4. Учредительное Собрание: конец парламентского Республиканизма в России

Последним шансом в деле реализации демократической альтернативы развития политических процессов в стране стало Учредительное собрание, деятельность которого могла бы в корне изменить политическую судьбу России.

Учредительное собрание - общенародное временное учреждение, призванное выработать или видоизменить закон страны и таким образом на правовой основе оформить новый общественный и государственный строй.

В формально-юридическом смысле учредительным собранием может считаться любой представительный орган, наделённый учредительными функциями, - от собрания граждан в античной республике до современного парламента. В этом смысле, возможно, правы те, кто ведут предысторию Всероссийского Учредительного собрания ещё от Земских соборов. На них тоже решались важные государственные вопросы, избирались цари, как Борис Годунов в 1598 г. или Михаил Романов в 1613 г. Вместе с тем, как форма диалога власти с обществом, Земские соборы скорее восходили к общинной демократии, чем к представительной форме правления, и если они соединяли Россию с Европой, то средневековой.

Учредительное собрание, имея представительный, всесословный характер, становилось не только источником новых общественных и государственных отношений, но и олицетворением общенационального согласия, гарантией гражданского мира.

Первым, кто включил требование о созыве Учредительного собрания в число «ближайших задач земства» был И.И. Петрункевич, один из будущих основателей конституционно-демократической партии. Необходимость народного представительства он объясняет тем, что «неспособность самодержавия честно выполнять принятые им перед народом обязательства» привела его к убеждению, «что только Учредительное собрание может оберечь страну от таких обещаний, которые гораздо легче берутся назад, чем даются».

Программа «Народной воли» (1879 г.) признавала, что «народная воля была бы достаточно хорошо высказана и проведена Учредительным собранием, избранным свободно, всеобщей подачей голосов» . Наиболее плодотворную разработку идея Учредительного собрания обретала в поисках решения конституционного вопроса в России, когда при создании правового государства предполагался допуск граждан к определению основ государственности и к текущей законодательной деятельности.

Вся политическая жизнь России начала XX века прошла под знаком распространения идеи народного представительства в её различных нормах, среди которых ведущей была идея Учредительного собрания.

Неразвитость российских демократических институтов объясняет особое внимание, уделяемое решению проблемы народовластия в программах политических партий. Лидеры социалистических партий ставили основной программной целью через Учредительное собрание установление республиканской формы правления в России.

Первыми внесли в свою программу лозунг Учредительного собрания социал-демократы на П съезде РСДРП в 1903 г. Их программа-минимум требовала «низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом», которое обеспечит последовательное осуществление принципов демократической республики, политических свобод, широкого местного самоуправления и других демократических требований. В ноябре 1905 г. В.И. Ленин писал: «Чтобы окончательно смести остатки старых крепостнических учреждений самодержавной России, нельзя себе представить иного цельного и последовательного пути, кроме созыва всенародного Учредительного собрания» .

Меньшевики же в 1905-1907 гг. не обусловливали созыва Учредительного собрания победой вооруженного восстания. Они предполагали его созыв в парламентском варианте, под общественным давлением снизу. С их точки зрения, Учредительное собрание завершит цикл революционного развития страны и откроет эпоху длительного эволюционного созревания общества для социализма.

Партия социалистов-революционеров в своей программе, принятой в декабре 1905 - январе 1906 гг. на 1 съезде ПСР, заявляла, что свою «революционную борьбу с существующим режимом» она будет совмещать с агитацией «за созыв Учредительного собрания на ... демократических начала для ликвидации самодержавного режима и переустройства всех современных порядков в духе установления свободного народного правления, необходимых личных свобод и защиты интересов труда». Отличавший эсеров революционный романтизм наглядно проявился в том, что созыв Учредительного собрания они возвели в абсолют, как непосредственное и полное торжество народовластия.

Отколовшиеся от них в 1906 г. эсеры-максималисты пошли ещё дальше: с демократически избранным Учредительным собранием они связывали введение в стране трудовой республики и полной социализации общества, то есть обращение во всенародное достояние земли, фабрик и заводов.

Если требование созыва Учредительного собрания у всех социалистических партий было однозначным, то лидеры либерального движения по-разному относились к идее его созыва. Учредительный съезд конституционно-демократической партии 18 октября 1905 г. объявил задачей партии достижение Учредительного собрания на основе всеобщего и равного избирательного права с прямым и тайным голосованием, «причём реформированная, в силу Манифеста 17 октября, государственная дума может служить для партии лишь одним из средств на пути к осуществлению той же цели» . Добившись затем весьма влиятельных позиций в 1 Государственной думе и, посчитав, что Россия уже вступила на конституционный путь развития, кадеты в 1906 г. сняли лозунг Учредительного собрания.

Октябристы считали, что со времени Манифеста 17 октября «народ наш становится политически свободным, наше государство – правовым государством». Признавая незыблемым для России принцип конституционной монархии, октябристы отвергли идею созыва суверенного Учредительного собрания, которое «заключает в себе полный разрыв связи с прошедшим, поведёт к пересмотру таких начал нашего политического и общественного быта, кои не могут быть поколеблены без тяжелого революционного потрясения всей страны».

Либералы понимали, насколько опасным политическим оружием может оказаться лозунг созыва Учредительного собрания в случае его практической реализации. Соединение этого лозунга с другим - всеобщего избирательного права - придавало ему законченный революционный смысл.. Революционная идея замены царского самодержавия «самодержавием народа» пугала их как возможным торжеством левого экстремизма, так и скрытой в ней угрозой сохранить государственное принуждение, лишь видоизменив его, утвердив силу над правом. Б.А. Кистяковский ещё в 1903 г. писал, в частности, П.Б. Струве о том, что результатом деятельности социал-демократов будет замена «самовластия Романова «Божией милостью» самовластием Ленина во имя самодержавия народа» . Всеобщее избирательное право необразованного населения, считали они, само по себе не является гарантией стабильного демократического развития. Западные демократии продвигались ко всеобщей подаче голосов долго и постепенно, в России же «прыжок» к такой демократии обещал неясные последствия.

