические модели частных экономических процессов вполне успешно строятся.

2Учитывая, что на рис. 50 изображены междисциплинарные исследовательские технологии, на них нельзя найти аналогию монометодологии (т.к. речь идет о междисциплинаристике, а не о монодисциплинарных исследованиях) и эклектичной методологии (т.к. мы исходим из того, что в целом эклектиктизм не может быть основой профессионально построенной исследовательской технологии).

175

современных исследователей в плане междисциплинаристики интерес представляют исследования С.Е. Кургиняна, разрабатывающего методологию «целостного анализа» и говорящего о принципиальной необходимости «сеток понятийных координат» в исследовании сложных социально-гуманитарных явлений, на чем оформляется важная альтернатива позитивистскому (в широком смысле слова) подходу (и даже интеллектуальному мейнстриму) в виде концептуального подхода.

В качестве одного из примера междисциплинарных исследований, проводимых авторами монографии, может быть названа работа [113] по аналитике факторов глобальной мощи США, которая, в рамках представленной в данном параграфе терминологии, может быть отнесена к синтетическому трансдисциплинарному исследоваанию. Отличие данной работы от потенциально возможной полидисциплинаристики состоит в том, что в различных дисциплинарностях («дисциплинарных сетках», задаваемых разными дисциплинами вроде культурологии, социологии элит и политологии) были выявлены не только группы соответствующих факторов (социокультурных, социальных, политических, социально-технологических и т.п.), но и найдена связь между ними. Конкретизация межфакторных связей является одним из значимых отличий между полидисциплинаристикой и синтетической трансдисциплинаристикой, которые, как мы уже указывали, адресуются к двум разным методологическим установкам – комплексности и системности.

Очень часто социально-гуманитарные дисциплины изучают однокачественные процессы (например, экономические, финансовые, политические, социальные и т.п.). Гораздо реже и существенно сложнее изучаются процессы разнокачественные и неоднородные. Определенные «ниши разнокачественных процессов» вполне освоены, скажем, экономической, социальной и политической психологией, политической культурологией, социологией культуры и другими дисциплинами. Неосвоенные же «ниши», у которых чрезвычайно высок уровень разнокачественности анализируемых процессов, требуют технологий трансдисциплинарных исследований, отыскание которых само по себе представляет весьма нестандартную исследовательскую задачу. Особенно важной эта задача выглядит применительно к социологии (и социологии управления в частности), где очень часто разноуровневые и разнокачественные процессы сливаются в какую-то единую социальную тенденцию. Отметим, что технологии трансдисциплинарного синтеза в современных исследованиях равно как и их возможные методологические основания (теория систем, синергетика, кибернетика, теория игр, феноменологическая традиция, герменевтика, методология Г.П. Щедровицкого и др.) являются важной проблемой современной философии и методологии науки.

В определенных случаях в сфере социологии управления приходится обращаться к методам трансдисциплинарной интеграции, которая позволяет осуществлять достаточно адекватное рассмотрение разнокачественных процессов. Большое значение подобные подходы имеют при анализе сложных социальных систем и процессов (элит, обществ, культур, цивилизаций, процессов модернизации и т.п.). Очевидно, что целостное и системное видение очень важно при

176

решении сложных социальных проблем, требующих комплексного подхода. Так, успешное осуществление социальной модернизации практически невозможно без учета социокультурной специфики обществ и опоры на эту специфику; эффективная борьба с проявлениями терроризма и экстремизма, наркоторговлей, криминализацией и коррупцией невозможна без задействования определенных социокультурных (а не только правовых или экономических) механизмов и технологий. Переплетенность, сложность разнокачественных процессов порождает необходимость трансдисциплинарных подходов, причем это касается социально-гуманитарных исследований и решения на их основе прикладных задач – формирования соответствующих социально-гуманитарных технологий (в борьбе с коррупцией, наркоторговлей и т.п.).

Все изложенное в плане интеграции справедливо как при интеграции наук, дисциплин, теорий, так и при интеграции методологических установок, пример чему явил, как уже неоднократно подчеркивалось, М.Вебер. В отношении междисциплинарных исследований стоит дать еще некоторые методологические зарисовки. Опишем их с привлечением теории множеств.

Пусть нам даны две дисциплинарности – А и В. Тогда есть два наиболее простых варианта понимания того, что является областью междисциплинаристики в их случае – либо зона, общая для обоих дисциплин, либо зона, в которую входят обе дисциплины полностью (рис. 51).

Рис. 51

Кпримеру, междисциплинаристикой типа А/В является кардиохирургия

–область хирургии, занятая лечением сердца, и методологически находящаяся

на пересечении двух медицинских отраслей – кардиологии и хирургии. Междисциплинаристика типа А . В может быть усмотрена, скажем, в учебной дисциплине «Психологие и педагогика», соединяющей в себе две больших отрасли знания – психологию и педагогику.

Возможны самые разнообразные варианты (способы) междисциплинарной интеграции (МИ). Назовем некоторые из них:

- МИ с ядром, когда вокруг некоторой «ядерной», доминирующей дисци-

плины группируются периферийные дисциплинарности (рис. 52а);

- , когда в некоторой дисциплинарной среде «растворены» использующиеся дисциплинарности;

- двухполюсная МИ (рис. 52б); - многополюсная МИ; - многослойная МИ (рис. 52в).

177

Рис. 52

Для систематизации ряда понятий и представлений составим табл. 2.

