Глава V континуум

Категория континуума и категория когезии, а также членение текста вза­имообусловлены и дополняют друг друга.

Категория континуума непосредственно связана с понятиями времени и пространства. Сам термин "континуум" означает непрерывное образо­вание чего-то, т.е. нерасчлененный поток движения во времени и в про­странстве. Однако движение возможно проанализировать только в том случае, если приостановить его и увидеть в разложенных частях дискрет­ные характеристики, которые во взаимодействии создают представление о движении. Таким образом, континуум как категорию текста можно в са­мых общих чертах представить себе как определенную последовательность фактов, событий, развертывающихся во времени и пространстве, причем развертывание событий протекает не одинаково в разных типах текстов. Временные и пространственные параметры художественного текста карди­нально отличаются от тех, которые мы находим в других типах текстов. Создавая мир воображаемый, мир, в котором действуют вымышленные лица и в большинстве случаев в условном пространстве, автор волен сжи­мать, расширять, обрывать и вновь продолжать время действия и про­странство в угоду заранее ограниченной содержательно-фактуальной ин­формации. Хронологическая последовательность событий в художествен­ном тексте вступает в противоречие с реальным течением времени, кото­рое, подчиняясь замыслу автора, лишь создает иллюзию временных и пространственных отношений. Как образ в художественном произведении лишь подобие, типизация живого прототипа, так время и пространство представлены в нем лишь в своих типических проявлениях. Я имею в ви­ду сменность и условность обозначения их единиц: час, минута, утро, ве­чер, месяц, год, раньше, позже, уже и др., а также: далеко, близко, за го­ризонтом, высоко, низко и др.

Континуум художественного текста основан обычно на наруше­нии реальной последовательности событий. Иными словами, континуум не обязательно обеспечивается линейностью изложения. Переплетение времен­ных планов повествования предопределяет и членение отрезков текста. Наше сознание ищет опору в реальном проявлении временного континуу­ма. Чем хаотичнее представлена связь событий во временном и простран­ственном отношениях, тем труднее воспринимается сама содержательно-концептуальная информация произведения.

Характерно в этом отношении уже упомянутое произведение Воннегу­та "Бойня номер пять". Парадоксально сопряжены два мира—реальный и воображаемый — Дрезден и планета Тральфамадор. В нескольких строках, предшествующих роману, автор предупреждает читателя:

"Этот роман отчасти написан в слегка телеграфически-шизофреническом стиле, как пишут на планете Тральфамадор, откуда появляются летающие блюдца. Мир".

Этим предупреждением писатель как бы подготавливает читателя к восприятию сложного, алогического (шизофренического) стиля изло­жения.

87

В первой главе Воннегут настойчиво повторяет слово действительно или синонимичные ему выражения:

". . . почти все это произошло на самом деле. Во всяком случае про войну тут почти все правда. ... я действительно съездил к нему в гости".

На протяжении всего романа две линии повествования перемежаются, но каждая из них имеет свое продолжение. Одако само продолжение по­вествования носит прерывистый характер, т.е. основное условие конти­нуума - непрерывность здесь как бы не выполняется и движение пред­стает в расчлененном виде. Даже в отдельных предложениях можно встре­тить разрывы последовательности, например:

"Тут кто-то сильно потряс Билли и он проснулся. Билли все еще был пьян и все еще злился из-за украденного руля. Но тут он снова оказался во второй мировой войне, в тылу у немцев. Тряс его Роланд Вири" (97).

Предложение "Но тут он снова оказался во второй мировой войне" вы­рывает читателя из последовательности событий и ставит его перед не­обходимостью как-то связать два логически несовместимых сооб­щения.

Я взял разительный пример дисконтинуума для того, чтобы показать на резко очерченных разрывах повествования связь двух сюжетных линий. В этом романе чрезполосица изложения получает умышленно фантасти­ческое воплощение. Проследить континуум, казалось бы традиционно обязательный для литературного произведения, читателю довольно трудно

Разрывы, перескоки, описание конкретных действий, осуществляемых одновременно в двух противостоящих мирах, все это озадачивает его и требуется напряженная работа мысли для того, чтобы увидеть в этом за­мысел писателя. Приведу пример:

" У нас на Трапьфамадоре телеграмм нет. Но в одном вы правы: каждая груп­па знаков содержит краткое и важное сообщение - описание какого-нибудь поло­жения или события. Мы, трапьфамадорцы, никогда не читаем их все сразу, подряд.