Идея народоправства, воплощенного в Учредительном собрании, была близка народам России. Её питал исторический опыт, связанный с некогда действовавшими представительными органами (вече, земские соборы), патриархально-общинные привычки крестьян, гуманистические побуждения интеллигенции. Поэтому, как указывалось выше, в акте отречения от престола решение о форме государственного устройства передавалось на рассмотрение Учредительного собрания. Образованное 2 марта правительство России называло себя Временным, так как свою задачу видело в том, чтобы довести страну до созыва Учредительного собрания.

Первое время после отречения династии от престола, казалось, что обществом овладела единая идея, гарантировавшая гражданский мир и решение основных государственных проблем. Как вспоминал большевик Н. С. Ангарский, « в те дни все находились в состоянии некоего революционного угара, всеобщего ликования. Классовые противоречия ещё не успели обнаружиться. «Клятвой времени» для социалистов были лозунги: «Учредительное собрание, демократическая республика» . Причём, синонимом завоёванных демократических свобод являлась идея провозглашения республиканской формы правления посредством всенародного волеизъявления. Но идея эта неравномерно проявлялась в разных слоях общества, сообразно их положению, социальному, политическому, культурному опыту. Поэтому, по прошествии эйфории, в 1917 году, «отдельные слои и группы населения опасались только одного: быть обойдёнными в праве участвовать в решении задач, как бы их интересы не были обойдены в будущем Учредительном собрании» . Идея Учредительного собрания воспринималась основными политическими силами страны по-разному, в соответствии с текущим политическим моментом.

В конце июля, воспользовавшись стихийно возникшим недовольством рабочих Петрограда, большевики попытались ликвидировать власть Временного правительства под лозунгом передачи всей власти Советам рабочих и крестьянских депутатов. В августе потерпел неудачу мятеж генерала Л.Г. Корнилова, пытавшегося установить военную диктатуру. Казалось бы, из достигнутых побед Временное правительство должно было извлечь дополнительный политический капитал и как можно скорее организовать выборы в Учредительное собрание для получения в нём большинства мест. Однако правительство избрало тактику оттягивания созыва Учредительного собрания.

Временное правительство первого состава не спешило с Учредительным собранием, которое ему было навязано Советами, хорошо понимая, сколь мало оно могло рассчитывать на благоприятный исход выборов. Управляющий делами правительства и непосредственно ведавший подготовкой к Учредительному собранию В.Д. Набоков писал так: «Если бы до учредительного собрания удержалась какая-нибудь власть, то созыв его был бы несомненным началом анархии. Будь у правительства реальная сила, оно могло бы сразу отложить вопрос до окончания войны. Такой силы у него не было» .

Несмотря на то, что в марте 1917 г. сроками созыва Учредительного собрания назывались июль-сентябрь, первое заседание Особого совещания для изготовления проекта Положения о выборах состоялось лишь в конце мая, а закончило оно свою работу лишь в начале сентября. Июльский кризис и рост популярности лозунга «Вся власть Советам!» заставили Временное правительство огласить сроки выборов (17 сентября) и созыва (30 сентября) Учредительного собрания. Затем, однако, правительство вновь стало медлить, и под предлогом необходимости завершить выборы в местные органы самоуправления отодвинуло выборы в Собрание на 12 ноября, а созыв - на 28 ноября.

Переносу сроков выборов способствовала и необходимость юридической проработки избирательного закона. 8 марта 1917 г. Временное правительство поручило образованному при нём Юридическому совещанию составить план мероприятий по разработке Положения о выборах в Учредительное собрание. Однако вскоре появилась потребность в создании для этого специального органа, и 25 марта правительство учредило Особое совещание для изготовления проекта Положения о выборах. В его состав должны были войти ведущие эксперты по вопросам государственного права, статистики, а также политические и общественные деятели разных направлений, в том числе и от Советов. Но лишь месяц спустя правительство утвердило персональный состав его членов. Эту затяжку М. В. Вишняк объясняет тем, что, учитывая отношение к данному вопросу различных партий и организаций, правительству пришлось отказаться от разработки проекта только силами юристов. И только 25 мая Особое совещание открыло свои заседания.

Председателем Особого совещания стал Ф.Ф. Кокошкин, признанный знаток права. В его состав были назначены также видные учёные Н.И. Лазаревский, В.М. Гессен, С.А. Котляревский, Б.Э. Нольде, В.В. Водовозов, историк-академик А.С. Лаппо-Данилевский и другие. Впоследствии этот состав разросся до сотни членов и представлял собою по оценке Б.Э.Ноль де «многоголовое сборище, почти парламент» , что часто затрудняло выработку единого мнения и увеличивало сроки подготовительной работы.

Пытаясь сократить подготовительный цикл, Исполком Петроградского Совета в конце марта также создал Комиссию по Учредительному собранию во главе с трудовиком Л.М. Брамсоном. В неё вошли в основном представители правонароднических партий, в частности, эсер Н.В. Святицкий, трудовики В.В. Водовозов и В.Б. Станкевич. Выработанные ими рекомендации по проекту избирательного закона отражали коллективное мнение советских кругов (пропорциональная система выборов, понижение возраста избирателей и пр.) и должны были стать демократическим противовесом либеральному проекту Особого совещания. Выступая на Всероссийском совещании Советов 2 апреля, В.Б. Станкевич, отдавая отчёт во всей трудности работы, определил самым ранним сроком созыва собрания сентябрь. Таким образом, советские лидеры сняли подозрения в адрес «буржуазного» правительства в намеренном затягивании дела и разделили с ним ответственность за положение дел с Учредительным собранием ещё до того, как вошли в состав коалиционного министерства в мае 1917 г. На том же Всероссийском совещании Советов И.Г. Церетели сказал, что есть лишь один способ объединить народное движение - вести его под знаменем Учредительного собрания к демократической республике!