В качестве некоторого отступления отметим, что, к примеру, в политологии нередко встает проблема поиска эффективных исследовательских технологийи и их проектирования, в т.ч. и посредством междисциплинарной интеграции. В некоторых политологических работах даже отмечается, что системного анализа с его тяготением к структурализму недостаточно при исследовании сложных феноменов (таких как, скажем, международно-политическая ситуация на Ближнем Востоке), в которых переплетается объективное и субъективное [280], а также политическое и юридическое, географическое и психологическое, историко-культурное и экономическое. Приходится либо дополнять системный анализ иными подходами, способными более эффективно работать с ментальными процессами [280], либо на основе системного анализа выстраивать интегрированные исследовательские технологии. Автор данного исследования, к примеру, считает в ряде вопросов перспективным интеграцию исследовательских технологий политологии с культурологией и социокультурными методами [113].

Таблица 2. Подходы к преодолению противоречий

Отталкиваясь от информации, представленной на рис. 49-50, отметим, что если монодисциплинарным технологиям характерно видеть причинно-

178

следственные связи с фактором одной какой-то природы (финансовой, психологической и т.п.) (рис. 53а), то для междисциплинарных технологий это уже далеко не так. Однако логика исследований в разных случаях разнится. Полидисциплинарные технологии готовы предложить комплекс факторов различной природы, задающих детерминацию (рис. 53в), а трансдисциплинарные технологии – не только комплекс факторов, но и некоторым образом структурированную связь между ними (рис. 53г). В случае взятия за основу эклектического подхода (рис. 53б), в рассмотрение вводятся факторы в общем случае различного таксономического ранга, но без должной рефлексии по поводу «межфакторной структуры» и даже целосообразности введения в рассмотрение того или иного фактора1.

Множество факторов различной природы

Рис. 53

Подводя некоторый важный итог и «вбрасывая» при этом какой-то новый дополнительный материал, отметим, что, помимо гносеологических оппозиций вроде противопоставления номотетизма и идиографизма, у неокантианцев существуют и весьма значимы оппозиции иного рода – фундаментальные онтологические дуализмы. К примеру, к числу фундаментальных онтологических и мировоззренческих дуализмов можно отнести протипоставление добра и зла.

1 К примеру, нецелесообразно использовать в расчетах падения кирпича с 10-этажного здания методы специальной теории относительности или пытаться учитывать влияние на движение кирпича космических тел. Такие расчеты во-первых затруднительны, во-вторых способны создать иллюзорную, мнимую точность (тогда как есть факторы куда более очевидные, но достаточно сложно учитываемые за счет своей нестационарности, к примеру дуновения ветра, влияющие на падающий крипич, или неоднородность воздушных потоков в зависимости от высоты. Эллиминирование их не может быть скомпенсировано привлечением «более точных» формул специальной теории относительности или небесной механики), в- третьих, нужны в своей сфере применения. Нарушение связей между методами и сферами их целесообразного применения – один из вариантов исследовательской эклектики в науке.

179

В этой связи важно различать между собой монизм, дуализм и плюрализм, имеющие различные точки зрения по поводу числа первопричин (субстанций). Проблема субстанции, как это хорошо известно, появляется уже на раннем этапе развития античной философской мысли, в частности, на самом первом ее этапе – натурфилософском, или на этапе философии «физиса» (Фалес, Пифагор, Гераклит, Анаксимандр, Анаксимен, Эмпедокл и др.). Не исчезает из философии проблема субстанции и на более поздних этапах истории.

Монистами были три крупных мыслителя ХIХ-ХХ вв., пытавшиеся выстроить цельную картину мира – К.Маркс, А.Эйнштейн, З.Фрейд. Грубо говоря, Маркс пытался вывести все из классовой борьбы, Эйнштейн – из пространст- венно-временного континуума, Фрейд – из принципа удовольствия. Каждый из них на каком-то этапе своей судьбы переосмыслил свои взгляды: Маркс признал азиатский способ производства, Эйнштейн – ввел в уравнения общей теории относительности так называемый «лямбда-член», разрушивший монизм теории и впоследствии названный «темной энергией», а Фрейд признал, что психику человека формирует два начала – эрос и танатос (т.е. воля к жизни и воля к смерти) [128, т.1]. В сущности, это глубинные метафизические представления, адресующие к фундаментальной оппозиции добра и зла.

Судя по всему, с учетом интерпретации работы [128], можно говорить о том, что такого рода фундаментальные оппозиции («добро – зло», «эрос – танатос» и т.д.) в культуре могут бытийствовать тем или иным образом. Возможно несколько вариантов развития этих метафизических коллизий:

-история (борьба противостоящих в рамках фундаментального дуализма сущностей, выступающая причиной развития);

-постистория, адресующая к постмодерну и концептуальным изысканиям в сфере конца истории (Г.Гегель, А.Кожев, Ф.Фукуяма и др.) и представляющая собой некоторое (полное или частичное) снятие борьбы субстанций («добро - зло», «эрос и танатос» и т.п.) посредством релятивизации границ между ними;

-контристория как победа зла над добром, танатоса над волей к жизни и представленная, к примеру, в фашизме как одном из важнейших явлений контрмодерна;

-сверхистория (сверхмодерн), являющая собой победу добра над злом, но не снимающая при этом развития, которое обеспечивается не борьбой противоположностей, а принципиально иным образом.

Представленное в данном параграфе, пожалуй, являет собой то немногое, что можно попытаться сказать о концептуальных основаниях преодоления дуализмов, уместив это в отдельный параграф и подчинив его общему замыслу монографии. Вместе с тем, многие методологические проблемы, поднятые в данном параграфе, во-первых, обширны (и их более-менее полное изложение потребует гораздо более объемных работ, чем отдельный параграф), а вовторых, далеки от своего окончательного разрешения, как, к примеру, проблемы поиска эффективных приемов междисциплинарных исследований.

180