Между этими сообщениями нет особой связи, кроме того, что автор тщательно отобрал их так, что в совокупности они дают общую картину жизни, прекрасной, не­ожиданной, глубокой. Там нет ни начала, ни конца, ни напряженности сюжета, ни мо­рали, ни причин, ни следствий. Мы любим в наших книгах главным образом глубину многих чудесных моментов, увиденных сразу, в одно и то же время.

В следующий миг летающее блюдце сделало виток во времени, и Билли был отброшен назад, в детство" (113).

В этом отрывке дан ключ к пониманию той манеры письма, того стиля, который сближается с формой изложения, характерной для так называе­мого потока сознания. Тенденция разложить непрерывность на отдельные моменты движения проявляется во всяком литературном произведении и, более того, во всяком тексте. Собственно говоря, деление на главы, части, главки, отрывки, абзацы, сверхфразовые единства, о которых мы говорили в главе III, есть не что иное, как разложение процесса, помогаю­щее увидеть самый процесс в его составляющих. При таком разложении, т.е. при остановке движения внимание невольно фокусируется на этих составляющих.

Таким образом, им придается особое, иногда самодовлеющее значение, заостряются их функциональные свойства, оттачиваются

88

их формально-значимые элементы. Форма особенно заметна когда она как бы обособляется от содержания, будучи единственным способом его выражения.

Континуум не может быть показан в тексте в его точных формально-временном и пространственном протяжениях. Оставаясь по существу непрерывным в последовательной смене временных и пространственных фактов, континуум в текстовом воспроизведении одновременно разби­вается на отдельные эпизоды (кадры), но наличие категории когезии дает возможность воспринимать весь текст как процесс. Когда с вертолета снимается движение колонн автомобилей от аэродрома до Кремля (при встрече высокопоставленной особы), кинооператор обычно фиксирует начало пути, некоторые его части и конец (въезд в Кремль) ; показать от начала до конца все движение в его непрерывности значило бы нару­шить общепринятые нормы теле-фото информации.

Это явление хорошо описано у Томаса Манна:

"Они (сжатие времени, пропуски в литературном повествовании) полезны и необходимы, ибо долго совершенно невозможно рассказывать жизнь так, как ока когда-то рассказывала себя самое. К чему это привело бы? Это привело бы к бес­конечности и было бы выше человеческих сил. Кто задался бы такой целью, тот не только никогда не кончил бы, но обезумев от подробностей, увяз бы уже в начале. На прекрасном празднике повествования и воспроизведения пропуски играют важ­ную и непременную роль" .

Континуум в его разбиении на эпизоды - важная грамматическая ка­тегория текста. Кроме чисто психологических оснований — возможность и легкость восприятия процесса при его детализации — континуум обеспе­чивает возможность переакцентуации отдельных деталей. При первом чте­нии текста каждый отрезок воспринимается в соответствии с конкретным временным и пространственным параметрами, выдвигаемыми ситуацией. Но при повторном (и тем более многократном) чтении конкретность вре­менная и пространственная часто исчезает или затушевывается. Части высказывания становятся вневременными и внепространственными. Мысль как бы освобождается от вериг конкретности и приобретает наибо­лее обобщенное выражение.

Таким образом, можно сделать предположение о том, что континуум -это категория, обеспечивающая конкретность, реалистичность описания. Поэтому временная и пространственная конкретность в художественном изображении является лишь условным "заземлением" содержательно-фактуальной информации.

Пространственный континуум в художественных текстах значительно более точен, чем временной. Географические названия места действия и описание этих мест нередко даны в абсолютно реалистическом плане. А вот время — наиболее нереалистическая концепция. "Что такое время? — пишет Макс Борн. — С точки зрения физики время —это не ощущение течения времени, не символ становления и исчезновения, а свойство про­цессов, которое поддается измерению, как и многие другие свойства" [Макс Борн, 41-42].