Но слишком долгим оказался этот путь. По оценке лидера партии эсеров В.М. Чернова, «главною причиной затяжки с Учредительным собранием было то, что кадетская партия ультимативно настаивала на соблюдении всех формальностей процедуры по организации выборов», не допуская участия в них «самочинных органов народной власти». Однако то, что было приемлемо для эсера Чернова, совершенно противоречило правосознанию профессиональных юристов-кадетов. Ф.Ф. Кокошкин, выступая на УП съезде кадетской партии, возражал против того, чтобы жертвовать формальностями ради ускорения дела: «Скорейший созыв Учредительного собрания чрезвычайно важен, но не менее важно, чтобы воля народа выражалась самым правильным образом». Другой кадет В. Д. Набоков считал главным виновником этой затяжки исполком Совета. Он полагал невозможным ускорить дело путём упрощения всей процедуры, так как начался бы немедленный поход против правительства с обвинением его в намерении составить закон кабинетным, бюрократическим путём. «Законничество» кадетских юристов воспринималось как саботаж, и всё более отставало от необходимости срочного решения проблем. Абсурдное сочетание доктринального упрямства и практической неискушённости, замечает по этому поводу В.П. Булдаков, обычно подстёгивает правовой беспредел.

В результате длительных дебатов в конце июня появился Закон о выборах в Учредительное собрание. В нём нельзя увидеть признаков какого-либо предпочтения или стеснения одной из групп населения. Особое совещание справедливо подчёркивало, что «столь широкое осуществление начал всеобщности на выборах неизвестно доселе ни одному законодательству, и Россия в этом отношении идёт, несомненно, впереди других стран». Состав избирателей был так широк, как нигде в мире. В Европе в это время только в Швейцарии могли голосовать, как в России 20-летние. Крупным демократическим достижением было и предоставление избирательного права женщинам. Причём, противники равноправия женщин уверяли, что женщины ничего в политике не смыслят, склонны к крайностям и поддадутся демагогии большевизма. Высказывались опасения в консервативности женщин, что они «по большей части ещё плачут по Николаю Второму». Избирательный закон не предусматривал каких-либо ограничений имущественного и образовательного характера. Не было и ценза оседлости: в избирательные списки включались все лица, прибывшие на территорию избирательного участка к моменту их составления.

Нигде в мире, кроме России, не имели тогда избирательного права военнослужащие. Закон способствовал приобщению к политической жизни и государственно-правовому оформлению ряда народов и территорий, прежде лишённых права голоса и представительства в высших законодательных учреждениях страны. Это касалось малых народов Севера, Сибири, дальнего Востока, Средней Азии, Казахстана.

М.В. Вишняк, один из соавторов избирательного закона, констатировал: «огромный дефект закона - его совершенство». Закон не предусматривал никакого процентного порога, что было вполне демократично, благоприятствовало малым партиям, но уподобляло будущее законодательное собрание лоскутному одеялу. «Вводить всеобщее избирательное право... в стране с традициями авторитаризма, патриархальности, сословности, размытыми отношениями собственности, минимумом политической грамотности (не говоря уже о грамотности элементарной) было одной из величайших нелепостей, - считает В.П. Булдаков. - Закон должен соответствовать уровню правосознания активной части населения». Несмотря на то, что в Законе отразились противоречия революции, - стремление максимальной правовой либерализации его создателей вступило в противоречие с эгоизмом и нетерпением народных масс - он явился плодом компромисса.

Тем не менее, неоднократный перенос сроков выборов в Учредительное собрание свидетельствовал о неуверенности правительства и его политических союзников и вселял надежду в их противников.

РСДРП (б) по отношению к Учредительному собранию занимала собственную позицию. Лидеры партии не могли отбрасывать лозунг Учредительного собрания, зная, что он имеет много сторонников в массах. Поэтому, в Манифесте бюро ЦК от 27 февраля с Учредительным собранием они связывали закрепление революционных завоеваний и установление демократической республики. В Московском Совете в те же дни В.А. Аванесов и В.П. Ногин почти в одинаковых выражениях говорили о том, что все силы надо направить на борьбу за созыв Учредительного собрания и установление демократической республики, которая и осуществит требования пролетариата.

В большевистской прессе звучали предостережения против того, что народовластие можно установить посредством простого голосования: «Надо отказаться от подобных конституционных иллюзий. Полное народовластие на местах должно быть осуществлено до Учредительного собрания. Должны быть созданы новые органы новой жизни. Учредительное собрание лишь утвердит новый порядок, освятит его и достроит верхушки нового здания, имя которому Демократическая Республика».

В.И. Ленин понимал, какие богатейшие агитационные возможности при подготовке к созыву собрания может использовать его партия для дискредитации правительства, своих политических соперников и пропаганды большевизма. До лета 1917 г. в многочисленных работах он упоминал об Учредительном собрании в связи с тем, что Временное правительство затягивало назначение выборов. С ростом силы и влияния Советов нарастало и неприятие Лениным парламентаризма, как буржуазной формы государственности: «Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собрании».

Как прекрасный стратег, Ленин не упускал из виду таких зигзагов революции, при которых Учредительное собрание могло быть полезным большевикам. Он не исключал того, что Всероссийский съезд Советов «народ сделает Учредительным собранием».

Неоднозначность роли и места Учредительного собрания в оценках Ленина связана с особенностью политической ситуации, в которой они делались. Так, 7 мая в «Открытом письме к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов», пытаясь поднять авторитет большевиков среди крестьян, Ленин советует «крестьянам на местах тотчас брать всю землю», не платя помещикам никакой арендной платы и не дожидаясь Учредительного собрания. При этом, делая оговорку, что «права Учредительного собрания окончательно установить всенародную собственность на землю и условия распоряжения ею, мы нисколько не отрицаем». В своей речи на 1 Всероссийском съезде крестьянских депутатов, он подчеркнул, что Учредительное собрание является «центральной государственной властью».

События осени 1917 г. свидетельствовали о растущей радикализации общества. После июльских неудач, большевики снова перехватили политическую инициативу и в сентябре отказались от появившейся на Демократическом совещании возможности образовать новое однородное социалистическое правительство.

Октябрьское восстание было осуществлено большевиками за 17 дней до выборов в Учредительное собрание, на котором должны были решаться вопросы, волновавшие общество: основы государственного устройства России и землепользования, национальный вопрос и заключение справедливого мира. После избрания на втором заседании съезда Советов Временного большевистского правительства республики, Ленин понимал, что юридически власть этого правительства является не легитимной и временной, и что дальнейшая судьба будет зависеть от Учредительного собрания, которое, как высший законодательный орган, может лишить большевиков власти. В своих воспоминаниях наиболее близкий к нему в те дни Л. Д. Троцкий отмечал, что почти сразу же после Октябрьского переворота Ленин стал настаивать на отсрочке Учредительного собрания, объясняя это тем, что оно могло оказаться по составу «кадетско-эсеровско-меньшевистским». Троцкий по этому поводу писал: «Что Учредительное собрание отходит на второй план, об этом Ленин предупреждал с апреля; однако, ни он сам, ни партия в целом в течение всего 1917 года формально не отказывались от идеи демократического представительства: нельзя было с уверенностью утверждать заранее, как далеко зайдёт революция. Предполагалось, что, взяв власть, советы успеют достаточно скоро завоевать армию и крестьян, так что Учредительное собрание, особенно при расширении избирательного права (Ленин предполагал, в частности, снизить возрастной ценз до 18 лет), даст большинство большевикам и лишь формально увенчает советский режим».

Многие из ленинского окружения были против отсрочки собрания. Я.М. Свердлов, по словам Троцкого, подчёркивал, что большевики сами обвиняли Временное правительство в оттягивании его созыва. «Сейчас мы ещё слишком слабы, - настаивал Свердлов, - О Советской власти в провинции почти ничего не знают. И если туда теперь же попадёт весть о том, что мы отсрочили Учредительное собрание, это нас ослабит ещё более».

Ленин возражал: «Ошибка явная, - говорил он, - власть уже завоёвана нами, а мы между тем поставили сами себя в такое положение, что вынуждены принимать военные меры, чтобы завоевать её снова».

Говоря о формальном значении Учредительного собрания, Троцкий пояснял что, «в этом смысле Ленин говорил иногда о «комбинированном типе» государства, т.е. о приспособлении Учредительного собрания к советской диктатуре» . В противовес взглядам лидеров «мелкобуржуазных» партий, которые, по словам Ленина, смотрели на «государственную власть как на какую-то святыню, идол или равнодействующую формальных голосований...», главным моментом для партии большевиков был факт завоевания государственной власти и использования её как орудия своего класса. В этих целях должен быть «вдребезги» разрушен старый государственный аппарат и создан новый, выраставший из распространения классовой борьбы «вширь и вглубь». При этом считалась вовсе необязательной поддержка данных мероприятий большинством населения; избирательное право рассматривалось лишь как показатель зрелости понимания своих задач разными классами, но решение их должно достигаться «не голосованием, а всеми формами классовой борьбы, вплоть до гражданской войны».

Но большевики после захвата власти не отказались от лозунга Учредительного собрания. Как писал М. В. Вишняк, чтобы упрочить свою власть, сломить недоверие скептиков и интимнее связаться с народными толщами, большевики среди других лозунгов демократии сохранили лозунг созыва Учредительного собрания.

Антидемократические меры, принятые большевистским Временным правительством (закрытие газет умеренных социалистов и кадетской «Речи»; контроль над радио и телеграфом, выработан проект изъятия пустых помещений, частных квартир и автомобилей, национализация банков и пр.) заметно осложнили их положение в предвыборной борьбе. На их головы обрушился шквал критического огня оппозиционной прессы, поток обвинений в узурпации власти, насилии над волей народа, над демократией.

Тульские меньшевики призывали избирателей: «Помните, насилием над личностью, уничтожением свободы слова и печати большевики хотят обеспечить себе большинство в Учредительном собрании. Дайте им отпор своим голосованием!». Вероятно, захват большевиками власти «скорее уменьшил, чем увеличил их шансы быть достойно представленными в Учредительном собрании», - делает вывод Л.Г. Протасов, добавляя при этом, что «истинность этого предположения нельзя ни доказать, ни опровергнуть».

Как доказывает современный опыт парламентаризма в России, исход выборов зависит от того, кто их финансирует и контролирует, кто контролирует работу избирательного аппарата. Поэтому большевики пытались подчинить себе Всероссийскую комиссию по выборам (Всевыборы), которая не признала Совнарком, протестовала против закрытия ряда оппозиционных газет и отказалась сотрудничать с большевиками. К 20 ноября, когда выборы на основной территории России уже прошли, Совнарком поручил Г.И. Петровскому и И.В. Сталину «взять в свои руки комиссию по Учредительному собранию с целью завладеть всеми документами по Учредительному собранию для ориентировки в положении вещей». 23 ноября члены Всевыборов Авинов, Набоков, Вишняк, Нольде и другие, вновь отказавшиеся сотрудничать с эмиссарами советского правительства, были арестованы «за саботаж». Комиссаром Учредительного собрания был назначен М.С.Урицкий с широкими полномочиями по смещению и назначению членов комиссии. Объясняя арест комиссии подлогами и фальсификацией выборов, большевики пытались свалить на них причину своей неудачи у избирателей: «Через посредство этой комиссии кадеты, партия заклятых врагов народа, стремятся подделать Учредительное собрание», оправдывались они. 27 ноября члены Всевыборов были освобождены по распоряжению Ленина без объяснения причин. 29 ноября постановлением СНК все члены комиссии были смещены, а управление делами передано Урицкому. Судьба Всероссийской комиссии в политическом смысле послужила прозрачным намёком для будущего Учредительного собрания и отношения партии власти к народному представительству России.

Большевики оказались хотя и во власти, но, по сути, в политической блокаде. Громче всех звучали голоса эсеров - центристов и правых. Если прежде они полагали, что борьба с большевизмом должна вестись лишь средствами пропаганды, то после 25 октября они возглавили движение за свержение власти большевиков. Меньшевики же считали недопустимой вооружённую борьбу внутри социал-демократии и ограничивались моральным осуждением.

У большевиков оставалась надежда на сотрудничество с левыми эсерами: энергичное и заинтересованное участие в них большевиков было заметно в центре, на местах, в городе и деревне. Это принесло свои плоды. Лидеры партии левых эсеров (ПЛСР) П. Прошьян, В. Трутовский, Б. Кац на 1 съезде, открывшемся 19 ноября 1917 г., заняли проленинские позиции. Подчёркивая подчиненное значение народной воли, диктаторской воле большевиков, Прошьян откровенно заявил: «Конечно, отдать власть Учредительному собранию, сложить своё боевое оружие мы не можем и не должны» . Руководство ПЛСР дало согласие на вхождение в большевистское правительство; 9 декабря 7 представителей левых эсеров вошли в состав СНК, а затем и в состав ЧК. Это была первая и последняя коалиция в Советской России, сыгравшая важную роль в выживании большевистской власти и судьбе Учредительного собрания.

12 ноября 1917 года на выборах в Учредительное собрание народ выразил своё отношение к происходящим событиям. По данным члена Комиссии Исполкома Петроградского Совета по Учредительному собранию эсера Н.В. Святицкого, подсчитавшего % количества голосов, полученных разными партиями во всей стране, «за эсеров проголосовало 46 %» всех избирателей, «за социал-демократов - 2%» (Святицкий имел ввиду меньшевиков - М.И.), «большевиков - 25%, народных социалистов - 1%, других социалистов - 13%, кадетов - 5%, за другие буржуазные партии - 8%». Характерно то, что большевики имели преобладание в столицах, эсеры стали бесспорными лидерами в провинции.

Оценивая итоги выборов в Учредительное собрание, Н.В. Святицкий писал: «Какова бы ни была дальнейшая судьба России - будет ли она свободной демократией, или суждено ей по-прежнему быть монархией, останется ли верховным органом в государстве всенародно избранное Учредительное Собрание в его нынешнем составе или «устраивать» государство будет какое-либо иное не всенародное законодательное Учреждение - всё равно - первые свободные всероссийские выборы, происходившие в невиданных доселе размерах, на основании самой передовой и демократической избирательной системы и в одну из самых тяжких и интересных минут народной жизни - навсегда останутся достовернейшим и поучительнейшим свидетельством народных чаяний и надежд. Эти выборы обнаружили не только волю народа русского, но и самый сокровенный смысл Великой Российской Революции». Говоря о политическом значении выборов, Святицкий считал, что «в каждой демократической стране итоги парламентских выборов являются, в сущности итогами политического развития страны за весь предыдущий период законодательной легистратуры». И делал вывод, что «итоги выборов - это важнейшие цифры, вписанные народом в книгу своей истории».

Главный итог выборов в Учредительное собрание состоял в следующем: страна сделала выбор в пользу демократического центра, правый и левый радикализм были отсечены. Избранное впервые в истории России путём всеобщего и равного голосования, Учредительное собрание не вписывалось в механизм «диктатуры пролетариата», поскольку в силу малочисленности рабочего класса не могло обеспечить его приоритета, а тем более приоритета «пролетарской» партии, каковой считали себя большевики. Дать завоёванную власть на откуп «парламентским формальностям», отражавшим, как они считали, вчерашний день революции, большевики не могли. Совнарком стал предпринимать экстренные меры для отсрочки созыва Учредительного собрания.

По срокам, установленным ещё Временным правительством Керенского, Учредительное собрание должно было открыться 28 ноября. Воспользовавшись тем, что в законе о выборах не было прописано минимальное количество присутствующих делегатов, 26 ноября Ленин подписал декрет СНК «К открытию Учредительного собрания». Согласно ему, первое заседание должно быть открыто представителем СНК лишь при наличии не менее 400 делегатов. Стало ясно, что в назначенный срок, 28 ноября, оно не соберётся.

Ленину необходимо было изолировать и главных политических оппонентов - кадетов. 27 ноября, накануне отменённого СНК созыва Учредительного собрания, на квартире члена кадетской партии графини С. Паниной проходило совещание, обсуждавшее тактическую линию кадетской фракции. Решено было, не дожидаясь сбора большинства членов Учредительного собрания, избрать временного председателя и заседать каждый день до установления полного кворума. Но, на основании декрета Совнаркома от 28 ноября об объявлении членов руководящих учреждений партии кадетов «врагами народа», якобы готовивших «контрреволюционный переворот», сама графиня Панина и, находившееся там члены кадетской фракции, в том числе, бывший министр Временного правительства А. Шингарев и председатель Особого совещания по изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное собрание Ф. Ф. Кокошкин, были арестованы. В тот же день были арестованы, а затем преданы суду революционных трибуналов и некоторые другие члены партии.

Репрессии против оппозиции, предпринятые новой властью для упрочения своего господства, не прибавили ей популярности. В глазах современников политика большевиков всё больше напоминала диктатуру: «Декрет об аресте к.-д., поход на них и проскрипция русских жирондистов, хотя всё это более похоже на Стамбуловщину, чем на французскую революцию» , - писал Ю.В. Готье.

Полемика по вопросу о судьбе Учредительного собрания продолжалась и среди большевиков. В самой большевистской партии опять зрели разногласия. Большинство членов Временного Бюро большевистской фракции Учредительного собрания, избранные 2 декабря, (Л. Каменев, В. Милютин, А. Рыков, И. Сталин и др.) выразили несогласие с ленинской позицией, полагая, что не переход власти в руки Советов, а именно созыв Учредительного собрания увенчает нормальный ход развития революции. Н. Н. Суханов по этому поводу писал, что «в большевистской фракции под председательством Ларина образовалось большинство, пытавшееся стать на защиту «парламентарной республики» и противодействовать разгону Учредительного собрания». В Учредительном собрании им виделся уникальный шанс спасти единство демократии, и они были готовы сотрудничать с правыми социалистами. Избрание умеренных в бюро было воспринято в партийных верхах как бунт. Этот вопрос обсуждался на заседании ЦК 11 декабря. Судя по протоколу, члены бюро настаивали на созыве партийного съезда или конференции для решения вопроса об Учредительном собрании, противясь контролю ЦК над фракцией. Ленин потребовал переизбрания членов бюро фракции, напомнив им уставное требование о подчинении всех партийных учреждений Центральному Комитету. По его оценке, бюро обнаружило «буржуазно-демократическую точку зрения на Учредительное собрание вне учета реальных условии классовой борьбы и гражданской воины» .

12 декабря фракцию собрали в Смольном, где Ленин предложил переизбрать состав бюро и назначить члена ЦК для руководства фракцией, изложив своё отношение к происходящему в «Тезисах к Учредительному собранию». Объясняя небольшой процент полученных большевиками мандатов несоответствием «между составом выборных в Учредительное собрание и действительной волей народа», он считал, что «единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса... является безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании Советской власти, советской революции, её политики в вопросе о мире, о земле ...». Заканчиваются «тезисы» угрозой террора: «Вне этих условий, кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешён только революционным путём, путём наиболее энергичных, быстрых, твёрдых и решительных мер со стороны Советской власти...» . Состоялись горячие прения. Ленину с помощью Я.М. Свердлова удалось добиться одобрения «Тезисов» членами фракции. В очередной раз сопротивление демократической оппозиции внутри партийного руководства было сломлено.

20 декабря Совнарком утвердил новую дату созыва Учредительного собрания - 5 января 1918 года. На рассмотрение и санкцию собрания предполагалось представить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». В соответствии с ней Россия объявлялась Республикой Советов, учреждаемой на основе свободного союза народов. Частная собственность на землю отменялась, и земля без выкупа передавалась крестьянам. Объявлялось о начале национализации банков, фабрик, заводов, железных дорог. Провозглашалась политика мира.

Но решение о разгоне народного представительства Лениным было уже принято. 23 декабря в статье «Плеханов о терроре» Ленин, цитируя выступление Г. В. Плеханова на П съезде партии в 1903 г., предупреждает о судьбе, которая ожидает Учредительное собрание: «Успех революции -высший закон. И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться... Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стараться сделать его долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а, если можно, через две недели» .

Поэтому, первое заседание Учредительного собрания, открывшееся 5 января в 16 часов, оказалось и последним. После его открытия Свердлов от имени ВЦИК предложил принять составленную Лениным «Декларацию прав трудящего и эксплуатируемого народа», в ультимативной форме обязывавшую Учредительное собрание поддержать все декреты и направления политики Совета Народных Комиссаров. Напрасно В.М.Чернов, избранный председателем собрания, произнёс речь в социалистических и интернационалистических тонах. Ответом на неё было выступление Н.И. Бухарина, заявившего, что сейчас, когда закладывается фундамент жизни человечества на тысячелетия», собрание разделено на два непримиримых лагеря: «у нас» - воля к диктатуре, «у них же» всё сводится к воле защищать «паршивенькую буржуазно-парламентарную республику». За «Декларацию» голосовали лишь большевики и левые эсеры и она не была принята.

Большевики не собирались долго дискутировать, тем более искать какие-то компромиссы. Воспользовавшись отказом Учредительного собрания обсуждать Декларацию, они покинули Таврический дворец. Ночью их примеру последовали левые эсеры. Оставшиеся делегаты приняли закон о земле и постановление о мире.

В повестке дня председатель В. М. Чернов назвал и вопрос «О государственном строе России». В программе, предложенной фракцией правых эсеров, значилось: «О форме государственного устройства». Принятое после ухода большевиков и левых эсеров постановление правой части Учредительного собрания гласило: «Именем народов Государство Российское составляющих. Всероссийское Учредительное собрание постановляет: Государство Российское провозглашается Российской Демократической Федеративной Республикой, объединяющей в неразрывном союзе народы и области, в установленных федеральной конституцией пределах, суверенные».

Торопливость в принятии решения об объявлении России республикой Чернов объяснял тем, что большевики назавтра же не постесняются объявить, что учредиловцы оставили открытой дверь для возврата монархии. В стенограмме не отражена внесённая фракцией эсеров и принятая единогласно резолюция о лишении всех прав императорской семьи и об уничтожении навсегда монархического образа правления.

Никто не внял призыву воронежского крестьянина И. В. Мамкина: «Довольно нам уже грызться, нужно приступить не к разрушению, а к созиданию свободной Российской демократической федеративной республики».

Под утро вооружённый караул предложил покинуть зал заседаний. Покинуть, как оказалось, навсегда. Когда в пятом часу следующего дня ко дворцу стали подходить группы депутатов, они увидели на стене объявление: «По распоряжению комиссара здание Таврического дворца закрыто. Комендант Пригоровский». Таврический дворец блокировали большевистские войска.

Декретом ВЦИК от 7 января 1918 г. Учредительное собрание было распущено, красногвардейцы разогнали демонстрацию, организованную в его поддержку.

В ночь с 6 на 7 января матросами и солдатами были зверски убиты Ф.Ф. Кокошкин и А.И. Шингарёв. «Как трагично умер Кокошкин; погиб в день существования того самого учредительного собрания, закон о котором писал; и это символ погибшей России и неудачи ее революции», - констатировал Ю.В. Готье.

Большевики насилием попрали не только общедемократические права народа, но и опорочили идеи социализма: «Для нас, - говорится в письме за подписью Р.Р. в редакцию газеты «Дело народа», органа ЦК партии эсеров, -красное знамя было не только символом восстания, оно было знаменем свободы и права. Сейчас оно запятнано. Люди, бывшие нашими товарищами, называющие себя социалистами, запачкали его насилием. Кто они? Фанатики, безумцы, провокаторы?...». Далее автор обвиняет большевиков в развращении «демагогическими лозунгами» народных масс: «Когда-то убивали свободу слуги самодержавия, теперь её убивает народ. Минский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, узнав об убийстве Шингарёва и Кокошкина, послал Ленину поздравление. Ужасен Ленин, которому можно послать такое поздравление, но ужасны и люди, которые его послали».

На вопрос: «Почему разогнали большевики Учредительное Собрание?», эсер Н.В. Святицкий отвечал: «Потому только, что их не удовлетворил состав его, он не давал им власти. Если бы в Учредительном Собрании оказались в большинстве большевики, не было бы и разговоров не только о разгоне, но и о «попрании» принципов Народовластия, демократизма и т.д. Наоборот, большевики продолжали бы быть ярыми «демократами».

То, что демократический парламентаризм был приемлем большевиками только в той мере, в какой способствовал установлению власти их партии, подтверждает и Л.Д. Троцкий: «Учредительное собрание, - писал он, -пришло в столкновение с советами, и было распущено. Враждебные лагери, представленные в собрании, вступили в состоянии гражданской войны, длившейся годы. В системе советской диктатуры для демократического представительства не нашлось и второстепенного места. Вопрос о «комбинированном типе» оказался практически снят.

Но ни одних большевиков, «пнувших идею Народовластия своим сапогом» , обвиняли в закрытии не сумевшего себя защитить народного представительства. Наравне с большевиками, в непоследовательности отстаивания своих демократических принципов обвинялись и правые партии: «Мы присутствуем, - писал Н.В. Святицкий, - перед чрезвычайно трогательным единением буржуазии и большевиков... Оба лагеря вместо «да здравствует» кричат: «долой Учредительное Собрание!». И оба лагеря кричат это по одним и тем же мотивам... и правая буржуазная печать кричит «долой!» только потому, что состав Учредительного Собрания её не удовлетворил. Оба лагеря до конца выявили твёрдость и последовательность своего демократизма...Отвечает их интересам народное представительство - кричат «да здравствует». Не отвечает, - кричат «долой»... Просто и... «принципиально». В последнюю минуту, - делает вывод Святицкий, - демократизму изменили и левые и правые круги нашей общественности».

Не дать народным избранникам решить судьбу федеративного устройства Российской республики во время незаконченной мировой войны - «это не только большевистский заговор против народовластия, это — считал Ф. Ртищев - заговор и против единой российской федеративной республики, заговор, питаемый не только... наивно-центробежными силами внутри страны... но, самое опасное и страшное - заговор, объективно идущий навстречу сознательным устремлениям наиболее низкого из существующих империализмов - германского». Следствием разгона собрания, как справедливо предостерегал автор, может стать не без немецкой помощи, развал российского государства: «Победит заговор - значит погибнет единая Россия. Победит Учредительное Собрание - поднимет флаг сама федеративная идея».

Разгон Учредительного собрания, участников которого В.И. Ленин издевательски называл «обществом трупов», «мумий» стал завершающим актом ликвидации демократии в России.

Российское общество было настолько расколото на полярные политические интересы, настолько устало от войны и экономической разрухи, что разгон большевиками Учредительного собрания не нашел особого отклика в массах. В Петрограде против роспуска Учредительного собрания протестовало несколько сот демонстрантов, рассеянных красногвардейцами. «На другой день, - вспоминает Б. Соколов, член фракции эсеров, победившей на выборах партии - повсеместно в районах, на заводах и в казармах были митинги. Организовало их большевистское правительство, большевистская партия. Митинги были многолюдны и единодушны. Выступали лишь большевики - ораторы. Нигде не было видно депутатов большинства. С трудом мне удалось говорить на Галерном острове, возражая Зиновьеву. Меня слушали небрежно. С досадой. Ведь мы были побеждённые». Впечатление неправоты действий большевиков было смягчено безволием депутатов: «Победителей не судят. В примитивном уме народа-толпы, - продолжает Соколов, - логика сказала: «Никто не защищал Учредительного собрания. Почти никто. Значит, правда не на их стороне». И делает запоздалый вывод: «За нами стояла Невооружённая Правда, которой большевики противопоставили Вооружённую Ложъ. Да, на нашей стороне была законность, великие идеалы и вера в торжество демократии. На их стороне была активность, пулемёты, ружья»

Большевики не собирались делить власть ни с кем. Законно избранные органы власти уступали место диктатуре пролетариата. Собравшийся 18 января 3-й съезд Советов постановил устранить из текста советских узаконений ссылки на их временный, «до созыва Учредительного собрания», характер, принял программный документ, не принятый Учредительным собранием, -«Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа». Декларация определяла Россию Республикой Советов и подчёркивала всевластие этих органов в центре и на местах. Съезд закрепил систему Советов как организацию власти и федерацию национальных республик - как систему государственного устройства. Оба документа, принятых на съезде, вошли затем в Конституцию, принятую 10 июля 1918 г. на Пятом съезде Советов. Социальной основой новой государственности определялась диктатура пролетариата в форме Российской Советской Федеративной социалистической республики.

Тем самым, власть советов, народовластие, «власть снизу», набиравшая силу с февраля по октябрь, созданная как противовес Временному правительству, превратилась во «власть сверху», присвоив себе все возможные полномочия, используя бюрократические меры и прибегая к насилию. Облачившись в республиканскую форму, власть советов переходила от общества к государству, а в государстве к партии большевиков, монополизировавших исполнительную и законодательную власть.

Первая попытка образования Российской республики на демократических началах не удалась. Но, как говорил Б.Э. Ноль де на торжественном заседании Юридического общества в Париже, посвященном памяти В.Д. Набокова в 1922 году: «Над всеми спорами... господствует один, стоящий вне всякого спора, факт: с попыткой построить русское народовластие связало себя, так или иначе, в той или другой форме, как участники или как оппозиция, с верой или безверием, огромное большинство русского общества, всё, что было в нём лучшего. Вместе с другими, Набоков потерпел поражение. Но можно ли забыть, что оно было поражением всего, что было в народе истинно ценного».

Таким образом, демократическая альтернатива, в течение восьми месяцев 1917 года, успевшая трансформироваться из либерально-демократической в радикально-демократическую, не осуществилась. Слишком тяжелым наследием для новой России оказалась мировая война, а также многолетний острейший кризис системы, не прёодолённый падением самодержавия, а в чём-то даже усиленный актом отречения монархии. В 1917 г. революционный процесс нарастал, как следствие бурного, но закономерного потока, тянувшегося из 1914-1916 гг. и перехлестнувшего через Февраль.

Резкое усиление радикализма, а порой и прямого озлобления масс, соединённого с пережитками общинно-уравнительного массового сознания, сделало нереальной либерально-демократическую альтернативу, связанную с формированием стабильного политического режима и демократического общества. Либеральной демократии не удалось соединить законотворческую работу по внедрению парламентаризма с проведением эффективной внутренней и особенно внешней политики. Любая политическая сила, претендовавшая на власть, в глазах масс обязана была решить хотя бы часть накопившихся в стране проблем. Логически безупречные доводы специалистов-правоведов осенью 1917 г. уже не могли убедить массы в конструктивности парламентарной демократии.

Дестабилизирующую роль в это время играла и антиправительственная деятельность большевиков. Она была направлена на дискредитацию демократически формировавшихся властных институтов республики для захвата власти лидерами своей партии.

Расстановка социально-политических сил осенью 1917 года объективно была такова, что создание однородного правительства из социалистических партий и избрание демократическим путём народного представительства в лице Учредительного собрания могло быть реализована лишь теоретически. Понимая, что порядок, основанный на праве, невозможен там, где нет первоосновы этого права - закона, издаваемого народными представителями, то есть Учредительным собранием, лидеры социалистических партий меньшевиков и эсеров проявили политическое безволие и боязнь власти. Политическое фиаско потерпели либералы, а незрелая буржуазия не готова была выступить силой, консолидирующей российское общество. Задача единства действий партий и групп посредством компромиссов, взаимных уступок, расширения демократии, поэтому так и осталась нерешённой.

Ультрарадикальная позиция большевистского лидера В.И. Ленина и его сторонников, основанная на примате силы над правом, их громадная политическая воля и уверенность в возможности осуществления своей идеологической доктрины в условиях нарастания революционно-анархической стихии сделали неизбежным и исторически обусловленным узурпацию большевиками власти.

Разгон Учредительного собрания ознаменовал собой драматический для нашей страны этап, когда последняя возможность политического компромисса в рамках представительных учреждений была исчерпана Слабость демократических, республиканских традиций не могла не привести к новой диктатуре, и в России на долгие десятилетия установилась авторитарно-тоталитарная власть, одетая в республиканский костюм.

Об этой исторической логике, не утратившей своей актуальности и сегодня, предупреждал ещё Платон: «Свобода... то, что определяет как благо демократия и к чему она ненасытно стремится, именно это её и разрушает и подготавливает нужду в тирании» .

Список использованных источников и литературы

1. Русская старина. Т. У1. СПб,. 1872;

2. Русские ведомости. 1917. 10 мая, 6 , 7 сентября;

3. Русское слово. 1917. 17 марта;

4. Солдатская правда. 1917. 17 апреля;

5. Социал-демократ. 1917. 18 марта.

6. Ан-ский С. После переворота 25 Октября 1917 г. // Архив русской революции в 22-х тт. Т. 8. М., 1991;

7. Вишняк М.В. Всероссийское Учредительное собрание. Париж, 1932;

8. Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью - Йорк, 1954;

9. Войтинский B.C. 1917-й. Год побед и поражений. М., 1999;

10. Гиппиус 3. Синяя книга: Петербургский дневник 1914-1918. Белград, 1929;

11. Готье Ю.В. Мои заметки. М., 1997;

12. Гучков А.И. Александр Иванович Гучков рассказывает... М., 1993;

13. Дан Ф. К истории последних дней Временного правительства. //Октябрьская революция: Мемуары. М., 1999;

14. Ерманский О.А. Из пережитого (1988-1921). М. - Л., 1927;

15. Керенский А.Ф. Дело Корнилова. М., 1918;

16. Керенский А.Ф. Издалека. Сб. статей (1920-1921). Париж, 1922;

17. Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте: Мемуары. М., 1993;

18. Ковалевский М.М. Моя жизнь. Тетрадь ХХП // История СССР, 1969, № 4;

19. Краснов П.Н. На внутреннем фронте // Октябрьская революция: Мемуары. М., 1999;

20. .Линд В.Н. Воспоминания о моей жизни. // Русская мысль. Кн. 7. СПб.,1911;

21. .Лукомский А. С. Из воспоминаний. // Архив русской революции. М., 1991, Т.2;

22. Мельгунов СП. Мартовские дни 1917 года. Париж. 1961;

23. Милюков П.Н. Воспоминания. В 2-х т. (1859-1917). М. 1990;

24. Милюков П.Н. История 2-й русской революции. Вып. 1. Киев, 1919. Т.1.

25. Милюков П.Н. Россия на переломе. Т.1. Париж, 1927.

26. Мицкевич. СИ. Записки врача-общественника. 1988-1918; М.- Л., 1941.

27. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954.

28. Набоков В.Д. Временное правительство и большевистский переворот. // Архив русской революции: В 22 т. Т. 1., М., 1991;

29. Никитенко А.В. Дневник. В 3-х тт. Т. 1. М., 1955;

30. Нольде Б.Э. В.Д. Набоков в 1917. // Архив русской революции: В 22 т. Т.М., 1991;

31. .0гановский Н.П. Дневники члена Учредительного собрания. // Голос минувшего. 1918. № 4-6;

32. Отречение Николая П: Воспоминания очевидцев, документы. М., 1998;

33. Петрункевич Н.Н. Из записок общественного деятеля. Воспоминания. //Архив русской революции. Т. 21., М., 1993;

34. Половцов П.А. Дни Затмения: (Записки главнокомандующего войсками Петроградского военного округа генерала Половцова в 1917 г.). М., 1999;

35. Родзянко М.В. Крушение империи. М., 1992;

36. Соколов Б. Защита Учредительного собрания. // Октябрьская революция.

37. Мемуары. М., 1999;

38. .Суханов Н.Н. Записки о революции. В 3-х тт. М., 1991;

39. Церетели И.Г. Воспоминания о февральской революции. Т. 1-2, Париж, 1963;

40. Чернов В.М. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953;

41. Чернов В.М. Рождение революционной России. (Февральская революция). Париж - Прага - Нью-Йорк, 1934;

42. Чернов В.М. Советы в нашей революции // Год русской революции. М.,1918;

43. Чернов В.М. 1917 год: народ и революция. // Страна гибнет сегодня. Воспоминания о Февральской революции 1917 года. М., 1991;

44. Шляпников А.Г. Семнадцатый год. Кн. 1-4, М.-Л., 1923-1931;

45. .Шляпников А.Г. Февральские дни в Петербурге // Пролетарская революция. 1923, № 1;

46. Шульгин. В.В. Дни. 1920. Записки. М., 1989.

47. Фонд 1779 - Канцелярия Временного Правительства;

48. Фонд 1780 - Чрезвычайная комиссия для расследования дела о бывшем верховном главнокомандующем генерале Л. Г. Корнилове и его соучастниках. 1917;

49. Фонд 1811 - Особое совещание для изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное Собрание;

50. Фонд 4018 - Союз офицеров-республиканцев народной армии